Наркомафия, партизанское движение и насилие в Колумбии

Рестрепо Хосе Мария

Колумбия имеет один из самых высоких в мире показателей по количеству убийств и нарушений прав человека, тем не менее, на международной арене она продолжает считаться демократической страной. Более эго, создается впечатление, что мировое сообщество совершенно не тревожит внутриполитическая обстановка в этой стране, характеризующаяся непрекращающимися актами насилия. 

Ограничимся лишь двумя примерами такого безразличия: Колумбия возглавила Движение неприсоединения в то самое время, когда против президента Эрнесто Сампера были выдвинуты обвинения в связях с дельцами наркомафии; генеральным секретарем ОАГ был избран наш соотечественник, экс-президент страны Сесар Гавириа Трухильо. Эти акции фактически легитимизируют правящий режим в глазах мировой общественности. 

С точки зрения нарушения прав человека наша страна, кажется, бьет все рекорды, неизменно занимая одно из первых мест в мире. Например, да каждые 100 тыс. жителей в США приходится 8 убийств, в Бразилии - 24,6, в среднем по Латинской Америке - 30, тогда как в Колумбии - 70,5 (1). И хотя есть регионы, где эти показатели спорадически возрастают, в Колумбии они стабильно высоки, и статистическая вероятность оказаться убитым для жителя этой страны весьма велика. Огромны потери, связанные с актами насилия и террора. 

Согласно докладу генерального прокурора Колумбии, "с 1990 г. до сего дня (март 1997 г.} насилие принесло ущерб на сумму 15 млрд. песо, что в два раза превышает валютные резервы страны. Ежегодно страна теряет по этой причине 2% валового внутреннего продукта..." (2). Такое положение вещей пагубно отражается не только на экономике, но и на всех сферах жизни колумбийского общества. В системе насилия имеется большое количество действующих лиц, которые взаимосвязаны и взаимозависимы. Государство, наркомафия, партизанское движение, военизированные группы, организованная и обычная уголовная преступность, женщины, дети, национальные меньшинства и наименее защищенные группы (беспризорники, проститутки, гомосексуалисты и т.д.) - это лишь часть обширного списка жертв и палачей данной системы. 

Авторы многих исследований пытались найти ключ к пониманию колумбийской действительности, выяснить, почему на протяжении длительного периода современной истории насилие "правит бал" в стране. На мой взгляд, большая часть этих работ имеет общий методологический порок, - они ограничиваются изучением лишь одного из аспектов проблемы, будь то нарушение прав человека органами государственной власти или вопросы, связанные с партизанским движением. Значительно меньше научных трудов, претендующих на всесторонний анализ проблемы. 

Насилие, осуществляемое разнообразными способами против широкого круга жертв и в течение столь длительного периода, порождает дилемму: или признать, что колумбийский народ по самой своей природе склонен к жестокости, или искать объяснение в контексте сложнейших противоречий и внутриполитической борьбы в стране. Первый подход абсолютно неприемлем, хотя у него и появляются порой весьма авторитетные сторонники, как, например, советник Межамериканского банка развития (МАБР), утверждавший: "Насилие связано с особенностями умственного развития, потреблением психотропных веществ, низким образовательным уровнем и нерешенностью социальных проблем" (3). 

Такое объяснение, по существу, элиминирует целый ряд факторов, как-то: насилие, совершаемое государством, экономические и политические проблемы - и в то же время неоправданно выпячивает сугубо медицинский аспект. Другой, более продуктивный, на мой взгляд, подход обусловлен анализом всех видов насилия, их специфики, непосредственной связи с экономическим, политическим и социальным положением в стране, с попыткой взглянуть на насилие как на одну из моделей разрешения социальных конфликтов. 

В изучении феномена насилия в Колумбии на академическом уровне есть и другая тенденция - стремление придать ему чрезмерное значение. Целый ряд наших исследователей -"виолентологов", возводя это явление в ранг политических и исторических, обосновывают свою точку зрения сугубо абстрактными категориями или сухой статистикой, не придавая при этом должного значения человеческому фактору. Думается, что и сам термин "виолентолог" неправомерен, так как "виоленсия" (насилие) не может существовать сама по себе и является не более чем одной из характеристик определенных общественных отношений. Считаю, что чрезмерная концептуализация понятия "насилие" может "растворить" сам факт насилия и увести от анализа конкретной действительности. При рассмотрении каждого события, связанного с насилием, надо учитывать не только его экономические, политические и социальные корни, но и психологические аспекты, моральный климат, все то, что влияет на "поведение" общества в целом и участников конфликта в частности (как активных, так и пассивных). 

