Все религии основаны на страхе многих и ловкости нескольких.

_____________________________________________________________________

От редакции 

История, описанная в данном материале, кому-то может показаться нетипичной. Многие привыкли воспринимать церковь как хранительницу человеческой духовности, как нечто светлое и чистое… 

Но это не так, церковь всегда была властительницей не только над заблудшими человеческими душами, церковь властвовала над человеком, во плоти и крови, она владела им (вспомните прикреплённых к церкви крестьян-крепостных), она была одним из крупнейших землевладельцев, она собирала с крестьян церковную десятину и прочие поборы. 

В русской православной церкви в XVI веке даже состоялся спор между нестяжателями и иосифлянами. В котором победили последние, сторонники митрополита Иосифа Волоцкого, выступавшие за крупное церковное землевладение и право владеть и распоряжаться крепостными крестьянами. После их победы стоявшие за церковь как духовное пристанище для человека нестяжатели, последователи Нила Сорского и все, кто смел усомниться в правоте и чистоте высшей церковной иерархии прошли через церковный суд, многие окончили свою жизнь на дыбе.

А о царящем в церкви как физическом, так и нравственном растлении человека не писал разве что ленивый или тот, кому это выгодно было “не замечать”. 

Вспомните замечательную статью русского поэта Александра Блока “Интеллигенция и революция”, в которой он пишет: “Почему дырявят древний собор? - Потому, что сто лет здесь ожиревший поп, икая, брал взятки и торговал водкой”. 

Ну, скажет читатель: “Когда это было, вы бы ещё чего-нибудь вспомнили”. И вспомнили бы, но специально для нашего читателя мы приведём факты из сегодняшней, отнюдь не духовной жизни Русской Православной Церкви. Факты о том, что церковь - один из крупнейших владельцев собственности, а значит, один из крупнейших эксплуататоров, живущих как за счёт труда рабов, подобных героине статьи, так и за счёт эксплуатации труда пролетариата на принадлежащих церкви предприятиях. 

Так, например, на паях с фирмой “Ника” Отдел Внешних Сношений Русской Православной Церкви владеет сыроваренным заводом в Рязанской области, а в Калининградской он же (в доле с бывшим управделами президента Ельцина П. Бородиным и бывшим вице-премьером В. Щербаковым) - заводом по сборке автомобилей БМВ. При ОВЦС также создано ЗАО “Регион” для добычи и реализации крабов, рыбы, креветок у берегов Камчатки. И, наконец, сверхприбыльный бизнес – торговля питьевой водой и нефтью.

И, в довершение всего, еще в 1996 году разразился скандал: церковь торговала табаком и алкоголем, пользуясь при этом налоговыми льготами. Митрополита Кирилла, возглавляющего Отдел внешних церковных сношений (ОВЦС), и всю эту торговлю, пресса назвала “табачным митрополитом”.

И после всего этого мне трудно понять, когда автор данного очень ценного в описательном плане очерка пишет: "Еще можно понять, когда монастырское руководство пытается вернуть землю и имущество, отнятое когда-то большевиками". Быть может, большевики должны были монастырям ещё земли подкинуть, лучше всего с крестьянами, как все русские цари (и президенты) поступали? И отнюдь не от глубокой набожности, а из сугубо меркантильных соображений о том, чтобы в благодарность за это поп перед прихожанами прославлял и возвеличивал царя (президента). Нет уж увольте… 

Сергей Сальников

______________________________________________

Е. Кривцова
 
 

ОБИТЕЛЬ РАЗДОРА

"Одним словом, был в Дивееве райком КПСС, теперь - Монастырь"...

Я смотрю на сияющий купол колокольни Дивеевского монастыря, вслушиваюсь в глубокий, далеко разносящийся в осеннем воздухе колокольный перезвон, и никак не могу сопоставить то, что я вижу и слышу с тем, что я узнала из многочисленных разговоров, что прочитала в письмах, покоящихся в моей редакционной папке...

Я смотрю на снующих по монастырскому двору монахинь, на немного растерянных паломников и бойких торговок духовной литературой, а в голове, словно видеолента, прокручивается только что услышанная история...

