|
Александр Ванторин
Александр Ванторин – единственный, наверное, в нашей стране по-настоящему «красный» директор, руководивший мятежным Выборгским ЦБК, - ныне оторван от комбината и коллектива, которым он отдал столько сил. Это волевой, решительный и в то же время очень интеллигентный человек, военный летчик по своей первой профессии, не привыкший отступать. Он с достоинством переносит поражение и не осуждает работников комбината за то, что под угрозой замерзания поселка и голода они вынуждены были сдаться на милость новым хозяевам. Чувствуется, что Ванторин до сих пор болеет за комбинат, который продолжают разорять заполучившие его ставленники криминальных авторитетов, переживает за работающих на нем людей, по-прежнему лишенных стабильной работы и нормальных условий жизни. Самое примечательное, что рассказывая о действиях коллектива и своей работе директора, он все время говорит «мы»: мы запустили комбинат, мы повышали зарплату, мы оплачивали путевки… Известно, что рабочие комбината по-доброму вспоминают «народного директора» и ждут его возвращения, но это, по-видимому, уже невозможно. Коллектив на активные действия не способен, его воля к сопротивлению подавлена. Но, несмотря на то, что без сплоченного коллектива Ванторин уже не представляет никакой угрозы для новых собственников, его продолжают преследовать. Уже после его устранения с комбината он несколько раз подвергался нападениям и избиениям. Уголовное дело Ванторина выделено в отдельное производство от остальных работников ВЦБК, находившихся в заложниках у тайфуновцев во время штурма 14 октября, обвиненных, как и Ванторин, в оказании противодействия исполнению судебного решения. Решения незаконного, как выяснилось три месяца спустя - после принятия Высшим Арбитражным Судом постановления о незаконности передачи имущества ВЦБК «Нимонором» в собственность «Алцему»). Казалось бы, прокуратура должна бы закрыть дело против Ванторина, чтобы избежать нового витка беззакония. Но видимо, есть какие-то иные, скрытые причины, из-за которых это дело по-прежнему продолжают раздувать, дискридитируя тем самым правовую систему России. В интервью корреспонденту Лефт.ру Александр Ванторин рассказал о нынешней ситуации на ВЦБК и об уроках, вынесенных им из истории борьбы за комбинат. - Александр Анатольевич, как получилось, что коллектив Выборгского ЦБК, два года отбивавший атаки, в том числе и вооруженные, в конечном итоге потерпел поражение? - Во время работы «народного предприятия» у нас было две проблемы: криминалитет и коррумпированная власть. Криминальные и властные структуры были заинтересованы в том, чтобы комбинат стоял. И те, и другие приложили максимум усилий, чтобы комбинат, запущенный коллективом, остановился. Механизм этого был прост. Энерготехнологическое производство (ТЭЦ) комбината согласно постановлению Правительства не подлежало приватизации как объект, обеспечивающий жизнедеятельность поселка. Оно находилось в муниципальной собственности. Закрытому акционерному обществу «Выборгский ЦБК», учредителем которого был профком комбината, ТЭЦ была передана в аренду постановлением муниципального собрания. Мы работали, платили государству арендную плату, обеспечивали поселок теплом. Хотя комбинаты коммунальных предприятий, которые собирали платежи от жителей поселка, но комбинату их не платили. Когда понадобилось остановить комбинат, у нас отобрали ТЭЦ через суд, который обязал Муниципальное Собрание отменить свое постановление о передаче нам ТЭЦ в аренду. Теперь схема поменялась: комбинат должен был покупать у коммерческих структур мазут, чтобы отапливать поселок. Нам устроили экономическую блокаду, мешая восполнять наши оборотные средства. Просто перекрыли отгрузку бумаги. Нет денег – нет зарплаты. И настал день, когда мы смогли закупать мазут только в таком количестве, что встали перед выбором: обеспечить либо производство, либо отопление поселка. Оставить людей без тепла зимой было невозможно. Так был остановлен комбинат. - В некоторых публикациях утверждают, что между Вами и профкомом были недоверие и порожденные этим трения… - Это не так. Гласность была нашим надежнейшим оружием – от начала и до конца борьбы. В совещаниях у директора, кроме руководителей производств, обязательно принимал участие председатель профкома. Он сидел по левую руку от меня, мой заместитель по производству – по правую. Было введено за правило регулярно давать по кабельному телевидению поселка Советский информацию. На заводе в определенный день была радиотрансляция. Я выступал и рассказывал о положении дел на комбинате. 