- Такого сына ждёшь ты? - Да, такого.
-Ему ты отдал сердце? - Да, ему.

(Павел Антокольский. Сын)

Точное число жертв последнего по счету нападения Израиля на Ливан пока неизвестно. И не только потому, что погибших ливанцев целыми семьями продолжают доставать из развалин их домов (раньше достать было нельзя, потому, что спасателей тоже бомбили). Израиль вполне может продолжить агрессию под предлогом, любезно предоставленным ему Совбезом ООН – «самообороной». Точнее, он ее еще не прекратил. Но назвать самого знаменитого погибшего на этой войне уже, вероятно, можно. Разумеется, это не годовалый Аббас Аль-Шалхоуб из Каны, о котором узнали арабоязычные читатели и зрители, а также посетители блога Асада АбуХалила. Это не боец Хизболлы, или ливанский комунист, сражавшийся и погибший бок о бок рядом с ним в Южном Ливане, хотя их имена сохранят те, кому они дороги. Это не израильтяне, погибшие от ракет, направленных на израильские военные обьекты, от армейских лагерей и артилеррийских батарей до военных заводов, намеренно размещенных поблизости от населенных пунктов, особенно тех, где живут граждане Израиля палестинского происхождения. Их имена известны, и шире, чем имена ливанских жертв, хотя последних больше на два порядка. Самое известное имя среди погибших носил израильский танкист срочной службы 20-ти лет от роду, погибший в последние дни перед прекращением огня, когда израильские власти, понимая, что их война проиграна, попробовали изменить все в последнюю минуту и провели массированную сухопутную атаку, окончившуюся для израильских частей, в том числе танковых, весьма плачевно.

Сам по себе этот молодой израильский парень по имени Ури ничем не знаменит. Даже имя его – весьма популярное в Израиле – звучит обыдено, как, впрочем, и типичная идишская фамилия, показывающая, что его предки ( и недавние, в данном случае дед) прибыли в Палестину из Европы. Гроссман – великий человек – так его звали. И если самого его никто бы ни счел великим, то зато его отец во многих глазах заслужил эту честь. Знаменитый современный писатель, переведенный на многие языки и лауреат множества премий, Давид Гроссман, кроме всего прочего, считается в Израиле «левым», как и его знаменитые коллеги – Алеф Бет Егошуа и Амос Оз. Они составляют своего рода троицу современного израильского либерализма, витрины, призванной показать всему миру (а особенно, конечно, Западу), что такое Израиль – милые, талантливые, культурные люди, к тому же «левые», что в Израиле означает – сторонники мира и противники войны.

Впрочем, как заметил ядовито Ран Ха-Коен, и как раз по поводу последней (из весьма многочисленных, с самого основания Израиля) агрессии против Ливана, израильские либералы всегда против войны – против всех прошлых войн, и всех будущих, за одним малюсеньким исключением – войны нынешней. Эта-то война всегда правая, всегда ведется Израилем за само выживание и поэтому каждый израильский либерал ее поддерживает. Ран Ха-Коен был против этой войны, и его статья звучит издевательски, особенно там, где он цитирует соответствующие пассажи двух участников троицы – за исключением Давида Гроссмана. Тот промолчал. Но, как справедливо отметил Ха-Коен, молчание тоже бывает соучастием. Так же оценили молчание Гроссмана-отца и другие, в том числе западные газеты – как молчаливую поддержку.

Давид и Ури Гроссманы

Но надо все-таки отдать ему и всей троице справедливость. Недели через 4 после начала этой очередной «правой, судьбоносной» войны они, не дожидаясь ее окончания, вдруг выступили против. К тому времени уже было ясно, что ничего хорошего для Израиля из этой войны не выйдет, и надо было срочно спасать репутацию Израиля в глазах «цивилизованного мира» - то есть Запада, а заоодно и свою репутацию. Письмо с призывом начать переговоры – то, что Хизболла предлагала с самого начала – было опубликовано. Спустя пару дней Ури Гроссман, младший сын Давида Гроссмана, погиб в Ливане.

В русской советской литературе есть поэма, написанная отцом (тоже евреем) о гибели сына в войне против фашизма. «Сын» Павла Антокольского, посвященный его 19-летнему сыну Владимиру - любовный портрет молодого, полного жизни и любви, чуткого и творчески развитого, честного и горячего молодого парня, почти мальчика, отдашего жизнь в смертельной схватке с жестоким и могучим врагом. Параллельно поэт пытается представить себе другого сына – фашиста, убившего младшего лейтенанта Владимира Павловича Антокольского. Каким был этот другой сын, сын другого отца? Вот ответ :

«Твой наследник будет чистой крови,
Румян, голубоглаз и белобрыс.
Вотан по силе, Зигфрид по здоровью, -
Отдай приказ - он рельсу бы разгрыз.
Безжалостно, открыто и толково
Его с рожденья ввергнули во тьму...»

