Виктор
 

… Я впервые увидела его сидящим на крыше моего сарая и сначала не поверила своим глазам. Гибкий африканский подросток, грациозный как молодая лань, с копной тонких косичек, - откуда он здесь, в глухой североирландской деревне, резвящийся под лучами никогда не греющего здешнего солнца?

Парень заметил, что я смотрю на него в окно – и сиганул с крыши сарая на соседскую, а оттуда – на следующую, задорно мне улыбаясь. Я почти мысленно сравнила его с Маугли – с такой ловкостью он прыгал, - но вовремя сдержалась, ибо знаю, что подобные сравнения воспринялись бы африканцами как расистские. Они назойливо всплывают в голове: дома мы, собственно, никогда о таких вещах не задумывались, да и трудно себе представить, как себя чувствует другой человек, на чьем месте мы никогда не окажемся. Но сейчас, после жизни на Антилах и почти 10 лет, проведенных среди чернокожей преимущественно общины, я вскакиваю от возмущения, когда пересматриваю, например, старую серию “Ну погоди!” – с чернокожими зайцами-дикарями, разбивающими копьями цветной телевизор и намеревающимися съесть Волка, поджарив его на костре, от чего их с легкостью отвлекает наш отечественный, “белый” и “болеe умный” Заяц, начиная танцевать модную в то время у нас ламбаду. Как и положено дикарям, черные зайцы, нарисованные в стиле английской колониaлистской карикатуры викториaнских времен, - с толстенными губами и носами и в набедренных повязках, - легко отвлекаются от своей цели, так как очень любят повеселиться. А отечественный Заяц доблестно спасает такого же “белого”, как и он сам, отечественного хищника… Как можно удивляться, что воспитанные на таких мультфильмах россияне потом при общении, например, с африканскими студентами грубо заявляют им, причем искренне веря в свои слова, что те “только что слезли с дерева”? 

Откуда у авторов советских детских мультфильмов такое глубокое расистское подсознание? Неужели все идет со времен тех классических детских книжек, что мы читаем, - о дикаре Пятнице, о Маугли, о дяде Томе, о рабах в “15-лeтнем капитане”? Но ведь надо же учитывать и то, кем они были написаны, и в какое время!

Оказывается, колониaльный расизм западной “культуры” сидит в нас самих без того, чтo мы это осознаем. Не отсюда ли – и глубокая, ни на каких фактах не основанная вера в то, что Запад – это “цивилизация”, что “Запад нам поможет”, что Запад может стать каким-то высшим моральным судьей того, что происходит в нашей стране, что ему можно жаловаться на нарушение каких-то прав каких-то людей? 

Вера, которая привела нас к катастрофе, и от которой многие россияне так до сих пор и не избавились. Они считают западную “цивилизованность “и “дикость” всего остального мира какой-то само собой разумеющейся аксиомой, - но когда начинаешь расспрашивать их, откуда такие убеждения берутся, то они чаще всего и сами не могут толком объяснить. Так не в этих ли книжках все-таки дело? Не в том, что мы поверили западной саморекламе, приняв её за чистую монету?

Все эти мысли быстро промелькнули у меня в голове, пока парнишка прыгал по крышам. Вид у него при этом был достаточно вызывающий. А соседи косились из-за занавесок и украдкой осуждающе качали головами…
Познакомились мы только спустя почти год. Благодаря нигерийцу Лекану, живущему в Белфасте, который решил создать собственную организацию для чернoкожей молодежи в Северной Ирландии и их родителей. Лекан, серьезный и ответственный мужчина, взял своего рода шефство над парнем. 

