Острейшая идейная борьба, связанная с капитализацией страны конца 20 века, основным «театром венных действий» имела советский период отечественной истории. «Иудины дети» горбачевского и ельцинского кланов жестоко и беспринципно кромсали историческую память о старших поколениях, подло куражились над боевым и трудовым героизмом советских людей. Главной целью этого очернения советского прошлого была деморализация трудового народа, лишение его воли к сопротивлению антинародным реформам. Капитализаторы страны и их интеллектуальная челядь пытались представить историю СССР как длинную череду фатальных заблуждений и моральных уродств. Мол - де нет ничего высокого и светлого в советской истории, что может быть основой принципиальной сегодняшней борьбы за социальную справедливость. Не прекращают ненавистники советского строя этих попыток и ныне, вкладывая в дегероизацию отечественной истории большие средства. Только вот круг проблемных вопросов, вокруг которых бушуют непримиримые споры, в начале 21 века значительно вырос, охватил историю 19 века, затронул важнейшие страницы не только советского, но и российского прошлого.

Интересен в этой связи двухтомник Крутовых, посвященный истории декабризма. (В.В. Крутов, Л.В. Швецова - Крутова «Белые пятна красного цвета. Декабристы» М., «Терра», 2001). Интересен сей труд не новыми историческими фактами, впервые введенными в научный оборот. Их попросту нет, а значительная часть крутовской работы - не очень талантливая, тенденциозно подобранная перепись комментариев к декабристским мемуарам историков предыдущих поколений и смесь неуместного цитирования сомнительной беллетристики и односторонней мемуаристики. Более того! Крутовы бравируют тем, что не рассматривают важнейших исторических источников, связанных с программными установками декабристов. Они отбрасывают свидетельства участников событий и современников, следственные и судебные документы, не укладывающиеся в предложенную ими схему негативного отношения к декабризму. Скудость источниковой базы, узость документальной основы выхолащивает работу и сводит все проблемы к фамильным спорам, мятежу и цареубийству, оставляя за пределами анализа эпохальные вопросы царского деспотизма и крепостного рабства. Напрасно искать в этой работе вековечной мечты обездоленного российского крестьянства о «земле и воле», протеста против беззаконий и унижения человеческого достоинства, страстно желаемого современниками гуманного отношения к солдатам русской армии, что двигали декабристами. Не найдете вы там и серьезных предложений декабристов по улучшению промышленности и торговли, развитию науки и совершенствованию государственной системы. Не анализируют авторы и международную обстановку, в которой формировалось мировоззрение декабризма. А ведь революции в Европе и Латинской Америке, национально - освободительная борьба греков против турецкого гнета вызывали живейший отклик у декабристов и подвигали их к активным действиям, во многом влияли на принятие тех или иных решений. Чего же больше в этом умолчании: незнания либо сознательного искажения? Думается, что все это не просто профессиональная несостоятельность «ниспровергателей» отечественной истории.

Не брезгуют Крутовы откровенной ложью, стараясь побольнее ударить по личным качествам вождей декабризма. Одного из самых известных деятелей этого движения Ивана

