Официальный историк Национального Союза Шахтеров Южной Африки профессор Вик Аллен в 1988 совершил тайный визит на Кубу для встречи с Фиделем Кастро. Перед вами история встречи, которая длилась 4 часа и которая показывает, что уже в 1988 году Фидель готовился к коллапсу советского социализма.

В начале декабря 1988 года, в то время, когда в социалистическом лагере быстро надвигался кризис, юрист Джон Хенди и я, историк, получили приглашение сопровождать Сирила Рамафозу и Джеймса Мотлатси, генерального секретаря и президента Южноафриканского Национального Союза Шахтеров, во время их визита на Кубу, для встречи с Фиделем Кастро.

Наши намерения были oбсудить с ним то влияние, которое имела на юг Африки кубинская поддерхка борьбы Анголы за независимость , против УНИТА,- повстанцев, поддерживаемых США и ЮАР. Встреча была тайной потому, что Рамафоза и Мотлатси необходимо было тайно выexaть из Южной Африки. Так что никто из нас даже не сказал нашим родным, куда мы едем - только, чтобы нас не ждали на Рождество.

Все мы встретились в кафе в аэропорту Хитроу рано утром 21 декабря, вместе с дипломатом из кубинского посольства, который принес нам визы и печать для того, чтобы проштамповать наши паспорта - в кармане своего пиджака.

Он начал эту работу прямо на столике в кафе, как будто это был его офис. Вряд ли эта небольшая церемония укрылась от глаз MI5 (английской разведки), которая тогда сотрудничала с лондонским подразделением ЦРУ в ведении шпионажа против персонала кубинского посольства. Но нам никто в открытую не помешал.

По прибытии в Гавану нас встретил Анхель Далмау, представитель ЦК Кубинской компартии, отвечающий за южную Африку, который и должен был стать нашим гидом. Позднее он стал послом Кубы в Южной Африке, а сейчас является заместителем министра иностранных дел. Наша первая встреча была с представителями профсоюза рабочих энергетической отрасли - после чего нас отвезли в колониaльного стиля мраморную виллу, до революции принадлежавшую богатой семье, где мы и остановились.

Вскоре стало ясно, что мы прибыли на Кубу не для пары встреч. Наша программа охватывала 8 дней. В течение этого периода мы должны были встретиться с Фиделем, но никто не знал, где или когда. Угроза его жизни из-за постоянных заговоров, организуемых ЦРУ, была такой, что мало кто знал о том, где он находится в тот или иной день, или где он ночует в ту или иную ночь. Поэтому нам и не сообщили о том, где и когда именно мы с ним встретимся - только что мы должны были быть готовы и быстро собраться, когда будет надо.

Пока мы ждали, мы посетили Музей Революции и узнали многое о невероятной трaнcфopмaции, произошедшей на Кубе- как всего несколько выживших в первоначальной экспедиции из Мексики завербовали в свои ряды 150 сторонников для нападения на крепость, охраняемую 5000 солдат. И как, в победном броске, армия Кастро, состоявшая всего из 2000 человек, одолела 80.000 правительственных войск Батисты.

После этого мы посетили одну из шахт и два завода и имели беседы с представителями профсоюзов и компартии. Мы своими глазами убедились в великолепной медицинской и образовательной системе Кубы в сельской местности. Мы ужинали в баре, который любил посещать Хемингуей, и полюбили кубинский ром. Рождество прошло совершенно незаметно.

26 декабря у нас была длительная встреча с Хорхе Рискетом, секретарем ЦК, отвечающим за междхународные связи. Он занимался ангольскими операциями и подготовил нас к встрече с Кастро, объяснив его намерения и операции в Анголе и его отношение к апартеиду в южной Африке.

Он настаивал на том, что в Южной Африке не может быть чисто военного решения, так что в конце концов придется вести переговоры. Встревожить белое население только привело бы к поражению, был убежден он. Поэтому военные операции должны быть ограничены военными целями.

На следующий день, во вторник 27 декаря, нам сказали, что мы должны быть готовы к встрече с Фиделем. Вечером, как только мы начали ужинать, Далмаю вошёл и сообщил нам, что нам надо уходить через 10 минут. Встреча с Кастро была назначена ровно на 8 вечера.

Правительственные офисы находились в 3 зданиях рядом друг с другом - Центрального Комитета, Государственного Дворца и Дворца Министров. Мы воши в средний - Государственный Дворец - и стали ждать в большoй комнате. Сзади открылась дверь, и вошёл Кастро, вместе с Рискетом, переводчиком и двумя охранниками.

Он был одет в оливковую военную форму, достаточно поношенные сапоги, а на голове у него был военная кепка. Он попроветствовал нас, и мы пошли по коридору в его офиc. Джон Хенди и я ясно почувствовали, что мы будем только приложениями в этой беседе, и что скорее всего, в дискуссиях нам участвовать не придется.

Кастро задал несколько быстрых вопросов Рамафозе - о добывающей промышленности, о нашем профсоюзе и об АНК. Диалог шёл между ними двумя. Мы все сидели и молча слушали.

После этого Фидель детально описал решающее сражение в южной Анголе - вокруг города, жизненно важного для дороги на Юго-Западную Африку (нынешную Намибию), неподалеку от ботстванской границы. Кубинцы ошарашили юаровские войска. Их МИГи намного превос ходили южноафриканские Миражи; у них было больше танков и артиллерии.

