Ассимиляция или депортация:
Арабы в Европе борются за свои гражданские права

(Исследование, представленное на симпозиум, посвященный терроризму и правам человека, организованный Каирским Институтом Прав Человека (CIHRS ) в Каире в конце января 2002 года).

Введение

В данном докладе я предложу обзор нынешнего положения арабов в Европе. Я не намерен рассматривать новое законодательство Евросоюза для "борьбы с терроризмом", или определять, что такое терроризм и предлагать методы борьбы с ним, вместо этого я попытаюсь пролить свет на социополитические и культурные отношения между арабами и европейцами и общее положение перед 11 сентября, а также вызванные этим событием изменения. Это не научное исследование. Я намерен выразить точку зрения европейского араба. 11 сентября я не раасматриваю как поворотный пункт или основную тему. Я попытаюсь изобразить более полную картину источников исламофобии и антиарабских насторений в Европе с политической и исторической точки зрения. Для примера я подробно опишу положения арабской общины во Фландрии (Бельгия), где я живу, и о чем я могу рассказать как очевидец.

Доклад основан на деятельности Арабско-Европейской Лиги (AEL), бельгийской организации для защиты гражданских прав арабов в Европе и лучшего понимание арабского вопроса в целом. AEL - организация рядовых граждан, в ней широко участвуют бельгийские арабы во втором поколении.

1 - Тяжкая ноша истории

Не многие в Европе знают, как их историческая роль выглядит в глазах остального мира. Немногие европейцы согласились бы обсуждать последствия их колонизации для того, что они именуют третьим миром. Не в большей степени готовы они согласиться с тем, что многие нынешние конфликты - непосредственный результат того, что натворили европейцы повсюду, где бы они не появлялись. Например, в Бельгии колонизация Конго едва упоминается, да и постоянное вмешательство во внутренние дела страны даже после окончания открытой колонизации (соучастие в убийстве Лумумбы) - также предпочитают не обсуждать вслух. То же касается Руанды и Бурунди, связи между бельгийскими колонизаторами и оранизации вражды между племенами хуту и тутси. Явное и косвенное разжигание конфликта между ними привело к геноциду в Руанде и гибели более миллиона человек, о чем тоже помалкивают (африканцы, виновные в геноциде, были осуждены бельгийским судом, но отнюдь не бельгийские подстрекатели -пер.).

Европа страдает выборочной потери памяти, она никогда не забудет уничтожение евреев или 11 сентября, но Алжир, Руанада, Босния, Ирак и другие забываются с легкостью (или во всем обвиняются сами жертвы -пер.).

Сейчас Европа, однако, пытается представить себя миру в новой роли : просвещенного напарника единственной сверхдержавы. Она всегда ищет золотую середину и обращает внимание на некоторые незначительные тонкости, что часто раздражает  американского старшего брата и его верного прислужника в Лондоне. Европа активно участвует в так называемом сотрудничестве для развития, выстраивая полезные отношения с южными соседями, хотя это и не может решить структурные проблемы. Эта просвещенная Европа, в основном через организации Евросоюза, призвана провозгласить терпимость и широту взглядов всему миру и залечить раны войны. Но невольно возникает сомнение : а не есть ли этот новый подход и новая роль Европы в мире  всего лишь новое издание печально известного "бремени белого человека" прошлых веков. Ведь политика и мышление старого континента до сих пор запятнано европоцентризмом.

2- Высший уровень страха

Европа пытается преодолеть также свою собственную историю и создать новое единство взамен враждебного прошлого на основе общих интересов и ценностей. В результате старые основания потрясены и некоторые слои населения чувствуют неуверенность, боятся утраты безопасности вместе с утратой того, что отличало их в прошлом.

