В редакцию пришло письмо от одного из активистов профсоюза угольщиков, входящего в МОРП "Защита труда" - о жизни шахтеров на Крайнем Севере и их борьбе.

Когда начался угар дележки шахт - примерно в 1995 году - те, кто их делили, забыли про все. Детей перестали отправлять на летний отдых, отпускные нам начали задерживать. Когда наконец они всё поделили, о себе позаботились - дошла очередь и до нас. Надо же приводить рабочую силу в рабочее состояние, заботиться о ее поддержании и сохранении. Мы же для них механизмы, не больше. Начала налаживаться система организованной отправки детей на лето в лагеря отдыха в среднюю полосу или на юг. Но эта отправка постоянно стоит под угрозой, так как напрямую не связана с обеспечением работы шахты.

Больше всего поражает, что люди не хотят бороться за улучшение своей жизни, не хотят видеть, как можно чего-то добиться, если действовать сообща. Впечатление такое, что подавлена воля к сопротивлению. В чем это выражается?

Например, приходит в наш комитет шахтер после смены и начинает бушевать: "Где моя зарплата? Ты для чего здесь сидишь, в профкоме, штаны протираешь?"

Я: "Что ты кричишь, я только что вылез оттуда же, откуда и ты, после смены вместе в бане мылись".

Он: "Я вкалываю, как вол и за просто так?! Чем я буду кормить детей? Я дошел до ручки, пойду на все. Ну скажи, где моя зарплата?"

Отвечаю ему: "Хочешь покажу, где твоя зарплата? Сходи в административный корпус, в приемную директора, в бухгалтерию. Ты видел, как одеты все эти замы директора, главный бухгалтер, секретарша? У тебя коленки на брюках протерлись, ты вынимаешь из шкафа брюки "клеш" 70-х годов. А на директоре видел какой пиджак? Твоей жене 30-летней не в чем на улицу выйти, сапог нету. А на старой грымзе бухгалтерше видел какая шуба? На скеретарше какие туфельки? Вот где ваша зарплата. Вас 3 тысячи человек, а их в шахтоуправлении 150 человек. Пойди сдери с директора пиджак. Сдери шубу с бухгалтерши и принеси жене, а та себе еще десять таких купит. Ты же знаешь, она получает 25 тысяч рублей, только официально. А сколько она еще получает черным налом за неучтенные поставки угля? Чего ты боишься? У тебя же руки - огромные клешни. Раз ты доведен до крайности - пойди и раздень их".

Тот: "Да ну, как это я их раздену..."

Я говорю: "Хорошо, я пойду с тобой. Одного упекут за решетку, состряпают такое дело, что не отвертишься. Пойдем соберем десять человек, десятерых сразу труднее засудить, а мы на суде объясним, что администрация довела нас до такой ситуации, не оставила другого выхода, и мы защищали себя и свои семьи от голода и нищеты, вызванных противоправными действиями дирекции, что является необходимой самообороной даже по нынешнему Уголовному Кодексу. Громкое будет дело и, возможно, нас оправдают. Пойдем?".

"Нет, - говорит, - не пойду".

Объясняю ему дальше: "Директор понимает только силу. Я могу пойти к нему, смогу посмотреть ему прямо в наглые глаза и сказать так, что ему мало не покажется. Но вы выйдите под окно кабинета директора - 500 - 1000 человек и постойте. Он выглянет в окно и будет уже совсем по-другому со мной разговаривать. Не могу обещать на 100%, что сразу все решится, но дело сдвинется, это точно. А после этогоподумайте: я только вышел и просто постоял, и уже есть небольшой результат. А что же будет, если я еще и сделаю что-нибудь?"

Но не идут, не собираются по 500 - 1000 человек. Почему? У каждого своя причина, а всего их, по-моему, несколько.

Начинают: "Да что это даст, сколько мы бастовали, и все равно нам задерживают зарплату..."

Я отвечаю: "А нам теперь все время придется добиваться своих денег. Жизнь такая пошла.". Одно время мы в шахте даже плакат вывесили: "Мало заработать - нужно уметь взять заработанное".

Или заводят такую песню: "Пойду, вступлю в рабочий профсоюз, буду платить взносы, и они за меня постоят, все за меня сделают". Это логика еще оттуда, из прежних времен, когда они, как ослы, платили взносы, ни о чем не задумываясь и не беспокоясь, и всё за них решали.

Еще одна причина пассивности - обыкновенная трусость, о которой я уже написал.

Ну и, конечно, телеящик хорошо мозги промывает. Такого воздействия на рабочих, какое оказывают сейчас через новости, разные телепередачи, рекламу, - не было прежде, скажем в начале века. Тогда газеты были - хочешь читай, хочешь заверни в нее селедку. А телевизор мы смотрим каждый день, и даже если занимаемся домашними делами, все равно что-то в мозги западает, на подсознание действует.