Пущина они обвиняют в том, что тот оставил в Сибири детей и не привез их в Европейскую часть страны после окончания ссылки. А между тем, Пущин еще в 1855 году отправил дочь Анну в Нижний Новгород в девичий институт для получения образования. Это было еще до возвращения И. Пущина из ссылки. А сын Ваня был устроен отцом в московский пансион в1857 году, причем выехали из Сибири они вместе в ноябре1856 года. Весной 1858 года отец дал Вани свою фамилию, что было весьма непросто при тогдашнем отношении к детям, рожденным вне церковного брака. Оболган Крутовыми и Никита Муравьев, автор известной Конституции Северного общества. Он представлен в их книге трусом, отсиживающимся на «незначительных штабных должностях» во время войны с французами, «чтоб пули рядом не свистели». И это притом, что Н.Муравьев в 1813 - 1814 годах за сражения при Дрездене и Лейпциге награжден орденом Анны 4 степени, а за освобождение Гамбурга награжден орденом Владимира 4 степени. От роду ему было в то время 19 лет. Не побрезговали авторы и тиражированием гнусных обвинений в адрес казненного лидера Южного общества, бородинского героя Павла Пестеля в воровстве полковых денег. Но ведь даже заклятые враги из Следственного комитета и Верховного уголовного суда не смогли, как ни старались, обвинить полковника Пестеля ни в одном корыстном преступлении. Самодержавие инкриминировало вождю «южан» умысел на цареубийство и истребление царской семьи, создание тайного общества и подготовку бунта, написание республиканской конституции и принятие в общество новых членов, а также предоставление независимости Польше. Как видите - никакой уголовщины. И уж если говорить об обвинениях в корыстных мотивах вождей декабризма, то не худо бы вспомнить о комиссии честнейшего боевого генерала Николая Муравьева, прозванного в народе Карским за полководческий талант в кавказских сражениях, по проверке интендантской деятельности генерала А. Юшневского, пестелевского соратника. Комиссия убедительно доказала безупречную деятельность генерала - декабриста, чего нельзя сказать о генерале Лепарском, главном тюремном надзирателе над декабристами в Восточной Сибири. Вот он, верный слуга царя, имел долг при сдаче конноегерского полка в шестьдесят тысяч рублей, и выплачивал его уже из тюремной зарплаты. Это далеко не полный перечень весьма сомнительных, а часто и откровенно лживых заявлений семейства Крутовых в адрес декабристов. Проверить их можно достаточно просто. Почитайте, например, те же «Письма» И. Пущина, биографический справочник «Декабристы», мемуарные «Записки» Штейнгеля, либо «Жизнь Муравьева» Н. Задонского. Вся эта литература издавалась в восьмидесятые годы прошлого века и ее до сих пор можно приобрести на книжных развалах без особых усилий. Другое дело, что «ниспровергательская» братва сознательно передергивает исторические факты в политических целях. Но ложью, даже самой чудовищной и замысловатой трудно удивить нашего современника. Ложь возведена в ранг фундамента нынешней общественной системы.

Всех и вся втаптывают в грязь Крутовы. Подумать только! Жены декабристов, мужественно отправившиеся вслед за мужьями в мрачные сибирские просторы, объявлены кто алчной искательницей мужниных богатств, погрязшей в пороке, кто жертвой скучных условностей, а кто похотливой самкой. С каким - то больным любопытством Крутовы заглядывают под семейные одеяла, смакуют досужие домыслы, исходят ханжескими нравоучениями. Эти злобные неучи забывают, что даже Николай Первый, при всей своей ненависти к декабристам, трижды поклонился будущей жене каторжного кавалергарда Анненкова Полине, когда узнал о ее просьбе следовать в Сибирь за любимым человеком. Поклонился до земли любящей женщине и простой русский крестьянин из подмосковной деревни, когда узнал о том, зачем Полина ездила к царю. Все, знавшие жен декабристов по каторге и ссылке, любили и уважали их. «Достойные», «добродетельные» называл этих женщин «южанин» Н. Лорер. «Славянин» И. Горбачевский подчеркивал «великодушие», «безмерную попечительность», «искренность сердца» декабристских жен. «Северянин» Е. Оболенский называл их не иначе как «ангелами - хранителями» и «сестрами милосердия». Любило и безмерно уважало декабристских жен и каторжное население. В мемуарной литературе жен декабристов есть только описания скотства и жестокости царских чиновников и офицеров по отношению к ним во время сибирского мученичества. И ни одного упрека каторжникам, этому «дну» общества. Они ни словом, ни делом не оскорбили беззащитных женщин. А все тот же генерал Муравьев - Карский в своих «Записках» писал после польского восстания 1831 года, сравнивая жен декабристов и польских ссыльных: «Наши русские жены иначе поступали в бедственный год изгнания мужей их: они последовали за ними и, разделивши участь их, сделались и жертвами преданности своим мужьям. Иное было поведение полек: ни одна не последовала за мужем своим; иные за других замуж вышли, а все почти ограничили действия свои одним ношением траура, который долее носили те, коим он к лицу шел». Но жертвенная женская любовь и верность, что от сотворения мира делает человека выше и чище, ненавистна авторам. Даже детям декабристов, рожденным в гражданском браке, они отказывают в праве на жизнь, называя их противоестественным для нормального человека словом «незаконнорожденные». И это не просто вывихи и пороки душевного здоровья. Это добросовестное выполнение социального заказа на дегероизацию самых светлых и гордых страниц истории России, которые веками составляли ее основу.