ЗАЛОЖНИЦА ВЕРЫ

...Вот уже несколько месяцев она жила, как бомж. Спала, где придется, питалась объедками с помоек и теми крохами, которые подают бедным на папертях. На грязную, изможденную оборванку с ввалившимися 
глазами мало кто обращал внимание. Но как раз этому она радовалась больше всего. Вот уже несколько месяцев за ней шла охота. Как дикий зверь, способный чуять каждым нервом опасность, она успевала уходить от "охотников" буквально на несколько часов раньше, чем они появлялись. Об этой своей способности она никогда раньше даже и не подозревала. Теперь же, когда каждую клеточку ее тела заполнял животный страх, она иногда только слабо удивлялась. Как же так случилось, что она горожанка, дипломированный специалист престижного московского вуза, человек физически и психически здоровый, дошла до такого состояния?! И вновь в ее памяти, как в наркотическом угаре, всплывало пережитое. Если бы существовало на свете лекарство, способное навсегда стереть из человеческой памяти целые годы, она бы его обязательно добыла. Украла бы, вырвала бы ногтями, зубами, пошла бы на все, лишь бы его заполучить...

Жизнь Надежды (имя изменено по просьбе героини) сложилась так, что единственным пристанищем для нее и ее крохотного ребенка стала церковь. Образованные, благополучные родители не понимали духовных метаний своей дочери. Лучшие годы, вдалбливали они ей, нужно тратить на воздвижение материального плацдарма, а не на какие-то там игры с попами. Бесконечные попреки и родительская жесткость заставили Надежду обратиться за советом к одной из монахинь: "Куда, в какой монастырь можно уйти?" "В Целиноградский", - последовал ответ. Позже, через много лет, Надя повстречается с этой "доброй душой", облаченной в монашеское одеяние, и бросится к ней: "Никогда, слышишь, никогда не советуй людям ехать туда, где не побывала сама!"

...Женщину с ребенком приняли в казахстанском Целиноградском монастыре без лишних расспросов - молодая, сильная... И сразу же окунули в действительность закрытую от любопытствующих глаз парадной мощью церковных стен. В холодной глубине грязного коридора, где разве что не бегали крысы, ей сказали: "Здесь будешь жить, а там посмотрим". Свою первую ночь под крышей знаменитого храма Надя провела без сна. Словно чуя волнения материнского сердца, рядом на вонючем матрасе ворочался ее малыш. "Стерплю, - думала женщина. - Мой ребенок должен вырасти в любви и добре..." 

Среди обитателей далеко не бедствующего монастыря (в своих рассказах Надя все время сравнивала его с Дивеевским) новая послушница, а затем и монахиня, оказалась почти самой молодой. Поэтому, как выразилась она сама, "на ней пахали вдоль и поперек". Работать приходилось с 5 утра до 12 ночи. Надя делала все: в трапезной готовила еду на сорок с лишним человек, таскала одна непреподъемные многолитровые чаны, стирала, шила и даже... танцевала на банкетах для высоких гостей. Приходила глубокой ночью на свой грязный матрац и валилась. Бессонницей она уже не страдала. Изнурительный труд преподносился настоятельницей, как мера послушания. Малейшее ослушание - грехом, за который наказывали еще большим трудом. Смиряли до тех пор, пока человек не превращался в полумертвого раба. Отдых? Многочасовые молитвы утром, днем, ночью... Маленький ребенок молодой послушницы, едва умевший ходить, целый день без присмотра. Никто, ни одна монашка не привела малыша, чтобы накормить, не позаботилась о том, чтобы снять мокрые трусики или, хотя бы, просто присмотреть за шатающимся по двору ребенком. А Надя каждые пять минут выбегала из трапезной на звуки появляющихся на территории монастыря машин. Ее тело немело от усталости, отказывалось подчиняться. Но эта боль захлебывалась в приливах отчаяния, которое с каждым днем затапливало душу молодой женщины все сильнее и сильнее. Она машинально шептала про себя молитвы, не замечая, что они кончаются у нее уже вопросами...

