Феликс Моисеевич Лурье - автор книги об известном деятеле русского революционного движения второй половины 19 века Сергее Нечаеве. Печатный труд сей вышел в свет в серии ЖЗЛ в московском издательстве «Молодая гвардия» в 2001 году. С первых его страниц мало - мальски вдумчивый читатель увидит несомненный замысел автора на примере своего исторического героя дать оценку всему революционному движению в России с начала 19 века по день сегодняшний. Да еще какую оценку: и нравственную, и историческую, и политическую, и литературную, и интеллектуальную, да всего и не перечислишь. Зато сразу можно уловить однозначную суть оценки, тут, как говорится, семи пядей во лбу иметь не надо. С первых страниц редакция, рецензент и сам автор клянут беспощадным образом протест социальный в стране, от декабризма до коммунизма. Явление вседозволенности аморальной и лживой под названием «нечаевщина», изначально якобы присущее всему революционному движению России, они открыли и обосновали в своей книге.

Пожалуй, одного Радищева не заклеймила эта братва в подлости. Наверное, по незнанию, иначе как можно объяснить авторское морализаторство в отношении Рылеева и А.Бестужева и полное молчание в отношении Радищева, идейной предтечи декабризма. Хотя, если честно сказать, лицемерием и некомпетентностью отдает это авторское желание обличать и читать нотации. Морали изрекают люди безгрешные, известные своей правдивостью и неизменностью нравственных основ. А тут налицо непримиримое противоречие двух «исторических школ Лурье». Моисей Лурье был историком революционного движения и погиб на фронте в 1941 году. Надо полагать, не изменил своим научным убеждениям во фронтовой обстановке отец нынешнего разоблачителя и гонителя революционного движения, не в частях же вермахта смерть он принял. Ну, а Феликс в своей книге охаял все то, чем жил отец. Более того, выступил сынок практическим борцом с принципиальной нынешней оппозицией капиталистическим реформам. С первых страниц и до конца своей книги все советы дает о том, как сбить накал сегодняшней протестной борьбы. Правительственный историк Феликс Лурье, охранитель он нынешней антинародной системы и заказ ее социальный выполняет. Впрочем, это не единственный пример вырождения революционных фамилий. У того же самостийного Кучмы отец политруком был в Великую Отечественную и погиб в бою на русской земле, защищая Советский Союз. Ну, а деяния незалэжного сынка в пояснениях не нуждаются. Гайдар, чмокающий, яростным противником стал того великого дела, ради которого погиб его дед Аркадий. Да разве это полный перечень тех, кто отрекся от отцов и дедов? Отцы, конечно, разные бывают, но эти то умерли не за шкурный интерес, а за великое светлое дело, от которого их сыны отреклись. И уж не этим сынкам - христопродавцам учить нас морали!

А что до вождей Северного общества декабристов, якобы сознательно обманывавших товарищей численностью бойцов - единомышленников накануне 14 декабря 1825 года, то надо просто взглянуть на фамилии прикосновенных к этому движению в академическом справочнике «Декабристы». Увидите вы в нем имена не только повешенных и каторжно - ссыльных, но и тех причастных, кто не был наказан. Посты большие они занимали в гвардии и питали лидеры декабризма обоснованные надежды на их участие в восстании. Василий Перовский, например, с большими эполетами, или Бибиков с Моллером, родом то они из антиправительственных Союза Благоденствия и Военного общества. Другое дело, что в грозный час не встали рядом с товарищами на Сенатской площади, но это уже вопрос иной. На них во многом рассчитывали и Рылеев и А.Бестужев, потому и говорили накануне о силе большой товарищам, хоть и обманулись сами, но злого умысла фальсификаций не имели. Другое дело Лурье. Ну не может быть, чтобы не знал он всех этих обстоятельств. Лжет сознательно он, пытаясь представить от истоков русское революционное движение аморальным.

