для печати
| Лефт.Ру |
Версия для печати |
|
(Предыдущая публикация: http://left.ru/2005/8/vandepitte125.phtml)
Север держит Юг железной хваткой. Это вовсе не вопрос какой-то патологической жажды власти, а следствие самой сути капиталистической общественной формации: накопления прибавочной стоимости. Эта постоянная хватка является необходимым условием для продолжающегося гарантированного накопления капитала в центре. Теперь давайте рассмотрим, как периферийная экономика вынуждена приспосабливаться к данной аккумуляции. Более конкретно: какие экономические трансформации навязываются Третьему Миру, и каким образом Северу удается высасывать капитал из Юга? Другими словами: как действуют механизмы недоразвития и поляризации?
Эти механизмы можно разделить на три категории: исключение того, что непригодно для накопления капитала, эксплуатация того, что пригодно, и прямые трансферы капитала.
Под исключением мы подразумеваем то, что целые регионы и экономические сектора периферийной экономики оказываются исключенными из мировой системы и вследствие этого вымирают. Исключение, однако, никогда не является окончательным или полным. То, что исключается (полезные ископаемые, дешевый труд), продолжает существовать в качестве "резерва". Эту ситуацию можно сравнить с ситуацией безработных в западном обществе.
Исключение является прямым последствием целого ряда факторов, все из которых связаны с той структурой зависимости, которую мы описывали выше. Ещё раз повторим их вкратце. Многим странам и регионам навязаны монокультуры, и таким образом они являются крайне зависимыми от цен на мировом рынке на них, и от того, будет ли достаточный рынок сбыта. В том случае, если эти цены падают, или в мировых масштабах наблюдается перепроизводство данной культуры, - и, конечно, не случайно данное наблюдается именно с подобного рода культурами!- то целые регионы погружаются в особенно тяжелые кризисы. Из-за того, что у них не имеется возможности «отклонения» в сторону какого-то другого сектора, велик шанс того, что они окажутся практичекси исключенными из мировый системы. Другим фактором является конкурентная борьба с Севером. Местная продукция зачастую неспособна конкурировать с дешевыми продуктами с Севера. Страны Севера обладают не только технологическим преимуществом, но и наводняют местные рынки в странах Юга своими продуктами по демпинговым ценам, либо насильно открывают для себя рынки стран Юга путем бесплатной "помощи для развития" (1). Местные производители больше не могут сбыть свои продукты, и целый сектор экономики обрушивается как карточный домик.
Кэрол Томпсон, политический экономист, работающий в университете Хараре, рассказывает об этом:
- Зимбабве могла бы получить честную цену за свою кукурузу на региональном рынке в Южной Африке. Но Соединенные Штаты сбрасывают в качестве демпинга сюда излишки производства своей желтой кукурузы в качестве "помощи". Из-за этого региональная торговля становится невозможной. Вся проблема вызывается в жизнь международной торговлей, которая не является ни свободной, ни честной. Демпинг субсидированной богатыми северными государствами кукурузы в наши страны продолжается, что бы мы ни делали. И соглашения ГАТТ этого не остановят. Только вместо "экспортных субсидий" это теперь будет называться "поддержкой производства". Соединенные Штаты получили приглашение для организации "треугольной помощи": например, вместо прямых поставок кукурузы и зерна Мозамбику Зимбабве попросила, не может ли она уплатить за американское зерно поставками своей собственной кукурузы в Мозамбик. Но американское правительство было крайне разко настроено против этого. Ведь главной причиной оказания продовольственной помощи Мозамбику для них было желание самим избавиться от собственных излишков кукурузы. Я заметила представителям USAID в Хараре, что мозамбикцы с большей охотой потребляли бы в пищу белую кукурузу из Зимбабве, чем американскую желтую, ибо желтую кукурузу они обычно употребляют в пищу скоту. Они ответили мне, что Соединенные Штаты действительно пытаются создать в Мозамбике рынок для своей желтой кукурузы путем предложения её первоначально в качестве "продовольственной помощи". Суть дела, таким образом, - в том, что северная "помощь" на деле преследует цель расширения рынков, и тем самым она блокирует местные решения экономических проблем." (2)