...Заправлял всем этим большим и хорошо отлаженным организмом архимандрит Кирилл. В монастыре появлялся редко и лишь для того, чтобы "принять дары" от вновь принявших постриг. По церковным законам все имущество монашек отходит монастырю. И, если кто-то из его "овечек" начинал роптать, архимандрит вразумлял "по-отцовски" - говорил, что "если этого не сделаешь - он, мол, помолится, и непокорная умрет". 

В завершение ко всему в монастыре появился, как вспоминала Надя, "пресловутый старец, которых в последнее время развелось, что..." Все они "святые", слушаться их обязаны с полуслова, иначе "настигнет кара Господня". Вот он-то и "благословил" Надежду и ее ребенка на то, чтобы малыша отдать дедушке с бабушкой, ссылаясь на Евангелие, в котором написано, что тот, кто оставит отца, мать и детей ради Господа, получит гораздо больше. 

Молодая мать понимала, к тому, что написано в священной книге, нужно подходить разумно, ведь разлучать дитя с матерью - страшный грех! И она вроде бы даже попыталась воспротивиться наставлению, но на нее набросились монашки: "Он старец великий!" Поклонение ему доходило до того, что его портреты целовали, как иконы... И Надя испугалась. Она уже знала, что люди, не подчинившиеся ему, закончили свои дни очень плохо, а таких случаев, когда в монастыре разбивали семьи и заставляли бросать даже двухмесячных детей, было очень много. И где потом оказывались эти кукушата, никого не волновало. 

...Через год, не выдержав столь насыщенной "духовной жизни", Надежда сбежала в общину к московскому старцу схимонаху Ширяеву (Ивановская область недалеко от города Шуя). Целиноградский "святой" по сравнению с ним оказался безобидной букашкой. 

Московский схимонах был экстрасенсом высшего уровня и широко практиковал свою лечебную практику. Как он исцелял? Лазал руками в штаны детей, живущих при монастыре, монахов, ощупывал молодых послушниц. Все это он называл "исцелением от блуда". А иногда, так сказать, в знак особой чести... дарил свои трусы! Одновременно он практиковал и грубое физическое "лечение". Девочка, которая служила старцу, была избита жестоко только за то, что не сделала что-то по дому. "Целитель" имел две квартиры в Москве. Еще несколько домов он держал на продажу. Разъезжал на двух машинах. Постриг Ширяев принял из рук Ивановско - Кинешемского архиепископа Амвросия, и в монастыре все знали - для того чтобы получить схиму ему пришлось заплатить миллион (по-старому). Золото и бриллианты у него не переводились. От желающих принести Господу и его служителям дары отбоя не было...

При общине, вспоминала Надя, жили дети разных возрастов, которые работали наравне со взрослыми. Надежда рассказывала, как у нее разрывалось сердце при виде полуголодных детишек, вшивых, полубольных, живущих в полуподвальных комнатушках похожих, на чеченские зинданы. Однажды в монастыре появилась женщина с тремя малолетними детьми. Через некоторое время, доведенную до сумасшествия женщину отправили в психушку (больные монастырю не нужны), а детей оставили. Они таскали бревна, мешки, уголь. Кормили их, в лучшем случае, горсткой каши на воде, в худшем - скисшими огурцами, которые жалко было выбрасывать на помойку. Молока малолетние рабы не видели. 

...Как-то работая в доме у старца, Надя попыталась выпросить у него несколько яблок для этих детишек. "Это в тебе мирское говорит", - ответил старец и, вместо того чтобы дать яблоки, назначил непокорной дополнительное послушание - молиться, молиться и еще раз молиться... Дети падали в обморок от голода, а в доме у священника не переводились вино в ящиках, экзотические фрукты, свежая рыба. Холодильники всегда были набиты продуктами даже в самые строгие посты... 

