|
Джек Беатти (The Atlantic) Ай-Би-Эм и Холокост. Представьте, что вы - Томас Ватсон, основатель Ай-Би-Эм, и у вас есть выбор. Гитлер только что пришел к власти в Германии, и вы решаете, стоит ли вашему немецкому филиалу Дехомаг бороться за правительственный заказ по табуляции результатов переписи, которую собирается провести нацистский режим. Пока вы обдумываете этот вопрос в своем нью-йоркском офисе, местные газеты полны историй о еврейских погромах совершенных этим режимом. 18 марта 1933 года, газета Нью-Йорк Таймс сообщила, что нацисты выгнали с работы всех еврейский специалистов - юристов, дикторов, учителей. Передовица под заглавием "Немецкие беженцы рассказывают о бесчинствах нацистов" описывает, как чернорубашечники выволакивали евреев из берлинского ресторана и пропускали их сквозь шеренгу штурмовиков. Лицо последней жертвы "напоминало бифштекс." В других газетах рассказывается, как евреев заставляют чистить улицы зубными щетками, о сжигании книг, о десяти тысячах беженцах из Германии и о тридцати тысячах евреев, политических активистов, гомосексуалистах и др. брошенных в концентрационные лагеря. 27 марта из вашего окна, выходящего на Бродвей, вы видите пятидесятитысячный митинг в Мэдисон Сквер Гарден, требующий от американских кампаний бойкотировать Германию. Будете ли вы, Томас Ватсон, бороться за этот контракт, зная обо всем этом? Теперь представьте себя Томасом Ватсоном в 1937 году. Вы знаете, что перепись и другая работа, сделанная вашим филиалом в Германии, была использована не только для подсчета количества легковых машин и коров, но и для идентификации евреев. Возможно, вы даже читали комментарий одного нацистского статистика, что "с этой статистикой, правительство теперь обладает дорожной картой, чтобы перейти от знания к действиям." Вы посетили Германию и были в Берлине в июле 1935, когда штурмовики били стекла еврейских магазинов и вынудили ваших друзей Вертхеймеров продать за бесценок их универмаг и бежать в Швецию. Вы видели выбитые стекла и пили чай в прекрасном доме с немецким чиновником, который сказал вам, что прежде этот дом принадлежал одному еврею, который бежал из Германии. И наконец, Гитлер собирается наградить вас орденом в знак ваших заслуг перед Третьим рейхом. Примете ли вы этот орден? Представьте, что вы - Томас Ватсон в 1940. Гитлер захватил Францию. И перед вами стоит новый выбор. Управляющие вашим немецким филиалом хотят, чтобы вы продали его контрольный пакет немецким собственникам. В то время, как Гитлер готовится оккупировать всю Европу, у вас появляется прекрасный шанс избавится от компрометирующей вас связи с нацистами. Правда США еще не находятся в состоянии войны с Германией, но немецкие бомбы уже падают на Лондон. Что бы вы решили сделать: продать Дехомаг или продолжать владеть им. Томас Ватсон предпочел табулировать нацистскую перепись населения, принять от Гитлера орден и бороться за сохранение контроля над Дехомагом. И за годы, когда Ватсон считал евреев для Гитлера, он сделал ряд других столь же непростительных выборов, - выборов описанных Эдвином Блэком в его книге "Ай-Би-Эм и Холокост." Это шокирующая книга, даже если ее подзаголовок "Стратегический альянс между нацистской Германией и крупнейшей американской корпорацией" является преувеличением и может ввести в заблуждение. (В 1930-х - 1940-х годах таковой являлась не Ай-Би-Эм, а Дженерал Моторс, которая также делала бизнес с Третьим Рейхом, хотя из книги Блэк читатель никогда не узнает об этом). Ай-Би-Эм представляла капитализм "Новой сделки" и была известна тем, что старалась избежать массовых увольнений во время Великой депрессии. Ватсон был другом президента Рузвельта и его жены. Ай-Би-Эм помогла расколоть шифровочный код немецкой разведки. Война была хорошим бизнесом для Ай-Би-Эм. Но с помощью более чем сотни исследователей, работавших в архивах США, Британии, Германии, Франции и Израиля, Эдвин Блэк нашел документальные доказательства темных связей между этой великой американской кампанией и Третьим Рейхом, продолжавшихся и во время войны. Блэк полагает, что Холокост случился бы независимо от счетных машин и карточек "Холлерит," которые Ай-Би-Эм/Дехомаг дали в лиз нацистам. Но он поднимает важный вопрос: смог бы Гитлер организовать уничтожение евреев так быстро и уничтожить столь многих из них без того урожая смертоносной информации, который сотрудники Ай-Би-Эм/Дехомаг собрали счетными машинами "Холллерит" с картограм Ай-Би-Эм для нацистской бюрократии смерти? Блэк подкрепляет этот вопросительный знак контрастом между Голландией и Францией. Нацисты приказали провести перепись населения в этих странах как только они оккупировали их. В Голландии, где уже существовала хорошо развитая "инфраструктура Холлерита," из 140 000 евреев более 107 000 были депортированы. Из них 102 000 было уничтожено. Т.