Наташа, жертва перестройки

“Турок в Москве, проходит  мимо двора, где в песочнице играют маленькие дети. Одну девочку мама с балкона зовет домой:”Наташа, обедать пора!” Турок с удивлением смотрит на маленькую девочку с бантиками: “Такая маленькая, а уже Наташа!”
(невеселый пост-советский анекдот).

… Меня попросили в очередной раз о переводческих услугах. На этот раз меня попросили сходить с русскоязычной женщиной в больницу. В больницу – так в больницу! После знакомого уже нашему читателю Кости я, честно говоря, испытываю мало симпатий к “соотечественникам за рубежом”: будем откровенны, для того, чтобы стать беженцем, нужны прежде всего деньги, а как раз у большинства из тех, кто действительно страдает в сегодняшних странах- наследницах CCСР, их нет, и бежать им не на что. Бегут неудавшиеся бизнесмены и вполне сложившиеся мафиози. По крайней мере, именно они соствляют подавляющее большинство тех, кто просит на Западе “политического” (извините, не могу удержаться от кавычек!) убежища сегодня.

… Наташа оказалась худенькой, маленькой, совсем ещё девочкой. Молчаливой и замкнутой – не в пример Косте. Она неохотно говорила о себе, а я не люблю расспрашивать людей: что захотят, расскажут сами. Почти ничего она не спрашивала и обо мне. Только интересовалась, что здесь и как: как жизнь, какие люди. По-английски она понимала неплохо, но с разговорной речью пока ещё не шло. Она оказалась здесь совсем недавно: около месяца назад. Не стала я задавать ей лишних вопросов и когда увидела, к какому именно врачу мы идем…

И все-таки Наташе пришлось говорить о себе – именно потому, к какому врачу ей было нужно. Когда врач – строгая юнионистка средних лет – начала задавать ей вопросы интимного характера, Наташа посмотрела на меня невидящими глазами и сказала с напускным безразличием, явно ожидая, что я с брезгливостью от неё отвернусь :”Я не знаю, сколько у меня было партнеров. Я последние полтора года проституткой в Эстонии работала”.

Полтора года? Наташе было всего 17 с хвостиком. Значит, в секс-рабство она попала, когда ей не было и 15-и…

Говорить такое о себе незнакомым людям тяжело. Такое даже для меня переводить врачу было тяжело.

“Да, мы пользовались презервативами. Да, всегда. Нет, я не знаю, каких национальностей были клиенты. Нам не разрешалось с ними разговаривать. Нет, африканцев точно не было. Но иностранцы были – даже очень много. Сколько примерно? Ну, я не знаю… Где-то 8 человек в день. Нас  держали в таком доме… Когда в последний раз? Месяца 2 назад. Как попала сюда? Нас привезли работать…”

Из Эстонии? Мне вдруг стало все понятно. Недавно в здешних газетах промелькнуло сообщение о “скандале”, поднятом в местной Ассамблее депутатом от Коалиции Женщин, профессором Моникой МакВильямс – по поводу выданных здешними политиками разрешений на работу для ну просто позарез необходимых для североирландской экономики иностранных работников – стриптизерш для первого здесь стрип-ресторана. В разрешении они, правда, значились как “танцовщицы”- что вызвало ещё больший гнев профессора МакВильямс: “Мы все знаем, что речь идет не о балете Большого театра!”. 

Выдавшие разрешение (кстати, оно не передается здесь от одного работодателя к другому; если работодатель выгоняет тебя, то ты депортируешься – и практически получившие его оказываются в рабстве у того, на кого они работают, даже если речь идет и не о “секс-индустрии”; так что уж говорить об эстонских “танцовщицах”!) политиканы так и не смогли внятно оправдать своё решение. Понятно, конечно, что ирландские девушки в “секс-бизнес” не рвутся: у них нет в этом экономической нужды. Но разве этим можно оправдывать унижение и эксплуатацию женщин из других стран?