Задачу раскрытия всей пагубности насилия в Колумбии взяли на себя многочисленные неправительственные организации зашиты прав человека (испанская аббревиатура - ОНГ), которые осуществили и патронировали большое количество исследований в этой области; кроме того, их представители выступали c докладами на международных форумах, всесторонне освещая это явление. Основательность работы ОНГ в какой-то степени может подтвердить тот факт, что при подготовке доклада о правах человека в Колумбии конгрессу США госсекретарь М.Олбрайт использовала их материалы и аргументы, вошедшие в ежегодный отчет организации "Международная амнистия" (4). 

ОНГ стали буквально мишенью для преступного мира. Многие их сотрудники были убиты или под угрозой расправы покинули страну. Об этом, в частности, заявила o'Международная амнистия", отметив, что целый ряд организаций, занимающихся правами человека, таких, как Комитет солидарности с политическими заключенными. Ассоциация родственников пропавших без вести и Гражданский комитет зашиты прав человека департамента Мета, вынуждены были закрыть свои представительства в различных районах Колумбии ввиду непрерывных угроз, а иногда и террористических акций (5). 

Наряду с похищением людей многочисленные убийства красноречиво свидетельствуют о тяжелом положении в стране в области фундаментальных прав человека. Статистика убийств трагична не только по самой своей сути, она также существенно влияет на жизненный уровень населения. Согласно разработкам МАБР, гибель трудоспособного человека влечет за собой не только прямые, но и косвенные Экономические потери, так что фактически потеря одного рабочего дня равносильна потере двух (6). 

Вследствие этого Латинская Америка ежегодно теряет 3 541 200 лет полезной жизни. Этот показатель в три раза превышает среднемировой (7). Как отмечалось выше, статистика убийств - один из основных критериев уровня насилия в стране. О глубине и масштабах кризиса, переживаемого Колумбией, отчасти свидетельствует такая впечатляющая цифра. приведенная в докладе "Международной амнистии": в 1995 г. более 2500 человек были убиты по политическим мотивам (8), что говорит о криминализации политической деятельности. 

Различные колумбийские правительства признавали существование данной проблемы и принимали определенные меры для ее решения. К сожалению, большинство этих акций были направлены на то, чтобы сделать как можно привлекательней имидж страны, а не на разрешение глубоких социальных и политических противоречий, порождающих насилие. В стремлении представить на международном уровне Колумбию как радетельницу за права человека наши правительства присоединились к большинству соответствующих международных договоров и выработали целый ряд инструментов для той же цели в самой стране. В частности, был создан институт так называемых народных защитников, что стало определенным достижением в области юриспруденции, но мало чем могло помочь улучшению положения с правами человека и снижению преступности в Колумбии. 

Моя попытка объяснения феномена насилия в нашей стране зиждется на следующем принципе. Само состояние государства, внутренняя и международная ситуация привели к тому, что на одном и том же географическом и историческом пространстве параллельно стали развиваться конфликтные процессы с широким использованием методов насилия. Их участниками, с одной стороны, выступают органы государственной безопасности и министерства внутренних дел, с другой (отнюдь не единым фронтом) - наркокартели, партизанское движение, группы самообороны и военизированные отряды крайне правых, организованная и обычная преступность. Все они, по существу, стали генераторами насилия. В стране сложилась своеобразная традиция использования методов насилия государственными органами. Среди них пальму первенства держит Национальная полиция, которая, согласно данным Генеральной прокуратуры республики, больше других нарушает права человека (9). За ней по этому показателю следует армия. 

