Лет пятнадцать назад, в самый расцвет ельцинизма, довелось мне прочитать в новомодном педагогическом издании статью некоего Головатенко. Запала она мне в душу не умом и тактом, а оголтелостью своей. В ней автор на полном серьезе обвинял во всех смертных грехах тех учителей, кто на уроках своих знакомил учеников с прессой оппозиционной. Что скрывать, на своих уроках в классах старших не утаивал я своего коммунистического инакомыслия, более чем критично оценивал «российскую демократию», и с прессой протестной знакомил своих питомцев. Споры, скажу я вам, на уроках моих бушевали отчаянные по поводу роли в истории отечественной Ленина и Сталина, индустриализации и коллективизации, 1941 и 1945 годов. И материал для дискуссии брал я не в учебниках истории официальных, ядом пенным исходивших по поводу Советского Союза, а в газетах несломленных, за доллары не продавшихся. По сей день не вижу вины своей перед подрастающим поколением в том, что критиковал ельцинизм убогий и нетрезвый, русофобский, и антисоветский. Соответственно и с мнением этого самого Головатенко согласиться не мог я. Вижу по день сей преступление настоящее перед подрастающим поколением во лжи официальной, в учебниках школьных господствующей, охаивающей любое социальное протестное действие в истории страны. А рядом на полосе той газетной, вместе с «откровением» головатенским, статья большая была из «истории» древнего мира. Почитаешь - обхохочешься! Глазом не моргнув, доказывалось в ней, что неравенство общественное и собственность частная идет, что называется, от Адама и Евы, от обезьяны человекоподобной. И протестовать против эксплуатации - значит идти против всей истории человеческой. Бред это псевдонаучный с достоинством единственным верноподданническим. Попросту говоря - заказ отрабатывался в подобных статьях якобы педагогических нарождавшейся буржуазии российской. Им то и нужно доказать было людям с пеленок, с парты школьной, что другого, кроме частной собственности, и невозможно в жизни представить. Потому и прессу социалистическую, иное говорящую, затоптать стремились на всех уровнях. Издание то новомодное «от педагогики» не читал я больше по причине политической рептильности и интеллекта невысокого, а фамилию Головатенко часто встречал далее.

Уж не знаю точно, тот ли это старый враг прессы оппозиционной, лакей интеллектуальный буржуазии, или однофамилец его. Утверждать не буду. Но, судя по содержанию публикаций, если не кровное, то уж идейное родство несомненное. Все тот же антисоветизм четко выраженный, шуточки скабрезные в отношении мавзолея ленинского, желание нескрываемое объединить СССР и фашистскую Германию в одно вселенское зло. И все та же ложь откровенная с полуправдой еще худшей вперемешку, все тот же социальный заказ в шельмовании социалистической Родины. Возьмем, к примеру, книгу этого Головатенко «Аграрный вопрос в России. Конец девятнадцатого - начало двадцатого века» М., 1997. На обложке четко прописанное название выпускающей организации - министерство общего и среднего образования РФ, а внизу адресат - пособие для учителей методическое. Официальная можно сказать книжечка, для государственного педагогического процесса предназначенная. Потому, наверное, об эпохальном советском Декрете о земле, радикально решившим аграрный вопрос в России, и не упоминается в ней вовсе. О заурядном царском деятеле Витте, известном сдачей японцам в 1905 году Южного Сахалина и Курил, море - океан подробностей, а о Втором съезде Советов с его декретами ни полсловечка. Понимать надо это новое научное «мышление» так, что декреты те революционными были, а революция в книге Головатенко осуждается бесповоротно. А раз нет революционной проблематики (это при трех революциях в России в начале двадцатого века!!!), то и нет, соответственно, классовых конфликтов в отечественной истории, да и в современности, надо понимать, тоже.

Помещики, истязатели крестьян вековые, вообще представлены Головатенко самой невинностью. Чем же они крестьянам могли не нравится, если по оценке автора владели то всего седьмой частью удобных для обработки земель (с.15)? (1\7 = 14,3% -С.К.) Удивляться приходится «скромности» псевдонаучных изысканий Головатенко. А ведь он мог вообще написать, что помещики владели только дачными участками и «злые кровавые большевики» лишили их крошечных наделов земли. И это при том, что земельные переписи 1877 - 1878 гг. и 1905 г. определяют дворянское землевладение соответственно в масштабах России в 78% и 52%. Именно этими цифрами оперирует известный дореволюционный историк В.В. Святловский в своем исследовании «Мобилизация земельной собственности в России (1861 - 1908), изд.2, Спб., 1911, с.110 - 111. Большая половина сельхозугодий в стране была за помещиками, при их численности в сто тридцать тысяч семей (П.Н.Милюков «Воспоминания» М., 1990, Т.1, с.411) Противостояло им шесть миллионов бедняцких крестьянских семей. Их совокупный надел был практически в два раза меньше, чем общероссийская помещичья усадьба (Ленин В.И. «Аграрный вопрос в России в конце 19 века» ПСС, т.17, с.64) Это не считая бесконечную изнурительную борьбу за выживание четырехмиллионного середняцкого сообщества. Их земельный надел на порядок меньше был все того же помещичьего. Именно это безземелие основной массы крестьянских хозяйств и предопределяла нищету российской деревни с периодическими массовыми голодовками и ростом классового противостояния. И надо быть абсолютным головатенко, что бы «увидеть» корень противоречий аграрных в России в сельской общине и коллективизме крестьянском.