Его звали Виктор, и я про себя сразу прозвала его просто Витей. Мама не справлялась c ним. Сын кенийки и местного уроженца-протестанта, Виктор родился и вырос в Кении и приехал сюда только, когда ему уже было 11 лет. Отец вскоре умер. Мать, работавшая в Кении туристском секторе, устроилась на работу в белфаcтский аэропорт, за 2 часа езды от дома, и работала не покладая рук: кроме Виктора, у неё былo ещё 4 детей, двое из которых остались в Кении с родными потому, что она не могла бы их всех здесь прокормить. Она чувствовала себя ужасно виноватой – и работала все больше и больше, чтобы накопить денег и воссоединить семью. И кто бы осудил её за это? Но Виктор оказался болеe или менее предоставлен сам себе…

Сначала его устроили в “хорошую” протестантскую школу. Но за это его стали бить местные католические мальчишки- люмпены, называя “продом”, - а в нашей деревне люмпены  составляют большинство. Мама перевела его в католическую школу, и там он быстро стал героем, особенно среди девочек, заглядывающихся на него, - но новые друзья и сами оказались хулиганами, и от него требовали того же. Вите пришлось хулиганить, чтобы “не выделяться”. Зато все первые шишки за хулиганства, конечно же, сразу сыпались на него – ибо “не выделяться” на их фоне он не мог. Слишком уж примечательная была у него по нашим местам внешность. В конце концов за озорство его “попросили” из школы. Белые хулиганы как были, так и остались в ней.

Дальше – больше. Витя стал баловаться наркотиками. К тому времени, как я с ним познакомилась, Витя уже заявлял, что все это осталось у него в прошлом. И даже вызвался писать статьи в наш местный журнал, объясняя ровесникам, какие бывают разные наркотики, и какой от них вред.

Ему было 16 лет. Он не производил впечатление заурядного хулигана: глаза его светились живым и глубоким умом, он был весь артистичный, музыкальный, прекрасно рисовал и мечтал стать архитектором. “Для того, чтобы стать архитектором, тебе надо учиться. А для того, чтобы учиться, тебе надо взять себя в руки,”- спокойно-настойчиво говорил ему по-отцовски Лекан, взявший над ним шефство. “Иначе из тебя ничего не выйдет. Пойми, парень, таким, как мы, гораздо труднее доказать, на что мы способны. Для этого мы должны быть на голову выше всех, на голову больше всех работать. И если нас уже "согласились" принять в определенных сферах: например, смирились с тем, что мы - хорошие футболисты или музыканты, то до архитекторов ещё не дошло. Может, ты станешь одним из тех, кто проложит дорогу другим в этой сфере…”. 

По сравнению со своими местными ровесниками Витя поразил меня своей начитанностью. Войдя ко мне домой, он сразу узнал Карла Маркса на стене. Был знаком ему и Ленин. Не говоря уже о том, в каких деталях знал он биографию Боба Марли! Вдумчивый, разумный парень. И вот как наперекосяк пошла его молодая жизнь из-за того, в каких условиях он оказался, и из-за того, что для большинства гораздо более “диких”, чем. он и его семья когда-либо были, людей здесь Витя - всего-навсего такой вот черный “заяц” с копьем в руке и замашками каннибала. Потому что самих этих белых дикарей – теперь уже без кавычек! -- так воспитали…

В последний раз я видела его на автовокзале. Витя не сдержался. Вернулся к плохим дружкам. Ушёл из дома. Оказался в ночлежке для бездомных в Лисбурне. Трудно в этом жестоком мире, который ничего от тебя хорошего не ждет и полагает, что ты рожден, чтобы стать преступником… Увидев меня, он потупился и убежал.

“Нечему тут удивляться!”- заявил мне один из наших здешних троцкистов. “У них вся семья такая, мамаша совсем не следила за своими детьми”. Он даже не удосужился задаться вопросом, почему так происходит, и чем живет эта семья. Для него “все и так было ясно”.  Как и для наших любителей “Ну погоди!”. Когда-то они называли меня грязными словами за то, что я ходила в кино со своим эфиопским сокурсником: им тоже “все было ясно”, порядочная девушка в кино “с обезьяной” не пошла бы…

Через некоторое время мне позвонил Лекан. “Я нашёл его. Он вернулся домой. Я не дам парню сойти с дороги. “ 

Вот только не у всех же в жизни есть рядом такой настоящий наследник Макаренко…А общество продолжает ожидать oт “дикарей” “диких” поступков – и всячески подталкивать их к таковым…
 
 
 

Ваше мнение