Особо необходимо сказать о партизанском движении. После распада Советского Союза оно не только не ослабло, но, напротив, в последние пять лет укрепило свои позиции, оказывая значительное влияние на внутриполитическую обстановку в Колумбии. Надо иметь в виду, что большинство внутренних конфликтов в стране имеют тенденцию к разрешению насильственными методами, к которым прибегают различные социальные группы; более того, внутри самих этих групп насилие часто используется в качестве механизма управления и контроля. Такая ситуация не может быть объяснена локально или фрагментарно (как это имеет место в ряде исследований), когда вне органической связи со всем ходом исторического процесса пытаются анализировать факты использования насилия государством, причины процветания мафии или историю партизанского движения. Анализ этого феномена должен быть глобальным, с учетом всех факторов экономического, политического, социального, психологического и культурного характера, которые предопределили слишком слабое государственное влияние на обширных пространствах национальной территории, не позволили провести модернизацию политической системы, элиминировали возможности легального развития "третьей силы" оппозиции, что в конечном итоге повлияло на общее развитие страны. 

Позиции реальной оппозиции всемерно подрывались как политическими, так и физическими методами (достаточно вспомнить целенаправленные убийства лидеров во второй половине 80-х годов, после заключения мира с партизанами, о чем будет сказано ниже). Сегодняшняя ситуация в Колумбии в большой степени порождена состоянием крайней бедности широких слоев населения, не имеющих средств к существованию. Люди, оказавшиеся в таком положении, являются социальной базой и партизанского движения, и производителей кокаина, и контингента наемных убийц, и уголовных группировок. Правительственная политика, направленная на облегчение положения бедняков, базируется на элементарной философии, из которой вытекает, что достаточно оказать "помощь" этим стратам, и все стабилизируется. Такого рода меры заложены в планах Фонда солидарности, однако, его эксперты не знают подлинных масштабов проблемы и поэтому не ищут таких решений, которые позволили бы нуждающимся людям улучшить положение за счет собственных усилий. 

Историография насилия в Латинской Америке насчитывает немало работ, авторы которых пытаются установить чисто механическую зависимость между степенью социального развития и показателями насилия. Но попытки объяснить высокий уровень насилия в Колумбии посредством сравнения уровня образования, безработицы, потребления алкоголя, экономических данных и т.п. с аналогичными показателями других стран оказываются абсолютно бесплодными. Конечно, Колумбия по уровню жизни не входит в число ведущих стран, но ее нет и среди самых бедных, даже в масштабе нашего континента. Иными словами, подобные исследования лишь частично объясняют некоторые аспекты рассматриваемого нами феномена, но попытки выстроить на их основе какую-то глобальную концепцию не выдерживают критики. 

Следует признать, что каждый из этих факторов играет определенную роль и в известной степени влияет на отношение той или иной группы населения к государству, партизанам, мафии и т.д. Вместе с тем, ни один из них не является определяющим при анализе причин высокого уровня преступности в колумбийском обществе. Для иллюстрации этого положения рассмотрим, например, соотношение показателей безработицы и насилия. В 1993 г. безработные составляли: в Аргентине - 9,6% самодеятельного населения, Перу - 9,9. Панаме - 13,2. Никарагуа - 21.8. Колумбии - 8,6%. В 1994 г.: в Перу - 8.8%, Аргентине - 11,5, Панаме - 13,7, Никарагуа - 20.7, Колумбии - 8,9%. В 1995 г.: в Перу - 8,2%. Венесуэле - 10.3, Уругвае - 10.7, Панаме - 14,3, Аргентине - 18,6, Никарагуа - 20,2, Колумбии - 8,6% (10). 

Как видно из этих цифр, на протяжении трех лет уровень безработицы в Колумбии был стабильным и одним из самых низких, а уровень насилия оставался самым высоким. В нашей стране большую роль играет политическая система, в основе которой лежит сложившийся в течение многих десятилетий двухпартийный режим либералов и консерваторов, благополучно переживший все попытки реформ и создания третьей политической силы. Специфика этого долголетия отнюдь не в нем самом, а в том, как оно достигнуто. Эта система пережила многие мощные движения в прошлом и в отдельные периоды истории имела широкую социальную базу. Однако большая часть этих "побед" была достигнута посредством использования элементов насилия и заказных убийств. Достаточно вспомнить гайтанистское движение 40-х годов XX в., которое было нейтрализовано после убийства его лидера Хорхе Элиесера Гайтана, а затем развернулась беспрецедентная кампания репрессий против его сторонников. Этот самый мрачный период в истории Колумбии текущего столетия, период "виоленсии", унес более 300 тыс. жизней наших соотечественников". К числу таких же "побед" относится и убийство кандидата в президенты на выборах 1990 г. Луиса Карлоса Галана, представлявшего самую прогрессивную фракцию Либеральной партии. 

