11 января 2002 г. 

Месяц назад Аргентина была символом катастрофы свободного рынка. Годы спада довели безработицу до 20% и обрекли треть населения на нищету. И все, что президент Фернандо де ла Руа и его ненавистный министр экономики Доминго Кавальо могли предолжить – еще туже затянуть пояса: урезка зарплаты, увольнения, сокращение государственных расходов, приватизация.

Сегодня Аргентина – символ чего-то иного : надежды на лучшее будущее. В середине декабря средний аргентинец сказал :довольно! системе, управляемой банкирами и хозяевами. 20 декабря каждый город Аргентины, большой и маленький, включая Буэнос-Айрес, был парализован массовыми демонстрациями.

Кавльо пришлось уйти первому. Затем – де ла Руа. И через неделю новая волна демонстраций привела к падению еще одного правительства.

Вопрос: Откуда появилась искра, из которой возгорелось декабрьское восстание?

Ответ: Движущая сила этого массового движения проистекает из всеобъемлющей и упорной борьбы организации безработных. Эта организация набрала силу за последние пять лет. Но в последний год она распространилась по всей Аргентине и играла главную роль в получении помощи и общественных работ от правительства, по крайней мере для части безработных.

Их методы : парализовать потоки транспорта и грузов. Так что пиквитерос(пикетчики) перекрывали главные шоссе для того, чтобы выразить свои требования.

В  движении – очень много женщин, особенно глав семей, число которых выросло с ростом безработицы. В некоторых районах безработица, вероятно, достигает 50-60%. Многие пиквитерос – фабричные рабочие с профсоюзным опытом. Много никогда не работавшей молодежи.

Они организуется и перекрывают шоссе. Заторы, пробки, грузовики не движутся, фабрики не получают сырье. Это практически равняется забастовке на фабрике. 

Затем правительство посылает полицию, в результате – столкновения, людей убивают, недавно на севере Аргентины погибло пятеро или шестеро. Но правительство боится, что, если столкновения будут продолжаться, соберется толпа и это выльется в маленькую гражданскую войну. Поэтому обычно после угроз и вызова полиции правительство предлагало соглашение.

Это соглашение обсуждалось самими участниками . Они никого не выбирали своими представителями. Они заставляли правительство презжать на шоссе и люди обсуждали , что они должны потребовать и с чем могут согласиться.

Они знают на собственном опыте, что когда выбранные представители отправляются в деловые кварталы, они сидят в просторных помещениях с правительством или профсоюзной бюрократией, и их обычно покупают. Вожаки получают взятки, даже боевые вожаки. Или их затягивают в разные трехсторонние соглашение, и рядовых участников продают. Так что они полагаются на прямую демократию, прямые переговоры, прямое действие.

Эти демонстрации имели огромный успех в той ограниченной сфере, в которой они действовали. Но недавно в сентябре прошлого года они провели два общенеациональных совещания, на которых пытались наладить совместные  действия комитетов со всех городов и регионов, включая пригороды Буэнос-Айреса, и был создан координационный комитет.

Но чему они научили население – нельзя полагаться на политиков. Нужно действовать самому и снизу.

В: Как борьба пикетчиков подготовила декабрьские демонстрации?  

О: Мне кажется, эти настроения начали проявляться , даже в центре Буэнос-Айреса, незадолго до восстания. В нескольких случаях недовольство вышло наружу, и лавочники и прочие решили перекрыть улицы в центре.

Внутри движения разгорелись споры, потому, что так называемые прогрессивные профсоюзные вожаки надеялись, что смогут привлечь средний класс , перекрыв главные улицы, но позволив движение по боковым улочкам. Против этого выступили более боевые организации безработных, которые заявили, что улицы или перекрывают, или нет.

Так что эти настроения охватили не только рабочих, и , конечно, молодежь, но и нищающую мелкую буржуазию и даже часть более зажиточной мелкой буржуазии, включая лавочников, мелких бизнесменов, и других, у кого были счета в банках.

Когда правительство конфисковало миилиарды долларов сбережений среднего класса, эти слои также включились в уличные демонстрации. Это был беднеющий, радикализированный средний класс.

Это были не просто мелкие буржуа – они потеряли все сбережения, не могли платить за еду, за квартиру, уехать в отпуск и т.д.  Так что безработные подали пример разным социальным группам. 

