27 марта с одной из интернетовских новостных лент я снял сообщение о предстоящем в субботу, 31 марта (Пушкинская пл.) митинге СПС, "Яблоко" и др. "в защиту свободы слова", под чем они понимают "защиту НТВ". Обычно мы узнаем о мероприятиях "демократов" очень поздно, и не имеем времени, чтобы сорганизоваться, элементарно договориться о наших действиях - пропаганде и контрпропаганде. На это раз времени было достаточно, и повод был удобный заставить противников раскрыться, показать их собственным сторонникам, чего стоит их же "свобода слова". В тот же вечер я передал свои предложения в МК РПК, меня тут же пригласили на его заседание. Решили сделать
вылазку небольшой группы, и мне, согласно принципа "инициатива наказуема", поручили
организацию всего мероприятия. Утвердили с небольшими поправками текст предложенных мной двух плакатов: 

1) Именно капитал, и его наймиты - Ельцин-Путин, СПС, "Яблоко", Единство: - давят свободы и права трудового человека! 
2) "Защитники" свободы слова! Требуем слова для коммунистов из РПК!

План мой предусматривал готовность и к возможному нападению, и даже к... выступлению на случай предоставления слова. Как всегда, обратились к союзникам. Параллельно переговоры вели секретарь комитета Т. Калиберда и я. У РКРП и ВКПБ на это время оказались свои заранее запланированные мероприятия, товарищи из КПС сразу признались, что тяжелы на подъем. Руководители ЦК и МК РКП-КПСС объяснили нам, что они сейчас сотрудничают с некоторыми из участников "демократического" митинга по линии противодействия проекту Закона о партиях и выходить против них им не с руки. Кроме того, РКП считает, что сейчас НТВ до известной степени полезно, т.к. борется с Путиным.

29 марта я сделал объявление о предстоящей вылазке на первом заседании Совета Союза рабочих Москвы, и действительно, некоторые из них явились. Кроме того, пришли 2 из приглашенных товарищей из Движения "В защиту Детства", 1 из членов РКП-КПСС, приглашенный мной в личном порядке, известный режиссер В.Тихонов, еще ряд товарищей. От РПК участвовало 7-8 человек. Главная ошибка в организации дела была та, что многие выразили желание прийти прямо на "Пушку", а не на место нашего предварительного сбора на Площади Революции - и я этому поддался. Мы были вынуждены оставлять людей в нескольких точках вокруг митинга в качестве
"маячков" для сбора, и в итоге собственно при плакатах в начале остались четверо: Т.Калиберда, Г.Шмидт, товарищ из РКП-КПСС и я. Народу на митинге было не много, семь-восемь сотен, но организаторам удалось создать давку, загнав их на крохотный пятачок в сквере перед трибуной, где все не поместились и мучились, переталкиваясь на заваленном габаритным строительным мусором газоне, и в буквально вытаптывая низкорослые жесткие кусты.

Проникли в глубь толпы. Т. Калиберда и Г. Шмидт держали по плакату, а мы с товарищем из РКП-КПСС их "охраняли". Одним движением кто-нибудь из толпы мог в любой момент порвать плакат, и для "охраны" явно не хватало еще двух ребят.

С самого начала наши плакаты активно приковывали к себе внимание, вызывали острую
враждебную реакцию. Несколько раз нас снимали телевизионщики, брали короткие интервью. В толпе нас сопровождали резкие злые реплики, с нами заговаривали и "надавливали", чтобы мы ушли. Запомнились такой диалог. К Т.Калиберде придвинулся, пытаясь заговорить, средних лет человек, неплохо одетый, плотный, с характерным широким "новорусским" лицом "братка" и очень короткими волосами. Я переместился и встал между ними. Он говорил спокойно, но и весьма злобно. Я отвечал очень сдержано.

