Monthly Review, Volume 57, Number 4, September 2005

Глобальные действия Соединенных Штатов после 11 сентября 2001 г. нередко рассматривают как начало «нового милитаризма» или «нового империализма». Но ни милитаризм, ни империализм не являются для США чем-то новым. Они были экспансионистскими – в масштабе континента, полушария, всего мира – с самого основания. Что изменилось, так это откровенность этой экспансии и безграничный, планетарный размах амбиций США.

Макс Бут, старший сотрудник Совета по международным отношениям, настаивает на «страшной опасности», которая грозит США в Ираке и в мире, «если мы не будем использовать всю нашу силу из-за страха перед словом «империализм»… Принимая во внимание историю, американское правительство не должно использовать этот термин в своей риторике. Но оно безусловно должно использовать его на практике». США, говорит он, должны быть «готовы к имперскому правлению без апологетики». Вашингтон может не рассчитывать на «постоянные базы в Ираке… но они должны быть… Если это рождает разговоры об американском империализме, что ж, пусть будет так» (“American Imperialism?: No Need to Run from the Label,” USA Today, 6 мая 2003 г.). Таким же образом, Дипак Лал, колемановский профессор международных исследований по развитию в Университете Калифорнии, Лос-Анджелес, утверждает: «Главной задачей Pax Americana должен быть поиск путей по созданию нового порядка на Ближнем Востоке… Многие выдвигают обвинения, что подобные действия будут актами империализма и во многом будут основываться на стремлении к контролю над ближневосточной нефтью. Но, безусловно, империализм – это как раз то, что нужно для восстановления порядка на Ближнем Востоке» (“In Defense of Empires,” in Andrew Bacevich, ed., The Imperial Tense, 2003).

Эти взгляды, хотя и провозглашаются неоконсерваторами, полностью лежат в русле американской внешней политики. Несомненно, в правящих кругах США существуют лишь небольшие расхождения на тему попыток расширения американской империи. Для Иво Даалдера и Джеймса Линдсея, старших сотрудников Института Брукингза, «настоящая полемика… идет не по вопросу о том, быть или не быть империи, а о том, какой она будет» (New York Times, 10 мая 2003 г.). Майкл Игнатьефф, директор Центра Карра по политике прав человека Гарвардского университета, недвусмысленно утверждает: «Этот новый империализм… гуманитарный в теории, но имперский на практике; он создает «субсуверенитет», в условиях которого государства сохраняют независимость в теории, но не в действительности. Причина, по которой американцы в Афганистане или на Балканах – утверждение имперского порядка в зонах, важных для интересов США. Они там, чтобы защищать порядок от угрозы варваров». Как «последнее военное государство Запада» и последняя «из существующих империй», США несут ответственность за «имперское структурирование и порядок». «По аналогии с Римом… сейчас мы переживаем пробуждение варваров… Они уже получили воздаяние, но кара еще будет падать на их головы» (“The Challenges of American Imperial Power,” Naval War College Review, весна 2003).

Все это отражает реалии американской имперской власти. В своей преамбуле к «Национальной стратегии безопасности Соединенных Штатов», выпущенной осенью 2002 г., президент Джордж У. Буш провозгласил, что с падением Советского Союза теперь существует «одна устойчивая модель национального успеха: свобода, демократия и свободное предпринимательство», воплощенные в американском капитализме. Любое общество, отвергшее это правило, обречено на падение и будет, как это подразумевалось, провозглашено угрозой безопасности США. Основной текст документа сопровождался открытой декларацией целей Вашингтона по стратегическому доминированию в неопределенном будущем. Он провозгласил стремление США к ведению превентивных войн против государств, которые прямо угрожают или могут угрожать господству США в будущем, или могут рассматриваться как непрямая угроза из-за опасности, которую они представляют союзникам США в любой точке мира. Как отмечает новая «Стратегия национальной безопасности», превентивные действия будут применяться, чтобы гарантировать, что никакая страна не сможет быть военным соперником США в будущем. 13 апреля 2004 г. президент Буш провозгласил, что США нуждаются в «продолжении наступления» в безжалостной войне, которая ведется против всех, кто рассматривается как враг.