Никто не спорит, Сергей Нечаев - фигура непростая и противоречивая в революционном движении России второй половины 19 века. В нем было все: и великое и низкое, и светлое и грязное. Оправдывать мистификации и шантаж, властолюбивое убийство и другие компрометирующие его поступки никто не собирается. Но ведь было же и другое. Замурован был Нечаев в каменный мешок Петропавловской крепости на десять долгих лет, и до самой смерти страшной цинготной не отрекся от республиканских убеждений, от симпатий к трудовому народу. Склонявшего к сотрудничеству с властями генерала Потапова наградил Нечаев ударом крепким в тюремной камере по холеному лицу, разбив нос и губу. Два года кандалы с него за это не снимали. До кровавых незаживающих язв растравили железные браслеты ноги и руки арестанта. Прошений слезных к милости царского величества он не писал. Более того, сумел в невероятных условиях распропагандировать охрану и готовил нападение на царскую семью во время ее посещения Петропавловской крепости. Самолично отверг возможность своего побега в ущерб покушению на царя в переписке с народовольцами. Стойким революционером он был и на суде, когда после прочтения приговора каторжного безнадежного громогласно провозгласил республиканский лозунг. Сознательно выпячивает отрицательное в характере героя автор книги, характеризуя Нечаева. Невнятно, скороговоркой говорит о его несомненных бойцовских качествах, о несломленной воле, вроде от рисовки все это в изложении Лурье. Только приемчик это не добросовестный.

Всю жизнь нечаевскую представляет автор сплошным негативом. Пугает читателей нечаевским «катехизисом революционера», мол - де в нем все тотальному отрицанию и всеобщему разрушению подчинено. Ну, это уж шулерство откровенное демонстрирует Лурье, хоть и вещает о своей объективности. Четко и недвусмысленно говорит Сергей Нечаев о том, что «цель же одна - наискорейшее и наивернейшее разрушение этого поганого строя», под «поганым строем» понимал Нечаев именно царское самодержавие, и именно его собирался разрушать «наискорейшим и наивернейшим» образом. Таким же откровенным шулерством Лурье является утверждение, что Нечаев строй этот поганый собирался разрушать только потому, что в нем не играл заметной роли, больное самолюбие, мол, к этому толкало. Да причем не одного Нечаева, но и Ленина и всех других революционных вождей России обвиняет Лурье в подобном. Ну что же, на Руси говорили о том, что псу вольно и на владыку брехать. А мы добавим, что этому автору вольно исторических героев своими чертами характера наделять. Только вот ни словечком не обмолвился малопочтенный Лурье о крестьянских бедствиях пореформенной России в виде отрезков, выкупных платежей, временнообязанного состояния, практики телесных наказаний и других тому подобных «прелестей». Выходит, что крестьянское участие в русских революциях так же порождением было больных амбиций и воспаленного самолюбия? А вот дочь Столыпина Мария, в воспоминаниях о своем отце, характеризует недовольное крестьянство так: «почти никогда крестьяне ... не крадут, но ярким пламенем горят помещичьи дома, скотные дворы, амбары, сараи. Рубят в щепки, топчут ногами, ломают и рвут все, что владельцы, в надежде спасти хоть крохи своего имущества, выносят из горящих домов». (М.Бок «П.А.Столыпин Воспоминания о моем отце» М., 1992, с.89) Тут уж не от амбиций непомерных, а от классовой ненависти генетической, с молоком матери впитанной. Ни слова, ни полслова не сказал Лурье о бедствиях и горестном бытие русского пролетариата, многократно поднимавшегося на забастовки в период недолгой «весны» капитализма пореформенной России. Полна русская литература описаниями зверств помещичьих и чиновных, буржуазных и полицейских по отношению к рабочим и крестьянам России. От упорного сопротивления этой уродливой феодально - капиталистической системе идет массовый революционный протест в России второй половины 19 века. О каких амбициях и о каком больном самолюбии речь может идти?! Ольденбург, летописец и свойственник последнего царя, прямо сказал о практике правительственных расстрелов рабочих демонстраций - «вскрыли гнойник». (С.С. Ольденбург «Царствование императора Николая Второго» М., 1992 с.247) А в деревне российской до болевого шока забивали крестьян по прихоти полицейских чинов. Причем били так, что дворовые собаки сыты бывали кровью располосованных тел. Об этом не только протестующий Короленко в своих рассказах пишет, но и Некрасов, и Тургенев, и Лев Толстой, и другие замечательные русские писатели обличают чудовищные насилия царской власти. Так почему же Лурье отказывает в праве на уничтожение этого строя тем, чью кровь царизм считал за гной? Полное право на царские побои и помещичье - буржуазный гнет отвечать ударом клинка, выстрелом револьвера, взрывом фугаса имеет авангард рабочих и крестьян. Эту простую и выстраданную истину воплотили в жизнь народники и те, кто шел им на смену. Не видеть сего очевидного факта может только посредственный исследователь. А сознательно затушевывать эту важную позицию может только лживый, тенденциозный историк.

