Гардиан

4 октября 2005

Англия была основным работорговым государством современного мира. В документальном фильме «Империя расплачивается», показанном по каналу 4, Роберт Бэкфорд призвал англичан расквитаться с прошлым. Почему, спросил он, Англия не извиняется за рабство африканцев, как извинилась за картофельный голод в Ирландии? Почему не существует значительного монумента национального раскаяния, подобного берлинскому музею Холокоста (кстати, в США тоже есть такой музей, зато тоже нет музеев в память истребленных индейцев и черных рабов, хотя эти преступления – как раз на совести американцев, а сейчас они планируют открыть памятник ...жертвам коммунизма, не больше не меньше! – пер.)? Почему, что всего важнее, не признается, что богатства, выжатые из Африки и труда африканцев, сделали возможным процветание современной Англии? Разве нет причины Англии выплатить репарации потомкам африканских рабов?

Своевременные вопросы, когда Буш и Блэр, с руками в иракской крови, пытаются изобразить себя спасителями Африки. «Прощение долгов» Большой Семеркой было изображено как западный альтруизм. Щедрые «масса» не побеспокоились обьяснить, что, для списания долгов, правительства должны согласиться на «условия», включающие разрешение частным фирмам завладеть коммунальным хозяйством, образованием и здравоохранением. Это не подарок, это то, что банки называют – долги в обмен на имущество, а имущество в данном случае – национальная независмость. А еще приятнее то, что долг был более чем выплачен с поцентами, и потрачен в основном на покупку промтоваров на Западе и нефти из стран, которые хранят выручку в Лондоне и Нью-Йорке. Только в формальном смысле деньги покидали богатый Запад. И никто не заметил, что долг Африки – мелочь в сравнении с тем, что Запад на деле должен самой Африке.

Эксперты в фильме Бэкфорда подсчитали, что долг Англии перед африканцами в Африке и в диаспоре исчисляется триллионами фунтов стерлингов. Хотя это полезный подсчет, его основа ошибочна. Не потому, что она преувеличена, а потому, что настоящая сумма попросту неисчислима. Потому, что без Африки и ее продолжения – плантаций на Карибах, сам современный мир, каким мы его знаем, не мог бы существовать.

Прибыли от работорговли (которой занимались самые знатные английские аристократы, и от которой поживился даже Ньютон – пер.), от сахара, кофе, хлопка и табака – только мелочь. Действительно серьезным было влияние на промышленность, преобразовавшую западноевропейскую экономику. Английские банки, страховые компании, судостроение, шерстяная и хлопчатобумажная мануфактура, медная и железная металлургия, сами города Бристоль, Ливерпуль и Глазго развивались в ответ на прямое и косвенное влияние плантаций и рабовладения.

Замечательная книга Джозефа Иникори «Африканцы и промышленная революция в Англии» показывает, что африканские потребители, рабы и свободные, питали в младенчестве англискую промышленность. Как политэконом Малахи Постелесвэйт откровенно заявил в 1745 году: «Английская торговля – великолепная надстройка над американской коммерцией и морской мощью - опирается на африканский фундамент».

В книге «Великое расхождение» Кеннет Померанц задает вопрос, почему Европа, а не Китай, первая перешла к соверменной промышленной экономике. У него есть два ответа – изобилие каменного угля и колонии Нового Света. К ним стоило бы добавить западную Африку. Потому, что колониальная (т.е. до независмости – пер.) Америка была более плодом Африки, чем Европы. До 1800 года куда больше африканцев, чем европейцев, пересекли Атлантику. Рабы Нового Света, как не странно, были необходимы и для европейской торговли с Востоком. Торговцы нуждались в драгметаллах для покупки восточных предметов роскоши, а прибыль получали в тканях. Только поменяв их в Африке на рабов и продав тех в Америку, могли они получить золото и серебро для продолжения дела. Восточно-индийские (то есть действующие в Индии – пер.) компании привели в конце концов к господству Европы над Азией и на унижение Китая в XIX веке (не только в XIX веке, и не только унижению, но и грабежу – пер.).

Африка не только была фундаментом для раннего развития Европы. Ее пальмовое масло, нефть, медь, хром, платина и особенно золото были и остаются критически важны для мировой экономики. Одна Южная Америка, в эпоху высшего развития своих серебрянных рудников, обгоняла Африку в этом отношении.

Монета «гинея» (в честь Гвинеи – пер.) показывает в имени свое западноафриканское происхождение потока золота. Судя по этому, английский фунт стерлингов с 1880 года должен был именоваться рандом, потому, что английкое процветание и валюта постоянно зависели от южноафриканских золотых рудников. Я бы побился об заклад, что значительная доля золота в сейфах МВФ, которое предположительно пойдет на уплату африканских долгов, была украдена из Африки.

Многие предпочитают винить африканских руководителей эпохи после 1960-х годов за слабость правительств и экономики, неурожаи и болезни. Но уязвимость современной Африки – прямое следствие двух веков работорговли, а потом века колониального господства. Да и «деколонизация» не была таковой на деле – и Англия, и Франция пытались подорвать саму суть политической независимости (и США и прочие империалистические страны тоже, вроде Бельгии – пер.).

Примечательно, что никто из англичан, твердящих об африканских диктаторах и клептократии не показывает осознания того, что Иди Амин пришел к власти в Уганде в результате секретной операции Англии, что нигерийских генералов с 60-х годов поддерживают и используют в интересах английских нефтяных компаний. Забавно, что «Телеграф» и «Дэйли Мэйл» - которые всего поколение назад поддерживали Яна Смита в Родезии и апартеид в ЮАР – теперь так озабочены правами человека в Зимбабве. Трагедия Мугабе и прочих в том, что они слишком хорошо усвоили у англичан урок как управлять без подлинного народного согласия, как заставить право служить безжалостным частным интересам. Мы говорим о Конго, не упоминая, что английский государственный деятель Алек Дуглас-Хоум согласился с президентом США в 1960 году, что Патрис Лумумба, избранный руковдитель, должен «упасть в реку с крокодилами».

Африканское рабство и колониализм не древняя история, не нечто дальнее. Мир, построенный на них – сегодняшняя Англия. И не только в экономическом отношении Африка определяет современный опыт (белых) английских привилегий. Разве африканское клеймо не было заметно на теле бразильца Жана Шарля де Менезеса, расстрелянного полицией в метро? Легкая курчавость его волос, его смуглая кожа были восприняты полицией как иностранная опасность. В этом смысле его убийство было неотличимо от убийства Энтони Уолкера в Ливерпуле, и еще более 100 смертей чернокожих при загадочных обстоятельствах, в полиции, в тюрьме или больнице с 1969 года.

Этот мир опасности, часть жизни чернокожих – продолжение рабства. Обратная сторона медали – то, что Уильям Дюбуа назвал «платой за белизну», мир безопасности, уверенности, возможностей, который белые принимают как само собой разумеющееся. Психология расизма действует даже среди тех, кто верит в равенство, вызывая неравенство в сферах образования, занятости, уголовной юстиции. В ее свете такие клубы только для белых как Большая Семерка продолжают свое уютное существование.

В начале нынешнего года Гордон Браун заявил журналистам в Мозамбике, что Англия должна перестать извиняться за колониализм. На самом же деле Англия никогда и не начинала признавать эту темную сторону своей имперской истории, не говоря уж об извинениях.

Оригинал опубликован на: http://www.zmag.org/content/showarticle.cfm?SectionID=74&ItemID=8868

Перевод Аллы Никоновой