С 11 сентября 2001 г. США начали войны в Афганистане и Ираке, расширили глобальное распространение системы военных баз и увеличили военные расходы, так что теперь они тратят на армию почти столько же, сколько все остальные государства вместе взятые. Славя американский блицкриг в Ираке, журналист Грег Истербрук провозгласил в New York Times (27 апреля 2003 г.), что американские вооруженные силы являются «сильнейшими из всех, что когда-либо знал этот мир… сильнее, чем Вермахт в 1940 г., сильнее, чем легионы в зените мощи Рима».

Многие критики из лагеря левых отреагировали в духе: «Давайте сбросим этих ублюдков!». Американское правительство во время Буша, как утверждает эта точка зрения, было захвачено неоконсервативной кликой, которая начала проводить новую политику милитаризма и империализма. Например, социолог из Университета Калифорнии в Лос-Анджелесе Майкл Манн в своей «Непоследовательной империи» (2003) утверждает, что «неоконсервативный курино-ястребиный переворот… привел к захвату Белого Дома и Департамента обороны» с победой Джорджа У. Буша на президентских выборах. Для Манна решение этой проблемы в том, чтобы «выбросить милитаристов из их офисов».

Моя точка зрения приводит меня к другим выводам. Американский милитаризм и империализм пустил глубокие корни в истории США и политико-экономической логике капитализма. Как даже теперь не способны признать сторонники американского империализма, США были империей с самого их основания. «Соединенные Штаты, - пишет Бут в статье «Американский империализм?». – были империей по крайней мере с 1803 г., когда Томас Джефферсон приобрел территорию Луизианы. В XIX веке то, что Джефферсон назвал «империей свободы», распространилось на весь континент». Позднее США завоевали и колонизировали зарубежные территории благодаря испанско-американской войне 1898 г. и в незамедлительно последовавшей жестокой филиппинско-американской войне, которая была оправдана как попытка «нести бремя белого человека». После Второй Мировой войны США и другие крупные империалистические государства отказались от формальных политических империй, но сохранили неформальные экономические империи, сопровождаемые угрозой и, нередко, реальностью военных интервенций. Холодная война замаскировала эту неоколониальную реальность, но она никогда не могла полностью скрыть ее.

Рост империи – это не особенность США и не только результат политики определенных государств. Это систематический результат всей истории и логики капитализма. С момента его рождения в XV и XVI веках капитализм был глобальной экспансионистской системой, иерархически разделенной между метрополиями и сателлитами, центром и периферией. Цель современной империалистической системы, как и в прошлом, - открыть периферийные экономики для инвестиций из капиталистического ядра, таким образом гарантируя постоянный доступ к природным ископаемым по низким ценам и сетевой отток экономического прибавочного продукта из периферии в центр мировой системы. Кроме того, Третий мир рассматривается как источник дешевого труда, представляя собой глобальную резервную армию труда. Экономики периферии ориентированы на удовлетворение внешних потребностей США и других стран ядра капиталистической системы, а не своих собственных внутренних потребностей. Это привело (с некоторыми важными исключениями) к условиям бесконечной зависимости и долговой кабалы в беднейших регионах мира.

Если «новый милитаризм» и «новый империализм» не столь уж и новы, и лежат в русле всей истории США и мирового капитализма, возникает важный вопрос: почему американский империализм стал более откровенным в последние годы, так что его неожиданно открыли для себя и его сторонники, и противники? Всего лишь несколько лет назад некоторые левые теоретики глобализации, такие как Майкл Хардт и Антонио Негри в своей книге «Империя» (2000), утверждали, что эра империализма завершилась, что война во Вьетнаме была последней империалистической войной. Но сегодня империализм гораздо более востребован властной структурой США, чем когда бы то ни было с 1890-х гг. Этот сдвиг можно понять только рассмотрев исторические изменения, случившееся за последние три десятилетия после окончания вьетнамской войны.

