для печати
| Лефт.Ру |
Версия для печати |
|
Суть марксизма в критическом анализе конкретных структур капитализма, развивающегося в результате классовой борьбы и внутренней динамики максимизации прибыли. Основной предпосылкой для понимания преобразования из «капитализма пособий» в неолиберализм является успех класса капиталистов в классовой борьбе, приведший к благоприятным для них структурным изменениям, которые, в свою очередь, создают благоприятные «объективные» условия для позитивных для класса капиталистов результатов. Диалектическая связь между классовой борьбой и структурными преобразованиями играет решающую роль в отношениях капитала и наемного труда.
Если правда, что классовая борьба является «движущей силой истории», классовые отношения формируют объективные условия внутри которых и происходит классовая борьба. Сдвиг в отношениях труда и капитала формируется и определяет уровень классовой борьбы и возможный ее исход – увеличение власти и прибыли класса капиталистов или силы и социальных привилегий рабочего класса.
Чтобы понять современные структурные препятствия для продвижения рабочего класса вперед, и, в особенности, слабости рабочего класса перед лицом капиталистических атак, важно провести краткий, в «телеграфной» манере, обзор процесса классовой борьбы, приведшего к текущей ситуации.
Чтобы проанализировать и объяснить продвижение вперед и отступление классовой борьбы в Италии, важно правильно рассмотреть периоды конкретных событий и явлений. Интенсивность классовой борьбы не может быть точно соотнесена со временем и местом, в связи с региональными, географическими и социально-экономическими вариациями в Италии. Возрастание накала борьбы в водном регионе или секторе не всегда приводят к такому же эффекту в других областях и секторах; крупные забастовки происходят посреди общего периода снижения. Неравномерное развитие классовой борьбы по секторам и регионам частично формируется неравномерным экономическим развитием, а также историческим и культурным опытом, носителями которого являются разные сектора рабочего или капиталистического класса.
Несмотря на эти методологические проблемы, мы можем выделить четыре ключевые сдвига в интенсивности классовой борьбы:
Классовая борьба на подъеме, рабочий класс наступает, особенно в ранний период непосредственно после победы фашизма. Встает вопрос о государственной власти, когда сектора рабочего класса вооружены и захватывают заводы, а буржуазия отступает под защиту англо-американских вооруженных сил, Ватикана, «экс?» фашистских приспешников и мафии. Лидеры – реформисты PCI и социалистической партии направили борьбу в русло социальных реформ, благоприятного трудового законодательства и институциональные каналы.
Относительное утихание классовой борьбы, с началом холодной войны капиталисты консолидируют государственную власть, однако вынуждены признавать социальные завоевания предыдущего периода и считаться с существованием мощного профсоюзного движения. В то время как угроза для государственной власти ослабевает, организованный рабочий класс продолжает расти, зарплата и защитные социальные правовые акты также движутся вперед. Рабочий класс не терпит каких либо решительных поражений, мобилизуется на общие забастовки, протестуя против стратегии «скатывания назад».
Мощный всплеск классовой борьбы – рабочий класс идет в атаку, при массовой поддержке студентов, интеллигенции и организованных в профсоюзы государственных служащих, пенсионеров и не имеющей постоянной работы молодежи. Внепарламентское левое движение усиливается и бросает вызов реформистским партиям и профсоюзам. Делегаты от фабрик оспаривают гегемонию класса капиталистов на рабочих местах и в пролетарских районах. Репрессии со стороны правых и государства провоцируют возникновение вооруженного городского сопротивления. Борьба приводит к увеличению прав рабочих на фабриках, относительному повышению заработных плат, пенсий, отпусков, социального страхования. Однако, реформистские лидеры сохраняют контроль над профсоюзами и помогают капиталу реконсолидировать капиталистические государство и собственность.
Снижение накала внепарламентской борьбы в результате государственных репрессий при поддержке реформистских партий; капиталисты перегруппировываются и начинают готовить новые атаки против организованного рабочего класса на заводах; реформистские партии и профсоюзы в целом институализируются (становятся частью системы) а меньшинство не в силах справиться с начинающимися атаками; борьба принимает оборонительный характер, а завоевания прошлого постепенно размываются. Наибольшее значение имеет реструктуризация крупных секторов экономики. Капитал все больше принимает финансовый характер, перемещается на другие континенты, и превращается в коммерцию и оказание услуг. Неолиберальная модель приходит на смену «капитализма дотаций»; пакт труд и капитала заменяется господствующей буржуазией электоральным пактом с неолиберальной программой.