Они могли бы отбросить юаровcкие войска назад на их собственную территорию и даже вступить туда сами - и на короткое мгновение они подумывали том, чтобы действительно это сделать. Однако они вмешались только для того, чтобы остановить вторжение войск ЮАР в Анголу, и когда им это удалось, их задача была осуществлена. Более того - кубинцы не собирались воевать с УНИТой. Так как ангольцы хотели быстрого окончания военных действий, они остановились.

После кубинской победы, объяснил Кастро, правительство ЮАР могло продолжать незаконную оккупацию Намибии только перебросив туда две армейские дивизии из тауншипов - черных гетто в своей собственной стране, а этого оно не могло сделать без того, чтобы этим не воспользовался АНК для своего продвижения.

Необходимо было совершить критический стратегический выбор - и в силу этого оно выбрало покинуть оккупированные терротории и согласиться с формированием Намибии в качестве нового независимого государства. С тех пор на юге Африки не стихают похвалы в адрес Кастро. Даже сейчас, спустя 14 лет после тех событий, назовите только имя Кастро или даже просто упомяните Кубу, на любом собрании чернокожих здесь - и вы услышите одобрительные возгласы.

Примерно через час Фидель явно выглядел усталым, и мы приготовились ухоить. Я дал Рискету экземпляр своей книги "Русские идут", с автографом. Издательский комитет компартии собирался перевести её на испанский язык и опубликовать в Латинской Америке. Он спросил меня, есть ли у меня другой экземпляр, для Кастро, но так как у меня его не было, он предложил подарить эту книгу Фиделю, зачеркнув на дарственной надписи, что она предназначалась не ему. Так я и сделaл - чем вызвал у Кастро комментарии, что эта книга, видимо, побывала во многих руках.

Он пролистал её и открыл главу о советской демократии. С того самого момента атмосфера в комнате изменилась. Он спросил, написал ли я свою книгу до того, как началась политика перестройки. Я ответил, что её публикация совпала по времени с началом перестройки, но что с тех пор я написал статью для Известий, указывая на то, с каким риском сопряжена подобная политикa. Он попросил копию моей статьи для публикации на Кубе.

После этого Кастро начал дискуссию о советской политике и характере социализма. Он раньше в том же году встречался с Горбачевым, и у него были серьезные сомнения насчёт курса, выбранного последним.

Фидель никогда не говорил абстрактными терминами: всегда через практические иллюстрации, примерам, из опыта обычных людей, трудящихcя.

Он объяснил, как кубинское правительство планирует подготовку ещё 10.000 докторов, для того, чтобы те работали в странах Третьего Мира. Кубинская медицинская бригада уже находилась в советской республике Армения, помогая раненым и пострадавшим в результате разрушительного землетрясения 7 декабря. Кубинская политика заставляла империaлистов рвать на себе волосы, потому что Куба предоставляла помощь там, где это было надо, ничего не прося взамен.

Однако у него не было оптимизма в отношении событий в мире в ближайшем будущем. Более того - он думал, что CCCР и социалистические страны в Центральной Европе окажутся не в состоянии противостоять разрушающему давлению на перемены со стороны западного капитализма, которому они подвергались. Но он не распространял это мнение на Кубу.

С большой уверенностью в своих силах он заверил, что Куба, возможно, окажется единственной социалистической звездой на небе в последующем десятилетии. Он оказался прав. Пoчти с того момента Куба оказалась оставленной в одиночку бороться за своё право на самоопределение, с коррумпирующей мощью США, без поддержки и материальной помощи со стороны CCСР и в особенности ГДР.

Кубе пришлось, сказал он нам, принять ряд приспособительных мер. Из-за роста дефицита горючего необходимо было сделать сельcкое хозяйство менее механизированным. Быки уже начали заменять трактора.

Куба стала более самодостаточной во многих сферах. Более того, она слишком слепо следовала негибкой советской модели - и теперь необходимы были как децентрализация, так и привлечение большего количества женщин и молодежи на должности, на которых принимаютя решения. Он предсказывал трудное десятилетие для Кубы.

Наша встреча незаметно перешла в интереснейшую дискуссию. Кастро ожил. Он двигался по комнате, подчеркивая свою точку зрения указательным пальцем, который часто так упирался в мою грудь, что утром я обнаружил на ней синяк.

Когда наша дискуссия подходила к концу, мы медленно направились к лифту, но по пути он поднял вопрос о советском сельском хозяйстве и решении Горбачева поломать систему государственных и коллективных ферм и раздать землю мелким фермерам.

Будучи в Москве за несколько недель до этого, я узнал, что проблемы с продуктами в CCСР вызваны прежде всего нехваткой рефрижераторов и транспортными проблемами, а не низким уровнем продукции. Более половины урожаев пропадало иногда по дороге с ферм в города. Кастро согласился. В любом случае, заверил он, Куба уже экспериментировала с маленькими личными фермами - и этот эксперимент ни к чему хорошему не привел. Такие фермы практически не вносили вклад в общество, хотя сами фермеры и преуспели в том, чтобы лично обогатиться.

Задача Кубы, по его словам, была в том, чтобы превратить фермы в коллективные. Он знал, что Рамафоза, Мотлатси и я собирались в Москву для встречи с лидерами советских шахтеров. Согласлие мнений между нами было таким глубоким, что он спросил, будут ли у нас встречи и с членами Полтбюро. "Если будут, вы им передадите наши аргументы?"

До лифта мы шли полчаса, хотя он был совсем рядом. Мы провели вместе 4 часа. Кастро поблагодарил нас за беседу с ним. Он сказал, что она оказалась не такого рода, как он планировал. Мы покинули Гавану через два дня...

При использовании этого материала просим ссылаться на Лефт.ру