Важную роль также играет перенос инвестиций из стран Юга в страны бывшего Восточного Блока. Там лучше рабочая дисциплина, выше уровень образования, местный рынок предлагает больше возможностей, а заработные платы относительно достаточно низки. Так, например, "Фольксваген" закрывает свои заводы в Нигерии, в пользу новых инвестиций в Восточной Европе и в Южниой Африке (3). Программы структурного приспособления МВФ и Всемирного Банка, о которых мы рассказывали выше, тоже играют центральную роль в данном исключении. В заключение, существует и прямое, насильственное вытеснение крестьян- с земель, где найдены залежи нефти, как, например, на севере Гватемалы. Все эти факторы приводят к полному выкорчевыванию местных социальных и экономических структур. Результатом является обезлюдение сельской местности (бегство в города), деиндустриализация целых регионов, дальнейший рост и без того массовой безработицы в крупных городах, процветание неформальной экономики, черного рынка.(4). Все это хорошо заметно на улицах: бесчисленные мелкие уличные торговцы, армия побирающихся, рост проституции, в том числе детской, числа детей-воров…
Сомали - прекрасный пример подобной эксклюзии в результате политики МВФ. После "независимости" в 1960 году эта страна продолжала зависеть от заграницы в политическом, экономическом и военном отношении. В свою очередь, иностранные державы тоже проявляли к Сомали большой интерес: Африканский Рог является стратегически важной областью. В конце 70-х годов сомалийское общество было крепко больным. Война с Эфиопией, подогреваемая соперничеством двух сверхдержав в Холодной войне, вызвала в Сомали тяжелые экономические проблемы (5). В 80 е годы МФВ и Всемирный Банк навязали Сомали крайне тяжелую программу стурктурного приспособления (6). Включаемые в нее меры привели ко все возрастающей зависимости от внешней продовольственной помощи, которая в 1985 году была в десять раз больше, чем в 1975. Наплыв зерна и риса уничтожил рынки для местных крестьян. Поощрялось экспортное животноводство. Большая часть лучших сельскохозяйственных угодий, которые ещё не были в иностранных руках, принадлежала чиновникам, военным и торговцам, связанным с правительством.
В 1988 году Всемирный Банк вынудил эту страну пойти на приватизацию предоставления ветеринарных услуг: " Сомали - страна, в которой срочно необходимы меры по приватизации, и от которой можно ожидать, что эта приватизация окажет немедленный положительный эффект (…) Сомалийская система семейного ведения хозяйства демонстрирует качества самообеспечения, (…) внутреннего равновесия и автоматической внутренней динамики. Полезна иллюстрация из ведения скотоводческого хозяйства в этой стране, где оно является наиболее крупной отраслью. (…) Очевидно, что здоровье животных и инфраструктура для продаж являются слабым местом, а их развитию не уделяется достаточного внимания…Торговцам приходится платить налоги местным органам управления, в портах, таможенные налоги, а также ветеринарам за обследования, в результате чего они для себя никаких услуг не получают. В противоположность этому, занимающиеся сельским хозяйством кочевники показали себя достаточно гибкими для решения собственных проблем и защиты собственных интересов. В то время как у кочевников весьма развита торговая жилка, именно торговцы ведут основную часть торговли на рынок . (…) Другими словами, будут иметься огромные преимущества от высвобождения энергии населения в частном секторе: производительные сектора являются преимущественно частными, а в народе развито предпринимательство. Трагично то, что сомалийское государство душит этот предпринимательский дух…" (7).
С того момента сомалийские кочевники вынуждены были сами платить за ставшие частными ветеринарные услуги в то время, как цены на медикаменты резко выросли из-за девальвации. Эта приватизация совпала с сокращением государственной помощи в засушливый период, что тоже являлось последствием программы реформ. Последствия этого были весьма пресказуемы: стада, а заодно с ними - и местное население, резко сократились… Канадский профессор Чоссудовский, исследовавший политику МВФ и ВБ в Сомали, считает даже, что уничтожение кочевых племен было скрытой целью Всемирного Банка: "Согласно Всемирному Банку, с какой стороны ни посмотри, все равно сокращение поголовья скота было "позитивным фактором", ибо кочевых скотоводов обвиняли в "уничтожении окружающей среды". (8) Затронутыми "реформами" оказались не только кочевники, но и оседлые земледельцы. Мелкие крестьяне молча разорялись, ибо не могли конкурировать с демпинговыми ценами на субсидированное американское зерно, а также из-за роста цен на импортные продукты, которых в Сомали становилось все больше. Несмотря на красиво обрисованные советниками из Всемирного Банка перспективы экономического развития (см. выше), фактом, результатом реформ стало исключение из экономической сферы больших групп населения этой страны.
В отношении данного исключения сегодня можно услышать самые странные аргументы. Например, швейцарский социолог Жан Зиглер защищает его так: "Империалистическая система прекратила свое существование, в том смысле, что Третий Мир не присутствует в ней даже в качестве раба (…) Сегодня не имеется больше такого количества аргументов для протеста против катастроф, вызываемых западным частным капиталом, против его царствования на рынках Третьего Мира. С этим покончено." (9).