Руководители общины великолепно владели внутренней ситуацией благодаря системе доноса друг на друга. Основная информация, так сказать из первых рук, черпалась из исповеди, которую обязан проходить каждый живущий в общине. Кто похитрее, конечно же, молчал перед исповедующим батюшкой. Надя не могла. Она не осуждала, она только спрашивала: "Почему с амвонов говорится одно, а делается совсем другое? Почему ни одна из инокинь не может дать настоящего наставления? Почему в богатых монастырях живут монашки, доведенные до истощения скудной едой и непосильным трудом? Куда деваются все деньги и пожертвования богатых людей?" 

Говорливую монашку пытались упрятать в дурдом. И в итоге наступил момент, когда Надя поняла, что если она не замолчит - ее прикончат. Будут ли ее искать? Вряд ли. Старец запрещал ей писать домой, и поэтому никто из родных не знал, где она и что с ней. 

И тогда Надя сбежала из общины. Приютила и откормила ее добрая женщина, которая пришла в ужас, когда увидела на паперти живой скелет обтянутый кожей. "Чистый Бухенвальд", - все всплескивала она руками. А через несколько дней беглянка поняла, вернее, почуяла, что за ней идет погоня. Она ушла из дома той женщины, к которой через несколько часов ворвались священники и устроили настоящий обыск, перевернув все вещи. 

В милицию, как считает Надя, обращаться было бесполезно - на деньги покупалось все. Даже закон. 

...За годы скитаний Надя редко встречала священников, которые действительно служили бы Господу. А если таковые и были то их, как правило, либо отправляли в тьмутаракань, либо они кончали жизнь не по своей воле. Одним из них был отец Валерий (Ветров), который за свое свободомыслие был сослан в глухую деревню под Иваново. Умер он от инфаркта не дожив до 40-летия всего лишь год. На его похоронах дочь отца Валерия просила Надю узнать, кто убил ее отца... 

У истории бывшей монашки благополучный конец. С помощью хороших людей Надя забрала ребенка, нашла свой дом и даже работу. О годах жизни в монастырях старается не вспоминать...

ВМЕСТО РАЙКОМА - МОНАСТЫРЬ

- А чего ты хочешь, - сказал мне один мой знакомый священник, которому я пересказала историю Нади, - так было всегда. Ты думаешь при царе по-другому было? 

Да, наверное, не по-другому, наверное, именно поэтому Церковь и потеряла свое влияние в старой России. Наверное, поэтому деятельность священников все больше напоминает мне деятельность приснопамятных райкомов и горкомов партии, а внутрицерковные отношения подковерную борьбу партийных иерархов за влияние, за должность, за тепленькое местечко. С обязательными интригами, подсиживанием и заговорами. С объявлением неугодных психически нездоровыми. Одним словом, был в Дивееве райком КПСС, теперь - Монастырь. А, в общем, к настоящей Вере все это ни малейшего отношения не имеет. Как-то незаметно восстановление Веры, Православия в душах русских людей, народа вытеснилось и подменилось восстановлением материального благополучия Церкви...

...Передо мной лежат открытые письма Союза казаков Дивеева, которые написаны по просьбе сестер монастыря. Имена монахинь скрываются, ибо стоит кому-то из них высказаться о непорядках в обители, как тут же начинаются преследования. Направлены они "Митрополиту Нижегородскому и Арзамасскому Николаю, Алексию II, игуменье Серафимо-Дивеевского монастыря, депутату Госдумы, в православные братства, крупные монастыри и газеты". Как мне стало известно - числом более 300 экземпляров.

Письма вполне официальные - на бланках организации, с подписью, с "живой" печатью. Но поверить тому, что в них написано, я не могу. 

Как поверить в то, что ревнительниц православия "закалывают" психотропными сильнодействующими препаратами, и они заканчивают свои дни в психбольнице или отдаленных от Дивеева скитах, что за последние несколько лет в обители повесилось несколько сестер, что в монастыре, процветают "...воровство, блуд, драки, грязь..." Что на одного из дивеевских священнослужителей в декабре 1999 года было заведено уголовное дело за изнасилование 22-летней женщины. Говорят, для того чтобы "заткнуть" рот женщине, батюшке-насильнику пришлось заплатить полмиллиона рублей. Дело закрыли. 

