Так называемая «война с террором», развязанная западным империализмом против народов Ближнего Востока после терактов 11 сентября 2001 года и унесшая к настоящему моменту сотни тысяч жизней, неразрывно связана с концепцией «исламского фашизма». Впрочем, назвать данное словосочетание «концепцией» означало бы дать ему слишком большой кредит – ибо какого-либо исторического и идеологического смысла оно несет в себе совсем немного. Совершенно ясно, что это понятие есть ни что иное, как бранный эпитет, пропагандистское клише, используемое для разжигания в среде американских и европейских обывателей ненависти к народам мусульманских стран - главным образом к тем народам, которые осмелились бросить вызов беспощадному натиску Империи. Жупел «Исламофашизма» не может не вызвать ассоциаций с пропагандистскими кампаниями Запада времен Холодной войны, когда в ход шли такие определения, как «коммунофашизм», «советский тоталитаризм», «большевистская экспансия» и т.д. Но, на наш взгляд, при всем внешнем сходстве между антикоммунистической и антиисламской риторикой империализма, нельзя не отметить и ряд существенных отличий. И отличия эти будут свидетельствовать отнюдь не в пользу идеологов нового антиисламизма. Если идеологический крестовый поход против коммунизма характеризовался практически полным единством Западного мира и увенчался его полной и безоговорочной победой, то нынешняя антиисламская кампания вызывает все больше разногласий, как среди интеллектуальной обслуги Империи, так и на уровне выработки политической стратегии. А уж об «окончательной победе» даже в идеологической войне и говорить не приходится. Причин тому много, но главная состоит в том, что в отличие от антисоветской и антикоммунистической идеологии в антиисламизме отсутствуют два основных момента: четко очерченный образ врага и легко усваеваемая массовым сознанием логика системного противостояния. Коммунизм как противник был намного «удобнее» ислама, так как в качестве идеи он являл собой диаметральную противоположность господствующей идеологии, говоря при этом, что очень важно, на одном с ней языке – на языке западной науки и ценностей Просвещения. Отталкиваясь от идеи либерального капитализма, коммунизм декларировал свою неизбежную историческую победу над ним.

Коммунизм имел вполне определенное географическое и политэкономическое воплощение – СССР и страны Восточного блока, плановая экономика, правящая партия, вооруженная марксистской идеологией. Какой-либо политический союз с коммунистическим государством, даже кратковременный, был невозможен в эпоху Холодной войны, когда в Западном мире утвердилась гегемония Соединенных Штатов.

А когда враг ясен и хорошо знаком – то и бороться с ним куда легче. Главное – сконцентрировать в нужном месте и в нужное время необходимые ресурсы, подвезти снаряды и бить по цели неустанно. А уж чего-чего, а снарядов, как материальных, так и идейных у мира капитала всегда было предостаточно. И «разогреть» публику, разжечь антикоммунистическую истерию было в своё время значительно проще, нежели сегодня антиисламскую. Слова Хрущева «Мы вас похороним!» достаточно было просто вынуть из контекста и изобразить дело так, будто советский лидер имел в виду не далекую историческую перспективу, а настоящий момент. Тем более, что генсек-волюнтарист обещал советскому народу приход коммунизма уже к 1980 году – следовательно, ждать собственных «похорон» капитализму оставалось совсем недолго. Зато к каким ухищрениям приходится прибегать ныне: надо поймать иранского президента, цитирующего слова покойного айятолы Хомейни о том, что «режим, оккупирующий Иерусалим, исчезнет со страниц времени», опять же вырвать цитату из контекста (там речь шла так же и о советском и саддамовском режимах, исчезновение которых было «предсказано» лидером иранской революции), полностью переврать её при переводе на европейские языки (чтобы получить желанное и уже жо блевоты надоевшее «Израиль должен быть стерт с карты») и поднять страшный вой во всех корпоративных (читай - сионизированных) СМИ по поводу угрозы нового «Холокоста»! Да ведь и в этом случае угроза то получается не всему миру, а только Израилю. Оно конечно Израиль – «форпост и посол Западной Цивилизации в мире варваров», но, с другой стороны – а кто, собственно, его уполномочивал таким «послом» быть? Кто создавал «форпост»? Кто назначал «посла»? Кто вручал ему верительные грамоты? Неужели сами «варвары»? И каким образом бедная страна третьего мира может представлять «смертельную угрозу» промышленно развитому капиталистическому государству, обладающему одной из самых сильных и хорошо оснащенных в мире армий и напичканному «по самое не хочу» ядерным и другим неконвенциональным оружием? Множество неудобных вопросов возникает у западного обывателя к своим правителям и СМИ, и выскакивают как черти из табакерки всякие неполиткорректные теории о «произраильском лобби», вроде исследования Маршеймера - Волта. Проблем не оберешься...

