Требуется журналистский талант высочайшего уровня для того, чтобы страницу за страницей заполнять обворожительной болтовнёй, до такой степени лишенной содержания.

(Из статьи журнала «Экономист» о Наоми Кляйн)

Моё знакомство с жизнью, творчеством и борьбой левой канадской журналистки Наоми Кляйн началось года 3-4 тому назад при самых что ни есть прозаических обстоятельствах.

В очередной раз оставшись без работы и столкнувшись с нео-гамлетовским вопросом «Как и на что жить дальше?», я удрученно шатался по улицам, ища причины своих неурядиц не в собственной неэффективности, как того требует протестантская этика, а в несовершенстве общественной системы. И надо же так случиться, что именно во время этих малопродуктивных размышлений мне и попался на глаза в витрине случайной книжной лавки толстый красный фолиант с желтым заголовком «NO LOGO – люди против брендов». В верхней части обложки красовалось имя автора - Наоми Кляйн, а чуть ниже заголовка помещалась цитата из «Таймс», гласящая, что «Наоми Кляйн – самая влиятельная фигура в возрасте до 35 лет». Последнее производило особенно сильное впечатление, даже невзирая на довольно странный возрастной диапазон «до 35 лет», в который попадают как грудные младенцы, так и отягощенные жизненным опытом и долгами отцы семейств. «Самая влиятельная фигура», хотя бы и до 35 лет - звучит, согласитесь, круто! Ну а уж пролистнув несколько страниц книги я окончательно понял, что держу в руках нечто очень и очень бунтарское и антикапиталистическое, а поскольку с капитализмом у меня в тот момент были личные счеты, то решил брать немедленно! Придя домой я, как положено, осуществил поиск в сети всего мало-мальски относящегося к автору приобретенного антикапиталистического бестселлера и, признаться, лишь укрепился в правильности сделанной покупки. Во-первых очень понравилась фотография приятной молодой особы с очаровательной белозубой улыбкой. Будь я производителем зубной пасты, не пожалел бы никаких денег на то, чтобы задействовать Наоми в рекламе своего продукта, а слоган бы был что-то вроде: «Крепкие, здоровые зубы – Ваше лучшее оружие в борьбе с капитализмом!». Во-вторых, содержание статей обладательницы крепких зубов не могло оставить равнодушным ни одного прогрессивно мыслящего маргинала – ведь в них так энегично, а порой просто неистово обличался не кто-нибудь, а сам Его Величество Корпоративный Капитализм! Правда, по мере ,так сказать, углубления в прочитанный материал, стало возникать ощущение, не раз появлявшееся и прежде при знакомстве с западной левой публицистикой. Я даже не знаю, как это точнее описать... Ну вот читаешь себе, читаешь, всё вроде бы правильно написано, эмоционально так и даже со вкусом – а всё равно понимаешь, что-то тут не совсем так, вся полемическая энергия статьи каким-то странным образом преобразовывается в пустопорожний шум, а тезисы бьют, что называется, «мимо кассы». Получается нечто похожее на работающую в холостую зингеровскую швейную машинку.

Ощущение, возникшее от чтения статей Наоми Кляйн лишь укрепилось при более основательном знакомстве с многостраничным «NO LOGO». Уже в середине первой главы мне стало нелегко отделаться от вопроса, что же такое передо мной - антикапиталистический памфлет или докторат по маркетингу, «Библия антикорпоративного движения» или пособие по брэндменеджменту? От названий корпораций, фирм, фирмочек, всевозможных брэндов, как известных так и лично мной увиденных впервые, а также от имен и цитат капитанов и идеологов корпоративной экономики от Билла Гейтса до увековеченного Пелевиным «товарища Огилви», буквально рябило в глазах! Нет, я не хочу сказать ничего плохого, может быть современному антиглобалисту позарез необходимо знать, кто такая была «тётка Джемайма», что означает понятие «brand equity», сколько заплатила компания «Филип Моррис» за приобретение компании «Крафт» в 1988 году и как к этому отнеслись на Уолл-Стрит – всё это, повторю, возможно и очень нужно знать бойцу антиглобалистского фронта, но у всякого ли бойца хватит сил, выдержки и терпения не только дочитать сей антикорпоративный эпос до конца, но и усвоить его, выражаясь высокопарно, идейно-политический мессидж? Если же говорить о последнем, то основную идею “NO LOGO” я, после того, как все-таки осилил все 500 с лишним страниц поэмы (говорят, Сталин читал в среднем по 300-400 страниц в день, но на то он и «Отец народов»!) и вдоволь насладился красочными иллюстрациями и многомудрыми графиками с кривыми роста капвложений транснациональных корпораций в рекламу, сформулировал себе тремя предложениями:

1. Корпорации – это плохо!
2. Корпорации – это очень плохо!
3. Корпорации – это ужасно, и надо с ними бороться, но не совсем понятно как.

А ещё мне было очень интересно проследить эволюцию антикорпоративной мысли за последние 30-40 лет. Дело в том, что, например, в 60-е годы прошлого столетия, многие общественные мыслители активно занимались критикой капитализма именно с антикорпоративных позиций. Взять хотя-бы вождя хиппи-революции Герберта Маркузе, характеризовавшего тогдашний капитализм как «общество тотальной мобилизации» (см. «Одномерный человек» и другие работы), основной чертой которого являлась «концентрация национальной экономики для нужд крупных корпораций». Маркузе клеймил современный ему государственно-монополистический капитализм и главную его креатуру, вэлфер-государство, за ограничение индивидуальной свободы, которое выражалось в таких малопонятных простому человеку вещах, как «сужение политического пространства» , «конвергенции и унификации противоположностей» или «институциализированной десублимации высокой культуры». Он утверждал, что союз государства и корпораций ведёт к установлению режима мягкой и комфортабельной несвободы, препятствующего самореализации личности и блокирующего альтернативу. Сегодня, когда поведение корпораций претерпело существенные изменения по сравнению с описываемым Маркузе периодом, а вэлфер-государство находится в стадии демонтажа, можно сказать с уверенностью, что Маркузе и его единомышленники из так называемой «франкфуртской школы» были глубоко неправы. Уход государства из многих сфер экономики, повсеместное введение механизмов нерегулируемого рынка вкупе с окончанием Холодной войны не только не привели к увеличению возможностей для самореализации личности, но в значительной мере сократили степень свободы большинства граждан на Западе, превратив их несвободу в жесткую и некомфортабельную. Сам собой напрашивается вывод о том, что Маркузе и другие прогрессивномыслящие западные социологи искали не там, критикуя в основном не фундаментальные структуры капитализма , такие как институт частной собственности на средства производства, прибыль, финансовый капитал, а явления второго порядка, являющиеся производными от взаимодействия системы с конкретными историческими обстоятельствами. Таким образом они как-бы игнорировали одну из самых сильных сторон капитализма – его способность к мимикрии, его умение приспосабливаться к самым неожиданным поворотам истории, нейтрализуя тем самым порождаемые им же самим противоречия. Мне могут возразить, что всё это схоластика, никому не нужные теоретические спекуляции, уводящие в сторону от насущных практических вопросов антикапиталистической борьбы. Главное - это поменьше разводить теоретических диспутов и больше сил вкладывать в сплочение всех антисистемных сил и в борьбу с самой системой. Всё так, но во-первых, невозможно бороться, когда точно не знаешь против кого и чего борешься. А во-вторых, четко сформулированная теория создает необходимые предпосылки для возникновения не просто разношерстной «протестной массы», которая сама толком не знает, чего хочет, а сплоченной и ясно осознающей свои задачи общественной силы, способной стать действенной альтернативой новому мировому порядку.