Как поверить в то, что "буйнопомешанных еретичек" сплавляют в дурдом, как, например, инокиню Марину Гавриленко (пройдя "курс лечения" молодая, здоровая девушка с трудом узнала родную мать!), что остальных держат в парализующем страхе. Что в монастыре существует тотальная слежка, и обитательницы монастыря подозревают, что прослушивающие "жучки" установлены не только в Троицком соборе, но и в кельях сестер, занесенных в "черный" список...

Трудно, невозможно во все это поверить. А с другой стороны, если пять лет назад по Дивееву ходили слухи о всевозможных чудесах, свершающихся под сенью монастырских стен (или слепой прозреет, или увечный выздоровеет), то сейчас ползут по дивеевским улицам совсем другие истории. Якобы выловили из реки трупы двух монахинь, наложивших на себя руки, якобы не брезгуют монашки развлекаться с новыми русскими (а иных - заставляют), якобы 5 мая 2000 года в монастырской гостинице была обнаружена мертвой со следами побоев на руках и шее тридцатидевятилетняя паломница Ирина, профессор из Москвы. А ведь раньше, как утверждают служители монастыря, даже за одну "повешенницу" с главы обители снимали крест... 

Я вполне отдаю себе отчет, какой взрыв негодования вызовет эта статья, сколько ярости и злобы выплеснется после ее публикации. Но вот вопрос: обо всем этом упоминалось в негативной статье в "Московском комсомольце", около 300 копий открытого письма Союза казаков Дивеева были разосланы в различные инстанции и руководителям как светским, так и церковным, а что в ответ? А в ответ ничего. Молчание - знак согласия?

Вот что рассказала мне схимонахиня Антонина: до нее доходили слухи о происходящих в стенах обители трагедиях. И даже ее духовник - отец Кирилл, когда посылал к Сергии в монастырь, предупредил, мол, твое дело - молиться за Россию. И ни в коем случае не влезать во внутренние дела монастыря! Словно чувствовал, что может ждать в монастыре добрую и умную схимонахиню. 

После того, как зимой прошлого года в Дивееве был найден труп одной из послушниц, матушку Антонину посетил участковый и предупредил о том, что ей лучше не ходить по ночам одной. Якобы то, что произошло с погибшей, которую напоили перед тем, как "помочь" влезть в петлю, может произойти и с ней, Антониной (правда, сам участковый утверждает, что предупредил схимонахиню о возможном столкновении с местными хулиганами). Через некоторое время схимонахиня узнала причину ухода из жизни несчастной. Это были, как она считает, письма, которые кто-то из служителей монастыря рассылал в вышестоящие инстанции. Многие думали, что это дело рук Антонины.

На все это мне могут сказать просто и жестко: Церковь у нас отделена от государства и все, что там происходит - не твое дело.

Допустим. Но разве жизни русских людей, попавших в беду, уже не интересуют государство, в котором они живут? Да и влияние "отделенной Церкви" уже далеко не незаметно. Монастырь жестко и бесцеремонно входит в жизнь жителей Дивеева, причем, помимо их желания и воли.

СПРУТ

Весной этого года в Дивеевском суде слушалось дело одной дивеевской старушки, которая пыталась противостоять захвату дивеевским монастырем земли, на которой жили ее предки на протяжении многих десятилетий, которую обрабатывали ее деды и отцы... Судебная тяжба дошла уже до Верховного суда России. Судья Верховного суда пишет в Нижегородский облсуд:

"...суд (отобравший у пожилой женщины землю в пользу монастыря) применил закон, не подлежащий применению, в частности ст. ст. 23 и 97 ЗК РСФСР являются НЕДЕЙСТВУЮЩИМИ... В приложении № 4 к решению Совета народных депутатов от 30 ноября 1993 года... НЕ ПРЕДУСМОТРЕНО ИЗЪЯТИЕ ЗЕМЕЛЬНОГО УЧАСТКА" и требует выслать в Верховный суд копию надзорного ПРОТЕСТА..."

Вынесет ли областной суд протест на изъятие у дивеевской жительницы ее земли я не знаю, но что протест действиям Монастыря среди жителей Дивеева зреет, мне доподлинно известно!