Как ни ужасен результат воспитания (затемнения) этого сына, поэт не может не понять, что чувствует этот другой отец

«...твой отпрыск, отработан,
Как рваный танк. Попробуй оторви
Его от снега. Закричи: «Ферботен!» -
И впейся в рот в запёкшейся крови.
Хотел ли ты для сына ранней смерти?»

И сам отвечает:

«Хотел иль нет, ответом не помочь.
Не я принёс плохую весть в конверте,
Не я виной, что ты не спишь всю ночь»

Давид Гроссман не написал поэмы о Ури, но произнес ему надгробную речь. Жутковатая ирония их имен при этом напомнила мне о том эпизоде Библии, где царь Давид, один из самых почитаемых в иудаизме и в истории, преподаваемой в израильских школах, послал на верную смерть своего военачальника Урию – чтобы легче и без помех утолить свою похоть. В наказание бог убил сына царя. Припомнил ли эту историю современный Давид, понял ли он, что своим соучастием послал любимого сына на верную смерть – неизвестно. Сам он предпочел не говорить о войне, так и сказал – я не буду о ней говорить, наша семья эту войну уже проиграла. Взамен он рассказал, каким умным, добрым, честным и талантливым был его сын. Как он стремился возродить «испорченный» сионизм. Он ни словом не упомянул «чистоту крови», хотя и сказал, что Ури был типичным израильтянином (о «чистокровности», впрочем, не стесняются рассуждать другие израильтяне). Он рассказал, в похвалу погибшему сыну, как тот захотел стать танкистом, потому, что знал – он будет хорошим танкистом. Заодно он упомянул, что его сын был единственным «левым» среди своих товарищей по оружию. Очень жаль, замечу я, что об этом не знал ливанский партизан, подбивший его танк.

Следует немного подробнее для моих российских читателей рассказать, в чем заключается служба танкиста в израильской армии. Поскольку уже много лет воюет эта армия в осоновном с практически безоружными палестинцами, задача танкиста, например – ездить по узким уличкам старинных палестинских городов или лагерей беженцев, разрушая мостовую, выворачивая фонари и прорывая подземные труды с водой или канализацией. Другая задача – когда такая поездка привлечет палестинских мальчишек, которые начинают кидать в танк камнями – убивать их. Иди убивать мальчишек, едущих на велоспеде купить мороженного. Или старую женщину, сидящую на крыльце своего дома. Или девочку за школьной партой. Или...в общем, вы поняли. Это все делается во время так назваемого «затишья». Во время разрушения лагеря беженцев в Дженине задач было побольше, но в принципе они были те же. И все, чего мог опасаться танкист в сверхзащищенной Меркаве – кроме камней – бутылки с горючей жидкостью или слишком слабого против брони огнестрельного оружия. Вот на такую службу вызвался пойти мальчик Ури.

В Ливане, как не странно для израильских танкистов и прочих, привыкших к полной безнаказонности, дело пошло иначе. Даже танки подбивали десятками. Я читала статью (одну из многих) в самой массовой газете Израиля «Едиот Ахоронот» в которой подробно передавлось возмущение именно танкистов – их послали в русло высохшей реки «вади», и они считали, что там нет врага – так-то они готовы были воевать. А партизаны их уже ждали. Читая жалобы израильских танкистов на то, что им пришлось идти в бой не против рогаток, я не могла поверить, что это – не шутка, не издевка. Но и сами танкисты, и журналисты были серьезны донельзя. Такова уж доблестная израильская армия – четвертая по мощи армия в мире, согласно осведомленным оценкам. Любой будет мощным, если может сражаться только с безоружным. Не случайно Израиль так озабочен разоружением Хизболлы – он желает воевать так, как ему удобно. Ведь у ливанской армии нет даже приличной противовоздушной обороны – лучший друг ливанской демократии (особенно после «кедровой революции») Буш об этом позаботился.

Так что Ури был тот еще герой. Но я допускаю, что, прежде чем его подвиги были остановлены из партизанского миномета, он таки успел разрушить несколько домов – и может быть, вместе в жителями. Не он ли отличился в бойне в Кане? Не знаю. Но хорошо знаю, что находились в Израиле и те, кто не хотел такого геройства. Они отказались служить в оккупационной армии вообще, или отказывались идти на резервную службу, или просто отказывались идти в Ливан. Некоторые делали это из подобных побуждений: «Конечно, найдутся те, кто скажут, что именно такие люди как я могут сделать оккупацию более гуманной. В самом деле, невозможно отрицать, что можно выкорчевать сад вежливо, разрушить дом тихо и цивилизованно, и, возможно, даже выгнать население целой деревни - как это сделали в Южном Хевроне, (деревня называет Йанун - пер.) - настолько организованно и без насилия, как только возможно. Похоже, это возможно - спокойно грабить и подавлять целый народ. Однако остается вопрос: может ли человек, не желающий утратить человеческий облик, совершать все это?». Другие попросту заявили, что не готовы к «самоубийственной миссии» в Ливане, и предпочли пойти в тюрьму. Ури этого не сделал.