Всемирная глобализация и европейское объединение заставляет фламандского крестьянина, антверпенского докера или даже брюссейльского банкира ощущать уязвимость перед "угрозой извне", несмотря на наличие или отсутствие таковой в их реальном жизненном опыте. Эта опасность может проявится в форме конкуренции, когда в результате покупки заморским ТНК или европейского слияния фирм происходит так называемая "рационализация", когда рабочих увольняют для сокращения расходов до уровня, близкого к странам третьего мира. Авиакомпании Сабена и Свисс Айр слились и обанкротились незадолго до того, как в Бельгии национальную валюту заменило евро. Экономические изменения воспринимаются не только как угроза стабильности рынка труда (говоря проще - массовой безработицы -пер.) или финансовая авнтюра в незнакомых краях, но и как утрата национальных символов - авикомпании, валюты. Опасность эта "приходит извне" и может быть болезнью (бешенные коровы или ящур), которая дорого обходится. Угроза может быть и более современной, вроде компьютерных вирусов. Но самая опасная уграза остается прежней, той же, что и в незапамятные времена : другой человек.

Люди все больше боятся чужих, особенно выходцев из внешнего мира. Чужестранец становится еще ужаснее, когда границы исчезают и люди могут передвигаться по Европе почти так же беспрепятственно, как и товары. Чужак может потребовать тех  же прав, что и местный житель, европейский гражданин. Он может голосовать на местных и всеевропейских выборах. Он может иметь более высокую квалификацию и ему  легче найти работу в новой экономике. Он может пользоваться преимуществами  налоговой системы и посылать заработанные деньги за границу, в свою страну. С ним прийдут новые идеи и новые обычаи, которые могут противоречить  местным.

Укрыться в безопасности местной общины и государства больше невозможно за редким исключением.

Это вынуждает антверпенских фламанцев с недоверием и даже враждебностью встречать любого голландца, переехавшего на жительство в Антверпен.

А ведь речь идет о двух белых европейцах, говорящих на одном языке и скорее всего придерживающихся общих религиозных и прочих ценностей. А теперь представьте, что этот "другой" еще и темнокожий, черноволосый и курчавый, что он приехал из Марокко, говорит по-арабски и исповедует ислам. К тому же он - чернорабочий, неквалифицированный, борется за выживание и часто оказывается на пособии, поскольку найти работу все труднее, даже для квалифицированных работников. Ясно, что страх и недоверие будут еще сильнее.

3 - Исламофобия, расизм или попросту ксенофобия? 

Ксенофобия (страх перед чужими -пер.) хорошо известна людям, будь они арабы, европейцы или китайцы. Это можно назвать естественной реакцией со времен выхода из пещер и встречи с незнакомцами. Но в Европе это усугубляется более опасными и менее распространенными настроениями : расизмом. Расизм как идеология и точка зрения предполагает превосходство своей расы над всеми остальными. Расист не верит в сотрудничество и сосуществование и видит только один способ обращения с предстваителями других рас - эксплуатацию. Иными словами, пока другую расу можно использовать в своих целях, ее присутствие можно терпеть, а в остальных случаях другая раса должна исчезнуть, поскольку самое ее существование - угроза. Чтобы заставить другую расу исчезнуть, годятся этнические чистки, депортация и даже геноцид.
 
 

Нигде в мире расизм не процветает так, как в Европе. Расизм изменялся и принимал новые обличья, но никогда не исчезал. От рабства до "бремени белого человека" и от "миссионерской евангелизации" до "европейского послания". От гитлеровского "окончательного решения" до лепеновской "высылки всех неевропейских иностранцев".

Ксенофобия с добавкой расизма создает взрывоопасную смесь. Да к тому же картина осложняется присутствеием арабизма и исламизма.

Европа никогда не примирилась с поражением в крестовых походах, а арабский мир не забыл жестокостей "северных дикарей", совершенных во время святой войны за освобождение гробницы того, кого они считали своим богом (мусульмане признают Иисуса - Ису - пророком, предшественником Мухаммеда, но не сыном бога -пер.). Ислам для европейцев не просто еще один неизвестный мир, но исторически и психологически он враждебен и опасен.

