И тем не менее, именно так случается, например, в Северной Ирландии, где не привыкли к тем кого в наших иммигрантских кругах называют “азилянтами” (ибо до недавних пор в этой “военной зоне” никто убежища не просил!) И зачастую просто не знают, что с ними делать.

А тут ещё общебританская политика “гуманного » обращения с беженцами “не возражает” против их тюрменого заключения: наверно, чтобы не подумали, что тут так хорошо, и оставались бы по другую сторону Ла Манша… 

Ну, а тюремное заключение – это североирландским блюстителям порядка хорошо понятно. К этому им не привыкать, по этой части они – настоящие эксперты. Такие эксперты, что об их обращении с политзаключенными даже художественные фильмы снимают. Не говоря уже о многотысячных штрафах, которые им пришлось выплатить узникам местных гулагов за жестокое обращение с последними… 

Сказать, что в Северной Ирландии за решетку отправляют всех “азилянтов”, было бы неправдой. Но их число значительно. Причем никогда нельзя угадать заранее, позволят ли тебе жить на свободе (как уже описанному мной в одном из предыдущих очерков Косте) или нет. За решетку попадают многие – даже американцы и южные африканцы. Что уж говорить о нашем брате – румынах, русских, украинцах, латышах и так далее… 

Вот так оказался там, где “без окон, без дверей, полна горница людей” м Коля (имя изменено) – русскоязычный житель одного из независимых ныне прибалтийских государств. По его мнению, он сам виноват в этом – ошибся, не знал, что после отказа в политическом убежище нужно сразу подавать на аппеляцию, запаниковал и уехал в Лондон, чтобы его не депортировали. А когда ему объяснили его права, и он вернулся в Белфаст подавать на аппеляцию, его – на всякий случай, чтобы не шлялся по “Великой” Британии - посадили за решетку… 

Самого главного североирлaндского Гулага – гнуснопрославленного Лонг Кеша или эйч-Блоков, как они официально назывались , - уже нет. Он был закрыт летом 2000 года, и о его дальнейшей судьбе до сих пор спорят: те, кому дорога память погибших в его застенках политзаключенных, хотят сделать из него музей; те, кто стремится поскорее смыть следы их крови со своих рук и хочет, чтобы человечество забыло о преступлениях британских властей в Ирландии, - снести Лонг Кеш с лица земли… 

Коля оказался в Магаберри – где, кстати, его соседями до сих пор являются не только республиканские диссиденты, но и “отпетые” лоялисты во главе с печально знаменитым “символом сопротивления лоялистского народа”, наркодельцом, близким по своим взглядам к неофашистам, Джонни Адером. Не знаю, известен ли Адер Коле, и знает ли он о том, какие у него”соседи”… 

… Я отправилась навестить Колю и его товарищей по несчастью – ребят из Ирака и Пакистана – в достаточно интернациональной компании: вместе с зимбабвийкой Романой и француженкой Натали, которые взяли своего рода шефство над “без вины заключенными”, привозя им каждую неделю неирландские продукты из их родных мест, которые они в тюрьме не могут достать, газеты, иногда даже видео на их родном языке, если удастся таковое найти… 

Многие из заключенных иностранцев практически не владеют английским. И хотя к ним два раза в неделю приводят учителя английского, этого явно недостаточно. 

О том, какой эффект имеет тюремное заключeние на тех, кто стольким пожертвовал на пути к “свободе”, написано в Северной Ирландии целое исследование, котоое приходит к выводам, что тюрьма совершенно не приспособлена для таких людей, и что подобное обращение с ними крайне негуманно. Но…

Я оказалась в тюрьме впервые. Не только в североирландской, а вообще. 

Магаберри окружают высоченные стены, украшенные сверху валами колючей проволоки. Не знаю, под током она или нет, но мы как-то не собирались попробовать… И все-таки это ещё шуточки по сравнению с тем, как выглядит тюрьма в Портлише, на юге Ирландии, где до недавнего времени тоже содержались политзаключенные (теперь всех оставшихся перевели, кажется, наконец в Кастельри в графстве Роскоммон, где у них маленькие уютные домики и весьма либеральный режим). Портлиш выглядит просто настоящим Алькатрасом! Возможно, потому, что здесь же содержатся и самые опасные и Ирландии уголовники…. 