Сочинения Наоми Кляйн служат наглядным доказательством того, что западной левой до сих пор не удалось выработать сколь-нибудь приемлемую идеологию, способную объединить вокруг себя общественные силы для нанесения серьёзного удара по капиталистической системе. Главной причиной этого, на мой взгляд, является то, что в основе антиглобалистского дискурса лежат хоть и эффектные, но поверхностные и, при более глубоком рассмотрении, ложные положения. В книге «NO LOGO» основной упор делается на критику так называемых траснациональных корпораций (ТНК), при этом настойчиво проводится мысль о том, что за последние десятилетия мощь и влияние ТНК возросли настолько, что дали им возможность стать над государством, по сути используя его в своих целях. Если воспользоваться терминологией А.А.Зиновьева, то можно сказать, что ТНК, согласно Кляйн и антиглобалистской левой, представляют собой сверхвласть , стоящую над конвенциональными институтами власти и регулирующую их деятельность. Очевидно, что это не так. Несмотря на несколько десятилетий неолиберальных реформ, государство по прежнему остается самым сильным и влиятельным институтом капиталистического мира, а его способность регулировать деятельность больших корпораций и вмешиваться в жизнь рядовых граждан-потребителей не только не уменьшилась, но и значительно возросла, особенно после событий 11 сентября 2001 года. Более того, экономическая мощь ТНК, крепость их позиций на мировом рынке находятся в прямой зависимости от военной и политической мощи стоящих за ними правительств крупных империалистических государств. Очень хорошо сказал об этом обозреватель «Нью-Йорк Таймс» и советник бывшего госсекретаря США Мадлен Олбрайт, Томас Фридман:

«То, в чем нуждается мир, сможет функционировать только в том случае, если США будет действовать всем своим силовым могуществом с позиции сверхдержавы… Невидимая рука рынка никогда не окажет своего влияния в отсутствие невидимого кулака. МакДональд не может быть прибыльным без МакДоннел Дугласа, производящего F-15. Невидимый кулак, который обеспечивает надежность мировой системы благодаря технологии Силиконовой долины, называется Вооруженные силы наземные, морские и воздушные, а также Корпус морской пехоты США».

Интересно, что Кляйн в своей книге приводит примеры того, как даже незападные правительства, обладающие собственным «невидимым кулаком», могут при желании заставить таких супермагнатов, как Руперт Мэрдок и Крис Пэттен, плясать под свою дудку. Ей это, правда, очень не нравится, и она с негодованием пишет, что «Китайское правительство знаменито тем, что наказывает те медийные компании, которые не ходят по его указке, и поощряет те, которые ходят.». Ей и в голову не приходит, что возмущаясь давлением китайского государства на медийные холдинги с целью заставить их убрать из поставляемой продукции фильмы и видеоматериалы, подрывающие китайские интересы (например муссирующие тибетскую проблему), она тем самым отстаивает не мифическую «свободу слова» от корпоративной самоцензуры, а право ТНК стоять выше государства и посягать на его суверенитет. Мало того, видимо абсолютно не поняв смысл приведенных ею многочисленных примеров пресмыкательства западных корпораций перед китайскими властями, Кляйн делает следующий вывод:

«Значимость "китайской лихорадки" прежде всего в том, что она ясно показывает нам... какой мощью обладают транснациональные корпорации».

Надо заметить, что Кляйн видит главную опасность ТНК не в самой их капиталистической природе, а в масштабах их деятельности. Она пишет:

«Финансовая корысть в бизнесе — явление не новое, да и само по себе не вредное. Нова же степень протяженности и охвата финансового эгоизма этих транснациональных гигантов, а также его потенциальные последствия как во всемирном, так и в местном масштабах».

Ну да, если из всей истории развития капитализма выдернуть одну из структур его гегемонии – ТНК – и начать рассматривать её отдельно от общего контекста, то тогда «степень протяженности и охвата финансового эгоизма» и в самом деле будет выглядеть чем-то новым, прежде невиданным. Если же вспомнить всю историю капиталистической экспансии за последние столетия, колониализм, мировые войны, истребления целых народов и континентов, то ничего особенного в «протяженности» и «охвате» деятельности ТНК мы не обнаружим – суть всё та же, и заключается она в том числе и в удовлетворении «безвредной» «финансовой корысти в бизнесе».