Масса безработных участвовала в теневой экономике. Имеющие работу не получали зарплату, так как счета их нанимателей были заморожены. И в результате широкие массы государственных служащих, лавочников и прочих образовали очень широкое движение против банкиров.

Банкиры могли получить свои деньги. Они попросту покупали аргентинские ценные бумаги на нью-йоркской фондовой бирже, и таким образом вывозили деньги из страны.

Так что это весьма классовое явление, в котором безработные форировали центр притяжения для рабочих, мелкой буржуазии и части среднего класса для внепарламентской борьбы , для политики, отвергающей основные буржуазные партии.

Открытым вопросом остается : будет ли мелкая буржуазия стратегическим союзником, или она заключит сделку, позволяющую ей получить их деньги из банков ?

Но, по-моему, самое главное – массовые действия, гораздо больше, чем символические стачки профсоюзной бюрократии, привели к свержению главных вождей неолиберализма и главных представителей американских банков и американского империализма в правительстве.

Каждый раз их заменяют новыми фигурами, из той же неолиберальной колоды. Невозможно выплатить внешний долг, не вызвав массого восстания, а в этом случае, я считаю, с буржуазной демократией будет покончено и возможно разразится гражданская война, и на сцену выйдет военная диктатура.

По буржуазной прессе совершенно невозможно судить о степени напряжения и раскола в сегодняшней Аргентине.Местные активисты и революционеры описывают это как революционную ситуацию. По уровеню враждебности ко всем буржуазным партиям и степени боевитости народных масс – это действительно  революционная ситуация

Однако здесь нет организованной революционной партии с широкой поддержкой. Тысячи местных активистов участвуют в этих действиях, сознание широких масс радикализуется в масштабах, невиданных в последнее время в Латинской Америке.

Но мелкие левые партии , все эти троцкисты и маоисты тратят большую часть своих сил на выборы в бессильный парламент. И ни они, ни левоцентисты ни в коей мере не являются вожаками. Их просто не видно.Они выпускают заявления, они продают свои газеты. Ни в одном из массовых столкновений в разных городах с участием сотен тысяч народа не было никакого организованного авангарда.

Активисты движения безработных имеют некоторый опыт уличной борьбы и подготовку. Что касается программы, они требуют широких программ помощи безработным, достойной зарплаты, пособий по безработице и,конечно, никакой выплаты внешнего долга. И некоторы призывают к ренационализации ключевых секторов экономики.

В: Что представляет из себя новое правительство Дуэльдэ?

О: Нынешнее правительство президента Дуальдэ – просто провокация. Он правый, и в прошлом, он организовывал политических уголовников. Несмотря на болтовню СМИ, он вполне способен усмирить фашисткие банды люмпенов и некоторых сбитых с толку безработных и заставить полицию соблюдать законы. Уже произошла крупная стычка, в которой полиция, конечно, встала на сторону дуальдовских перонистских хулиганов.

Но это, мне кажется, только репетиция. У Дуальде не будет его «ста дней без критики». Именно сейчас в Аргентине проходят массовые демонстрации, и готовится крупная демонстрация силы, когда он сегодня объявляет свою экономическую программу. В данном случае речь идет о стране с долгой традицией профсоюзного движения, коллективных действий.Всеобщая стачка – более привычное явление в Аргентине, чем где-нибудь еще.

Это страна с наибольшим числом собранных в одном месте промышленных безработных. И в-третьих, в этой стране наибольшее число безработных, организованных и участвующих в прямых действиях.

Чего здесь явно не хватает – признаного политического руководства, которое могло бы повести движение вперед к созданию рабочего правительства. Этот вопрос становится все более насущным.

Стоит иметь в виду, что Вашингтон не успокоится, пока не похоронит это движение. Это может произойти при сохранении гражданского фасада при использовании военных как решающей силы в политике.

Делать это – подливать масло в огонь. Диктатуре 1976 года понадобилось 30 000 убитых и «пропавших без вести», чтобы похоронить тогдашнее движение. Сейчас активистов гораздо, гораздо больше, чем на гребне движения в 1960-х и 70-х.

В: Вы упоминуле о консерватизме профсоюзных лидеров и их «символических» всеобщих  стачках. Но разве профсоюзы не играли роли в восстании?