Конечно, не во всех случаях вину за политические убийства можно возложить непосредственно на государство, хотя степень его участия в подобных акциях очень высока. Но даже и тогда, когда это не удается доказать, государство виновато в том, что допускает применение насилия в таких масштабах и проявляет беспомощность в осуществлении правосудия. Безнаказанность преступников превращается в один из непосредственных факторов роста насилия в стране. Бездействие органов правосудия и охраны общественного порядка приводит к криминализации все новых сфер национальной жизни. Насилие становится главным инструментом отстаивания интересов на рынках, в коммерческих отношениях, при разрешении персональных конфликтов. 

О беспомощности государства в осуществлении контроля над этим процессом свидетельствует хотя бы такой факт: в ходе предвыборной кампании 1990 г. были убиты четыре кандидата в президенты, представлявших различные движения и в той или иной степени являвших собой угрозу статус-кво правящей системы: Хайме Пардо Леаль (Патриотический союз-движение, созданное партизанами на основе соглашения о мире, подписанного ими с правительством), Луис Карлос Галан Сармьенто (наиболее вероятный претендент на президентское кресло от Либеральной партии), Бернардо Харамильо Оса (Патриотический союз) и Карлос Писарро Леон Гомес (Движение М-19, возникшее после подписания соглашений о мире с правительством). 

Кроме того, жертвами стали тысячи членов различных организаций левой ориентации, профсоюзов, комитетов по правам человека, гражданских движений и даже местных органов власти. Причины насилия в Колумбии не связаны с какой-то определенной, конкретной ситуацией, их надо искать в модели развития страны, в особенностях колумбийской системы отношений между государством и гражданским обществом. Только посредством анализа такого рода мы сможем объяснить высокий уровень использования насилия в разрешении конфликтов, выявить его специфику и типы. 

Рассмотрение всех этих явлений в рамках единой модели, вызванной к жизни серьезнейшими дефектами государственного механизма, регулирующего экономическую, политическую и социальную сферы, позволит нам избежать излишней сегментации феномена насилия. При таком подходе мы сможем акцентировать внимание на взаимосвязи тех условий, которые способствуют развитию и партизанского движения, и мафиозных структур, и вооруженных преступных групп - явлений, диаметрально противоположных по своим целям, идеологии, формам и методам борьбы. Общим у них окажется только то, что они появляются и развиваются в том общественно-политическом, экономическом и правовом вакууме, который не в силах заполнить ни государство, ни легально действующие политические силы, не выдвинувшие никакой альтернативы для выхода из кризиса. Следует отметить, что мы отнюдь не ставим под сомнение наличие объективных и субъективных условий, способствующих возникновению партизанского движения, преступных организаций и т.п. 

Однако в Колумбии существуют и специфические условия развития политической системы, которые подпитывают эти процессы вследствие широкого использования насильственных методов в отнощениях как государства со своими оппонентами, так и одних групп населения с другими. При этом под политической системой мы подразумеваем не только традиционные властные структуры, элиту либералов и консерваторов. Отчасти мы включаем в нее другие субъекты политического процесса: партии оппозиции (в том числе и коммунистическую), профсоюзное движение и прочие организации, оказавшиеся не способными ответить на вызов момента и создать широкую социальную базу для осуществления своих политических проектов. 

Исходя из вышеизложенного, правомерно предположить, что без радикальных перемен в структурах власти и в отношениях между государством и обществом невозможно решить ни одну из тяжелых проблем сегодняшнего дня, например, связанную с партизанским движением. Может быть, именно в этом кроются причины неудач на переговорах о мире с партизанами. Справедливости ради следует отметить, что предпринимались серьезные попытки реформирования системы. В этой связи заслуживает внимания довольно массовое движение за принятие новой конституции. Когда уже казалось, что оно добилось своих целей, им стали манипулировать политиканы, и его значение резко упало. 

Это неумение управлять социальными процессами и отсутствие политической силы, способной руководить страной, опираясь на широкую социальную базу. и создают те условия, которые определяют основные характеристики развития Колумбии. Нелегитимность правительства президента Эрнесто. Сампера, находящегося под следствием (равно как многие министры его кабинета) по обвинению в использовании денег наркомафии в своей предвыборной кампании, создает атмосферу неуправляемости, что негативно влияет на экономические, социальные и политические структуры страны. 