е. "эффективность" Холокоста составляла примерно 73%. Во Франции, где эта инфраструктура была в полном беспорядке, из 300 - 350 тысяч евреев депортировано было 85 тысяч, из них около 3000 спаслись. Таким образом, во Франции эта "эффективность" не превышала 25%. Правда, Блэк добросовестно приводит факты ослабляющие его аргумент, что технология Холлерит имела решающее значение для этого контраста. В Голландии, нацисты поставили во главе переписи усердного бюрократа. Во Франции на этом посту был человек нравственного героизма, который заплатил жизнью за свое противодействие усилиям немцев найти евреев. Голландия имела долгую традицию отметки о религиозной принадлежности в разного рода документах. Во Франции такая традиция отсутствовала. Блэк, таким образом, сдал экзамен на историческую добросовестность в этом эпизоде. Но его страсть (родители Блэка выжили Холокост) оказывается сильнее в других частях книги. А его заявление, что "в конечном итоге, каждый боевой приказ нацистов, каждая пуля и передвижение войск прослеживались системой табуляционных карт Ай-Би-Эм," сделало его уязвимым для ряда критиков. Я прочитал четыре отрицательных отзыва на эту книгу, и все они схожи в одном удивительном, на мой взгляд, отношении. Их авторы более критичны по отношению к автору этой книги, Эдвину Блэку, чем к Томасу Ватсону, который сделал заслуживающие осуждения решения описанные в этой книге. Несколько обозревателей показали поразительно низкий уровень требований к поведению корпораций. В "Бизнес Уик," историк Холокоста Питер Хейес называет эту книгу "заслуживающей осуждения." Упомяну только один из доводов Хейнса. "У Ватсона не было выбора," - утверждает Хейнс, "если бы он даже решил списать в убыток свою собственность в Германии, то его филиал все равно остался бы в ней и достался Гитлеру." Но Блэк подчеркивает, что машины Холлерит не могли работать без уникальной бумаги Ай-Би-Эм. И контроль над этой бумагой был у Ватсона. Холлерит также не мог работать без табуляционных карт, которые опять же были только у Ватсона. Система Холлерит не могла функционировать без машин и запасных частей к ним. Только Ватсон имел те и другие. Причем Хейес имеет ввиду 1940 год, когда нацисты уже давно зависили от единственного поставщика - Ай-Би-Эм. Но предположим, что Гитлер захватил германский филиал Ватсона годами раньше. Разве в этом случае не должен был бы Ватсон просто списать свои потери? У него была бы возможность оправдать это решение перед акционерами моральными соображениями, равных которым было бы трудно найти в истории. И заметьте, что он не безделушки продавал нацистам, а товар, который по всей вероятности мог поможь им в достижении их расистских целей. (Не позже, чем через несколько месяцев после прихода Гитлера к власти, журнал "Таймс" начал помещать на первой полосе антисемитские выдержки из "Майн Кампф"). Идеологией Ай-Би-Эм всегда была мысль о том, что информация равняется власти. Вопрос заданный Блэком, "Откуда у них были имена?", подчеркивает зловещий смысл использования этой власти. В "Уолл Стрит Джорнал" мой друг Джеффри Уиткрофт, автор книги "Спор о Сионе," предлагает логику оправдания Ватсона, которой последний возможно и успокаивал себя. "Капиталистический свободный рынок действительно является аморальным," - пишет он. "Это эффективная система инвестиций и производства, которая сама по себе не может достичь каких-либо нравственных целей. В этом смысле капитализм похож на свою материальную технику. Шприц может быть использован для того, чтобы ввести цианистый калий или пенициллин. Он лишен какого-либо независимой моральной самости." Но корпорация, руководимая людьми, стоит прежде рынка. И эти люди не могут избежать ответственности за свои действия. Прежде всякой техники идут те самые "независимые моральные самости," которые сделали эту технику. Шприцы и табуляторы не падают с неба. И прежде всякого рынка существуют владельцы и акционеры. Блэк ни слова не сказал об акционерах Ай-Би-Эм, которые несут расплывчатую, но неизбежную ответственность за то, что Томас Ватсон сделал от их имени. Мы живем сейчас в атмосфере своего рода рыночного детерминизма, тенденции представлять Рынок в таком же свете, в каком марксисты представляют Историю, т.е. как силу снимающую вопрос о личном выборе и ответственности. Но как удачно заметил Питер Друкер, такой вещи как "этика бизнеса" не существует. Существует просто этика.
|