Вообще говоря, чем больше я вчитывался в кляйновский антикорпоративный эпос, тем сильнее понимал, что главная цель автора – бить по эмоциям, а не попытаться поглубже проанализировать ситуацию. Страница за страницей идёт огульная демонизация ТНК, особенно достается крупным сетям розничной торговли и общественного питания, в первую голову, разумеется, уже давно ставшей эмблемой антиглобалистской ненависти компании «МакДональдс». Я и сам не являюсь большим любителем вонючих гамбургеров и вызывающих изжогу прожаренных на машинном масле картофельных чипсов, но валить чуть ли не все беды современного капитализма на сеть забегаловок, пусть и очень крупную... Надо всё-таки реально смотреть на вещи. Нравится нам это или нет, но большинство экономически активного населения в современном капиталистическом мире сконцентрированно в больших городах, и именно городской образ жизни выработал у человека целый ряд потребностей, которые в традиционном сообществе рассматриваются как избыточные и даже извращенные. Кардинальные изменения претерпела, в частности, потребность в пище. Если в докапиталисическом или даже раннекапитилистическом обществе эта потребность удовлетворялась в рамках семьи, то в условиях превращения рабочего времени в стоимость а свободного времени в своего рода индустрию, стала необходимой динамичная, масштабная и разветвленная сфера общественного питания. Так же, как и в других областях капиталистического производства, в этой сфере, пусть и с некоторым отставанием, развивался процесс концентрации капитала, что постепенно стало приводить к вытеснению мелкого производителя крупными монополиями. Такой поворот событий определенно ущемляет интересы представителей мелкого бизнеса, составляющих на сегодняшний день один из основных отрядов антиглобалистского фронта. Как точно заметил Д.Краснов:

«...ненависть к Макдональдсам и Пицца Хаттам, психологически наиболее свойственна именно представителям мелкой буржуазии. Даже если они впрямую не связаны с участием в прибылях какого-либо кафе или бистро, сам образ монополии, которая успешно выбивает из-под ног мелкого буржуа экономическую почву его существования, действует на них как красная тряпка на быка».

Очевидно, что организация общественного питания через крупные и централизованные сети имеет целый ряд неоспоримых преимуществ перед мелкими частными едальнями. Например, широко известно, что одним из главных загрязнителей воздуха в городах являются кухни кафе и ресторанов. Централизованное приготовление полуфабрикатов с последующей доставкой к потребителям, применяемые сетями общепита типа «Макдональдс», существенно снижает количество вредных выбросов в атмосферу.

Вместо того, чтобы исходить бессильной злобой на «Макдональдс» и другие монополии, антиглобалистам следовало бы подумать, как разумнее использовать технологическую и производственную мощь этих гигантов в интересах трудящихся, для чего, разумеется, необходимо было бы в первую очередь изменить форму собственности – речь должна была бы идти о национализации монополий либо о передаче их акций трудовым коллективам. Но к сожалению, ясная и принципиальная постановка вопроса о собственности на средства производства в антиглобалистском дискурсе подменяется руганью и беспорядочным нагромождением обвинений (зачастую неуместных и вздорных) в адрес ТНК. Конечно, с одной стороны нельзя не признать справедливыми антиглобалистские обвинения монополистов торговли и сферы услуг в крайне низком качестве создаваемых ими рабочих мест. Но, с другой стороны, бросая упреки «Волл-Март», «Старбакс», «Макдональдс» и другим ТНК в том, что они предпочитают нанимать подростков на временную работу и платить им гроши вместо того, чтобы создавать стабильные рабочие места с высокой зарплатой и социальными гарантиями, неплохо было бы и задаться вопросом: «А в состоянии ли вообще сфера торговли и услуг переварить то огромное число рабочих рук, которое высвобождается в результате процесса деиндустриализации, происходящего в западной экономике уже несколько десятилетий?» Вот Наоми Кляйн негодует:

«Несмотря на эти перемены в структуре трудоустройства большинство крупнейших сетей розничных магазинов, предприятий обслуживания и ресторанов предпочли носить экономические шоры, настаивая, что по-прежнему предоставляют "работу-хобби" для подростков. И совершенно никого не интересует, что в сфере услуг задействовано множество работников, имеющих несколько университетских дипломов, иммигрантов, не сумевших найти работу в производственном секторе, уволенных по сокращению штатов медсестер, учителей и менеджеров среднего звена».