В средние века страх перед превосходством арабо-исламской империи и цивилизации, пытающейся расширить свои владения в самом сердце Европы, был более чем просто болезненным страхом, он соответствовал реальности. Однако сегодня составные части того же страха до сих пор существуют в европейской массовой культуре и все более проникают в политику. Отличие только в том, что теперь арабо-исламская культура представляется не могучим противником, а скорее ослабленным и раненым. В то же время этот враг угрожает существующему положению вещей и использует свою религию, пытаясь возродиться и восстановить древнюю мощь.

Этот доклад не начинается дежурными словами "после падения СССР", потому, что всем известно, что после ликвидации коммунистической  угрозы, в Европе и на Западе в целом начался приступ исламофобии. И в отличии от антикоммунизма, исламофобия прекрасно сочетается с расизмом и ксенофобией (ну, все не так просто, целые книги были написаны о том, что СССР - это "восток", а "Восток-Запад=0" - так называется одна из этих книг -пер.). Так что с началом девяностых антиарабизм и антиисламизм стали чем-то обычным во многих сферах. И все это совпало с теориями о неизбежном столкновении цивилизаций, где Запад и Ислам и были этими сталкивающимися силами. Мир снова разделился : с одной стороны  - Запад и иудео-христианская цивилизация, а с другой - арабо-исламский мир и ислам. Добро пожаловать в новое средневековье.

4 - Путь страдания

Война 1991 года была явно американской войной  - большинство европейских политиков были с этим согласны и даже определяли свое соучастие как средство для единой цели - умерить американский раж. Но для масс эта война была чем-то совершенно другим. Если не говорить о протестах традиционных левых и пацифистов, которые ни коим образом не представляют средних европейцев, европейские граждане купились на американскую пропаганду и видели в Ираке империю зла под властью безумца, собирающегося завладеть миром (как все однако изменилось с тех пор и даже со времен написания этого доклада! - разве это не повод для некоторого оптимизма, когда в миллионных антивоенных маршах арабы и мусульмане шли вместе с европейцами ? -пер.).

Рейганизм - крайне упрощенное учение, которое легко завоевыет поддержку масс. Это верно как для США, так и для Европы (бушизм, по сравнению с которым рейганизм выглядит платонизмом, сумел оболванить большинство, хотя и не всех американцев, но и только. За пределами США он преуспел только в Израиле -пер.).

Буш-старший, верный ученик третьеразрядного актера ( сумевшего пробиться вплоть до Белого дома, но не в Голливуде) знал об этом и продолжал придерживаться этого почти религиозного протвопоставления. Демонизация вражеского руководителя - верный путь расчеловечивания всего народа. Оба этих принципа широко применялись во время войны, что позволило истребить тысячи иракских мирных жителей, называя это "побочными потерями". На улицах Брюсселя это противопосталение ощущалось очень явно. С одной стороны, бельгийцы впали в панику, ожидая иракской ракетной атаки, в то время, как арабская община не скрывала сочувствия иракскому народу и презрения к американцам.

На арабов в Бельгии смотрели как на "пятую колонну" гнусного врага. Эмигранты,  приглашенные в 60-е годы, когда ощущуалась нехватка дешевой рабочей силы, которые помогли посторить бельгийскую промышленность и работали на шахтах  в нечеловеческих условиях (до Второй Мировой войны шахтерами в Западной Европе часто были поляки -пер.), оказались не нужны во время кризиса конца 70-х - начала 80-х годов. Чего бельгийское правительство не предусмотрело, так это того, что многие решат остаться, особенно с тех пор, как у них в Бельгии родились дети. Как мы уже упоминали, бесполезных представителей низшей расы нельзя терпеть или признавать, они должны исчезнуть. Именно так и относились к марокканцам в Бельгии, и относятся до сих пор. Можно сказать, что это вызвано белым расизмом и супермачизмом среднего бельгийца, усугубленным экономическим кризисом, что соответстсвует действительности. Статистическое исследование Евросоюза в 1997 году назвало Бельгию самой расистской страной в Европе. Но исламофобия, подогретая войной 1991 года, также подлила масла в огонь. После разгрома Ирака бельгийские арабы переживали психологическое поражение и стах перед пятой колонной отнюдь не улетучился.

