"Пятая колонна"

Недавно в одном московском храме мне довелось услышать, как священник на проповеди, рассказывая о трудностях в своем приходе, между прочим употребил такое выражение: на нас наезжают. Это, конечно, возмутительно, что какой-то приход в Москве переживает неприятности, но речь в данном случае идет о другом - о том, какими языковыми средствами об этом  повествуется.

Нынешняя манера изъясняться, близкая к традициям преступного мира, проникла практически во все слои общества, даже в сословие духовенства. О других социальных и профессиональных  группах вообще говорить не приходится: от самых низов и до верховной власти эта манера уже вполне утвердилась. 

В последние годы заметную роль в жизни общества стали играть люди с небезупречной, мягко говоря, биографией. Но если этим людям легко было сменить ватник без воротника на шикарный костюм, то поменять разговорную манеру - гораздо труднее, а часто и невозможно. Да и такое впечатление, что они не пытаются этого делать. Напротив, вульгарная речь стала верным признаком принадлежности к касте новых хозяев жизни. И очевидно, иные такие хозяева кичатся своим корпоративным языком и стараются им блеснуть, как когда-то блистали золотыми фиксами. 

И этот язык уже становится официальным средством общения. Например, если бы главный российский энергетик вместо знаменитой своей реплики "Халявы не будет!", сказал бы, что-де не обессудьте, но вряд ли мы сможем впредь отпускать электроэнергию по льготным тарифам, то те, кому эти слова были адресованы, понимали бы, что это обычное пустое предостережение власти, - постращают для порядка, да все по-прежнему и останется. Но, услышав грозный окрик о том, что халява-то теперь накрывается, получатели этой информации, скорее всего, забеспокоятся: а ну как в этот раз без лажи? в натуре... надо бабки готовить... 

Точно так же новый наш президент свое намерение действовать по отношению к криминальному миру, в частности, к террористам, насколько возможно жестко и не дать никому шанса спастись где бы то ни было от суровой расплаты выразил в столь эпатирующей формулировке, что его выражение, ставшее крылатым, нет уже необходимости повторять лишний раз - оно и без того у всех на устах. А иначе криминальный мир не поймет, насколько серьезно настроена власть решить данную проблему, не поверит! Чтобы получатель информации осознал и поверил, чтобы он воспринял как-то эту информацию, надо непременно говорить на его,  получателя,  языке. По-волчьи выть, что  называется. Вот так этот язык и проникает теперь повсюду: снизу наверх, сверху v на телевидение, оттуда - в дом к обывателю, в армию, школу, церковь и т.д. 

Каким же образом можно отразить агрессию криминального языка? Для этого должна быть решительно изменена система вхождения в элиту общества. Что при нынешнем нашем политическом устройстве практически  неосуществимо. 

Другая, еще большая напасть русского языка - его "европеизация". Не просто нашествие заимствований, хотя и их в последнее время появилось в языке неоправданно много, а именно страстное массовое влечение говорить не вполне по-русски. Приблизительно так, как учила госпожа Бальзаминова своего сына: "Ты все говоришь: "Я гулять пойду!" Это, Миша, нехорошо. Лучше скажи: "Я хочу проминаж сделать!" 

До сих пор слово "будировать", разоблаченное еще Лениным в его "размышлениях на досуге", используется в некоторых случаях в значении "пробуждать". Недавно один мой знакомый главный редактор (!) небольшого издательства сказал: "Мы должны будировать в людях интерес к своей истории". Почти неловко напоминать, что "будировать" означает "дуться", "проявлять недовольство". 

Депутат Государственной Думы вспоминает по какому-то поводу, как присяжные оправдали террористку Веру  Засулич. Он говорит: "Это случай исторический. Он записан в аналогах". Другой депутат, на этот раз Совета Федерации, говорит: "Прошу вас, уважаемые коллеги, вокруг этого не создавать пренцендента". Во втором случае даже не понятно, что человек хочет сказать. То ли он предостерегает коллег возбуждать ажиотаж вокруг чего-то, по недоразумению подменяя одно иностранное слово другим, то ли речь идет все-таки о некоем примере (прецеденте), оправдывающем появление подобных же случаев в будущем, но тогда неверно сконструирована вся фраза. Или вот еще депутатское выражение: "Те позитивные моменты, которые наработаны правительством, они положительные". Но тут уже нечего объяснять.

Но если к речи депутатов и вообще всех людей, для которых язык не является профессией, можно относиться не слишком взыскательно, то оговоркам профессионалов уже нет никаких оправданий. Кому же, как не работникам телевидения и радио, этих самых массовых из СМИ, показывать образцы грамотной речи и таким образом целительно влиять на язык в целом? 

"Здание изменило свою колористику", - рассказывает диктор. Можно лишь приблизительно догадаться о том, что имеет в виду этот профессионал. Наверное, после реконструкции здание выглядит не как прежде. "Ресин как-то курьирует вашу организацию?" - спрашивает корреспондентка у собеседника. Помню, когда я служил в солдатах, наш старшина говорил: "Меня не колышут всякие ваши ньюансы". Какой-то спортивный комментатор сказал однажды: "Во втором тайме мы увидели нечто шедевральное". Аналогичным образом известный политический деятель заверил граждан: "Наша политика резонабельна". Скорее всего, он имел в виду, что труды его праведные вызывают где-то, в ком-то отголоски (резонанс). И снова спортивный комментатор: "Хочется пожелать ему реабилитировать себя". Это о спортсмене, показавшем невысокий результат. "Третью ступеньку подиума занял испанский гонщик", v говорит диктор. Ну тогда уже можно и продолжить: "А французская манекенщица дефилирует по пьедесталу". 

