От хутора до пригорода Ростова  с  магазинами, рынками, аптеками и прочей городской благодатью километра четыре по прямой. Это около часа ходьбы, если идти неторопливо, по сторонам поглядывая, рядом совсем. Только вот по прямой никак тут не получается. Балочка на пути камышом поросшая с тихой  речушкой, давно уже в пруд превратившейся, и взлетная полоса аэродрома военного. Не пройти тут никак, по дороге объезжать надо, крюк это километров в пятнадцать.  В объезде этом ничего страшного нет, дорожники асфальт уложили новый, да и рейсовый автобус регулярно снует с утра до вечера. Десять рублей в один конец билет на проезд стоит, без провоза багажа. Всего ничего для тех, кто на хуторе этом дома трехэтажные построил  с газонами английскими и фонтанами во дворах. Хотя, эти на своих машинах ездят,  иномарках перламутровых с кондиционерами и сидениями кожаными. За последние годы две улицы таких новоселов на хуторе появилось, все больше  ростовчан богатеньких с толстосумами доморощенными. Место уж очень удобное здесь, лучше дачи любой в сто раз и городской квартиры в многоэтажном муравейнике. Сельская идиллия с воздухом свежим и вечерним спокойствием,  садом, водопроводом и газовой плиткой в минутах езды от Ростова.

                  А хуторяне, кто без транспорта собственного, автобуса ждут, и молодые и старые. Одни на учебу едут в город каждый день, другие на базар как на работу с ведрами и уклунками овощей и фруктов с подворий своих. Тянут люди бремя рыночное тяжкое безропотно, а иначе нельзя, пропадешь. Колхоз, богатый и прибыльный, что прежде  поля в округе засевал зерном, и фермы молочные строил, разорился дотла. Землю, племенное поголовье и технику за бесценок растащили люди ловкие и проворные, что у власти были в то время. Детский сад, летний пионерский лагерь и спорткомплекс купили выгодно для корпоративных утех процветающие ростовские фирмы. Так что выбор для хуторян небольшой: либо в батраки идти за гроши к новым хозяевам, либо в Ростове долю пытать свою. Вот так и тетя Катя четыре, а то и пять раз за неделю в город на базар съездит. И так с ранней  весны и по самые февральские метели. Всем торгует, что на огороде с невесткой и двумя внучками вырастить могут: от зелени петрушечной до буряков и тыквы. Не от безмерной жадности людской эти поездки ее изнурительные, скорее от безысходной нужды.

                 Пенсия у нее мизерная, как и у всех стариков на хуторе. Мужских рук сильных и плеч надежных в доме нет. Супруг, ликвидатор чернобыльский, умер, средств не имея на лечение. Сын в Москве погиб  на стройке. Монтажником он работал, с пятого этажа строящегося корпуса упал и разбился насмерть. Ослаб он за месяц вахты от рабочей смены в четырнадцать часов, холода и питания скудного. А тут еще прораб гонит «быстрей, быстрей!», за досрочный ввод объекта фирма премию получит. Вот так нога и соскользнула за роковой бортик  кладки. С невестки тети Кати спрос небольшой, инвалид она, через силу в огороде копается, и за то спасибо. Куда ей ездить с грузом тяжелым в транспорте общественном.  На внучек одних надежда остается. Потому то им  не до учебы прилежной школьной, и не до забав детских беззаботных. С тяпкой не расстаются они большую часть года и с лейкой, работают от зари до зари в тепличке самодельной и на грядках, мешки с товаром таскают к остановке автобусной, бабушке помогают. Жаль, конечно, девчоночки они умные и способные, им бы учиться и учиться.  У старшей слух музыкальный, тонкий, на пианино в клубе играла  просто замечательно раньше, любо – дорого было послушать. Теперь за инструмент она уж не садится, сил и желания нет после работы трудной, да и пальцы, порепанные и шершавые от труда беспросветного крестьянского, уже не летают проворно как прежде над клавишами. 

                Только на себя и надеется тетя Катя, да на  внучек, а боле не на кого.  Война еще полвека назад всех родственников забрала. Отец, моряк черноморский, под Одессой погиб в бою страшным летом сорок первого, и двух братьев с матерью той же осенью немцы убили в ту, еще первую оккупацию Ростова. Старший брат у нее в комсомольском подполье был, советские бомбардировщики  вывел он сигнальной ракетой на аэродром  за хутором, где немцы свои самолеты и цистерны с топливом авиационным торопливо  разместили, к передовой подтягивая опрометчиво.  Старики говорят, что всю ночь там пламя ревело, фашистская техника  боевая и склады вражеские горели  после того удара штурмового. Никак немцы не ждали  его из – за Дона той ночью осенней непроглядной. Да и не получился бы он во мгле дождливой, если бы не ракета та, что точно на цель направила авиабомбы.  Потому и зарезали штыками  немецкие солдаты старшего брата тети Кати, схватив его в камышах у той самой балочки, что рядом с взлетной полосой, а потом, уже утром,  убили младшего вместе с матерью. А она, тогда еще совсем девчонка, спаслась чудом у знакомых под Таганрогом. 

                Так что для тети Кати десять рублей за билет автобусный в один конец  – деньги. Булку хлеба на них сегодня купить можно, или молока литр. Да не только для нее одной, большая часть хуторян копейки считает, а за билет исправно платит, проезда то льготного больше нет. Разве вот только тетя Соня до последнего времени бесплатно ездила, по документу, что власть новая дала. Отец у нее при немцах старостой был, с оккупантами сотрудничал. Очевидцы хуторские говорили, что он карателей тогда на старших родственников тети Кати вывел, опознав казненного брата. Ну, а когда Красная Армия вернулась, выбив захватчиков, то ответил староста немецкий за все это десятью годами сибирскими, а с ним вместе и семью отправили на север. Староста бывший навеки там упокоился в  арктической мерзлоте и во льду, а дочь его обратно вернулась домой. Во время советское никаких льгот у нее не было, а как начали строить демократию – то сразу появились, среди них и бесплатный проезд в общественном транспорте, как репрессированной. Хуторские деньги кондуктору платили, а она удостоверение показывала. Ныне, правда, власть свою чудную и корявую справедливость навела, отобрав у всех льготы проездные.

                Вот так и снует челноком автобусик рейсовый  от хутора до центра ростовского и обратно. Везет трудяга, копотью дизельной дымя, селян с полными мешками и ведрами, и соседей – дачников. Мимо  балочки с камышом пышным и прохладой речной проезжает, где смерть мученическую свою принял старший брат тети Кати. Мимо поля аэродромного едет, где бушевал когда то шквал огня, выжигавший фашистскую скверну. Мчит по городу через череду роскошных коттеджей и городских трущоб, мертвых заводов  и дорогих магазинов, блестящих банковских офисов и замызганных подъездов многоэтажек. Сорок минут в пути автобус со всеми остановками, билет на него десять рублей стоит, без багажа.