3 июня 2005

Мексиканский президент Винсенте Фокс справедливо получил символический пинок под зад за то, что сказал, будто мексиканцы приезжают в США и берутся за работу «на которую даже черные не согласны».

Но вот Томас Фридман заслужил аплодисменты и пулитцеровские премии за свою постоянную колонку в Нью-Йорк Таймс,в которой он обьявил, что индийцы берутся за работу, для которой французы слишком ленивы ("A Race to the Top," New York Times, June 3). Его приступ расизма обьясняется недовольством французами, отвергнувшими «глобализационный» устав господства крупных корпораций, известный также как Европейская конституция.

Однако противнее всего даже не расизм Фридмана, а его восторженные придыхания из-за того, что «благополучный мир, к которому они (европейцы) привыкли за 50 лет, рушиться у них на глазах», потому, что французы и прочие европейцы «стараются сохранить 35-часовую рабочую неделю, в мире, где индийские инженеры готовы работать 35 часов в сутки».

Что Фридман забыл добавить: « и где индийским семьям приходится продавать своих детей, чтобы выжить.» Да, ЭТО как раз образец, достойный подражания.

В своих бесконечных тошнотворных гимнах глобализаци, Фридман сулит, что свобода торговли, прекращение регулирования бизнеса, уничтожение государственного соцстрахования и приватизация приведут нас к экономической нирване.

Однако все, чем он и его банда глобализаторов могут похвалиться как достижением свободы рынков – братоубийственная конкуренция рабочих мира, вынужденных идти на снижение зарплаты в обмен на шанс получить работу в новой дигитальной потогонной экономике.

Фридман воспевает «Новую Индию», свобдную от оков Старой Индии – социалистического социального страхования. Я видел эту Новую Индию : полмиллиарда в глинобитных хижинах, дающие возможность ничтожному меньшинству отовариваться в торговых центрах с кондиционированным воздухом.

Конечно, существует и полная надежды, растущая Индия, на которой основана так разрекламированная «киберработа». Но, господин Фридман, прошу заметить, что эти мозги на экспорт производят в штатах Карнатака и Керала, с прочной привязанностью к «проклятому социалистическому прошлому», что делает их более французскими, чем сама Франция, и нисколько не похожие на тэтчеровскую «режь глотки» Англию или рейганизированную Америку.

Компьютерные гении Бангалора (в Карнатаке) и Кералы – продукт полностью оплаченного государством образования, в отличие от США. Большое количество государственных или подконтрольных государству промышленных предприятий, перераспределительная налоговая система, субсидии на предметы первой необходимости – от электроэнергии до продуктов, жесткое государственное регулирование и программы поддержки низших каст – вот что создало условия для успешной охоты Оракл и Майкрософт.

И в этих преуспевающих штатах, в отличие от ужасного свободнорыночного Утар Прадеш, существуют боевые профсоюзы, по сравнению с которыми французские выглядят слабаками, годными только жевать круасаны.

Несколько лет назад я заглянул в рыбацкую деревню в Керале на юге Индии. Большая часть рыбаков удила с безмоторных примитивных лодок. Они говорят на языке малаям, но большой плакат между двух кокосовых пальм сообщал на английском «сегодня курсы по использованию «вордперфект»». Привезя улов, местные жители учились программированю на картонных макетах клавиатур.

И сделала это возможным не капиталистическая конкуренция (поблизости нет даже духа корпоративного «работодателя»), но вложение денег штата во всеобщее образование и желание деревни предоставить возможность не нескольким счастливцам, но всей общине. В деревне была 100% грамотность, 100% членство в профсоюзах и 100% готовность поделиться средствами через сложную систему кредитного коопреатива.

Это было общественное соцстрахование в наилучшем виде. Майкрософт не строил школы для программистов – ТНК только жнет то, чего не сеяла.

Экономист Амартия Сен получил Нобелевскую премию в 1998 году за то, что предсказал, что Южная Индия, с госдуратсвенным соцстрахованием, возглавит экономический прогресс в Южной Азии – и сделает это без тэтчеровского жульничества, обьявляющего что богатства немногих значат прогресс для многих.

Когда я спросил рыбаков, идущих на уроки программирования, что Запад может сделать для их поддержки, они не предложили приватизировать соцстах Кералы. Вместо этого – и еще до того, как протесты в Сиэттле привлекли внимание жителей Запада к деятельности ВТО - они призвали к роспуску ВТО и бОльшей защите своих деревянных лодок против иноземных плавучих рыбзаводов, браконьерствующих в их водах. Тогровые барьеры помогут им следать то же самое, что США делали на протяжение веков: создать местную промышленность, которая даст основы для роста.

И сами программисты не мечтают, господин Фридман, отнять работу у ленивых французов или нерадивых жителей Сиэттла. Индийцы не в восторге от нового способа выкачиванию мозгов через спутниковую связь. Они надеются писать программы на своих языках для своей экономики.

Фридман заканчивает типичной глобализаторской угрозой: «нынче неподходящее время для Франции и прочих отвыкать от усердной работы», иначе они потеряют ее в пользу индийцев и киатйцев, согласных работать за лапшу. На самом деле Фридман имеет в виду, что французы должны отвыкнуть от пенсий, доступного здравоохранения и образования, защиты своего неба и вод, всего, что раньше считалось передовым, но теперь, согласно Фридману и его новому мировому порядку, стоит на пути прогресса.

Жаль, что НЙТ не нашла на место Фридмана какого-нибудь автора в Индии. Если бы это произошло, жители Кералы могли бы обьяснить ему, что прогресс человечества измеряется не нашим согласием пресмыкаться все ниже и ниже, дабы купить себе работу у Билла Гейтса, и не числом филиалов западных торговых сетей в Дели, но успехом в защите и развитии свободы, равенства и братства для всего человечества.

Перевод Аллы Никоновой.