Шаткость и несостоятельность идеологии «войны с исламским фашизмом» ощущают не только левые критики политики Буша и Блера, но даже некоторые из самых вдохновенных и сладкоголосых певцов нового «крестового похода». Одним из таких «усомнившихся макаров» оказался ведущий неоконсервативный идеолог и ярый сионист Даниэль Пайпс. Нет, он, разумеется, не против того, чтобы пойти войной на исламский мир, но вот идеологическое обеспечение «крестового похода», считает он, надо бы продумать получше. Послушаем его:

«Я приветствую возросшую готовность рассматривать некоторые формы Ислама в качестве врага, но нахожу слово фашист дизориентирующим в данном контексте. Существует недостаточно исторических и философских связей между фашизмом и радикальным исламом. Фашизм прославляет государство, подчеркивает «расовую чистоту», продвигает социальный дарвинизм, унижает разум, возвеличивает волю и отрицает организованную религию – все это является анафемой для Ислама».

Отдадим должное проницательности неоконовского идеологического гуру. Он очень четко очерчивает проблему: во-первых, он предусмотрительно говорит как о враге не обо всем Исламе, а лишь о «некоторых его формах», тем самым, указывая на одну из основных слабостей концепции исламофашизма – крайне расплывчатый образ врага. Эту ахиллесову пяту неоконовской антиисламской риторики подметили также и многие лево-либеральные критики, такие, как Алан Маасс:

«Идея «исламского фашизма» основывается на сваливании в одну кучу всех исламистских организаций – от ливанской Хизбаллы, которая, как и правительство Ирана, состоит из шиитов, до ультра-вакхабистских суннитов из Аль-Каиды, считающих шиитов неверными и врагами, подлежащими уничтожению».

Во-вторых, Пайпс отвергает и идейно-философское наполнение понятия исламофашизма, справедливо указывая на «недостаточность исторических и философских связей между фашизмом и радикальным исламом». Забегая вперед, скажем, что остается только позавидовать рассудительности и несомненной квалификации ведущих неоконсервативных идеологов (по крайней мере, таких как Пайпс) по сравнению с некоторыми мыслителями из рядов современной российской левой. Но Пайпс не был бы пайпсом, если бы, отвергнув ложный след, не указал своим единочаятелям где на самом деле «скрывается враг» и где его надо искать. Давайте послушаем его снова – поверьте, нас не ждет разочарование! Итак, Пайпс развивает свою мысль:

«Напротив, радикальный ислам имеет гораздо более крепкие связи, как исторические, так и философские, с марксизмом-ленинизмом(!). Учась на степень доктора в Париже, Али Шариати, основной интеллектуал, стоявший за исламским поворотом в Иране в 1970-х годах, переводил Франца Фанона, Че Гевару и Ж.-П.Сартра на фарси. Вообще, цитируя иранского аналитика Азара Нафиси, радикальный ислам «в той же мере заимствует цели, язык, устремления из грубого марксизма, в какой он берет их из области религии. Его лидеры испытали влияние Ленина, Сартра, Сталина и Фанона в той же степени, в какой они испытали влияние Пророк». Во время Холодной войны исламисты предпочитали Советский Союз Соединенным Штатам. Сегодня они больше связаны с крайней левой, нежели с крайней правой».