Когда вьетнамская война наконец завершилась в 1975 г., США потерпели тяжелое поражение в, как бы это не отрицала идеология Холодной войны, империалистической войне. Поражение совпало с неожиданным падением роста американской и мировой капиталистической экономики в начале 1970-х гг., когда вновь напомнила о себе Немезида стагнации. Обширный экспорт долларов, ассоциировавшийся с войной и ростом империи, создал огромный рынок евродолларов, который играл центральную роль в решении президента Ричарда Никсона об отказе от обеспечения доллара золотом в августе 1971 г., положившему конец золотому стандарту. Это был знак упадка американской экономической гегемонии. Энергетический кризис, ударивший по США и другим ведущим индустриальным государствам, когда страны Персидского залива сократили экспорт нефти в ответ на западную поддержку Израиля в войне Судного Дня продемонстрировал уязвимость США в плане зависимости от зарубежной нефти.

Нежелание населения Америки поддерживать военные интервенции США в странах Третьего мира, которое консерваторы заклеймили «вьетнамским синдромом», в этот период удержали США от использования колоссальной военной машины как ответа на мировой кризис. Американские интервенции были последовательно свернуты и началось отступление империалистической системы: Эфиопия в 1974 г., португальские колонии в Африке (Ангола, Мозамбик и Гвинея-Биссау) в 1974 – 1975 гг., Гренада в 1979 г., Никарагуа в 1979 г., Иран в 1979 г. и Зимбабве в 1980 г.

Самым серьезным поражением американского империализма в конце 1970-х гг. была Иранская революция 1979 г., свергнувшая шаха Ирана, бывшего звеном американского военного господства над Персидским заливом и его нефтью.

Идя на поводу у энергетического кризиса, Ближний Восток стал первоочередной проблемой американской глобальной стратегии. Президент Джимми Картер высказал в январе 1980 г. то, что стало известно как доктрина Картера: «Попытки любой посторонней силы взять под контроль ближневосточный регион будут рассматриваться как угроза жизненным интересам Соединенных Штатов Америки, и ответом на эту угрозу будут любые необходимые методы, включая военную силу». Это было высказано как своеобразная параллель доктрине Монро, провозгласившей претензии США на господство над Америками, и ставшей мнимым «юридическим принципом», оправдывавшем американские военные вторжения в других государствах полушария. Доктрина Картера фактически утверждала, что США претендуют на военное господство над Персидским заливом, находящимся в ведении американской империи, «любыми необходимыми методами». Утверждение США на Ближнем Востоке проходило под аккомпанемент натиска спонсированной ЦРУ войны против советских сил в Афганистане (это была наибольшая тайная война в истории), в которой США привлекли на свою сторону фундаменталистские исламские силы, включая Усаму Бен-Ладена, который вел джихад против советских войск. Ответом за эту войну и последовавшую войну в Заливе стали террористические атаки 11 сентября 2001 г.

Во время эры Рейгана в 1980-х гг. США расширили свое наступление, возобновив гонку вооружений и ища путей свержения революций 1970-х гг. Кроме содействия войне против СССР в Афганистане, они предоставляли военную и экономическую помощь Ираку Саддама Хусейна, содействуя ему в ирано-иракской войне 1980 – 1988 гг.; увеличили прямое военное вовлечение на Ближнем Востоке, проведя безуспешную интервенцию в Ливан в начале 1980-х гг. (войска были выведены только после бомбардировок казарм морской пехоты в 1983 г.); спонсировали тайные операции против недружественных стран и революционных движений во всем мире. Крупнейшие тайные войны велись против сандинистов в Никарагуа и против революционных сил в Гватемале и Сальвадоре. В 1983 г. США вторглись в Гренаду, и, уже при следующем президенте, Джордже Х. У. Буше, как часть кампании по восстановлению контроля над Центральной Америкой, оккупировали Панаму в декабре 1989 г.