Рудди Доом, профессор Службы Третьего Мира университета Гента (Бельгия), также заявляет: "Никого больше не интересуют эти страны Черной Африки, ибо в стратегическом отношении они больше не важны с тех пор, как под пальмами не сидят русские… Можно почти сказать, что их несчастье - в том, что их никто не хочет эксплуатировать " (10).
Наконец, Стефаан Марейссе, профессор экономики UFSA, в интервью бельгийской газете Де Морген, заявляет: "Африка ещё в течение длительного времени будет оставаться зависимой от богатых стран (…) Частный сектор ей не поможет, многие фирмы решили навсегда из Африки убраться. В этом смысле данный континент страдает теперь не от последствий империализма, а наоборот. Африка погибает от недостатка интереса к ней." (11).
Здесь мы видим форменное издевательство над реальностью. В первую очередь, "классическая" эксплуатация вовсе не прекратилась. Тот факт, что интерес к определенным секторам или регионам снижается, не отменяет того факта, что в Африке многие корпорации по-прежнему остаются (только переходят в другие сектора или страны), и что они получают из нее сверхприбыли благодаря комбинации крайне низких заработных плат, дешевой стоимости производства продукции и тому подобное.... (12) Кроме того, наблюдается и обратный процесс. Комплекс мер в рамках структурных програм МВФ и ГАТТ приводит к дальнейшей приватизации и сокращению государственного регулирования и помощи. Это, в свою очередь, приводит к тому, что различные сектора в возрастающей степени интегрируются в мировую экономику, то есть, к росту прямой эксплуатации Севером. Таким образом, говорить об "отсутствии интереса", по меньшей мере, односторонне. Во-вторых, термины "империализм" и "эксплуатация" используются данными авторами в крайне узком смысле этих слов. Кроме эксплуатации "прямой" Африка все ещё сгибается под гнетом неравноценного обмена (непрямой эксплуатации), внешнего долга и тому подобное.... (13). Исключение, таким образом, не означает окончание эксплуатации или империализма. Это - всего лишь одна из многих стратегий, которая используется империализмом наряду с эксплуатацией для продолжения гарантированного обеспечения накопления капитала в центре. Это очевидно из приведенной нами ранее схемы: недоразвитость состоит из целого ряда стратегий , которые применяются по очереди или одновременно, в зависимости от конкретной ситуации. То, что сегодня определенные части периферии отбрасываются как выжатый лимон, происходит только лишь потому, что из них выжали все до последней капли, и они в настоящее время больше не функционируют для империалистических целей. Долговременное решение данной экономической проблемы не может быть найдено в возобновлении существующего отношения эксплуатации: данная система делает невозможной любую попытку самостоятельного существования.
Кроме данного исключения того, что более непригодно для эксплуатации, империализм нацелен на пригодный экономический потенциал. Суть - в том, что речь здесь идет, с одной стороны, о прямой эксплуатации, а с другой - о неравноценном обмене на мировом рынке.
Прямая эксплуатация является последствием крайне низких заработных плат. Эти низкие заработные платы вызываются присутствием огромной резервной армии безработных, использованием детского труда, репрессиями в отношении профсоюзов. Кроме того, стоимость продукции поддерживается на низком уровне за счёт крайне тяжелых рабочих условий и выведения платы за непрямые расходы (на инфраструктуру) на счёт местных властей: низкие налоги, никакого или весьма ограниченное законодательство по охране окружающей среды и тому подобное....
… Благодаря данной комбинации из низких зарплат и низких производственных расходов ТНК прибирают к рукам гигантские прибыли. Данные прибыли не инвестируются в этих странах заново. Например, на Филиппинах на каждый инвестированный с 1975 по 1985 годы доллар из страны вывозилось за границу 3,75 доллара (14).
Другой формой эксплуатации (15) является непрямая эксплуатация за счёт неэквивалентного обмена: центр меняет дорогие готовые продукты на дешевое сырье (или продукты легкой промышленности) периферии. Эта слабая исходная позиция последней ещё только ухудшилась за последние годы.В то время, как экспорт из стран Третьего Мира с 1965 по 1988 годы в мировых масштабах вырос на 75%, обменная разница (цена экспортируемых ископаемых в соотношении с ценами на импортные товары. Этим измеряется реальная покупательная способность Третьего Мира, и таким образом это является нормой для эксплуатации Юга Севером. Снижение обменной разницы означает, что периферийным странам приходится менять все большее количество труда на то же самое количество труда, примененное в странах Севера. Так, например, за тот же трактор приходится отдавать все большее количество сахарной свеклы) уменьшилась почти наполовину. МВФ, например, оказал давление на Таиланд, чобы тот на 31% поднял свой экспорт каучука для выплаты внешнего долга, но из-за перенасыщенности рынка цены на каучук упали на 40%. Результатом стало падение доходов от экспорта этого продукта в 1985 году на 8%. Другим эффектом роста продукции на экспорт является дальнейшее сокращение расходов на местах и средств для собственного производства продовольствия. Последствием этого является ещё большая опасность зависимости в продуктовом отношении (16).