Отнюдь не случайно, что именно в 1991 году произошли наиболее яростные стычки между полицией и арабской молодежью - как будто интифада пришла на улицы Брюсселя, всего через несколько недель после окончания войны. Причиной стало то, что крайне правая расистская партия "Фламандский блок" получила разрешения провести митинг в Моленбеке, арабском квартале Брюсселя. Эта партия еще раньше ратовала за антиэммигранские меры, весьма похожие на методы Ле Пена. Среди ее лозунгов : "Ислам - вон!" и даже "Остановить исламское вторжение". Допущение такой партии на улицы Моленбека весной 1991 годы означало провокацию. Жестокие стычки продолжались несколько дней и прекратились только  после официального извинения министра внутренних дел перед арабской общиной и обещаний не повторить таких ошибок впредь. Спустя пару месяцев эта партия получила высокие результаты на общенациональных выборах и стала самой крупной партией в Антверпене.

5 - Другая сторона медали.

Именно потому, что европейцы - самые отъявленные расисты, они больше всего толкуют о борьбе с расизмом. И именно в этой борьбе европейцы сделали самые серьезные ошибки и расизм процветает в Европе, как нигде.

Победа на выбоах Фламандского блока потрясла и удивила как их союзников, так и врагов. Никто не представлял, что партия с таким замшелым лозунгом : "немедленная депортация всех небелых эмигрантов" может получить столько голосов. Все политики почувствовали, как земля уходит у них из-под ног, не только потому, что это расистская партия, но и потому, что это антибельгийская партия и требует немедленной независмости фламандских провинций (основное деление Бельгии - на франкоговорящих валлонов и фламанцев, говорящих по-голландски -пер.). Политики поняли, что срочно необходимо лишить партию ее основной приманки - проблемы эммигрантов.

Немедленно как панацея от всех болезней расизма и ненависти была приписана интеграция. Планы интеграции проповедовали в основном двое : Джохан Леман и Паула Д Хондт. Но вместо того, чтобы рассматривать интеграцию как процесс, охватывающий все население, как эмигрантов, так и уроженцев Бельгии, что привело бы к многокультурности общества и уничтожению дискриминации, интеграция по Леману и Д Хондт - это путь к уничтожению любых отличий между большинством и эмигрантским меньшинствам в результате полной ассимиляции меньшинства. Другими словами, проблемой сочли разнооборазие, а не неумение бельгийского общества поладить с ним. Так что вместо создания более разнообразного общества, нужно просто уничтожить многообразие и вернуться к единообразию. Эта логика - другая сторона расистской медали, она также призывает к исчезновению "других", их культуры, языка, даже религии. Единственное, что они готовы простить - физические отличия, но без малейшего стыда они заявляют, что "брак с бельгийцем" - "высшая степень интеграции".

Представитель другой расы не мешает, если только он говорит на твоем языке и разделяет твои ценности. Возможно, это нельзя назвать чистым расизмом, скажем, это две трети расизма на треть лицемерия, и именно такова интеграционная политика бельгийского правительства.

Другая важная особенность этой политики : она не действует.