Но крушение Советского блока в 1989 г. привело к настоящим изменениям в американском империализме. Как писал Эндрю Бацевич в «Американской империи» (2002), «как победа в 1898 [в испанско-американской войне] превратило Карибы в американское озеро, так победа [в Холодной войне] в 1989 г. сделала весь мир сферой интересов Соединенных Штатов; с этого времени американские интересы лишились границ». Неожиданно, с уходом Советского Союза с мировой сцены (и его скорого распада летом 1991 г.) была открыта возможность широкой военной интервенции на Ближнем Востоке. Сразу же, весной 1991 г., началась война в Заливе. США, хотя им и было известно о готовящемся вторжении Ирака в Кувейт, не возражали против него, пока оно не началось (заявление Саддама Хусейна и ответ посла США Эйприл Глэспи можно прочитать в New York Times International за 23 сентября 1990 г.). Вторжение Ирака дало США повод для полномасштабной войны на Ближнем Востоке. От ста до двухсот тысяч иракских солдат погибли во время военных действий и по меньшей мере пятнадцать тысяч мирного населения погибло непосредственно от американских и британских бомбардировок Ирака (Research Unit for Political Economy, Behind the Invasion of Iraq, 2003). Комментируя главные результаты войны, президент Буш провозгласил в апреле 1991 г.: «С Божьей помощью, мы искоренили вьетнамский синдром».

Тем не менее, США на тот момент решили не развивать свое преимущество и не оккупировать Ирак. Хотя у этого решения, безусловно, было множество причин, среди которых было вероятное отсутствие поддержки со стороны арабских членов коалиции, главной из них были геополитические изменения, произошедшие после распада Советского блока. Положение самого Советского Союза было неустойчивым. Не имея четкого представления о судьбе Советского Союза и геополитической сферы, которую он контролировал, Вашингтон не мог позволить себе оккупацию Ирака. Конец Советского Союза наступил только в следующем месяце.

В 1990-х гг. США (возглавляемые демократом Биллом Клинтоном) участвовали в больших военных интервенциях на Африканском роге, Ближнем Востоке, Карибах и Восточной Европе. Кульминацией стала война в Югославии, в которой США, возглавлявшие НАТО, одиннадцать недель вели бомбардировки, за которыми последовал ввод наземных сил НАТО. Под предлогом прекращения «этнических чисток», война на Балканах имела своей геополитической целью расширение имперской власти США на бывшую советскую сферу влияния.

К концу XX века властвующая элита США начала переход к политике откровенного империализма, невиданного с начала столетия, с американской империей, ныне рассматриваемой как планетарной по своему охвату. Даже с возникновением массового антиглобалистского движения, особенно после протестов в Сиэтле в ноябре 1999 г., истеблишмент США энергично шел к империализму XXI века, продвигающему неолиберальную глобализацию, основывающуюся на американском мировом господстве. «Невидимая рука рынка, - как заметил Томас Фридман, лауреат Пулитцеровской премии и ведущий внешнеполитической колонки в New York Times. – никогда не будет работать без невидимого кулака. McDonald’s не может процветать без McDonnell Douglas, производителя F-15. А невидимый кулак, обеспечивающий безопасность технологиям Кремниевой долины, называется Армия Соединенных Штатов, Военно-воздушные силы, Военно-морские силы и Морская пехота» (New York Times Magazine, 28 марта 1999 г.). Впрочем, «невидимый кулак» являлся невидимым лишь частично, и в последние годы его видно все лучше.

Можно убедиться, что переход к открыто милитаристскому империализму происходил постепенно, в несколько этапов. В течение большей части 1990-х гг. правящий класс США и военный истеблишмент вели закулисные дебаты о том, что делать теперь, когда исчезновение Советского Союза сделало Соединенные Штаты единственной сверхдержавой. Безусловно, не было никаких сомнений в том, что станет экономическим орудием глобальной империи, возглавляемой Соединенными Штатами. 1990-е гг. продемонстрировали усиление неолиберальной глобализации, то есть уничтожение барьеров для капитала, что привело к усилению богатых капиталистических стран центра мировой экономики относительно бедных стран периферии. Ключевым инструментом было основание Всемирной торговой организации в придачу к Всемирному банку и Международному валютному фонду, как организациям, устанавливающим монополистические капиталистические правила игры. С точки зрения большей части мира, более эксплуататорский экономический империализм поднял свою уродливую голову. Но для стран центра мировой экономики неолиберальная глобализация рассматривалась как громкий успех, несмотря на знаки глобальной финансовой нестабильности, о которой заявил азиатский финансовый кризис 1997 – 1998 гг.