Эта непрямая эксплуатация усиливается благодаря западному контролю на "свободном" мировом рынке и над местной продукцией. В докладе UNDP подсчитаны масштабы общих потерь развивающихся стран из-за неэквивалентного обмена, протекционизма стран Севера и неравной позиции на мировом рынке - 500 миллиардов долларов в год. По сравнению с этим "помощь для развития", оказываемая развивающимся странам странами Запада - 54 миллиарда долларов - выглядит как жалкая подачка (17).
Для полной картины мы должны упомянуть ещё одну форму эксплуатации – прямой вывоз капитала в страны Севера, который мы описываем как грабеж. Это наиболее прямая форма, а именно - бегство капитала. Оно происходит в дополнение к вывозу сверхприбылей, полученных ТНК. Речь идет о произведенных богатствах, попадающих в руки местных лидеров или буржуазии, которые в принципе могли бы инвестировать в собственную экономику, но вместо этого вывозят её в западные банки, либо инвестируют данные средства в экономику Севера. В годовом докладе UNDP за 1991 год читаем: "Для Мексики, Аргентины и Венесуэлы (3 стран с самым большим внешним долгом в Латинской Америке) бегство капитала составляет примерно половину суммы, полученной в качестве займов за последние 15 лет. Для Филиппин бегство капитала составляет 80% приобретенного ими с 1982 по 1986 годы внешнего долга." (18) Кроме этих нелегальных трансферов есть ещё и так называемый "законный" трансфер средств - в виде выплаты внешнего долга. Для периферийных стран это означает подлинное кровопускание, сравнимое со старой, традиционной колонизацией по своему эффекту. (19).
Некоторые авторы пытаются релативировать анализ эксплуатации Юга Севером, указывая на некоторые примечательные примеры так называемых "новых индустриализованнных стран" (НИС). В первую очередь называют здесь "азиатских тигров": Тайвань, Гонконг, Сингапур и Южную Корею. У нас здесь нет места для более детального анализа. (20) Однако прежде всего хотим заметить, что первые три из названных выше стран являются не более чем. комбинацией западных складов и колоний богатых китайских капиталистов- о подлинной периферии здесь речь не идет. Остается в таком случае только Южная Корея. В отношении неё легко можно указать на то, что впечатляющие данные экономического роста этой страны являются прямым последствием роли, которую ей придавали Соёдиненные Штаты в ходе Холодной войны. Южная Корея являлась стратегическим форпостом антикоммунизма. Эта страна получила крупные иньекции капитала, ей было позволено развивать в основном продукцию на экспорт, и при поддержке Вашингтона были созданы политические и социальные условия для быстрого капиталистического роста там: авторитарный режим, ликвидация профсоюзов, нейтрализация национально ориентированной буржуазии в пользу буржуазии, ориентировавшейся на заграницу. В заключении можно добавить, что появление четырех "тигров" на мировой арене только усилило конкуренцию. В условиях сокращения рынков это означает, что если четырем"тиграм" удастся продать свою продукцию, то это будет осуществлено за счёт других периферийных или полупериферийных регионов, которые с конкуренцией больше не справляются.
Таким образом, в отношении четырех "тигров" речь идет об исторически исключительных и неповторимых обстоятельствах и о весьма ограниченных масштабах (с трудом 1% мирового населения). В результате этого они никоим образом не могут служить для других стран в качестве модели. OESO,своего рода клуб для богатых стран, сам признает это в одном из своих докладов (21).
Кроме четырех "тигров", называют ещё и другие страны, такие, как, например, Бразилию, Малайзию, Таиланд и др. В отношении этих стран мы можем отметить, что относительно быстрая индустриализация отдельных секторов действительно подняла экономические показатели данных стран в целом. Однако этот подьем вовсе не означает, что большинству населения там стало лучше жить, - напротив (22). Чаще всего в таких странах все более возрастает разрыв между богатыми и бедными (23). В этом смысле они тоже не могут быть моделями для развития. Кроме того, дела вовсе не обстоят так, что отныне данные страны могут быть отнесены к числу развитых. Несмотря на все просветы, они остаются периферийными странами, получившими определенные индустриальные функции в рамках эволюции международного разделения труда. В то время, как ТНК из северных стран сохраняют контроль , они отводят определенные технологии массовой продукции в данные страны, переводя работы, требующие наиболее неквалифицированного, тяжелого труда в наименее развитые страны. Это разделение специфических функций действительно является гибким, но разрыв между данными группами от него не сокращается. НИС сегодняшнего дня вовсе не являются индустриализованными странами дня завтрашнего.