Крестьянство российское, несмотря на отмену крепостного права, вплоть до революции 1905 года подвергалось узаконенной практике телесных наказаний. Взрослых людей публично пороли за малейшие проступки, часто надуманные. Они единственным сословием страны были, которое можно было бить во славу царских законов. Потому то и писал Л.Н.Толстой в своей гневной публицистике, что «... надо не переставая кричать, вопить о том, что такое применение дикого... наказания к одному лучшему сословию русских людей есть позор для всех тех, кто прямо или косвенно участвует в нем» (Толстой Л.Н. «Стыдно» собр. соч. М., 1984, т.17, с.175). Запарывали до смерти крестьян и во время непрекращающихся голодных возмущений. Будучи очевидцем подобных событий в 1902 году, А.М.Горький вложил в уста своего литературного героя следующие подробности экзекуции: «Старосте одному пропороли брюхо нагайкой. До кишок. Баб хлестали, как лошадей» (М.Горький «Жизнь Клима Самгина» собр. соч., М.,1979, т.12, с.396). Почему же об этой позорной стороне аграрной проблемы Головатенко умолчал в своей книге? Неужели по незнанию? Вряд ли, думаю что сознательно, «облагораживая» царя и сводя революционный протест к случайности. Одним предложением невнятным отделался автор в характеристике временнообязанного состояния крестьян, на четверть века продлившего крепостное рабство в деревне после ее формальной отмены в феврале 1861 года. Второпях, скороговоркой рассказал о выкупных платежах, которые платили крестьяне казне за наделы земельные мизерные. А ведь очень они характерные, платежи эти, и совсем в головатенско - официальную версию российской истории не вписываются. Сами посудите: царю в 1861 году выкупленные у помещиков наделы для крестьян обошлись в 544 миллиона рублей, а казна царская содрала за них к 1905 году с душ крестьянских 867 миллионов рублей (Лосицкий А. «Выкупные операции» Спб, 1906, с.16, цит. по «Хрестоматия по истории СССР» М., 1970, с.81). Содрали бы и побольше, но, испугавшись революционного накала в 1905 году, царизм выкупные платежи отменил. Неужели и тут авторское незнание определяет повествовательные пробелы в изложении аграрной проблематики? И опять усомнюсь в некомпетентности автора! Вполне сознательно умалчивает он об этих важных страницах отечественной истории, предопределивших яростный протестный накал крестьянства в трех русских революциях двадцатого века. Опять таки для того, чтобы свести революционную борьбу к чистой случайности. Не было, де - мол, оснований для протеста массового. А о грабительских «отрезках», передавших в руки помещиков лучшие земли, окружавшие луга, водопои, выпасы и другие, значимые для крестьянства объекты, автор не упомянул вовсе. Только аренда крестьянская подходов к ним позволяла помещикам безбедно существовать без особых усилий. И опять таки умолчанием цель преследуется вполне понятная, современная кстати, - затушевать неизбежность революционного протеста ограбленного большинства. Но как же верить педагогическому официозу после этого вдумчивому читателю? Одно только остается - искать правды в другом месте, в оппозиционном источнике.

А вот образец головатенской полуправды о 1906 - 1907 годах, что лжи предыдущей хуже: « По приговорам военно-полевых судов были казнены почти семьсот человек...» (с.49).Это он рассказывает об аграрном «реформаторе» Столыпине. С этой цифирью в непримиримом противоречии данные известного публициста той поры В.П.Обнинского («Новый строй, ч.2.Реакция, М.,1909,с.204 -214 (цит. по «Хрестоматия по истории СССР» М., 1970, с.428): приговорено к смерти - 2717 человек, казнено - 1780, к каторге приговорено 3873, к пожизненной ссылке - 502, к тюремному аресту - 5751...всего за два года за антиправительственную деятельность приговорено 18274 человека, в среднем около 25 политических протестантов в день, в последующие полтора года все эти цифры значительно увеличились. Это не считая артиллерийских обстрелов московской Пресни, и других глобальных карательных рейдов царской власти по городам и весям российским в 1905 - 1907 годах. А ведь были еще кровавые черносотенные погромы, убийства тюремные политзаключенных и другие формы царского террора. Вот почему известный русский писатель и публицист В.Г Короленко характеризует смертную казнь в столыпинскую эпоху «бытовым явлением». Есть у него рассказ одноименный с рефреном следующим: «...вошла смертная казнь как хозяйка в дом русского правосудия. Вошла и расположилась прочно, надолго как настоящее бытовое явление, затяжное, повальное, хроническое...» (Короленко В.Г. собр. соч., М., 1971, т.6, с.135). И не каждому премьеру России в историю доводилось входить в прямой аналогии с петлей виселичной. А Столыпин вошел навеки. Петля называлась общеупотребимо в стране в то время - «столыпинский галстук». Кстати сам Столыпин роли палаческой и не стыдился особо, к чему обелять его так неуклюже головатенкам? А все к тому же - революционеры, в авторском изложении, это бандиты, а чиновники властные - люди просвещенные и благородные, как в начале, так и в конце двадцатого века.

Вот вам и современный вариант российской истории, для преподавания в школе предназначенный. Пафос высокий и трагедия вселенская, выстраданный горем и борьбой титанической путь России на стыке девятнадцатого и двадцатого века уподоблены лжи мутной в изложении Головатенко. Мало того, еще и учителей школьных принуждают псевдонаучную чепуховину детям излагать на уроках. Против совести это учительской ложь заведомую ученикам рассказывать. Преступление и перед детьми практика подобная, потому как напрочь отбивает желание поиска научного, лгать учит. А самая главная «заслуга» методы головатенковской в том, что перед властью неправедной учит стелиться низко. Потому и доверяют таким «специалистам» учебники школьные ныне писать. Только к педагогике учебники эти отношение не имеет, пиаром черным называют подобное на лад современный.

При использовании этого материала просим ссылаться на Лефт.ру