ОБЛИК И ПОВЕДЕНИЕ ГУМАНОИДОВ

Классический, т.е. признанный журналистами развлекательных изданий, составителями комиксов, оформителями клубов и режиссерами космических эпопей, облик гуманоида представляет собой мечту массового общества о самом себе. 

Субтильность гуманоида выражает чаемое избавление от физического труда, доступное при капитализме только буржуазным отпрыскам и асоциальным маргиналам, т.е. никак не среднему классу, потребляющему коммерческую UFO-мифологию. Нетрудовая анатомия пришельца, оцениваемая потребителями зрелища позитивно, имеет ту же природу, что и негативно оцениваемая феминность, женственность и физическая хворость гуманитарных студентов, богемы и прочих, по мнению большинства, “отлынивающих от полезного производства”. То, что в отношении к богеме вызывает зависть и раздражение, в отношении к пилотам НЛО, “обогнавшим нас в развитии”, равняется фантастической самоидентификации, статусу пусть недосягаемого, но идеала. 

Редуцированная, почти незаметная, нижняя челюсть гуманоида символизирует устраненную проблему прокормления, ведь, не смотря на то, что в условиях позднего капитализма расходы на пищу не являются самыми затратными в семейном бюджете обычного обывателя (честная уплата всех налогов или услуги адвоката отнимают гораздо больше), “забота о прокорме” все же остается метафорой достатка и минимального статуса, а “голод” -- метафорой экономической неудачи гражданина. Образ, явно унаследованный нынешней городской культурой от более аграрных времен. Отношение к еде как к животной зависимости говорит о том, насколько человек капитализма оторван от норм традиционного мира, в котором пища и множество правил, обычаев, обрядов и запретов, с ней связанных, являли собой особую метафору сакрального календаря, аллегорию космического цикла.

Итак, почти отсутствующая челюсть свидетельствует об освобождении от бремени физического питания, причем о подробностях этого освобождения нам мало что известно, фигурируют некие неопределенные “инъекции” и “концентраты” т.е. сугубо земные, человеческие методы замены пищи. Иногда вместо пищи персонажи уфо-мифа получают некий стерильный, явно искусственного происхождения, свет непосредственно на сетчатку.

Большие глаза, равные по объему очкам, сообщают о всевидении этих идеальных существ, подчеркивают информированность, а их полная или почти полная безухость говорит о том, что они освоили иной способ восприятия волновых сигналов, без посредства ушных раковин. Вполне объяснимый портрет, если учесть, что более пятидесяти процентов населения крупных городов (данные по США) страдают хроническими невротическими расстройствами и депрессией, связанными с переизбытком неконтролируемого шума, буквально преследующего современных людей на улице, в офисе, дома. 

Гигантский череп гуманоида обнажает поверхностное представление среднего класса об интеллекте, как капитале, располагающемся в мозге, т.е. пришелец буквально “сдул тело и накачал мозг”. В чисто ассоциативном значении ближайшими родственниками “головастых” инопланетян должны быть признаны содержащиеся в специальных клиниках несчастные мега- и гидроцефалы, вызывающие у многих граждан капитализма нездоровые эротические фантазмы (данные анонимного опроса американского “Хастлера”).

Три пальца гуманоида адресуют нас к автоматизированному миру кнопок, трех пальцев достаточно, чтобы управляться с тельцем компьютерной “мыши”.

Бесполость “человечков” снимает в “обществе гуманоидов” традиционную для людей ответственность перед своими половыми архетипами. Недаром, именно увлечение “человечками” в среде модельеров и дизайнеров 80-ых особо способствовало возникновению моды на унисекс-героев. “Выполнение пола” не требуется в “более совершенной” цивилизации субтильных, бледно-зеленых карликов. 

С классовой точки зрения, гуманоиды порождены давно замеченным социальным парадоксом: капиталистические отношения могут существовать только если большинство (экономически не относящееся к буржуазии) смотрит на себя и на мир именно буржуазными глазами, т.е. исповедует не свойственные для себя, навязанные при помощи информационного контроля, правила и стандарты. 

Даже в таком зомбированном положении люди не могут не чувствовать несовпадения этих, вживленных им, идеалов и реального характера своей социальной судьбы, поэтому гуманоиды становятся религией манипулируемых масс, а не элиты, пришельцы – это первертная, извращенная мечта о себе самих, “идеальных”, и одновременно констатация утопизма, невозможности реализации этой мечты в окружающем социальном ландшафте, т.е. в экономически классовом обществе, именно поэтому они из “другого мира”. 