Нет, согласитесь, нельзя не испытать восхищения перед остротой мысли Пайпса! Простим ему некоторые неточности, вроде зачисления Фанона и Сартра в марксисты-ленинисты-сталинисты – в конце концов, это мелочи... Для нас важен основной пайпсовский посыл, его, так сказать, послание своим идейным братьям-неоконам: «Не там копаете вы, братцы-кролики, со своим «исламофашизмом»! Да, при желании кое-какие общие места между радикальным исламом и фашизмом обнаружить можно – к примеру устремленность в «славное и великое прошлое» или политический радикализм. Но не в этих чертах современного ислама кроется главная опасность для нас! Мы прекрасно использовали в своих целях радикализм афганских моджахедов во время так вовремя спровоцированного нами советского вторжения в Афганистан, мы замечательно уживаемся с исламскими фундаменталистами в Саудовской Аравии и в нефтяных королевствах Персидского Залива, мы умело направляем чеченский сепаратизм для ослабления России. Не все, что есть фундаменталистского и радикального в нынешнем исламе представляет для нас угрозу. Ислам опасен нам прежде всего своей теологией освобождения и своим неприятием американо-израильской гегемонии. Он опасен нам тем, что в определенной мере разделяет эгалитаристские и антиколониальные идеи, которые, как ошибочно полагали некоторые из нас (не будем указывать на них пальцем), навсегда исчезли из этого грешного мира вместе с поражением коммунизма, распадом СССР и наступлением «конца истории». Нет, господа, к великому нашему сожалению, эти вредные идеи не канули в лету вместе с мировым коммунистическим движением, они живы, и живы они в том числе в среде тех вредных исламских сил, которые не хотят принимать нашу передовую модель демократии. Именно среди этих сил освобождения - а не у мифических «исламофашистов» - и следует искать наших врагов».

Что ж, иногда бывает невредно ознакомиться с трудами идеологического противника и почерпнуть в них кое-какие мысли и кое-какую информацию, могущую помочь сориентироваться в этом сложном и противоречивом мире. Тем более, что в левой публицистике подчас натыкаешься на такое, что остается только руками развести – до такой степени искаженно и предвзято преподносится некоторыми маститыми авторами тема отношения левых к исламскому радикализму. Характерным примером является статья известного историка и социолога Александра Тарасова «Революция и джихад, или Должны ли левые объединиться с исламскими радикалами?». Отличает этот материал от других подобных то, что в нем очень обстоятельно, грамотно и квалифицированно с левых, так сказать, позиций... развивается концепция «исламского фашизма». Рискну сказать, что выступление Тарасова – это самый успешный в российской левой публицистике вклад во внедрение в сознание социалистической общественности неприязни к любым видам сотрудничества с национально-освободительными движениями, выступающими под знаменами исламской революции. Не случайно, что после своего появления на Лефт.ру эта статья была помещена на ряде ведущих левых ресурсов, таких, как www.cprf.ru , www.aglob.ru , www.scepsis.ru и некоторых других.

Статью «Революция, джихад, или должны ли левые объединяться с исламскими радикалами» можно условно разделить на две части: в первой автор задается вопросом «а почему бы левым не соединиться с исламскими радикалами в борьбе против общего врага – капитализма?», а во второй отвечает, что нет, товарищи, нельзя «соединиться», потому что исламский радикализм - есть фашизм и доказывает, почему это собственно так и есть. Такая нехитрая, вобщем, структура подачи материала не мешает, тем не менее Александру Тарасову развить довольно широкую и разветвленную систему аргументации и уснастить её ссылками на многочисленные источники, как авторитетные так и не очень. Причем читатель подводится к осознанию тождества ислама фашизму не постепенно – где-то к концу или хотя-бы к середине статьи, а погружается в «исламофашистский» дискурс едва ли не с первых строк – точнее с самого начала нашей условной «второй части», занимающей, как не трудно догадаться, львиную долю всего материала. «Погружение» происходит хотя и в несколько необычной манере, но эффективно:

«Ответ прост. Потому бессмысленно сливаться в экстазе с исламскими радикалами, что они – не более чем боевое крыло исламского фундаментализма. А исламский фундаментализм, как любой религиозный фундаментализм – сила реакционная, то есть, если угодно, крайне правая. Попытки сотрудничества отдельных левых (крайне левых) с крайне правыми хорошо известны мировой истории – например, в Германии (пресловутая «линия Шлагетера» Германской компартии). В классических фашистских движениях 30-х гг. – и в германском национал-социализме, и в итальянском фашизме, и в испанском франкизме – существовала левая и даже ультралевая (анархо-синдикалистская) составляющая (штрассеровцы в Германии, страпаэзи и «фашисты первого часа» в Италии, «серые рубашки» в Испании), действительно революционная и антибуржуазная по своей сути. Но кончалось это всегда одинаково: когда фашисты приходили к власти, они физически уничтожали своих левых союзнико».

Здесь сразу настораживает подмена серьёзного «соединиться в совместной борьбе» пошло-издевательским «сливаться в экстазе». Разумеется, никакой вменяемый левый, никакой честный социалист на пойдет на то, чтобы с кем-то там «сливаться в экстазе» - а уж тем более, с какими-то сомнительными исламскими радикалами. Но не это, понятно, главное в приведенном абзаце. Главное в том, как Тарасов вводит понятие фашизма. Проследим внимательно за работой рук. Сперва речь заходит об исламском радикализме, причем утверждение «исламские радикалы – не более чем боевое крыло исламского фундаментализма» является самой обыкновенной тавтологией – «исламисты это те, кто ислам исповедует». Далее исламский фундаментализм объявляется «реакционной, крайне правой силой» - и с этим в принципе можно было бы согласиться, но с условием, что последуют дальнейшие пояснения. Но вместо развития тезиса о крайне правых фундаменталистах следует рассказ о попытках «отдельных левых» - европейских, заметим – сотрудничать с «классическими фашистскими движениями 30-х годов» в Германии и Италии. Всё это, конечно, очень интересно и познавательно, но, позвольте - какое это имеет отношение к нашей теме, то бишь к исламу? Почему, если уж зашла речь о сотрудничестве левых с политическими силами иных направлений, надо вспоминать о таких сомнительных «левых», как штрассеровцы, а не о сотрудничестве коммунистов и анархистов с либеральными социалистами во время гражданской войны в Испании или о народных фронтах времен Второй мировой войны? Куда приятнее разговор получится...

Но у Тарасова другая задумка. Обратите внимание ещё раз на определение «крайне правая». Оно здесь отнюдь не случайно помещено. Всё очень просто: исламские фундаменталисты «крайне правые», германские и итальянские фашисты тоже «крайне правые» - следовательно, исламский фундаментализм = фашизм! Просто, как всё гениальное. И не важно, что понятие «крайне правая» на самом деле напрочь условно, что оно имеет смысл лишь будучи отнесенным к конкретной политической системе, к данному раскладу политических сил, также как определение «левая сторона – правая сторона» может помочь найти дом только при условии того, что известно название улицы и города. Применительно к исламскому миру дихотомия левая-правая имеет вообще совершенно не тот смысл, который в неё привыкли вкладывать на Западе. По логике Тарасова в Ливане, к примеру, крайне правой должна была бы быть Хизбалла как партия исламских фундаменталистов. Но всякий, кто хоть поверхностно знаком с ливанской политикой знает, что правыми там считаются христианские милиции, фалангисты – союзники Запада и Израиля. Произвольно употребляя понятие «крайне правая», Тарасов сознательно запутывает читателя, наводит тень на плетень и добивается своего: читатель ещё не услышал ни одного логического аргумента в пользу авторского тезиса, он ещё только начинает «въезжать в тему» - а его уже незаметно так «подготовили» к «правильному» восприятию всего того, чего от него хотят, чтобы он «правильно воспринял».