Но какие же рабочие места для обладателей «нескольких университетских дипломов» должны, по мысли Кляйн, создавать рестораны и прачечные? Надо ли им раздувать управленческий аппарат, нанимать на каждого продавца и официантку по десять бизнес-консультантов или, может быть, учреждать научно-исследовательские лаборатории? И причем здесь «экономические шоры»? Скорее уж тех, кто предъявляет сфере обслуживания такие странные претензии можно обвинить в экономической зашоренности. И ребенку ясно, что львиная доля работы, выполняемой в кафе и супермаркетах, является непроизводительной и малоквалифицированной. Ну нечего им предложить «медсестрам, учителям и менеджерам среднего звена», как бы они не хотели! Вообще, если слегка подумать, то положение, при котором должности с сфере сервиса являются временными и заполняются преимущественно студентами и даже школьниками – является вполне нормальным и справедливым. Негоже образованному, да и не слишком образованному человеку всю жизнь разогревать гамбургеры или торговать китайским ширпотребом на базаре. Резкое сокращение производительных рабочих мест в структуре рынка труда есть одна из фундаментальных проблем современного капитализма, крайне отрицательным последствием которой является деградация и даже постепенное исчезновение рабочего класса. Пытаться найти решение этой проблемы , выступая против «мак-джобов» и «брэндов под названием «Я»» - значит бороться с последствиями, не затрагивая причину.

Мне скажут, что главное в антиглобалистском движении это не теория, а антисистемное действие, что антикорпоративный протест зиждется не на сомнительных красотах заумных рассуждений, а на поэзии поступка, что его глубинная суть состоит в бескомпромиссной решительности самой схватки с капиталистическим мироустройством. Что ж, в бессмертной «NO LOGO» приводится немало примеров богатой и содержательной практики антиглобализма. Здесь и борьба за «возвращение уличного пространства», и смелые и эффектные акции «эдбастеров» (рекламобойцев) - отважных борцов с рекламными щитами, интернет-проклятия в адрес тупой оффисной работы, а также бесконечные хэппененги, рэйв-тусовки и карнавалы с оживляющими вкраплениями вандализма и мелкого хулиганства. Все эти мероприятия, вне всякого сомнения, очень красивы и впечатляющи, но хотелось бы спросить: «А какова степень их эффективности, какой ущерб «системе» они наносят, насколько опасны они для современного капитализма и для нового мирового порядка?». Будем объективны, хотя совсем отрицать эффект от выступлений антиглобалистов было бы несправедливо, переоценивать его тоже не следует. Был момент, когда власти Запада опасались борцов с глобализацией, особенно это проявлялось когда разношерстные толпы антиглобалистов осаждали места проведения всевозможных экономических саммитов или собраний лидеров «Большой восьмерки». Но после 11 сентября 2001 года накал антисистемных выступлений явно пошел на спад, да и сама система научилась управляться с такого рода протестами, даже смогла частично кооптировать их в свой ряд «демократических ценностей». Впрочем, и на самом пике антиглобалистского движения, в конце 90-х годов прошлого века, власть совсем не преувеличивала его опасность для существования системы. Показателен в этом отношении разговор по рации канадского полицейского во время первой «Глобальной уличной гулянки (стрит парти)» в Торонто в мае 1998 года:

«Это не акция протеста. Повторяю. Это не акция протеста. Это какая-то акция художников. Прием».

Можно предположить, что правящие круги империализма отдают себе отчет в том, что антиглобалистское движение носит ярко выраженный мелкобуржуазный характер и поэтому не видят в нем опасность. Более того, наиболее дальновидные их представители не могут не видеть и очевидную пользу, заключающуюся в том, что все эти левые «политизированные субкультуры» создают вполне легитимный и подконтрольный канал для выхода недовольства части среднего класса, пострадавшего в результате неолиберальных реформ. Вот, к примеру, Кляйн приводит сообщение из электронной почты по поводу той же самой «Глобальной уличной гулянки», только на сей раз не в Торонто, а в Тель-Авиве:

«Толпа пошла за нами, и дорога из транспортной пробки превратилась в уличный рейв-слет с сотнями людей, кричащих и требующих чистого воздуха, общественного транспорта и велосипедных дорожек».