Называя убийцу своего сына «палачом», Антокольский тем не менее главную отвтетсвенность возлагает все-таки на его отца. Человек вырос без Руссо и Маркса, Гейне и Эйнштейна – он жег их книги – как могло из него выйти что-то путное? Увы, старый книжник-гуманист Антокольский был наивен. Он не подозревал, каким можно вырасти в «левой семье», где уж если не Маркс и Руссо, то хоть Гейне и Эйнштейн почитаются как – если не иконы, которых нет в иудаизме, так как священные свитки Торы. При том, что Эйнштейн относился к сионизму, особенно после основания Израиля, резко отрицаптельно. А уж из Гейне вышел и бы и вовсе негодный сионист. Но правильные книги Ури читал, или хотя бы не жег. И вообще, образ тупого вояки – арийца – как то не идет к этому немного неуклюжему юноше с застенчивой улыбкой и в очках, пусть и в форме на фоне танков. Одно слово - левый. Впрочем, опять-таки мне неизвестно, не проявлял ли он эту свою левизну тем же образом, что и другой израильский солдат – точнее - офицер пехоты Шакдиэль, который, согласно гордым словам его мамы Леи (тоже левой и мирной активистки) «в свободное время» (от оккупации, надо полагать, не знаю, воевал ли он и в Ливане) помогал своей маме наблюдать за блокпостами в оккупированной Палестине – не слишком ли израильские солдаты обижают палестинцев. К чести израильских активисток «Махсом Уотч» (как называется эта организация), нашлась другая израильтянка – Цили Голденберг, которая с Леей публично не согласилась. Но Цили – скорее исключение даже среди «левых» в Израиле, чьи внутренние разногласия мало кого волнуют из широкой публики. Тут сейчас больше популярна другая дискуссия – «правые» говорят – мы, дескать, Афины среди этих некультурных варваров Ближнего Востока, а они это не ценят. Пора нам отложить нашу высокую культуру на полку и стать Спартой, чтобы расколошматить их раз и навсегда, а то мы с ними церемонимся (это они о десятках, если не сотнях тысяч убитых, о миллионах раненых и изгнаных – это они с ними «церемонились»). А другие, «левые», горячо возражают – нет, останемся Афинами, на зло этим гадким варварам. При этом они сами не замечают, какие подходящие сравнения выбирают. И уж что говорить о ныненшней «афинности» государства, в котором убийства или хотя бы грабежи палестинцев – любимая и поощряемая забава подрастающего поколения (поселенцев на оккупированных территорриях, но не только). Даже рабовладельческими Афинами тут не пахнет.

Если судить поверхностно, то може показаться, что Ури гораздо больше похож на Владимира, чем на фашистского солдата – пусть результаты действий этих двух захватчиков и практически идентичны – нападение на чужую страну под предлогом «самообороны», разрушенные дома и целые деревни, даже мародерство – израильские солдаты, кроме всего прочего, жаловались на плохое снабжение и пополняли свой паек грабежом ливанцев, которых пришли, как обьясняет израильская пропаганда – спасти от гнета Хизболлы. В самом деле, как пишут не какие-то бяки «правые» сионисты, даже не «левые», а именно что советские патриоты, желающие сорганизовать в Израиль компартию (только против арабов, а то нынешняя в этом плане никуда не годится) - мы, дескать, воюем против Хизболлы, как наши деды воевали против фашизма. Есть же на свете люди совершенно без совести! А что их поддерживает Буш и Новодворская – так «противно», но – для Израиля это вопрос жизни и смерти, никуда не денешься. А что Чавес (кумир, как же иначе) – против, и не стесняется ни в словах, ни в делах – так он бы и рад поддержать Израиль, только «геополитическая обстановка» не дает. Да уж, глупее лжи я еще не читала – своего рода достижение для сионизма.

На самом деле вопрос – кто тут свои и кто чужие для любого антиимпериалиста как раз прост – на чьей стороне Буш – те и «не наши». И пусть этот не наш хоть Ленина цитирует в свое оправдание – мы не идиоты. Ури тут фашист, а Владимира зовут Максим Хуссейн Джаваль Эль-динне, 19 лет, или Хасан (его брат) 20 лет, оба - молодые ливанские коммунисты, погибшие, защищая свою родину от империалистического захватчика.

Постскриптум. Впрочем, когда подобные оправдания сионистов-«коммунистов» звучат уж совсем нелепо, даже для верных соратников, у них есть еще один козырь, который они по-братски делят с правыми,несмотря на все проклятия и даже угрозы (!) в их адрес в промежутках между провозглашением таких чисто коммунистических лозунгов как «Вперёд мои ЧЁРНЫЕ ЛЕГИОНЫ! Дави муслимов!» (по случаю организованного тем же Бушем вторжения Эфиопии в Сомали, после того, как там также оплаченные тем же Бушем бандиты и массовые убийцы были разбиты массовым сомалийским движением «исламских судов»). Но второй сорт аргументов таков, что приводить его здесь мне не хочется – противно. Любопытные могут заглянуть сюда, там представлена их довольно точно предугаданная литературная версия.