Создается впечатление, что правительство существует для самого себя и для отражения постоянных атак, направленных против него. Да и какой авторитет может придать кабинету, скажем, министр обороны, вынужденный уйти в отставку спустя 42 дня после своего назначения за связи с наркомафией. Тем не менее одна из самых удивительных характеристик этого процесса состоит в том. что, хотя кризис поразил саму сердцевину политической системы, она, пусть только и формально, остается "на плаву". Все попытки использовать эту нелегитимность правительства для придания импульса реформистскому движению оканчиваются неудачей, что можно объяснить только отсутствием политических сил, имеющих в своем активе основательную программу реформ и поддержку общества. 

Недоверие к конгрессу, политическим партиям, армии, профсоюзам, церкви и т.д. не только не позволяет начать процесс реформ, но и приводит к тому, что страна все глубже погружается в пучину хаоса, и это, а свою очередь, пагубно сказывается на экономике, внутренней и внешней! политике, социальной сфере. Как это ни парадоксально звучит, правительство Сампера остается у власти из-за ошибок и слабости противостоящей ему силы, у которой нет ни достаточной политической воли, ни минимальной поддержки в обществе, без чего реформы невозможны. 

Фактическое существование в ряде регионов Колумбии параллельных органов власти, неспособность государства вершить правосудие, беспомощная правительственная политика, слабый эффект экономических мер, утрата политическими лидерами контактов с населением, бездействие органов, призванных контролировать власть, - все эти факторы приводят к тому, что каждая организация, каждое движение пытаются утвердить свои критерии и свою политику, а атмосфера вседозволенности и безнаказанности побуждает их решать конфликты собственными методами, которые в основном оборачиваются безудержным использованием насилия. 

Такое положение предопределяет повышенный интерес к анализу отношений между государством и гражданским обществом, особенно тех их аспектов, которые, на мой взгляд, являются причиной появления все новых и новых организаций, прибегающих к насилию. Беспомощность правительства настолько очевидна, что без труда можно доказать: так называемое государственное насилие планируется самим правительством, и прежде всего его силовыми структурами. Последние часто идут на поводу у различных проправительственных организаций, будь то крестьянские комитеты самообороны или военизированные отряды, прибегающие к помощи армии и полиции для зашиты своих интересов на определенных территориях. 

Примером, иллюстрирующим такое положение, может служить кровавая бойня в Трухильо в 1989 г., во время которой было убито более ста человек. Правительство президента Сампера признало свою ответственность на суде, обязавшем государство выплатить многомиллионные суммы в качестве компенсации родственникам погибших и пострадавшим. Конечно, не совсем правомерно утверждать, что эта бойня была спланирована правительством (хотя бы из-за ее крайней жестокости: большая часть жертв была расчленена), скорее, эта трагедия целиком и полностью на совести местных властей, спровоцированных дельцами наркомафии, которые хорошо им заплатили. 

В отношениях между государством и обществом важно проанализировать те создавшиеся и сохраняющиеся в течение длительного периода условия, которые привели к необъявленной войне всех против всех. И хотя эту войну нельзя квалифицировать как гражданскую, по количеству жертв она может быть сравнима с конфликтом в Югославии. Речь идет не о выявлении виновных, а об установлении диагноза колумбийскому обществу, об оценке правительственной политики не с точки зрения ее концептуальности, а по конкретным и опосредованным результатам. 

Думается, что такой подход достаточно продуктивен, в чем мы сможем убедиться, проанализировав, например, политику уничтожения посадок коки. Эта кампания привела к дестабилизации общественного порядка в обширных регионах страны вследствие упоминавшихся выше явлений. То же самое можно сказать и о деятельности так называемой Сети социальной солидарности правительства Эрнесто Сампера. убежденного, что для решения проблемы достаточно оказать помощь наиболее нуждающимся слоям населения, в то время как необходима продуманная правительственная политика по искоренению причин, порождающих нищету. Какие же наиболее весомые факторы обусловили развитие конфликтов с использованием массированных и в известной мере патологических методов насилия? В какой форме государство и его политические институты адаптировались к этим обстоятельствам и каким группам выгодно это перманентное состояние кризиса? 
 
 
 
 

 Обсудить статью на форуме