В заключение мы можем прийти к выводу, что империализм контролирует практически всю цепочку экономики. Наблюдается не только глобализация производства и новое международное разделение труда, но и иерархия в производстве: индустриализованные страны сохраняют за собой новейшую технологию, старые промышленности (металлургия, кораблестроение) выводятся в НИС, а деградированная легкая промышленность (текстиль, игрушки, обувь) или массовое производство, требующее неквалифицированного труда и тестирование чипов попадает в развивающиеся страны в полном смысле этого слова. Одна или две страны могут (временно) избежать отведенной им категории, но сама категория не может вырваться из иерархии международного капитала. "Таким образом, не может возникнуть какой бы то ни было мир "бесклассового капитализма", в котором различные страны стали бы "одинаково капиталистическими" (24)
Усиливающие факторы.
Кроме трех вышеупомянутых механизмов эксплуатации - исключения, сверхприбылей и грабежа - существует ещё ряд усиливающих факторов, которые по большей части являются последствием зависимости Юга и поляризации мировой экономики . Среди них: быстрый рост населения, низкий образовательный уровень, "утечка мозгов" (миграция лучшей рабочей силы), забрасывание селького хозяйства, ограниченная аграрная продуктивность и монокультуры, эрозия, формирование пустынь, экологичеcкие катастрофы, ускоренная урбанизация, технологическое отставание, нестабильная политико-экономическая ситуация, культурная и социальная дезинтеграция, коррупция местных лидеров, сверхвооружение, гражданские войны и тому подобное....
Эти факторы не являются необходимыми условиями для неразвитости.Например, один из таких факторов может встречаться в определенной стране Третьего Мира, но не в другой его стране. В притивоположность этому, все без исключения страны периферии подчинены империалистическим механизмам. Говоря другими словами, вышеназванные факторы не вызывают разрыв между Севером и Югом, а напротив, являются его последствиями. Хотя они действительно укрепляют и расширяют существующий уже разрыв. Само собой разумеется, что образование пустынь, урбанизация и коррупция только усиливают неразвитость. Многие поверхностные анализы однако переворачивают факты с ног на голову и называют данные аспекты основными её причинами. Таким образом, жертва сама обвиняется в своем бедственном положении, а тот, кто на самом деле несет ответственность за него, всячески умалчивается. Правильное указывание на подлинные причины проблематики Север-Юг и их взаимозависимость является решающим условием для сознательной солидарности с народами стран Третьего Мира. Если мы позволим обмануть себя в данном отношении тысячами страниц "нейтральной" и "технической" литаратуры Всемирного Банка, мы незаметно для самих себя подвергаемся риску способствовать укреплению существующих механизмов эксплуатации вместо того, чтобы обьявить им непримиримую борьбу.
Статистические данные о новой колонизации хорошо показывают, что сегодня мы живем в мировой системе, создающей невероятного уровня поляризацию. Данная поляризация, маргинализация и исключение большей части мирового населения продолжают возрастать ,несмотря на десятки лет огромного технического прогресса и "помощи для развития" . Механизмы, которые приводят ко всем этим неравенствам, являются неотъемлемой чертой капиталистического способа производства и торговли. Поляризация является последствием эксплуатации - Юга Севером, и внутри Севера и Юга.
Если капиталистическая система хочет самосохраниться, она должна постоянно скрывать масштабы данной поляризации и её подлинные причины. Это является функцией её идеологического аппарата. Во времена старой колонизации эта роль была возложена на церковь и миссионеров. Сегодня империализм пытается использовать для той же самой цели сеть НГО, Как это делается, мы покажем вам в последующих главах. … (…)
(продолжение читайте в сл. номере)
1. Официальная "помощь для развития" зачастую является рынком сбыта для излишней продукции Севера. Это одновременно - своего рода скрытая субсидия для экономических секторов Севера, испытывающих трудности. В особенности это касается сельскохозяйственных продуктов и продовольствия. См George S. How the other half dies. The real reasons for world hunger. 1991, p.192v ; Friedmann H. The political economy of food: a global crisis. In New Left Review, no. 197, 1993, p. 35
| При использовании этого материала ссылка на Лефт.ру обязательна |
|
|