Крайне интересна география распространения гуманоидов. Лидируют по “контактам” и “свидетельствам”, как нетрудно догадаться, США, потом – Великобритания и страны англоязычной Европы, дальше – германоязычные, скандинавия и восточная Европа. Практически не садятся “тарелки” в третьем мире, за исключением самых вестернизированных, американизированных зон. В России, как и в других странах с социалистическим прошлым, бум гуманоидов совпадает с пиком культурной вестернизации, т.е. с моментом наибольшей популярности западных стандартов поведения и восприятия. Тотальная популярность НЛО и их пилотов приходится на 87-92-ой годы, т.е. точно соответствует периоду всеобщей американомании. 

Ожидание встречи с ними, “массового контакта”, спасительных даров от “звездного десанта” заменяет подготовку конкретных перемен в личной и социальной жизни, превращается в то, что культурологи называют “карга-культом” т.е. впадением больших коллективов или целых обществ в инфантильное, детское, крайне зависимое состояние, поддерживаемое простым, абсурдным, но очень приятным мифом. 

Существует и негативная сторона: гуманоиды похищают нас, погружают в транс, вживляют под кожу непонятные предметы, искусственным путем оплодотворяют женщин, оставляют шрамы и ожоги на теле ничего не помнящих после контакта людей. В этих историях иносказательно разглашается некорректный садизм зомбированного обывателя, сексуальная патология людей глобализма как следствие предательства половых, классовых и этнических архетипов. 

Одновременно с этим гуманоиды берут на себя функцию мести, наказания. Их нечеловеческая, ритуальная, стерильная, медицински-экспериментальная жестокость есть форма признания законопослушными обывателями своей вины за соучастие, за легитимизацию, за свое бесконфликтное поведение в мире, держащемся на эксплуатации, предательстве истины и смертном грехе. Лабораторная, холодная жестокость “человечков” в современной коммерческой мифологии может быть распознана как форма покаяния масс, скрытого признания греховности своего комфорта и ориентированной на комфорт цивилизации.

Цивилизация же эта почти целиком умещается в Новом Времени, ибо древность с ее великими памятниками (пирамиды в Паленке и в Гизе, Стоунхэдж, идолы острова Пасхи и гигантские календарные фигуры пустыни Наска) приватизирована пришельцами. Благодаря активной деятельности популяризатора “визитов НЛО в незапамятные времена” Дэникена в массовой культуре давно стало обиходным считать все, не поддающиеся рационализации, заслуги древности свидетельством “контактов”. Таким образом, гуманоид становится не только невозможным идеалом и мстящим орудием, но и существом, объясняющим и воплощающим сам принцип величия исторической древности, т.е. в некотором смысле, “общим предком”, спрашивающим с подозрительных потомков. 

Оживший на пленке, в комиксах, компьютерных играх, на первых полосах “самых читаемых” газет трансфер, образ, смешивающий черты терапевта, тестирующего и взвешивающего души, с чертами излеченного от бед современности счастливого пациента. Гуманоид как перенос своей вины за происходящее вокруг, перенос проблемы невозможности быть полноценным буржуа, перенос желания наказать соседей по улице и офису за то, что они слишком похожи на тебя и тем самым ежедневно напоминают тебе о твоей ничтожности, условности, заменяемости, пародийности. 

Под гипнозом тысячи пациентов, внешне вполне вменяемых в дневной жизни, рассказывают, что подверглись опытам со стороны “человечков” и регулярно действуют теперь в их интересах. Что это, как не контрабандная, скрытая констатация марионеточности, тотальной зависимости своего бытия от заговора манипуляторов т.е. тех, кто действительно соответствует гуманоидным параметрам – асексуальность, псевдоинтеллект, субтильность, автоматизация, вездесущность, безжалостность -- тех, кто не нуждается в дешевых мифах, но использует эти представления как псевдоним.

Самые безнадежные, заканчивающие клиникой, разглашают на кушетках в полутемных кабинетах платных аналитиков номера своих тарелок, названия родных созвездий и ближайшие планы оккупации селиконовой долины. Эти несчастные идентифицируются с “высшим типом” полностью, совпадают с утопией, больше не чувствуют дистанцию и перестают быть желательными в обществе спектакля как слишком хорошие актеры, “оверквалификейшн”. 

Если человек перестал стремиться к преодолению заданных ему социумом границ, перестал рассматривать себя как революционный проект, он постепенно откажется и от врученного ему пола, класса, нации, языка, на пути уподобления себя мелкому бесу массовой культуры. Этот низкий тип инфернальных существ не проявляется в нашей реальности до тех пор, пока его не наполнят холодной кровью своей “веры” контуженные телевидением толпы. Только уподобляясь ему, они приводят его в реальность, а значит, однажды, когда они уже не смогут отличить фильм от реальности, мы увидим настоящий десант гуманоидов на площадях у кинотеатров, редакций и бирж. И тогда последние, не сдавшиеся, ушедшие в партизаны, наконец попробуют мясо гуманоидов на вкус. 

Обсудить статью на форуме