Возгорание классовой борьбы в Европе – которая ведется союзом студентов, рабочих и безработных против «прекариаризации» трудовых договоров. Пример Франции стал моделью для внепарламентских левых в Италии, Бразилии, и других странах.
Несмотря на то, что «теория стоимости» работает в любой фазе капитализма, она не может объяснить вариации классовой борьбы, или подъемы и спады в борьбе рабочего класса (а именно, исход классовой борьбы в конкретный период времени и в конкретном месте). Условия эксплуатации наемного труда разнятся в зависимости от «приливов и отливов» классовой борьбы. Если «теория стоимости» и является существенной для понимания природы эксплуатации при капитализме, она не объясняет различия в степени эксплуатации и конкретный социально-политический контекст, в котором эксплуатация имеет место.
История классовой борьбы открывает нам несколько выдающихся характеристик:
Не существует линейной прогрессии или накопительного наступления. Периоды наступления чередуются отступлениями. Однако, вплоть до периода 1976-2006 отступления не приводили к обратимости предыдущих завоеваний и поэтому последующие фазы классовой борьбы обычно основывались на одержанных победах и продолжали их. Неравномерное наступление рабочего класса означает, что моменты социально-политических кризисов имеют решающее значение и определяют, добивается ли рабочий класс просто временных социальных реформ (обратимых после кризиса) или он готовится бросить вызов государственной власти. Моменты наступления должны приводить к выработке стратегии получения власти или неизбежного последующего периода отступления. Не существует никаких «постоянных мобилизаций», или по крайне мере уровень классового конфликта не бывает постоянно высоким.
Не существует взаимосвязей между нарастающей классовой борьбой и экономическим циклом. Даже более того, классовая борьба достигает высокого уровня и во времена капиталистического коллапса (1944 – 46) и в периоды стремительной капиталистической экспансии (1965 – 75). Политическое влияние экономического цикла – как экспансии, так и сокращения – зависит от уровня классовой организации в рабочем классе и среди фермеров, крестьян и служащих. Социально-политическая организация создает фильтр, через который рабочий класс интерпретирует экономический цикл и реагирует на него.
Не существует взаимосвязи между «режимным» кризисом и классовой борьбой, поскольку именно постоянный государственный аппарат (Центральный банк, высшие государственные служащие, как гражданские так и военные) определяют политику правительства. Существует, однако, сильная связь между кризисом государства и классовой борьбой. Побежденное государство (фашистское) в Италии, 1944 – 46 открыло историческую возможность для наступления рабочего класса в борьбе за государственную власть.
Классовая борьба и соответствующие движения развиваются неравномерно из-за политических, социальных и исторических факторов. Только общенациональное политическое движение способно интегрировать и синхронизировать продвинутые и менее развитые сектора классовых движений.
Развертывание высоко-интенсивной классовой борьбы происходит в результате накопления сил, формирования политических кадров, и социально-политических лидеров имеющих близкие связи с массами – в критических секторах производства, распределения, жилищной сфере. Периодам интенсивной борьбы (1944 – 46) и (1965 – 75) предшествовало свыше десятилетия осторожного строительства организации, привлечения кадров и внедрения в «каждодневную борьбу за реформы», проникнутые революционным сознанием.
Период 1976 – 2006 в целом характеризуется раз-аккумулированием или фрагментацией, рассеиванием и потерей исторических кадров. Параллельно с этим общим процессом появились новые классовые движения, такие как Рето Коммунисти (COBAS) которые накапливают силы в сложных обстоятельствах дезинтеграции «старых центров» (PCI, RC и CGT) классовой мобилизации. Период 1976-2006 имеет двойственные характеристики: это период накапливающихся отступлений и поражений с одной стороны, и возрождения новых классовых движений, борющихся за социально-политическую гегемонию, с другой.