Ассимиляция зашла в полный тупик, и я хочу отметить, что это - положительное явление, потому, что культурное разнообразие и право сохранять свою культуру и язык  - священные права человека. Эммигранты воспринимают политику интеграции как наступление на их ценности и их существование как меньшинства. В ответ они начали самоорганизовываться с целью развития и сохранения своей культуры и религии. Мечети процветают и большинство молодых людей учат арабский, что необходимо для поддержания связи с их культурой. На уровне политики, провал интерграции создает ложное впечатление, что не существует решения реальных проблем, стоящих перед любым неоднородным обществом. И это впечатление льет воду на мельницу Фламандского Блока, заявляющего, что кроме депортации нет выхода. 10 лет спустя эммигранты большие марокканцы и мусульмане, чем когда бы то ни было раньше, а бельгийцы как никогда раньше - исламофобы, и Фламандский Блок силен, как никогда, с 15% голосов по стране и 33 % в Антверпене. Планы  Лемана и Д Хондт не просто провалились - они привели к обратному результату.

В районах, где арабы и бельгийцы живут бок-о-бок, растет напряжение, и надвигается буря. Когда она разразится, бунты 1991 года покажутся солнечным утром.

6 - подход с точки зрения прав человека

Почти два года назад в мае 2000 года AEL опубликовала две статьи в самой солидной бельгийской газете, с призывом отказаться от политики интеграции и подойти к проблеме отношения большинства и меньшинства с правозащитной позиции. Мы заявили, что идея интеграции, предложенная в Бельгии - недемократическая и расистская, и что равные права и разнообразие культур - единственный путь к согласию и сосуществованию. Ставить интеграцию условием получения прав человека - это неслыханно, единственное условие - быть человеком. 

Наша позиция потрясла тогда многих, которые продолжали верить в старые рецепты и не видели их провала. Нас обвинили в фундаментализме, потому, что мы желали сохранить своеобразие, нас обвинили в том, что мы коммунисты, потому, что мы требовали равноправия, и нас сочли угрозой, поскольку мы заявили, что собираемся сами решать эти проблемы. Но статьи все-таки вызвали споры и обсуждения и вынудили Лемана и его последователей признать многие изьяны в их политике.  Они могут обзывать нас "арабскими пантерами", но не могут отрицать, что мы говорим правду.

В Бельгии, особенно во Фландрии, арабу трудно снять дом, и даже фирмы, связанные с государством, составляют списки, исключая любое арабское имя. Арабских детей не допускают в школы и вводят квоты, чтобы ограничить их число. Те, кто все-таки поступают в школу, направляются в классы, которые не дают подготовки для высшего образования. И если они все-таки ухитряются окончить университет, они не находят работы - разве что в госсекторе, где больше терпимости, а остальным уготована участь вечных стажеров.

Без приличного жилья, приличных школ и доступа к рабочим местам  основные права человека систематически нарушаются (обратите внимания, что основными правами человека здесь названы именно право на образование, жилье и труд - а отнюдь не свобода выезда за границу или свобода открыть свой бизнес. Нет, не зря их все-таки обзывали коммунистами! -пер.). Дискриминация - не случайный сбой в системе, но структура, пронизывающая все общество. Эмигранты во втором поколении, не знающие другой родины, кроме Бельгии, чувствуют это осбенно отчетливо. Растет поколение без будущего, которому нечего терять. И вместо того, чтобы решать проблемы, вызванные расизмом и дискриминацией, правительство предлагает микстуру из ассимиляции и полицейских репрессий.

Прфессоры Людо Уолгрэйв и Крис Кестелут из католического университета Леувен провели четыре года назад исследование, которое показало, что среди торговцев наркотиками белых юношей в десять раз больше, чем остальных. Но именно марокканских юношей арестовывают за торговлю наркотиками в 10 раз чаще, чем бельгийцев (схожая ситуация в США -пер.). За одно и то же преступление марокканцев арстовывают гораздо чаще. В Антверпене, где за Фламанский Блок голосуют 33%, а поддерживают - еще больше, полицейский уполномоченный Люк Ламин признал, что среди полицейских - масса крайне правых активистов. "Треть наших полицейских как минимум сочувствуют Фламандскому Блоку", сказал он журналистам.