К слову, об унижении. О несовместимым с ним человеческом чувстве собственного достоинства. Слова эти современные наши “освободители” всячески стремятся изьять из нашего словаря. Ветер дует стабильно – с Запада на Восток. Возьмите, к примеру, американский боевик 90-х годов “День независимости”, в котором зрительницам изо всех сил стремятся внушить то же самое, что пытаются сегодня внушить ирландским девушкам здешние газеты: быть стриптизершей/ проституткой (разницы, собственно говоря, нет никакой!) – это нормальная работа, это – достойное уважения занятие, в этом нет ничего плохого…Однако западные девушки, у которых пока все-таки (между прочим, за счёт сверхэксплуатации Западом всего остального мира!) есть возможность выбора, не стремятся в массовых количествах на шест и на панель.

Как же попала на них маленькая Наташа?

“Мама у меня умерла, когда мне было пять лет. Папа нас бросил ещё раньше, я его не помню… Вы не знаете, зачем люди разводятся?”- с неожиданной горечью спрашивает меня Наташа, когда мы выходим из кабинета и ждем результатов анализов. Врач осталась поражена тем, насколько взросло, не по-детски серьезно относится Наташа к своему здоровью в частности и к жизни вообще. “Это большой шаг – обратиться к нам, только что оказавшишь в новой стране, не зная языка”… 

Увидев, что я не отворачиваюсь от неё с осуждением, Наташа оттаивает, начинает говорить…
“Я жила с бабушкой на Украине. А тут, когда мне исполнилось 14, две подружки и один парень говорят мне: ”Давай поедем в Эстонию! Там хорошо, работы много…” Я говорю:” А паспорта нет у меня?” А они:” Это ерунда!” Мне бы уже тогда задуматься, но я маленькая была, глупая. Поехали… Приезжаем, привели меня в дом такой, а там говорят мне: “Ты проституткой будешь работать”. Я сначала даже засмеялась – думала, они шутят. Ведь я совсем зеленая была… А они бить начали…”

Наташа съеживается, замолкает. Потом, после паузы, продолжает: “Один раз убежала я от них, в полицию пошла. А полиция взяла меня и отвезла обратно к ним, к бандитам…”

“Наркотиками не пользовалась . В смысле – не кололась. Таблетки нам какие-то давали, успокоительные. Чтобы не сорвались совсем… Трудно ли сюда было приехать? Да, трудно. Очень трудно…” – она явно не хочет об этом говорить.

“На мужиков теперь смотреть не могу. Противно…. А детей хотелось бы иметь когда-нибудь. Да и так: одной тяжело, а с мужиком – тошно. Не знаешь, что хуже. Вы как думаете?”

Возвращается врач, дает Наташе какие-то таблетки – для профилактики; приглашает прийти через неделю ещё раз. Спрашивает – после небольшой запинки:” А вы здесь собираетесь продолжать работу в вашей отрасли?” Лицо Наташи мрачнеет, становится испуганным, совсем детским: “Нет, нет! Я так надеюсь, что нет!” Её реакция смягчает суровую женщину: “Вам же даже поговорить не с кем! Кто о вас заботится?”- восклицает совсем уже по-человечески она. “Социальные службы,”- стараясь казаться сильной, говорит Наташа. “Ведь я же малолетка.”.

“Нас английскому учат. Скоро мне комнату свою дадут,”- рассказывает она, и её лицо опять светлеет.

А я гляжу на неё, думая о том, что у меня у самой могли бы быть дети – почти её ровесники. О том, какой образ проститутки рисуют нам наши “демократические” СМИ: веселой, разбитной девицы, занимающейся своим ремеслом чисто для удовольствия и чисто из собственной распущенности (“поделом таким!”). О том, как непохожа на этот образ она – затравленная, как маленький зверек, лишенная детства, веры в любовь и веры в себя как в человека, привыкшая считать себя вещью маленькая девочка, ставшая взрослой раньше времени и не по своей вине. 