60 % работников ВЦБК имеют средне-специальное и высшее образование, так как производство бумаги автоматизировано, компьютеризировано, роботизировано. Поэтому водораздел между рабочими и ИТР не чувствовался. Они все были в курсе событий. А то, что наши противники постоянно пытались переманить меня на свою сторону, а затем и дискредитировать всеми возможными способами, - нормально и вполне закономерно. Даже и пересчитать трудно, сколько было таких попыток. Ведь то, что коллективу удастся своими силами запустить комбинат, привлечь средства, не имеющие криминального происхождения, им и в голову не приходило. Когда же они убедились, что меня невозможно ни купить, ни опорочить в глазах коллектива, они прибегли к самому надежному способу - экономической блокаде предприятия, повлекшей угрозу замерзания поселка, в котором проживает несколько тысяч человек. Один высокопоставленный чиновник, связанный с Сабадашем, мне сказал тогда открытым текстом: «Мы перестанем топить, и вас, Александр Анатольевич, рабочие на вилах вынесут…» А теперь те же самые люди стараются изобразить дело так, будто меня отстранили от управления комбинатом, потому что я «не сработался с коллективом». Недавно я был еще в одном высоком кабинете, владелец которого раньше приезжал на ЦБК, сулил помощь в деле возвращения комбината его законному собственнику – коллективу. А сейчас я от него услышал совсем другое: «Как я тебя обратно в кресло посажу? Ну не сложились отношения с работниками»… - В чем Вы видите причины столь ожесточенной схватки за Выборгский ЦБК? - Чтобы понять это, надо вспомнить, что ВЦБК замещал всю этикеточную и упаковочную бумагу, поступающую теперь из Европы. Таких бумагоделательных машин, одна из которых установлена на ВЦБК, - всего четыре в мире. Единственный наш европейский конкурент – Германия. Но при том же качестве мы выпускали аналогичную продукцию, которая была в три раза дешевле. Мы выпускали мягкую упаковку для пищевой и фармацевтической промышленности. Мало кто знает, что до в стоимости лекарства упаковка составляет 40 %. А наша продукция была значительно дешевле, чем зарубежная. В составе комбината действовал завод по переработке щелоков, образующихся при производстве целлюлозы. Кормовые дрожжи, получаемые при этом - очень хорошее удобрение. Выпускали мы и лигносульфонаты – жидкие и порошкообразные, использовавшиеся в 22 отраслях промышленности СССР: в нефтедобывающей отрасли, в металлургии, производстве цемента, как пластификатор для асфальта и т.п. - Как сейчас работает комбинат? - В настоящее время он загружен на 20 – 25 % его мощностей максимум. В основном это вредное сульфитцеллюлозное производство. Бумажная фабрика стоит или работает в «рваном» режиме. Это приводит к убыткам, так как рентабельным комбинат является тогда, когда производственный комплекс работает целиком. Изъятие даже одного звена уже приводит к снижению рентабельности. Завод по переработке щелоков не работает. Отходы производства сливаются в Финский залив. До 40 % продукции идет с браком – из-за нарушения технологии и отсутствия вложений в производство. Комбинат работает на износ. Ни один собственник, после захвата ВЦБК ничего в него не вкладывал. Упускаются огромные прибыли. Такое может происходить только в одном случае: если сумма, которую получают новые «владельцы» комбината за то, чтобы производство бумаги не работало, многократно превышает доходы, которые они могли бы получить от работающего предприятия… - Какие уроки из борьбы за Выборгский ЦБК Вы вынесли для себя лично и какие уроки, на ваш взгляд, должно вынести рабочее движение? - Я