Тем не менее, американские правящие круги продолжали обсуждать способ и пределы, в которых США должны развивать свое преимущество, используя свою колоссальную военную силу для продвижения американского глобального первенства в новом «однополярном» мире. Если неолиберализм возник как ответ на экономическую стагнацию, перенося тяжесть экономического кризиса на бедняков планеты, проблема упадка американской экономической гегемонии, похоже, получила совершенно другое решение: утверждение США как военного колосса мировой системы.

Сразу после распада Советского Союза Департамент обороны с подачи Джорджа Буша инициировал пересмотр политики национальной безопасности в свете изменения глобальной ситуации. Доклад, законченный в марте 1992 г. и известный как «Руководство по оборонному планированию», был написан под руководством Пола Вулфовица, тогда – помощника секретаря по политике Департамента обороны. Он указал на то, что главной целью национальной безопасности США должно быть «препятствие возникновению потенциальных глобальных соперников» (New York Times, 8 марта 1992 г.). Последующие дебаты в американском истеблишменте были посвящены не тому, должны ли США стремиться установить глобальное лидерство, а тому, произойдет ли это в одностороннем или многостороннем порядке. Некоторые из ключевых лиц в администрации будущего президента Джорджа У. Буша, включая Дональда Рамсфельда и Пола Вулфовица, организовали «Проект в поддержку нового американского столетия», который, предвкушая победу Джорджа У. Буша в Белом Доме, по просьбе тогда кандидата в вице-президенты Дика Чейни, выпустил внешнеполитический документ под названием «Перестраивая американскую оборону» (сентябрь 2000 г.), воспроизводящий одностороннее и откровенно агрессивное «Руководство по оборонному планированию» 1992 г. После 11 сентября 2001 г. этот подход стал официальной политикой США в «Стратегии национальной обороны Соединенных Штатов» 2002 г. Дробь барабанов войны перед вторжением в Ирак совпала с выходом новой декларации национальной безопасности, декларации новой мировой войны.

Как я уже отмечал, среди критиков распространенной точкой зрения является соотнесение этих драматических изменений с захватом политических и военных командных центров американского государства неоконсервативной кликой, получившей власть на выборах 2000 г. и затем использовавшей возможности, которые давали террористические атаки 11 сентября 2001 г., для глобального имперского наступления и нового милитаризма. Но экспансия американской империи, в свете распада Советского Союза, как показало предшествующее изложение, продолжалась все это время и изначально была двухпартийным проектом. Во время правления Клинтона США вели войну на Балканах, бывших частью советской сферы в Восточной Европе, и начали процесс создания военных баз в Центральной Азии, бывшей частью самого Советского Союза. В конце 1990 г. США каждый день сбрасывали бомбы на Ирак. Когда Джон Керри, как кандидат в президенты от демократов на выборах 2004 г., утверждал, что он будет вести войну в Ираке и войну с терроризмом с не меньшей решимостью и военными ресурсами, и его курс будет отличаться только меньшей односторонностью, он только постулировал взгляды демократов на природу империи в 1990-х гг. и по их завершении.

С точки зрения целостного подхода, предлагаемого критикой капитализма в историческом материализме, не могло возникнуть сомнений о направлении эволюции американского империализма после падения Советского Союза. Капитализм в силу самой своей логики – глобальная экспансионистская система. Противоречие между транснациональными экономическими устремления и тем фактом, что политически он остается разделенным на национальные государства, непреодолимо в рамках системы. Однако, злополучные попытки отдельных государств преодолеть это противоречие – это также часть фундаментальной логики капитализма. В существующей мировой ситуации, когда одно капиталистическое государство обладает фактической монополией на средства разрушения, оно не может сопротивляться соблазну установить полное господство и превратить себя в глобальное государство, управляющее мировой экономикой. Как отметил в своей книге «Социализм или варварство» (2001), написанной – что важно – до прихода Джорджа Буша к власти, выдающийся философ-марксист Иштван Месарош: «То, что сегодня стоит на кону – это не контроль над какой-либо частью планеты – безразлично, насколько большой – который терпел бы существование более слабых, но независимых соперников. Нет, речь идет о тотальном контроле над всей планетой одной экономической и военной сверхдержавы-гегемона. О контроле любыми средствами, находящимися в ее распоряжении, даже предельно авторитарными и, если нужно, военными».