О: Нельзя просто говорить о всеобщих  стачках в Аргентине.  Всеобщая  стачка  всеобщей  стачке рознь, и все знают это в Аргентине. Спросите   таксиста, что он думает об этой  всеобщей  стачке, и он скажет, что профсоюзные боссы используют ее для выпускания пара.

Это однодневные явления, без активной мобилизации и захвата фабрик. Капиталист знает это, и правительство знает это, и они могут переждать этот день, и все снова идет, как обычно. Так что последствия невелики. Это не пробуждает классовое сознание и мобилизует класс. Их назначают сверху и прекращают по команде смерху.

В Аргентине три основных объединения профсоюзов. Официальный профсоюз CGT, который служит любому правительству после диктатуры и даже имел связи с диктатурой.

Есть еще CGT – Мойяно, оппозиционный CGT под руководством Уго Мойяно, который критикует официальный  CGT за слишком тесные связи с правительством. Но , в свою очередь, здесь заправляет другая группа бюрократов, кто использует свою оппозицию, чтобы добиться от правительства уступок для своих послендователей, не помышляя ни о каких принципиальных переменах.

Третий крупнейший профсоюз – прогрессивный CTA, организованный как противоположность CGT,   состоит в основном из рабочих госсектора , которых нет никакой передышки от закрытий и сокращений и увольнения сотен тысяч.

Бюрократы Мойяно более активно участвовали во всеобщих забастовках и организации вокруг отдельных проблем. Они произносят громкие речи, а потом договариваются о мелочах, постоянно за спинами рабочих. Вот почему так много рабочих им не доверяет – это оппортунистическая оппозиция, способная вывести людей на улицы, но также способная загнать их обратно.

CTA был самым активным и решительным из трех профсоюзных объединений, во главе с ATE, профсоюзом госсектора. Они участвовали в пикетах вместе с безработными. Они поднимали очень важные принципиальные вопросы. Но они никогда не ставили под сомнение капитализм как систему. Более того, они часто организовавыли решительные действия, а потом отступали и вели переговоры. Они , в качестве работников госсектора, вели переговоры с государством и отделывались от проблем остальных рабочих словами.

Они говорят, что нужно объединить безработных и госслужащих. Но безработные знали на собственном опыте, что для руководства CTA и, особенно, ATE, они были просто статистами. Когда велись реальные переговоры, речь шла о сокращениях в госсекторе. Вот почему безработные решили организоваться самостоятельно.

Сейчас большие группы профсоюзов госслужащих, а также профсоюзов учителей,  участвуют в массовой борьбе и стычках, и даже несут потери убитыми и раненными.

Стоит различать руководство профсоюзов, особенно CTA и , отчасти, Мойяно, и рядовых профсоюзников. Особенно это верно в провинции, где многие профсоюзники крайне радикальны, даже местные руководители. Например, в Кардобе, в Сальте, в Неквен, где находится нефтяная промышленность, большое количество профсоюзных активистов, некоторые из которых присоединились к борьбе под влиянием пикетчиков.

В: И как выглядят эти связи между движением безработных и рядовыми профсоюзниками?

О: Вот пример. Больничный персонал в Неквен протестоовал неделями, пытаясь избавиться от подонка-директора. В конце концов директор вызвал полицию, чтобы не позволить забастовщикам перекрыть вход в больницу.

Об этом узнали безработные. Они вскочили в машины и автобусы, во все, что подвернулось, и прибыли в количестве 300 человек. Меньше, чем через час директор написал заявление об уходе, и сотрудники больницы выбрали нового директора.

Вот образец солидарности, один из многих. Мне кажется, это обещает много, но все нужно рассматривать в контексте.

Заявления руководителей не соответствуют их действиям и , конечно, не имееют ничего общего с союзами , которые создаются снизу. Это очень показательно.

Я не говорю, что нет некоторых руководителй в некоторых отраслях, которые ведут себя решительно. Но решительность сегодня следует понимать весьма конкретно. Где было руководство ATE и CTA во время протестов 20 декабря? Активисты скажут, что они прятались за печкой. Они блистали своим отсутствием в эти великие дни , которые привели к свержению правительства де ла Руа. Они не казали носа. И это очень важно, потому, что дела говорят громче речей и программ.

В: Какую роль в  движении трудящихся играют фабричные рабочие?