Хотели бы эти журналюги, чтобы такое случилось с их дочерью? Или над сиротками и над другими обездоленными издеваться “сам бог велел”? Я ввела бы наказание за проституцию не для таких вот Наташ, a для их жирных хозяев-бандитов и полицейских, и – главное! -- для их жирных клиентов – “уважаемых людей” (ибо, если бы это не было угодно им, это не расцвело бы таким пышным цветом!). Кастрация с конфискацией имущества. Причем посредством мясорубки!

Это будет в самый раз. Нормальный, порядочный, уважающий женщин мужчина к проститутке не пойдёт. Он не унизит ни женщину, ни себя до этого. Что, я призываю к насилию? А насиловать детей, ещё не превратившихся в женщин, - это, по-вашему, можно? А платить за “добровольный” секс женщинам, которые идут на это потому, что не могут прокормить своих детей? Как, господа “цивилизованные гуманисты” с “человеческим лицом” и c не дающим вам покоя уродливым червяком в штанах, освободившие нас от достойной, человеческой жизни? Или насиловать нельзя только вас – а нас, по-вашему, “можно и нужно”?

Недавно я связалась с украинской организацией Ла Страда, помогающей нашим женщинам, попавшим в ситуацию, подобную Наташиной. Предложила помочь, если чем- то смогу. “На территории Вашей страны таких случаев у нас пока не зарегистрировано,”- ответили они мне. Но, как видите, – “прогресс” (а точнее – дегенерация общества!) идет семимильными шагами…

Ксюша Вирганская, известная во “всем цивилизованном мире” больше как “Хеnia Gorbachev”, всего на пару лет старше Наташи. Ей не пришлось работать проституткой, как сироте Наташе,- ставшей ею из-за проститута - Ксюшиного дедушки, продавшего себя капитализму, как говорится, “добровольно и с песней”. 

Но если бы он продал одного только себя! Ведь прежде всего заложил он в заморском ломбарде всех нас. Весь свой народ, всех наших Наташ и Сережей. И это на выданные ему за сломанные их людские судьбы – судьбы целого поколения, Наташиного поколения, родившегося уже тогда, когда этот Иуда Сергеевич, Teddy Bear  Тэтчер пришёл к власти! – сегодня дебютирует Ксюша в выданном ей напрокат платье от Диора за ?15.000 на бале для отпрысков мефистофелей нашего мира в Париже….

Так чем же Наташа хуже Ксюши? Почему в этом мнимом “обществе равных возможностей” две девушки, одинаковых интеллектуальных способностей и почти одного возраста, должны так различаться по своим реальным правам? При этом смешно слушать о привилегиях советских аппаратчиков – хотя все начиналось, несомненно, именно с них, и именно эти привилегии так раздразнили аппетиты сергеевичей всех мастей, что и привели к сегодняшнему гнусному положению вещей. Но никогда в советское время “сергеевичи” не вырывались из-под контроля до такой степени, чтобы массовым потоком пустить на панель наших детей! Для того, чтобы позволить себе так развернуться, им пришлось сначала уничтожить вeсь наш cтpoй! Проведя, конечно, предварительную” артиллерийскую подготовку” в виде пи-ара по прославлению “шикарной жизни “интердевочек”…

Конечно, “котам” всех мастей хотелось бы, чтобы все мы были безмолвными Наташами. Но все больше и больше молодых людей и девушек не хотят быть заложниками в их грязных объятьях – и не поддаются низкопробным голливудским сказкам о том, что торговать собой: неважно, телом ли, душой или мозгами! -- это “почетно”.

Я смотрела на бледное лицо Наташи, которой некуда возвращаться (украинская бабушка за это время умерла) – и вспоминала о том, что у нас есть ещё и третий сорт молодых девушек. Не такие, как Наташа, но и не такие, как Ксюша. Такие, как ровесница Наташи Нина Польская, которую пытают сегодня в украинских застенках. 

"Дети страшных лет России"... Поколение, не помнящее социализма – потому что оно слишком поздно родилось – сегодня начинает поворачиваться к нему лицом, в поиске выхода из той беспросветной жизни на панелях и в подворотнях, которую уготовил ему “весь цивилизованный мир.”
 

  Ваше мнение