У многих жителей райцентра все сильнее проявляется чувство, что монастырь, словно щупальцами, тянется к земельным участкам, квартирам, домам... 

Из письма в редакцию:

"Обращаются к вам жители с. Дивеева, проживающие по улицам Жирякова и Садовой. А вопрос у нас к вам такой: некоторые жители этих улиц хотят продать свои дома. При оформлении документов нотариус посылает нас к игуменье (в церковь), чтобы она дала справку или благословение на продажу дома. И возникает вопрос - на каком основании и по какому закону мы должны брать эту справку на продажу своих приватизированных у государства домов?" Жителям даже толком не объяснили, что их дома и земли теперь вошли в так называемую "культурно-историческую зону", и живут они теперь не по общим законам...

Да что там говорить о слабо подкованных юридически сельских жителях. Монастырь отнял у официальных дивеевских властей муниципальное здание Дома культуры (бывшую трапезную монастыря), библиотеку и кинотеатр. Причем, как выяснилось впоследствии, незаконно. И если библиотеку депутаты Земского собрания отвоевали, вопреки решению местной исполнительной власти, то без ДК и кинотеатра дивеевцы живут до сих пор. А ведь когда обе стороны церковники и местная администрация в присутствии губернатора области договаривались о взаимном равноценном обмене, митрополит высокопарно произнес: "Рясы продадим, а Дивеево отстроим!" Произнесенное более трех лет назад так и осталось красивым лозунгом. Монастырь здание ДК взял, а взамен всучил полуразрушенное помещение бывшего хозмага. Первый заместитель министра культуры Дементьева, приехавшая с проверкой в Дивеево, когда увидела, СКОЛЬКО нужно вбабахать денег для того, чтобы сделать из хозмага очаг культуры, сказала: "Я вас за этот обмен посадила бы!"

Еще можно понять, когда монастырское руководство пытается вернуть землю и имущество, отнятое когда-то большевиками ( кстати, не рядовыми дивеевцами!), но как с точки зрения христианской морали объяснить, что монастырь отобрал у Дивеева здание, которое вообще никогда ему не принадлежало и построено в советские времена на народные деньги. Речь идет о здании бывшего райкома партии, которое церковники " изъяли" из собственности светских властей откровенным пошлым обманом?

Отчего никто из руководителей района не задастся вопросом, почему для учреждений культуры и детских ГОСУДАРСТВЕННЫХ учреждений льгот нет или они не применяются, а монастырю, ОТДЕЛЕННОМУ ОТ ГОСУДАРСТВА, льготы предоставлены! Получается, что благополучие и процветание монастыря ставится выше здоровья и образования детей! 

Получается, что представители властей вместо того, чтобы защищать интересы граждан, тех, кому они служат, защищают интересы людей в черных рясах. Почему? Запуганы? Куплены? По глупости?

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Из заявления Латышевич Марии Прокопьевны атаману Дивеевского Союза казаков Нижегородской области подъесаулу В.А.Ледкову, начальнику Дивеевского РОВД А.А.Завьялову:

"...Прошу посодействовать забрать мою дочь Латышевич Антонину Васильевну из Кутузовского скита Дивеевского монастыря, находящуюся здесь с 1995 года. Состояние ее здоровья ухудшается с каждым днем из-за чрезмерных постов, физически тяжелой работы, недосыпания, нервных перегрузок от запугиваний концом света, приходом Антихриста, адом, если покинет скит. В 23 года у нее стало болеть сердце, желудок, печень, рушатся зубы и крайне опасное душевное состояние: "Мама, я покончу с собой. Держусь из последних сил чтобы не убежать. Ты меня не зови. Лучше я здесь умру за Христа или меня убьют".

Однажды здесь ее пытались изнасиловать, но Антонина, отбившись, убежала. 

Мое материнское сердце не выдержит, если я не окажу ей помощь своевременно. Прошу вас, пока она еще жива, помочь вывезти дочь из Кутузовского скита Дивеевского монастыря.

17 июня 2000 года".

Газета "Саров" №41, 2000