Многие критики из среды левого крыла подчеркивают роль средств массовой информации в подрыве классовых организаций и разжигании кампаний по деполитизации масс. Хотя постоянное давление средств массовой информации на самом деле оказывает некоторое влияние само по себе, оно мало, если вообще сколько-нибудь, объясняет подъемы и спады классовой борьбы. Например, большинство СМИ всегда находилось в оппозиции к классовым организациям и классовой борьбе. И в тоже время, в периоды с 1944 – 1950 и 1965 – 75 имели место массовые классовые противостояния, несмотря на влияние средств массовой информации. Вопрос в том, почему это влияние сегодня больше, чем в прошлом? Причина в разнице в классовой структуре и уровне классовой организации, потере классовой «перспективы» альтернативных СМИ, связанных с массами. Но прежде всего, упадок классово-сознательных «лидеров мнений» находящихся на фабриках, в офисах, жилых кварталах, которые интерпретируют новости, события и политики и дают ориентацию массам. Лидеры мнений могут быть «бойцами», «кадрами» или «активистами» соединяющими массы с классовыми организациями и национальными или региональными лидерами. Без классово сознательных «лидеров мнений», стратегически расположенных в местах проживания или работы рабочего класса, влияние СМИ становится безраздельным. Гегемония включает в себя «битву идей»; сами идеи и опыт определяют социальные и политические действия. Противостояние гегемонии господствующего класса включает несколько взаимосвязанных уровней борьбы: ежедневная борьба на рынках (цены), рабочих местах (зарплаты - защищенность), местах жительства (жилища), образовательных учреждениях (общественных или частных), здравохранении (общественное или частное), пенсиях (пенсионный возраст) и «улицах» (безработица/ временное трудоустройство). Политическая проблема – преобразовать индивидуальное или частное недовольство в коллективные, общественные действия, информированные классовым анализом.
Второй уровень борьбы за программную и теоретическую ясность: борьба за классовое восприятие в области «культуры» включает битву за интеллектуальную гегемонию в мелкобуржуазных кругах (среди журналистов, ученых, студентов и профессионалов). Вопрос здесь в том, чтобы продемонстрировать концептуальное превосходство марксизма, как классового восприятия в объяснении и понимании объективной реальности и предоставлении обоснования для конкретных действий
Эффективность классовой теории, связанная с практикой, заключается в том, чтобы сделать её понятийно и лингвистически понятной активистам, бойцам и кадрам, которые являются стратегическими связующими звеньями между массами и лидерами. Чтобы быть полезной, теория должна быть конкретной и активной; абстрактная теория излагаемая экзотическим и непонятным языком даже вреднее чем просто бесполезная – она дезориентирует активистов и разделяет лидеров с кадрами, а кадры с массами.
Идеологическая борьба на обоих уровнях критична в построении анти-гегемонистических движений и формировании сознания рабочего класса. В сердце культурных войн лежит углубление классового восприятия в противовес индивидуализму, самодовольной псевдо-бунтарской «молодежной культуре», продукту неких сегментов коммерческих СМИ. Для противостояния гегемонистическим силам (СМИ) вверху, необходимо создать классовую силу снизу.
Вместе с упадком левых, и даже ускоряя этот упадок, происходит постепенное формирование нового авторитарного государства, под поверхностью парламентского, выборного фасада. Начиная с анти-террористических законов и «сильного государства» середины семидесятых, власть «постоянных институтов» сильно возрастала, будучи практически незамеченной интеллектуалами. Каковы же характерные черты нового авторитарного государства? Централизация исполнительной власти, возрастающая зависимость от исполнительных указов и законов, а также основных решений невыборных чиновников исполнительной ветви – вот признаки рождающегося нового авторитарного государства.
В то время как политические режимы «левоцентристского» или правого толка приходят и уходят, невыборные постоянные институты государства занимаются разработкой и претворением в жизнь макроэкономической политики. Пока партии, включенные в выборные списки, соревнуются за места в парламенте, вертикальные институты, а именно государство, Брюссель, международные финансовые институты задают реальные параметры неолиберальной, социально-экономической политики.
Противоречие между парламентскими партиями, исповедующими «социальные блага» и «всеобщее благоденствие», и централизованным государством, диктующим либеральную капиталистическую политику выражается в абсолютном отсутствии взаимосвязи между обещаниями, высказываемыми во время выборов и применением политической власти на практике. Выбранные правящие чиновники управляют посредством подчинения выборных институтов (парламента) институтам исполнительной власти и чиновникам «постоянного государственного аппарата». Одним словом во время правления нового авторитарного государства, выбранные чиновники узаконивают управляющие центры авторитарной власти.