Бельгийцы называют арабов "маккак" - "белая обезьяна". Будет ли нарушением законов не подчиняться полицейскому, который обращается к тебе таким образом? Противостоять дискриминации властей - не только законное право, это - обязанность.

Два года спустя после нашего первого призыва к равноправию, мы все еще получаем ежедневно десятки жалоб и подтвержденных случаев оскорблений, нападений и дискриминаций на расовой почве. Мы стараемся использовать наш доступ к фламандской прессе для того, чтобы сообщить об этом политикам, наши юристы пытаются возбудить судебные дела в ряде случаев, но мы не имеем достаточных средств даже на самое необходимое. Меньшинство видит в нас своего единственного защитника, а большинство посылает нам письма с угрозами - они просто не способны понять, как это маккак может быть человеком. 

7 - Обычный день

Скажу откровенно, исходя из вышеописанного : Европе не потребовалось свое 11 сентября для  расцвета исламофобии и антиарабского расизма. Разумеется, непосредственно после этой даты мы отметили рост расистких нападений в большинстве европейских стран. Меня арестовали 16 сентября вместе с 50 другими членами нашей организации. Полицейские говорили нам вещи вроде : "вместе с американцами мы вышибем вам мозги". Но меня допрашивали за несколько недель до того, и человек из службы безопасности дал мне визитную карточку, на которой я с изумлением прочел : отдел "Ислам и террористические ячейки". То, что произошло в Нью-Йорке, облегчило использование выражений вроде "террористическй ислам" и дало правым больше свободы распускать язык, но ничего не изменило принципиально. Положение, возможно, ухудшилось, но оно был достаточно плохо и до того. 12 сентября арабам было трудно найти работу, снять квартиру и послать детей в школу, но то же самое было и 10 сентября.

Для беженцев Европа уже и раньше была неприступной крепостью, и политика уже была направлена на высылку максимального количества и принятие минимального количества беженцев. Как 10 сентября кучка арабских детей на тротуаре считалась потенциальной угрозой, так все и продложается.

Изменения в европейской политике с тех пор далеко не того масшатба, что в США. Значит ли это, что положение в Европе стабильно, что пределы  исламофобии достигнуты?  Что-то не верится. Причина в том, что европейцы, как и все в мире, отлично знают, почему мишенью был выбран Нью-Йорк, а не Берлин или Брюссель. Европа не чувствует нужды толкать арабов второго поколения - молодых, энергичных, многочисленных - на радикальную дорожку. Когда в 1993 году крайне правые экстермисты попытались запугать арабов в Анверпене и сожгли мечеть и чайную, ответ последовал незамедлительно. несколько кафе, где собирались крайне правые, были разгромлены, а их штаб-квартиру, именуемую "Фламандским Львом", молодые арабы в масках разрушили до основания.

Арабов в Европе следует сравнивать с американскими неграми, а не с  американскими арабами. Они - социальные, политические и экономические изгои, они отлично понимают, что такое дискриминация и расизм, они чувствуют себя эксплуатируемыми и используемыми. Молодому поколению нечего терять и не на что рассчитывать. Оно выработало субкультуру бунта и готово выйти со своими требованиями на улицы. В Париже, в Марселе, как и в Брюсселе, Роттердаме или Лондоне. Попытаться подавить арабов и мусульман - значит вызвать уличную войну, чего никто не хочет.

Все эти годы мы смогли поддерживать в нашей общине относительное спокойствие, мы продолжаем направлять законное недовольство в политическое  русло, в гражданские действия, но Европе стоит попытаться облегчить нашу задачу, и мы чувствуем, что европейцом об этом известно.

8 -Выводы. 