О: Значительная часть из них сейчас безработные. Раньше они составляли 40% рабочей силы, сейчас – меньше 20. Так что безработные – это не бедные уличные торговцы. Мы говорим об Аргентине. Они были машиностроителями, металлургами, механиками. Когда в прошлом году я выступал на майском митинге в Аргентине, я встретил многих рабочих с профсоюзным опытом.

И что еще более интересно – это жены бывших промышленных рабочих. Именно среди них я заметил высокий уровень активности, они взяли на себя ответственность и за семьи, вместо растерявшихся от долгой безработицы мужей.

Женщины говорят им идти в пикет, чтобы получить работу. Потому, что если ты не перекрываешь дорогу, ты не присутствуешь на переговорах и не получаешь работу.

Чтобы понять, что такое профсоюзы, вспомните председателя АФТ-КПП Свини и большинство руководства – они соответствуют CGT. Левые в АФТ-КПП соответствуют Мойано. Очень мало кто похож на CTA. И самые боевые профсоюзы  CTA – им нет соответствия в США и даже в большинстве европейских профсоюзов.

Каковы возможные последствия? Массовые действия и столкновения , начавшиеся 20 сентября, больше изменили политику и состав правительства, чем все всеобщие стачки и символические протесты профсоюзов за последние 5 –10 лет. Всеобщие стачки важны, когда в них есть общественное содержание, когда рабочие захватывают фабрики и бросают вызов правительству.

Именно в этом духе действуют безработные. Они не просто рабочие, борющиеся с очередной прижимкой. У них ничего не осталось. Они давно сидят без работы. Многие из них месяцами не ели мяса. В целом это отчаявшаяся масса народу, которая выходит за границы класса, но которая выдвигает классовые требования.

В: Каковы возможности создания партии или организации которая может поднять важные политические вопросы?

О: Организационным принципом борьбы был голод. Это то, из-за чего начался грабеж супермаркетов в декабре, и более ранние перекрытия дорог. Это были требования работы, позволяющей выжить, даже низкооплачиваемой государственной работы за 200 долларов в месяц и  еду.

На волне этой борьбы и организации некоторые передовые рабочие с профсоюзным и некоторым политическим опытом стали поднимать другие вопросы, принципиальные вопросы, как отказ платить внешний долг, государственные инвестиции и ренационализация ключевых отраслей промышленности.

В некоторых из этих организациях есть марксисты и социалисты, но они просто активные участники этих движений, не основная сила. И , по крайней мере сейчас, они не имеею достаточно влияния, чтобы возглавить движение.

Сечас существует три уровня. Первый – низы, которые страдают от жестокой нужды. Аргентина – одна из ведущих производителей  зерна и мяса, а рабочие голодают. У них нет жаркого, у них нет макарон, им нечем кормить детей и они смотрят на поезда, везущие десятки тысяч тонн мяса в Буэнос-Айрес, откуда его отправляют в Европу. («Золотой миллиард» потребляет 2/3 производимого в мире мяса – прим. пер.)

Это просто скандал. Одна из самых плодородных стран мира с огромной безработицей и голодом, неслыханным в истории Аргентины.

Это – один уровень Второй – зарождающееся руководство, со требованиями решительных перемен, которые можно назвать анти-капиталистическими и народническими. И третий уровень – когда выходит на сцену социализм и революция.

Пока правительство продолжает ничего не делать, чтобы смягчить положение, эти движения все больше сдвигаются влево. Месяц назад призыв не платить иностранный долг был левым. Сегодня – это всеобщее требование. Общественные работы в широком масштабе были левым лозунгом. Сегодня – это массовый лозунг. Ренационализация ключевых отраслей промышленности имела очень мало сторонников. Сейчас ее поддерживают десятки тысяч. Вмешательство в дела банков раньше поддерживало меньшинство. Сегодня – большинство.

Так что все политические дискуссии движуться влево, и идеологическая гегемония переходит к левым. Но это идеи, а не организованные левые.

Интервью Алана Маасса. Оргинал опубликован в Z magazine  и  Socialist Worker (США). Джеймс Петрас – социалистический активист и автор многих книг о Латинской Америке. Последние два года он работает с движением безработных в Аргентине.

Перевод Лидии Волгиной

 Обсудить статью на форуме