Довольно-таки часто теперь употребляется выражение "под патронажем". И в девяти случаях из десяти употребляется оно неправильно. Говорят, например: "Это строительство осуществляется под патронажем мэра Москвы" или: "Эта газета выходит под патронажем правительства" и т.п. Но "патронаж" - это специальный медицинский термин для
очень узкого круга пользователей. Находиться под патронажем какого-то медицинского учреждения может на дому -  и только на дому! - больной, немощный либо новорожденный. А строительство осуществляться может под патронатом мэра Москвы. 

Кажется, решительно все сейчас называют субъекты Российского государства регионами. Говорят: "Депутаты разъехались по своим регионам", "Каждый регион имеет своего представителя в Совете Федерации" и т.п. На самом же деле субъекты, составляющие нашу Федерацию, регионами отнюдь не являются. Как сказано в словаре, регион - это обширный район, соответствующий нескольким областям (районам) страны или нескольким странам, объединенным экономико-географическими или другими особенностями. Да, в России есть регионы. Есть, например, Дальневосточный регион. И в него входят несколько субъектов Федерации - Приморский, Хабаровский и другие. Нередко даже Москву - отдельный город - называют теперь регионом. Ничего более нелепого и придумать невозможно! 

Несколько раз мне встречалось в устной речи удивительное выражение "воленс-неволенс". Это не что иное, как "обрусевший" латинский фразеологизм volens-nolens, который по-русски переводится "волей-неволей". Так бы и надо его произносить при необходимости. Но, вероятно, сказать просто по-русски некоторые считают слишком низким для себя стилем. 

Люди старшего поколения помнят, как раньше некоторые выпускники вузов и в праздники, и в будни носили на лацкане так называемый "поплавок" - значок, свидетельствующий о высшем образовании его обладателя. Теперь же образованный интеллектуал узнается не по "поплавку" на груди, а по речи своей. Не верь своим очам, верь моим речам. А поэтому речь  него должна быть необычной. Иногда и непонятной для простых смертных. С разными диковинными заграничными словами или выражениями. Но если внимательнее присмотреться к этому интеллектуалу, то можно будет заметить на его вылинявшем лацкане участок неплохо сохранившегося сукна в виде ромбика с дырочкой посередине. 

Массированная "вестернизация" русского языка, пока еще вызывающая лишь улыбку, в перспективе может нанести прямой ущерб национальному самосознанию. Собственно, это уже происходит. Например, в последние годы все менее употребляется форма обращения к человеку по имени и отчеству. Это теперь у многих почитается "неевропейским", "нецивилизованным" анахронизмом. И, разумеется, тон здесь задают опять же телевидение и радио. Показывают иногда какое-нибудь шоу, где среди участников есть и пожилые люди, и ведущий запросто к ним обращается: Николай, Татьяна, Людмила. А эта Людмила годится ему в бабушки. И уже почти всегда теперь опускают отчество, говоря о ком-то в третьем лице. Причем не считаясь ни с возрастом, ни с заслугами этого человека. Даже неловко как-то делается, когда слышишь - Дмитрий Лихачев, Жорес Алферов, Евгений Примаков, Анатолий Лукьянов, Михаил Горбачев, Егор Строев. В западных демократических странах нет никаких отчеств, следовательно, и нам надо  держаться тех же традиций. 

Один мой знакомый "англоман" прямо говорит, что чувствует невероятное облегчение, когда переходит с русского на английский: помимо прочих преимуществ, ему не надо думать, как обращаться к собеседнику - на "вы" или на "ты", - а во всех случаях можно употреблять единое обращение "you". Конечно, очень жаль, что человек не понимает, не
чувствует всей прелести этого нашего постоянного балансирования между "ты" и "вы", но такое настроение довольно популярно. И что будет, если оно возобладает? 

Особенно усердствует в отторжении всего национального эта наша продвинутая, как они сами зовутся, эстрадная публика. Они уже не только без отчеств - у них и имена переиначены на иностранный, будто заготовлены на экспорт. И они теперь называются разными Владами, Стасами, Максами, Дэнами, Гариками, Марго и т.д. 

Корреспондент телевидения спрашивает одну такую исполнительницу композиций, почему она поет в какой-то очень своеобразной манере и не поет, как вся прочая "попса". На что певица отвечает: "На самом деле это не мой формат". Нет, это даже хорошо, что у некоторых в речи в каждом предложении присутствуют слова "на самом деле" или "достаточно". По ним можно так же легко узнать не вполне образованных людей, как и в старину они узнавались по неумению писать "ять" где следует. Но что касается "формата", то это совсем уже недавнее языковое новшество продвинутых, означающее, по всей видимости, "жанр" или "амплуа", как можно судить по контексту. Вот еще одна из особенностей речи этих "европеизированных" носителей русского языка - говорить непонятно, выносить из
соображений хвастливого щегольства свою узкокорпоративную речь за пределы некорпорации. 

При обсуждении этих и подобных языковых проблем часто звучит безнадежное мнение: а что же можно сделать?  Ничего не поделаешь, не милицию же привлекать в помощь? Вообще-то, в некоторых случаях нужна и милиция. Есть такой раздел лексики, публичное употребление которого считается хулиганством. И должно преследоваться по закону. Хотя на практике, кажется, не преследуется. Что касается дозволенного языкового сора, то и с ним можно и нужно бороться, помимо разъяснительных методов, еще и административными мерами. Во Франции, например, штрафуют журналистов, которые слишком уж увлекаются иностранными словами. Если у нас начать применять такие меры, то иные наши журналисты и телеведущие только на штрафы и будут работать. 

Одно очевидно: действовать надо решительно и быстро. Надо наконец дать понять всей этой языковой "пятой колонне", что халявы им не будет!

Юрий РЯБИНИН

© "Литературная газета", 2002 
 

Ваше мнение