Теперь, когда почва удобрена и читатель «подготовлен», можно переходить непосредственно к промыванию мозгов, т.е. в данном случае к историческому и идеологическому обоснованию утверждения о сущностном единстве исламского радикализма и фашизма. Тарасов сразу же берёт быка за рога и, как полагается «марксисту в законе», начинает рассуждать о «фундаментальных классовых» и «фундаментальных мировоззренческих» противоречиях, которые, по его мнению, непременно существуют «между левыми – сторонниками социализма и исламскими радикалами и фашистами» (исламские радикалы уже без обиняков приводятся в одном ряду с фашистами – дело-то решенное!). Следует набор «правильных» общих мест:

«Ни фашизм, ни исламский радикализм, несмотря на сходную социальную демагогию («защита бедных от богатых»), ни в коем случае не были выразителями интересов социальных низов, наемных работников. И те, и другие – выразители интересов буржуазии, причем наиболее реакционной – в идеологическом смысле – ее части».

«Подобно тому, как классические фашистские движения были движениями «среднего класса», то есть enmasse средней и мелкой буржуазии, которая решила отнять часть власти у существовавшей элиты – крупной буржуазии и аристократии, так и исламский фундаментализм является движением средней и мелкой буржуазии, которая вступила в своих странах в борьбу за власть (часть власти) с существующими элитами.»

Здесь надо сказать об одном фундаментальном подлоге, на котором Тарасов основывает свои рассуждения об «антагонистическом классовом противоречии» между социалистами и исламскими радикалами всех мастей. Дело в том, что проводя параллель между европейским фашизмом и, к примеру, иранской революцией (а именно на примере Ирана Тарасов демонстрирует правильность своего тезиса) человеку, считающемуся марксистом, недопустимо умалчивать о различных ступенях исторического развития, на которых находились европейские общества победившего фашизма в противоположность исламским обществам 60-70-х годов прошлого века и даже начала века нынешнего. Германия и Италия 1930-х годов были высокоразвитыми, передовыми капиталистическими странами, обладали крупной промышленной базой и имели сформировавшееся гражданское общество (в Германии именно гражданское общество путем демократических процедур привело к власти нацистский режим). Эти государства, что очень важно, вступили в высшую фазу развития капитализма – в фазу империалистическую. Именно империализм и стал основной причиной прихода к власти в этих странах фашистской диктатуры. Иранское же общество в середине прошлого века ещё только преодолевало феодализм, капитализм находился в стадии зарождения и формирования, гражданское общество и классовая структура отражали переходный период и характеризовались неустойчивостью, этому периоду свойственной. Умалчивать (или говорить вскользь, как это делает Тарасов) об этих общеизвестных вещах – значит сознательно вводить в заблуждение читателя. Но Тарасов идет на такой подлог, ибо признай он внятно колоссальное различие характера и структуры обществ, которые он берется сравнивать, как сразу же рассыпется в прах вся его концепция «исламского фашизма» и не будет иметь никакого смысла вся многоумная и притянутая за уши «доказательная база».

Теперь насчет общих мест, вроде «аксиомы», что «классические фашистские движения были движениями «среднего класса», то есть enmasse средней и мелкой буржуазии».

Я отношусь с уважением к так называемым «прописным истинам» в общественных науках – тем более, что их так мало осталось и с каждым днем становится все меньше и меньше. К таковым истинам относится утверждение о классовой базе фашистских режимов – о ведущей роли средних классов в становлении фашизма. Но я категорически против того, чтобы освобождать эти общие места от всякого критического анализа и переосмысления и тем более затыкать ими дыры в разного рода сомнительных спекулятивных построениях. Определенное недоверие к тезису о фашизме как движении среднего класса, думается, возникает у каждого, кто хотя бы что-то читал о Второй мировой войне и натыкался на фамилии немецких полководцев с приставкой «фон». Вообще, взаимоотношения нацизма с различными частями германского общества были слишком сложны и многообразны, чтобы укладываться в прокрустово ложе формулы «средний класс – основа фашизма». Крупный капитал и аристократия сыграли ключевую роль в становлении гитлеровского режима, да и существенная часть рабочего класса пошла за национал-социалистами, и причиной тому была не одна лишь «социальная демагогия», над которой так справедливо издевается Тарасов.