Охранник, открывший нам ворота, был весьма приветлив к трем  молодым женщинам-иностранкам. Ведь мы же не какие-нибудь “Fenian bitches”, как многие представители его общины, увы, до сих пор любят отзываться о католических женщинах… 

Процедура попадания на свидание к “неопасным” узникам (ибо совершенно ясно, что Коля, Али и Азиз не собираются никоим образом подpывать власть её Величества британской королевы на территории Ирландии!) тоже достаточно сложна: сначала тебе делают временный пропуск. При этом ты должна положить свою ладонь на какой-то “черный ящик”, который “связывает” отпечаток твоей ладони с пластиковой карточкой, получаемой тобой на руки в обмен на твой паспорт. Карточку эту можно использовать много раз, ибо эти данные с неё можно “стирать” и “записывать “ заново. 

Затем ты идешь в само здание, где находятся незадачливые узники . 

Вся тюрьма состоит не из одного огромного мрачного здания, а из многих двухетажных домиков, разбросанных по её территории. Домики беленькие и смотрятся достаточно уютно. Если бы не покрашенные белым же решетки на всех окнах (со всякими завитушечками – видимо, чтобы было веселей!) да постоянно светящие в окна “дневные” лампы гигантских фонарей… 

Решетка и на двери домика – такая же, впрочем, как на многих российских домах послеперестроечного периода, когда мы стали “свободными”. Так что нам не привыкать! 

Но сначала надо ещё пройти “через проходную”. Обстановка здесь деловая, но без грубостей. Впрочем, девочки сказали, что мне повезло; в этот день на службе были очень вежливые офицеры. Не все из них этим отличаются… 

Внутри нас ожидает рыжий “как из рыжиков рагу” охранник. Он велит нам пропустить через аппарат, похожий на аэропортовские, наши сумки. Включая и ящик с луком, рисом, майoнезом и гречкой, который мы принесли в качестве гостинцев. 

Мобильник приходится оставить с ним. Он кладет его в особую сумочку, а я смотрю за выражением его лица: видел ли он, что мой мобильник – цветов ирландского флага под кожаным футляром? Но ему не до того…. 

Проносить сюда нельзя очень многое. Например.., фрукты с косточками – персики, абрикосы (не знаю, как насчёт черешни?). “Почему?” – удивляюсь я. « А вдруг заключенный захочет покончить жизнь самоубийсвом, проглотив косточку ? » Хм-ммм… Я как-то это себе не представляла… 

Нельзя приносить заключенным одежду темного цвета – вдруг сбегут в ней, И их не будет видно? Деньги можно перевадать только чеком, выписанным на имя губернатора тюрьмы – с указанием номера заключенного. Коля сказал мне потом, что из 50 фунтов, посланных ему русской церковью из Лондона, он так получил только 20… Но, возможно, остальные удержали за какую-нибудь “неустойку”? 

После проверки сумок (через машину) нас запускают внутрь (дверь открывается только при совпадении данных на карточке с отпечатком руки!), где строгого вида пожилая дама нас обыскивает. Делает она это чисто формально – выворачивая нам только внешние карманы и неожиданно помогая мне тем самым найти давно потерянную мною авторучку… Сумки, кошельки приходится оставить у неё. С собой нам дают пронести только гостинцы, да и то не все; за одежду Азиз должен будет расписаться утром в присутствии губернатора…. 

После проходной можно уже идти в домик самих “азилянтов”. После нескольких звонков другая дама (охранник в мужком отделении?) открывает нам со скрипом решетчатую дверь. Мы сразу отправляемся на второй этаж – в “рекреационную”, где стоит билиардный столик И телевизор. Обстановка, если честно, мало чем отличается от хоcтелей, в которых размещены свободные “азилянты” в Ватерфорде на юге Ирландии или сбежавшие от жестоких мужей женщины в приюте в Нидерландах. Только что те могут свободно передвигаться вне здания… Но куда особенно свободно передвинешься на 15 фунтов в неделю? 

… Все трое “узников” – здоровые, молодые парни вполне интеллигентного вида, совершенно не вяжущиеся с уголовным мордоворотом Джонни Адера. Мы “разбредаемся на пары”, И Коля неспешно, без прикрас рассказывает мне о себе. И о своей жизни в Лондоне – после того, как он бежал туда, напуганный первым отказом И снами о депортации. 

“Нелегалом быть страшно тяжко. Нас таких в Лондоне полным-полно. Работаешь по 16 часов в день, без всяких прав. Заболеешь – никакой страховки. На свой страх и риск. Не нравится? Подыхай с голоду… Многие спят под мостами, где придется. Самое дешевое спальное место – где два мужика вынуждены диван делить – 35 фунтов в неделю. А своя комната – уже 50-60. Обычно 1 день в неделю работаешь только на жилье (это 16 часов!- И. М.), один день – только на еду, один день – толь ко на транспортные расходы. То есть 3 дня н неделю , -только для того, чтобы элементарно выжить. Ну, а уже четверг и пятницу, - это для себя, на все остальное… »