Классовая структура была преобразована победами класса капиталистов, a также отступлением традиционных левых партий и профсоюзов. Эти поражения стали результатом того, что профсоюзы и левые партии не смогли осознать того, что «социальный пакт», «государство всеобщего благоденствия» и «постепенные» или эволюционные изменения были результатом вполне конкретной исторической конъюнктуры, уравновесившей классовые силы (в период между 1944 – 1974 гг.). Левые и профсоюзы в этот период оказались внедрены в капиталистические институты и стали зависеть от коллективных переговоров, компромиссов с чиновниками и периодического давления со стороны борьбы масс. Начиная с конца семидесятых эта институциональная стратегия утратила свою потенциальную силу, а капиталистический класс вернул себе инициативу и стал агрессивно преобразовывать экономические институты и социально-производственные отношения в своих интересах.
Крупные индустриальные фабрики с высокой концентрацией боевых рабочих-активистов закрывались, производство децентрализовывалось, рабочий класс рассеивался. Работа по временным трудовым договорам и трудовое законодательство подорвали стабильную занятость и увеличили число чувствительных к репрессиям временных работников.
Капиталисты сильно увеличили свою власть нанимать и увольнять работников при снижении соответствующих издержек. Заводы переносились в области со слабым влиянием профсоюзов (или вообще без такового) или за границу. Эти и многие другие меры дали совокупный диалектический результат. Разрозненная рабочая сила ослабила совместную борьбу и облегчила дальнейшее наступление капиталистических анти-реформ, проводимых авторитарным государством.
Проводимые время от времени общие забастовки или акции протеста служили только замедлению этого процесса в той или иной сфере, например, увеличению возраста выхода на пенсию. Либерально-авторитарное государство агрессивно двинулось приватизировать экономику, социальные услуги и культурные учреждения. Эти лобовые атаки были направлены на откат от завоеваний достигнутых в результате классовой борьбы за 60 лет реформ. Вся теория и практика социального пакта, воплощавшаяся профсоюзами и традиционными левыми оказались бесполезными перед лицом крупномасштабной долгосрочной капиталистической атаки на «правила игры» и само существование левых профсоюзов и институтов.
Чтобы понять изменения в классовых отношениях ставшие результатом неолиберальных атак, будет полезным сравнить их с влиянием либерализма XIX века. Это сравнение, несмотря на совершенно иной социально-исторический контекст происходящего, все таки позволяет проникнуть в потенциальные возможности новых протагонистов классовой борьбы.
Либерализм девятнадцатого века был направлен против феодально-патримониально-церковных социальных отношений и ограничений, накладываемых на торговлю, предоставление займов и рыночных форм эксплуатации труда. В Италии, стране с «поздней» индустриализацией, либерализм предоставлял преимущества внутри класса капиталистов купцам (компрадорам), экспортерам и производителям предметов роскоши внутри класса капиталистов, по отношению к производителям товаром массового спроса для местного рынка. Столкнувшись с ограничениями местного рынка, обусловленными низким уровнем народного потребления, либералы приняли на вооружение империалистически-колониальную политику итальянского государства. Равно по важности с открытием рынков либеральные политики рассматривали заморские колонии как средство канализировать недовольство крестьян и сельскохозяйственных рабочих, вытесненных расширением рыночных отношений.
В отличие от либерализма девятнадцатого века, неолиберализм XX и XXI века разворачивается в контексте высокоиндустриализованного общества всеобщего благоденствия. Неолиберализм вытесняет фабричных рабочих и работников общественных служб, а не крестьян и фермерских батраков.
Неолиберальная политика нацелена на снятие ограничений налагаемых профсоюзами и рабочим классом на рыночную эксплуатацию, а отнюдь не на церковные землевладения. Либералы сталкивались с классом латифундистов, находящимся в упадке; неолибералы противостоят находящемуся в кризисе обществу всеобщего благоденствия. Либерализм девятнадцатого века, особенно в своем варианте демократической республики, смог в некоторых случаях сдерживать порывы рабочего класса против «древнего режима».