Печальное впечатление производит и упорное желание автора представить народников какими то недоучками, неспособными на обширную интеллектуальную деятельность. Очевидная это ложь господина Лурье, против исторической правды в очередной раз идет автор книги. Что там говорить, недоучившийся Нечаев изъяснялся на русском, немецком и французском языках, а «бесконечно» интеллектуальный Лурье не сослался ни на один европейский исторический источник в своей книге. И это при том, что провел его исторический герой в Швейцарии, Франции и других европейских странах без малого четыре года, и исторические архивы Европы хранят и нечаевскую память. Языков иностранных просто не знает Лурье, не может дать полной картины исторического развития. Ему ли упрекать народников в недостатке образованности?! Хотя, не спорю, формальная сторона автором соблюдена. Многие народнические вожди были выброшены чиновниками из высших учебных заведений недоучившимися студентами. Революционная деятельность вызывала ответные правительственные репрессии, где первой ступенью наказаний было изгнание из университетов и институтов. Такова судьба, например, Андрея Желябова и Александра Михайлова. Не пишет Лурье о другом, о главном, причем сознательно. Замечательный географ Петр Кропоткин и талантливый математик Петр Лавров чудом вырвались из царской тюрьмы и ссылки, и в эмиграции возглавили различные течения народничества. Большие надежды подавали и другие гонимые революционеры в естественных и гуманитарных науках, а что не реализовали их на практике, так это потому, что были совсем молодыми казнены на эшафотах и в тюрьмах царских от цинги умерли преждевременно. Александр Ульянов подавал большие надежды в области естествознания и мог бы стать надеждой отечественной зоологии и химии. Менделеев и Бутлеров его очень высоко ценили. Николай Кибальчич в камере смертников обосновал принцип ракетостроения, опередив на полвека мировую инженерную мысль. Много мог бы дать отечественной физической науке и казненный флотский офицер Николай Суханов. Сколько талантов крылось и в других народниках, безвременно из жизни ушедших! Все, до последней капельки отдали они революционной борьбе, ничего не требуя взамен для себя. И на фоне наветов и шельмования этих подвижников и мучеников просто кощунственно выглядят авторские дифирамбы царским «бравым боевым генералам» вроде Ренненкампфа. В русско - японскую войну сей генерал показал полную бездарность и отсутствие мужества в сражениях на сопках Маньчжурии, а в первую мировую загубил своей трусостью и тупоумием армию генерала Самсонова в Восточной Пруссии. Прославился в истории только карательными расправами с безоружными рабочими и крестьянами Восточной Сибири в годы первой русской революции. За то и был презираем в передовой среде патриотического офицерства и любим при царском дворе. И пулю от ЧК в 1918 году получил за это же в Таганроге, где прятался от красных и белых, поджидая кайзеровские войска. Разве не знал об этом Лурье? Тогда обвинения в некомпетентности вполне можно предъявить в его адрес. Сюжетец этот библейский в полной мере, когда в собственном глазу бревна не видят, а в чужом сучок замечают. Впрочем, по большому счету измельчал царский двор людьми талантами замечательными, радетелями отечества бескорыстными на рубеже 19 и 20 веков. Потому и пал бездарно царизм в 1917 году. Доброго слова не о ком из них сказать, как не стараются многочисленные лурье.

И других откровенных передержек и злобных наветов в адрес революционного движения России полна книга Лурье. Надо полагать, что сознательно идет на них автор вопреки исторической правде, уж очень ему нужно опаскудить русскую революцию. Упрекает Сергея Нечаева во лжи и безнравственности Феликс Лурье, а сам эту беззастенчивую ложь возвел в ранг своей научной методы и нравственной основы. Так что если уж о нечаевщине говорить, как об аморальной вседозволенности, то Лурье ее прямое порождение. А биография Сергея Нечаева еще ждет своего исследователя, умного и честного, страждущего правды, а не выполняющего социальный заказ антинародной власти.

При использовании этого материала просим ссылаться на Лефт.ру