сейчас скажу то, что может не понравиться многим левым партиям. Когда вопрос мог решиться в пользу народного предприятия, он не решался. Хотя была такая возможность. Но для этого нужно было предпринять некоторые шаги на уровне Государственной Думы и правительства. Но, на мой взгляд, левому движению было выгодно сохранение конфликта на Выборгском ЦБК. В основном нас пытались использовать как союзников в предвыборной борьбе… А нам была нужна реальная помощь. Кто только не приезжал к нам: коммунисты, «Яблоко», «Единство», НБП. Какой-то «Национальный союз» мне даже ультиматум поставил в письме, что если я не сделаю того-то и того-то, то они предадут меня анафеме как врага моей Родины (жаль, что это письмо осталось на моем столе во время захвата предприятия). Нас разрывали по разным закуткам, в том числе и политическим. В ответ коллектив стремился отгородиться от этого. Но этот забор стал слишком глухим… Знаете, сколько нам не хватило, чтобы выстоять? Двух дней – до заседания Высшего Арбитражного суда РФ, принявшего решение в пользу коллектива Выборгского ЦБК… А денег не хватило ровно столько, сколько нужно было на одну зарплату: всего 2 миллиона рублей (аванс мы выдали в декабре). Именно за 1000 рублей, предложенных ставленниками Сабадаша, люди, измученные непрерывной двухлетней борьбой, полуголодным существованием и угрозой замерзания, согласились подписать заявление о переводе из «Выборгского ЦБК» в «Выборгскую целлюлозу». За подпись под заявлением о выражении мне недоверия платили по 500 рублей… Если бы существовал единый фонд рабочего движения для поддержки борющихся коллективов в подобных ситуациях, то мы могли бы продержаться. Если бы нашлись деньги на несколько цистерн с мазутом, тогда комбинат бы работал. А затем мы бы вернули и долги за отгруженную продукцию… Еще жаль, что в левой прессе мало рассказывалось о реальных экономических успехах ВЦБК. Мы доплачивали за путевки, предоставляемые работникам комбината - за счет средств предприятия. Они были для них бесплатными. Пункты колдоговора мы договорились выполнять постепенно. Ведь кроме энтузиазма коллектива, есть экономика, которую надо было просчитывать. Но объем производства постепенно увеличивался, рос и фонд социального накопления, повышалась зарплата. Любопытный момент: когда мы работали, то платили все налоги. Но вся подконтрольная губернатору пресса трубила, что «народное предприятие» ВЦБК налоги не платит. И этот поклеп был настолько мощным, что даже журналисты левых изданий спрашивали меня: почему ВЦБК налоги не платит. Сейчас действительно «Выборгская целлюлоза» налоги не платит, но в прессе все тихо и хорошо. Еще один важный урок: на нашем опыте борьбы учимся не только мы. Те, кто закручивают гайки, тоже учатся. В Ленинградской области одна судоверфь была выкуплена иностранцами за копейки. И численность коллектива там уменьшили с 6500 человек до 1300 – без всяких протестов. Как это им удалось? Они поняли, что если объявят массовое сокращение, то ситуация может начать развиваться по сценарию Выборгского ЦБК, хорошо в нашей области всем известному. И подошли к этому делу гораздо более тонко. ИТРовцев подкупили: заставили всех в обязательном порядке съездить по два раза за границу, выучить язык. А основной массе рабочих, намеченных к сокращению, предложили: тем, кто напишет заявления об увольнении по собственному желанию, выплатят 5 (!) окладов. Тем, же, кто будет настаивать на том, чтобы его сократили по закону, выплатят 3 оклада, как положено по КзоТу… Ясно, что таковых практически не было. И выплачивали по пять зарплат. Лишь бы избавиться от «лишних» людей по-тихому, без хлопот. - Чей же сейчас комбинат? - Бесхозный. 18 января 2000 г. Президиум Высшего Арбитражного Суда своим
постановлением признал незаконной передачу имущества ВЦБК от «Нимонора»
к «Алцему». А «Нимонора», как выяснилось, вообще не существует. Те, кто
хозяйничают на нем сейчас, делают это по праву силы. И то, как они там
хозяйничают, наносит коллективу и уникальному предприятию, а значит,
государству огромный ущерб, увеличивающийся с каждым днем.
|