Современный неолиберальный властный блок полагается на поддержку частнособственнических коммерческих классов, выразителей интересов постиндустриальных финансовых, земельных, региональных элит, авторитарного государства, СМИ и докапиталистических формаций (Ватикана, мафии, неолатифундистов). Неолиберализм является смешанной (гибридной) моделью, которая совмещает в себе реакционные черты прошлых социальных формаций с динамичными анклавами в элитных сферах финансов и предоставления услуг под защитным покровом авторитарного государства (муссолинизм без Муссолини).
Усилия социал-демократии, в ее старой или новой формах, направлены на то, чтобы заставить «либеральную буржуазию» порвать с до-капиталистическими формациями и авторитарным государством и создать «лево-центристский альянс» для «модернизации» неолиберального государства. Конкретное предложение по неолиберальному проекту одно и тоже как со стороны левоцентристов, так и со стороны правых. Аргументы неолиберального властного блока безукоризненны, поскольку им уже не нужно боятся угрозы владениям и собственности со стороны революционных левых; они не видят причин идти на социальные уступки реформистам и профсоюзам, ставшим частью истэблишмента.
Принимая во внимание сложный законодательно административный и регулирующий режим, созданный предыдущим государством всеобщего благоденствия и институциональные ограничения, налагаемые профсоюзами и левоцентристкими партиями, либералы предпочитают чтобы авторитарное правление, поддерживаемое Брюсселем, само проводило неолиберальные реформы и уничножило остатки общества всеобщего благоденствия.
Неолиберализму необходимо сильное государство, чтобы противостоять требованиям классовых организаций в гражданском обществе, и ограничение роли государства в регулировании концентрации экономической силы. Неолиберальное государство не развивает местный рынок, оно переориентирует производство на Евросоюз и международный рынок. Рабочие не рассматриваются в качестве потенциальных потребителей, но как издержки экспортного рынка. Неолиберализм не вытесняет крестьян с целью экспансии капитальных инвестиций; он вытесняет работников общественного сектора при помощи приватизаций, превращая общественный сектор в частные монополии. Он не превращает ремесленников в фабричных рабочих; вместо этого он превращает фабричных рабочих во временных, низкооплачиваемых работников сферы услуг. Он не потворствует свободным профессионалам; он превращает офисных работников в конвеерообразных операторов оборудования. Он не создает резервную армию безработных; он создает постоянную армию безработных.
С подъемом либерального капитализма основное противоречие было между промышленной буржуазией и фабричными рабочими. При неолиберализме существует множество противоречий между концентрированным «монополистическим» капитализмом и разнообразными секторами воссозданного рабочего класса. Работники общественного сектора, работающие на офисном оборудовании (компьютерах) разделяют те же условия эксплуатации, что и фабричные рабочие. Молодые временные фабричные рабочие разделяют ту же нестабильность и неуверенность в завтрашнем дне, что и безработные. Безработные испытывают ту же «изоляцию», что и рабочие-иммигранты. При либерализме женщины были «заключены» в эксплуатацию домашнего хозяйства. Сегодня они эксплуатируются с удвоенной силой – в качестве низкооплачиваемых работниц и в качестве домохозяек с домашними обязанностями.
Сегодня наряду с боле сильным распылением рабочего класса имеет место гораздо большее число секторов, инкорпорированных в рабочий класс. Субъективные условия (классовое сознание) необходимые для классовой борьбы ослаблены, однако количественные и качественные объективные условия усилились.
Преобразования, или попытки анти-реформ, предпринятые неолиберальными элитами вступают в противоречие с совокупными социальными льготами рабочего класса, и создают объективные условия для новой волны классовой борьбы. Трудная задача состоит в том, чтобы объединить сектора борьбы безработных рабочих, низкооплачиваемых работниц, пенсионеров, иммигрантов, традиционных фабричных рабочих и новых операторов офисного оборудования общественного сектора в новую силу рабочего класса против нового авторитарного государства и его национальных и международных правителей.
Оригинал текста опубликован по адресу: http://www.axisoflogic.com/artman/publish/article_21824.shtml
Перевод Петра Тардова
| При использовании этого материала ссылка на Лефт.ру обязательна |
|
|