Да в этой книге для России доброго слова не находится. Для нашей Родины там только одно определение - «русская дурь». Ненавистью исходит двухтомник Крутовых в адрес замечательных российских литераторов 19 века, имевших мужество помянуть добрым словом декабристов в своем творчестве. Гордость русской литературы: Н.Некрасов и И. Тургенев объявлены соответственно «приспособленцем» и «нахлебником». Из Л. Толстого Крутовы слепили разоблачителя и критика декабризма. Это при том, что перу великого мастера принадлежит однозначная оценка выдающегося деятеля декабризма Сергея Муравьева - Апостола: «... один из лучших людей своего, да и всякого, времени...». А вот главного губителя декабристов Николая Первого Толстой называл не иначе как «Палкиным», поминая душегубство и палочные расправы коронованного садиста. Без всякого смущения Крутовы даже Пушкина берут себе в сообщники в расправе над декабризмом. И это автора антикрепостнических и свободолюбивых «Вольности» и «Деревни», «Кинжала» и «Пророка», где последней строфой первоначального варианта 1826 года были слова, поминающие повешенных декабристов: « Восстань, восстань пророк России,/ Позорной ризой облекись,/ Иди и с вервием вкруг выи/ К царю губителю явись». Как же можно забыть пушкинские слова 1827 года из «Послания в Сибирь» декабристам про «...скорбный труд/И дум высокое стремление»? Разумеется ясно, что идейная и творческая позиция Пушкина с годами претерпевала определенные изменения. Но и в 1836 году великий русский поэт с гордостью писал, «... что вслед Радищеву восславил я свободу/И милость к падшим (т.е. к декабристам - С.К.)призывал». И пушкинское обращение «милый брат», «мой друг», «друг бесценный» адресовались не бенкендорфам, дубельтам и другим царедворцам - крепостникам, а членам тайных декабристских организаций В.Кюхельбекеру, П.Чаадаеву, И.Пущину. И остается только гадать по поводу того, чего больше в крутовской трактовке классики отечественной литературы 19 века: убогих познаний либо обильной ненависти к России, испокон веков жившей идеей социальной справедливости и человечности, о которой говорят и пушкинские и некрасовские и тургеневские и толстовские строки.

Вот она, уже определившаяся и вызревшая общественная тенденция, еще рядящаяся в псевдопатриотические одежды антисоветизма, но уже откровенно русофобская, злопыхательская и мракобесная, где даже идеи французских просветителей, питавшие умы декабристов в молодости, объявлены «дурманом» и «ядом». Дальше, что называется, только костры инквизиции средневековья. А рядом с роскошно оформленной книгой Крутовых стоят и другие подобные издания, в том числе и школьные учебники истории. В них авторы пускают слюни умиления по поводу незначительных американских операций во Второй мировой войне и уничижительно третируют строками «между прочим» эпохальный Сталинград и победоносную Курскую дугу. О враждебной английской легкой кавалерии пишут больше, чем о героических матросах и солдатах, еще первой,19 века, обороны Севастополя. Ставят на одну доску легендарного Кутузова и несостоятельного военноначальника Александра Первого в Отечественной войне 1812 года. Бездарным николаевским вельможам уделяют больше внимания, нежели Пушкину и Лермонтову. Начинали капитализаторы громить прошлое нашей страны с похабного очернения Ленина и Сталина, советской индустриализации и коллективизации, Великой Победы 1945 года и красного прорыва в космос. Кляли социализм как главного виновника российских бед, вещали о каком - то мыльном «суверенитете». А оказалось, что они ненавидят Россию вообще, разоряют и гнут ее в позорный поклон перед заграницей, не понимают и презирают ее лучших представителей. Пытаются вытравить из народной памяти, принизить и оболгать все то уже в российской истории, что может служить идейным стержнем неприятия нынешней капиталистической действительности и сопротивления ей.

Ну, а декабристы и их жены, разделившие с мужьями ужас сибирского заточения, как бы ни старались их очернить и демонизировать все эти крутовы, останутся в нашем прошлом символом гуманизма, высокой любви, бескорыстия, патриотизма и веры в светлое будущее России. Их общая судьба может служить примером для тех, кому сегодня дороги идеалы социальной справедливости и нравственной чистоты.

При использовании этого материала просим ссылаться на Лефт.ру