Беспрецедентные угрозы этого нового глобального беспорядка воплощены в двух катаклизмах, к которым сегодня движется мир: распространении ядерного оружия и возрастании вероятности вспышки ядерной войны и планетарном экологическом разрушении. Это символизируют отказы администрации Буша подписать Договор о полном запрете ядерных испытаний, который должен был ограничить развитие ядерного оружия, и Киотский протокол как первый шаг к контролю глобального потепления. Как утверждает бывший секретарь обороны (в администрациях Кеннеди и Джонсона) Роберт Макнамара в своей статье «Скорый Апокалипсис» в выпуске журнала Foreign Policy за май – июнь 2005 г.: «США никогда не поддерживали политику «неиспользования кулаков» не только когда я был секретарем, но вообще никогда. Мы были и остаемся готовы использовать ядерное оружие, по решению одного человека, президента, против любого врага, независимо от того, есть у него ядерное оружие или нет, если мы верим, что это в наших интересах». Страна с крупнейшими регулярными вооруженными силами и готовностью к их одностороннему применению для увеличения своей глобальной власти – это также и страна с наибольшими ядерными силами и готовностью использовать их в своем припадке ярости, ставя мир на грань выживания. Страна, вырабатывающая больше всего диоксида углерода, ведущего к глобальному потеплению (примерно четверть его мирового производства), стала крупнейшим препятствием в деле предотвращения глобального потепления и причиной роста мировых экологических проблем, создавая возможность краха цивилизации, если эти тенденции будут продолжаться.

США пытаются установить свое суверенное глобальное правление над всей планетой во время углубления глобального кризиса: экономической стагнации, роста поляризации между богатством и бедностью в глобальном масштабе, упадка американской экономической гегемонии, роста ядерных угроз и ухудшения экологической ситуации. Результатом является рост международной нестабильности. В мире возникают другие потенциальные силы, такие как Европейский Союз или Китай, которые могли бы бросить вызов США на региональном или даже глобальном уровне. В Третьем мире вновь начинают набирать силу революции, что символизируется Боливарианской революцией под руководством Уго Чавеса. Попытки США сжать имперской удавкой Ближний Восток и его нефть натолкнулись на яростное и, кажется, непобедимое иракское сопротивление, создающее условия для имперского напряжения. Пока США размахивают своим ядерным арсеналом и отказываются содействовать международным соглашениям по контролю над этим видом вооружений, продолжается распространение ядерного оружия. К «ядерному клубу» готовятся присоединиться новые страны, такие как Северная Корея. Террористическое возмездие за империалистические войны в Третьем мире – это всеми признанная реальность, рождающая страх будущих террористических атак в Нью-Йорке, Лондоне и других местах. Эти обширные и перекрывающие друг друга исторические противоречия укорененные в комбинированном и неравномерном развитии глобальной капиталистической экономики, вместе со стремлением США к мировому господству, предвещают потенциально наиболее опасный период в истории империализма.

Курс, которым идут США и мировой капитализм, ведет к глобальному варварству, или даже чему-то худшему. Но важно помнить, что не существует ничего непреодолимого в человеческой истории. Все еще есть альтернативный путь – глобальная борьба за гуманное, эгалитарное, демократическое и устойчивое общество. Классическое имя для этого общества – «социализм». Эта возобновленная борьба за мир равенства людей должна начаться с определения слабого звена системы и, в то же время, с наиболее актуальной в мире задачи – организации глобального движения сопротивления против нового откровенного империализма.

Джон Беллами Фостер – профессор социологии Университета Орегона, глава марксистской секции Американской социологической ассоциации, автор книг «Марксова экология», «Уязвимая планета» и «Экология против капитализма». Публикуемая статья – предисловие к его книге «Откровенный империализм», которая выйдет в начале 2006 г.

Перевод Юрия Дергунова