Я понимаю, что изобразил не самую радужную картину отношений между арабами и европейцами, но я убежден, что это - точная картина. Начать решение проблемы следует с называния вещей своими именами. Политкорректность - не основание отвергать неприкрашенную истину, как бы неприятна она не была. У Европы могут быть лучшие намерения, чем у США, и к ближневосточному конфликту она подходит с более взвешенных позиций, но все это не меняет того факта, что она подавляет и дискриминирует арабское меньшнинство. Описанное мною касается далеко не только Бельгии, в Голландии дела еще хуже, в Австрии и Франции наша молодежь переживает то же самое. Недавние вспышки расового насилия против марокканских эмигрантов на юге Испании свидетельствуют о похожих образцах. В Италии у власти - исламофоб Берлускони и его союзники-неофашисты. В Англии на улицах Бирмингема и Олдхема недавно вспыхнули расовые бои между мусульманской молодежью и белыми расистами. В Германии нападения расистов - ежедневные события, особенно на востоке страны.

Америка запугивает весь мир, но лучше управляется с внутренними расовыми проблемами. 11 сентября изменило положение арабской общины и заставили ее ввязаться в борьбу за гражданские права, которую они не собирались начинать сами. Арабы-американцы поняли, что нуждаются в поддержке других меньшинств, которых они сами никогда ранее не поддерживали - их положение было сравнительно более привелегированным. В  Европе наша община - среди самых бедных и угнетенных, мы всегда были в гуще борьбы за равноправие, и 11 сентября ничего в этом не изменило. С тех пор нас объявили террористами и пятой колонной, на нас напустили секретные службы и провокаторов. Наши мечети и организации прослушивают, за нами шпионят. Просто европейцы знают, как прятать железный кулак  в лайковой перчтаке, а американцы машут кулаками, не скрываясь. Что поделаешь - культуры не хватает.

Но мы по-перженму верим в решение - в уважение прав человека и их активного и конкретного осуществления. Нам не нужны права, которыми мы не можем пользоваться. Расизм следует считать не мнением, а преступлением, и с дискриминацией следует покончить. Разрыв, вызванный десятилетиями политики дискриминации во всех сферах, следует ликвидировать путем предоставления преимуществ, и это не следует называть "позитивной дискриминацией", это только исправление того, что причинила дискриминация.

Культуру следует считать личным делом ( как религию), законы - единственное, чему следует подчиняться всем и каждому, а все остальное - по выбору. Разнообразие культур следует признать нормой,  ко всем культурам относится как к равным, и дать возможность развиваться и сохраняться. И дело не должно ограничиться кухней или музыкой, речь идет о всей жизни. Все языки меньшинств имеют право на преподование и сохранение, неважно, государственные они или нет. Существования языка межнационального общения не подразумевает исчезновения всех остальных. Право иметь политических представителей должно быть у всех  жителей, нельзя иметь обязанности, не имея прав. Понятие гражданин не должно вкючать цвет кожи или тип культуры. И не только правосудие должно быть беспристрастно, но и полиция, школьное начальство, наниматели и домовладельцы (нет, все-таки они пока не коммунисты - этакая наивность -пер.).

В то же время Европе следует очнуться от средневековых кошмаров и относится к исламу, как к любой другой религии. Ислам всегда будет частью европейской культуры, он внес огромный вклад в основы европейской цивилизации и ему до сих пор есть, что предложить. Европейцы - мусульмане и арабы по происхождению могут стать посредниками  взаимопонимания двух великих цивилизаций. 

Ученые Бельгии ныне снова изучают две статьи, опубликованные нами в 2000 году и вызвавшие такую бурную реакцию. Университет Антверпена попросил нашего разрешения опубликовать их вместе с ответными статьями отдельной книгой на французском и голландском. То, что было политически некорректно меньше двух лет назад, сейчас становится научным материалом, и даже политики признают отдельные упущения. Это дает нам надежду на будущее и веру в возможность диалога. И речь идет не о диктате, и не об избегании фактов, как ни неприятны они. Только честный и откровенный диалог принесет результаты. Только правда спасет нас.

Перевод Аллы Никоновой.
 
 

Ваше мнение