Неолиберальный капитализм подрывает позиции среднего класса, делая чистый воздух и велосипедные дорожки достоянием узкой группы сверх-богачей, могущих позволить себе селиться в дорогих загородных районах и оставляя для городской мелкой и средней буржуазии пробки, шум и выхлопные газы. Понятно, что изменить эту тенденцию такого рода акции не могут, так как корни проблемы уходят глубоко в структуру современного капитализма, но при всем при этом соблюдены правила «демократической игры» - люди выразили свой протест и все остались довольны в конечном итоге.

Интересно то, что многие лидеры и идеологи западной левой, в том числе и Наоми Кляйн, считают эклектический, размытый класовый характер антиглобалистского движения его сильной стороной. Революционный марксизм, считают они, потерпел поражение, следовательно надо искать другие пути для объединения антикапиталистических, антисистемных сил на как можно более широкой идеологической платформе. Всячески приветствуется и позиция приспособления к системе, даже встраивания в механизмы глобализированного производства в качестве «брэнда», якобы для использования сил системы в интересах борьбы с ней. Вот Кляйн приезжает со своим антиглобалистским фильмом на гламурный Венецианский кинофестиваль, а когда её спрашивают, что собственно «антикорпоративный пророк» забыла на этом супербуржуазном мероприятии, то она отвечает так:

«Мы нашли для себя оправдание, создав теорию “глобального пляжа”. На этом побережье собрались люди, которые тоже участвуют в капиталистическом производстве — производстве культуры. Мы, как и герои нашей картины, в своем роде оккупировали чужие орудия труда, отвоевав себе небольшую часть пляжа. Вообще, левым в современном мире всегда приходится придерживаться так называемой параллельной стратегии, т. е. держать фигу в кармане, используя мейнстрим в своих интересах».

Остается лишь поинтересоваться, чего сумела добиться западная левая, загорая на «глобальных пляжах» на соседнем с мэйнстримом лежаке, мужественно держа при этом в кармане свою «нонконформистскую» фигу. Удалось ли ей если не предотвратить полностью, то хотя бы притормозить неолиберальный поворот в мировой экономике? Сумела ли она обуздать империалистическую экспансию западных стран, особенно США, или хотя бы ослабить натиск глобального империализма на страны третьего мира? Может быть она преуспела в восстановлении разгромленного ещё во времена Рейгана и Тэтчер рабочего движения, создала свои новые «некоррумпированные профсоюзы»? Всё это конечно же чисто риторические вопросы. Ведь прошло совсем немного времени с тех пор, как позорно провалилась даже робкая попытка левых организовать бойкот двух израильских университетов, один из которых расположен на незаконно конфискованной земле, а второй является рассадником оголтелого расизма нацистского толка. Если уж такое пустяшное дело не по плечу левому движению, то что уж говорить о возможности серьезного противостояния империализму...

Слабость левого движения становится особенно заметной на фоне набравшего в последнее десятилетие силу альтернативного антиимпериалистического проекта – фундаменталистского ислама. Его успехи налицо: нанесение жесточайшего удара по Америке на её территории, выключение Испании из антииракской коалиции, изгнание сионистских захватчиков из Ливана, Газы, наконец создание действительно массового социального движения с ярко выраженными антирыночными, антизападными ценностями и целями.