-Что, боишься, что ее трону?
- Кто тебя знает...
- Вот ведь знаете, что мы вас не тронем, потому и здесь, и все
же боитесь...
- Если бы боялись - не пришли...
- Сил нет смотреть на ваши рожи. Как соберетесь, покажут вас -
такие рожи...
- Чаще сам в зеркало смотри.
- Трусы вы, пользуетесь нашей мягкостью...
- Нас безоружных расстреливали у Дома Советов, раненых резали, а
теперь мы вас уж тут-то не испугаемся.

У него эти слова взвали приступ острой злобы и его на секунду прорвало.

-Недорезали вас! - вскричал он, осекся, повернулся и отошел...

Самыми характерные и тривиальные реплики: "Семьдесят лет говорили, нечего вам слово
давать", "Сколько вам заплатили?", "Коммуняки проклятые!" На нас довольно долго прямо не нападали, но злобные возгласы звучали все чаще и громче. Видела сейчас нас малая часть толпы, и мы начали передислокацию. Т. Калиберда сдвинулась первой, перелезла через заборчик. Я за ней, но отстал на 2-3 метра, чтобы нас не потеряли из виду другие наши товарищи. Но между нами сейчас был заборчик. В итоге она на минуту осталась без прикрытия, а от меня наши все равно отстали. В этот момент в Танин плакат одновременно вцепилось двое, вырвали, бросили на землю, стали топтать, ее оттолкнули. Я перескочил забор, вижу, Таню не терзают, а лишь не дают поднять плакат. Сучат по нему ногами, пытаясь разорвать. Я подбежал и сходу, двумя руками, как будто плывя
брасом, стал раздвигать, сталкивать 3-4 людей (среди них - женщина), пляшущих на плакате. Удалось, но только сам сошел с плаката - на него вскочили еще трое. И еще раз все повторилось. Когда я их столкнул с плаката третий раз - они попыток не возобновляли: плакат был уже безнадежно порван. Подняв глаза, я понял, почему они нас не стали мутузить (затоптать могли элементарно, их было слишком много): в семи метрах стояли 2 милиционера и ухмыляясь, спокойно смотрели. Тут подошел А. Крючков, по его предложению мы с оставшимся плакатом решили переместиться к заднему входу на трибуну, чтобы сделать попытку выбить для Крючкова "слово". Останки разорванного плаката мы взяли на память...

Конечно, милиция нас к трибуне не подпустила, но все же идея оказалась плодотворной. Здесь, на самой Тверской, в водоворот общения возбужденных митинговщиков втягивались все подваливавший целенаправленно народ и просто прохожие. Здесь мы встретились со всеми нашими товарищами. Вокруг плаката собрался "род веча". Посыпался град вопросов. Опять появились телевизионщики, Крючков дал довольно длинное интервью. Вокруг нас собралось и довольно много наших сторонников из числа прохожих, активно включившихся в диспуты. Запомнились два характерных диалога.

Молодая красивая женщина с сопровождающим сама стала задавать Крючкову вопросы,
"разоблачая" нашу тактику "прикидывания дурачками". Крючков говорил, что мы-де явились на призыв "демократов" прийти и поговорить "за свободу слова", а нас вот как встретили и слова не дают. А она, явно тоже рассчитывая на аудиторию, говорила: "Вы же умный человек, кого вы хотите обмануть? Я вам говорю: мы вовсе не имеем ввиду добиваться свободы слова для всех, а добиваемся слова только для себя, для НТВ, но никак не для вас". Близкую тему вначале довольно логично мне развивал рослый, богато одетый, с лоском "интеллигентности" мужчина "демократической" национальности: "Вот вы поставили слово "защитники" в кавычки. Но тогда и не требуйте себе слова..." Но далее, распаляясь, загнул: "Нет и не может быть для быдла свободы слова!" Я не успел и
рта раскрыть, как ему из-за моей спины что-то выкрикнула "против евреев" какая-то женщина. Лоск с господина слетел моментально, он очень быстро перешел на несвязный мат. Я немного отодвинул его, развернул и порекомендовал: "Иди домой, сунь голову в мусоропровод и туда матерись". Он побагровел, но сдержался и ушел совсем...

Ваше мнение