Корни столь удручающей импотенции западной левой следует искать в том числе и в её крайне размытой, неопределенной, оппортунистской идеологии. Возьмём отношение Наоми Кляйн к войне в Ираке. Нельзя сказать, что она не является последовательным противником агрессии США - таково по крайней мере внешнее впечатление от её статей и интервью. Но иные мысли и высказывания Наоми об Ираке вызывают подчас недоумение. Так например, в одной своей статье под названием «Как закончить войну» она сетует на то, что «многие прогрессисты боятся использовать язык демократии (в отношении Ирака – И.И.), потому что им пользуется Джордж Буш». Кляйн недовольна тем, что «мы как-то упускаем наиболее мощные эмансипаторские идеи, когда либо созданные, самоопределение, освобождение и демократию». Главное, утверждает она, «не дать Бушу украсть и извратить эти идеи – они слишком важны». Т.е., по мнению пророчицы антиглобализма, главное для левых - это не изгнание любой ценой англо-американских оккупантов с иракской земли, не возвращение народу Ирака права решать свою судьбу самому, а сохранение чистоты «демократических идеалов» , которые ни в коем случае нельзя отдавать в грязные лапы плохого дяди Буша. Кляйн пускается во все тяжкие, развивая эту мудрую мысль, обвиняя бедного Буша в том, что он «не выполнил своего первоначального обещания и не провел выборы в первые месяцы после вторжения». Проведи он выборы сразу же после того, как взял Багдад, надо думать Кляйн и вместе с ней весь народ Ирака были бы безумно рады и возвели бы его в ранг освободителя рода человеческого! Но Наоми продолжает упиваться своим «свободолюбием»:

«Я верю, что Пол Вульфовитц искренне полагал, что иракцы отреагируют подобно участникам реалити-шоу и скажут: “О Боже! Благодарю тебя за мою вновь обретенную прекрасную страну!”».

В отличие от Кляйн я не считаю г-на Вулфовитца наивным придурком. Возможно, он недооценивал силы иракского сопротивления, а возможно ему и вовсе было наплевать на то, что последует за вторжением – главное, удалось раскрутить антисаддамовскую истерию, подготовить общественное мнение и организовать агрессию. А что дальше будет – пусть другие расхлебывают, у Вулфовитца теперь и должность другая...

Наоми утверждает, что для того, чтобы стать успешным, «антивоенное движение должно стать продемократическим движением». Прекрасно! Ведь в таком случае противники войны в Ираке могут и , чем черт не шутит, помощь и от самих Буша с Чейни и Рамсфельдом получить. Они ведь тоже за демократию! Ну пусть не за такую хорошую демократию, как Кляйн сотоварищи, но все же - вот и выборы провели. Отчего бы левым не поддержать этих славных ребят? И вот уже наша антиглобалистка призывает «не прославлять слепо любое «сопротивление»». Да-да, ведь «не все, кто противостоит американской оккупации, борются за свободу всех (!) иракцев; некоторые борются за власть собственных элит. Вот почему мы должны сосредоточиться на поддержке требований самоопределения, а не прославлять каждый ответный удар по американской империи».

Прискорбно видеть, что такая эрудированная и просвещенная особа, как Наоми Кляйн, демонстрирует столь беспросветную политологическую безграмотность. Где это она видела национально-освободительное движение без элит? Да ведь и «требования самоопределения» со стороны курдов и шиитов сослужили империализму США отличную службу в деле развала единого Ирака.

Казалось бы хватит, уже всем ясно, как хороша демократия и как иракцам может повезти, если левые послушают Кляйн и бросят все силы на демократизацию Ирака, помогая Бушу и Блэру. Но нет, Наоми не унимается:

«Мы не можем уступить язык, территорию демократии. Каждый, кто говорит, что иракцы не хотят демократии, должен глубоко устыдиться себя самого (!). Иракцы требуют демократию, и они рисковали своими жизнями ради неё задолго до вторжения –во время восстания в 1991 году, например, когда их бросили на произвол судьбы»

Скажу честно, я не знаю, хотят иракцы демократии или нет. Правда я знаю точно (странно , что этого не ведает Кляйн), что шиитское восстание против Саддама после завершения «Бури в пустыне» не имела с «борьбой за демократию» ничего общего.

Более того, я считаю, что это ни моё, ни Кляйн и ни западной левой братии собачье дело – хотят иракцы демократии или нет. Я считаю, что главное сегодня для любого честного человека, не важно левый он, правый или ещё какой, этот желать того, чтобы американцы, англичане и все их более мелкие подельники убрались из Ирака (а заодно и из Афганистана) как можно быстрее. А там уж иракцы сами решат, как им жить и обустраивать свою страну. Захотят пригласить Кляйн себе в советники – хорошо, решат обойтись без неё - ещё лучше. А Наоми и другим антиглобалистам надо бы заняться самоанализом и понять наконец, почему их движение находится там, где находится.