Говоря об иранской революции 1979 года следует подчеркнуть прежде всего её очень широкую классовую палитру – движущую силу революции составили бурно развившийся за время «белой революции» и сопровождавшего её экономического бума рабочий класс, радикальная, европейски образованная молодежь, мелкая торговая буржуазия («базари»), националистически настроенная интеллигенция, значительная часть армии (одной из самых сильных и технологически продвинутых на Ближнем Востоке во времена шаха из- за тесного сотрудничества с США и Израилем) и, разумеется, исламское духовенство. Словом, классовая база иранской революции была столь велика и разнообразна, что легче было бы назвать те силы, которые ей противостояли – это Шах Реза Пехлеви, его ближайшее окружение и крупная компрадорская буржуазия. Такая расстановка классовых сил имеет одну главную причину, заключающуюся в антиимпериалистическом, антиамериканском характере иранской революции. К сожалению, иранский рабочий класс не сумел перевести общедемократическую и антиимпериалистическую революцию в революцию пролетарскую, ему не удалось захватить власть в стране по ряду объективных причин, одной из которых была его организационная слабость.

Догматичность и оторванность от реальной жизни теоретических построений Тарасова резко бросается в глаза при первом же взгляде на классовую структуру основных фундаменталистских движений в современном исламе. С одной стороны такие движения, как Аль-Каеда со своей действительно крайне реакционной вакхабистской идеологией, возникли в среде крупной компрадорской буржуазии нефтяных монархий при активной поддержке ЦРУ. Вся их деятельность направлена на внесение раскола в исламский мир и на поддержание параноидальной атмосферы всеобщего страха перед «глобальным террором», служащего оправданием продолжения бесконечной так называемой «контртеррористической операции» - т.е. неприкрытой агрессивной войны ведущих империалистических государств за овладение природными ресурсами планеты. С другой стороны, классовой базой таких национально-освободительных исламских движений, как ливанская Хизбалла или палестинский Хамас, являются бедные и беднейшие слои населения арабского мира, сильнее всех страдающие от империалистической агрессии и оккупации.

Без четкого классового анализа конкретных политических движений в исламском мире конструктивный разговор о возможности союза левых сил с тем или иным течением исламского радикализма попросту невозможен. Все отвлеченные рассуждения Тарасова о «непреодолимом классовом антагонизме» между левыми и исламом являются ничем иным как попыткой отгородить левые и социалистические силы стеной из лжи и предрассудков от всякого сотрудничества с антиимпериалистическими силами иных направлений.

Впрочем, Тарасову явно не достаточно одного лишь «классового антагонизма» - он убеждает левых в том, что есть между ними и исламскими радикалами ещё и «фундаментальные мировоззренческие противоречия». В чем же они выражаются? Послушаем:

«Между левыми – сторонниками социализма и исламскими радикалами и фашистами существуют не только фундаментальные классовые противоречия, но и фундаментальные мировоззренческие: противоречия между материалистами и гуманистами, с одной стороны, и идеалистами, мистиками и потому антигуманистами – с другой. Эти противоречия антагонистичны, и преступной ошибкой левых попутчиков европейского фашизма и иранского исламского фундаментализма было их игнорирование».

Тон автора становится негодующим, в нём явственно слышны угрожающие оттенки – речь пошла уже о «преступной ошибке», а «левые попутчики» ислама и фашизма прочно заняли место в одном поганом ряду. Как же, проблема то нешуточная: материалисты «с одной стороны», мистики – с другой, «и вместе им не сойтись», как сказал поэт... Тем более, что в сноске Тарасов цитирует «распространенную на Западе точку зрения», выраженную просвещенными устами Густава фон Грюнебаума (ох уж эти «фоны»!), о том, что «мусульманской цивилизации ...присущи основополагающий антигуманизм, то есть подчеркнутый отказ признавать человека хоть в какой-то степени судьей или мерой всех вещей». Правда самому Тарасову все-таки неудобно до конца солидаризироваться с таким откровенным расизмом, пусть и «распространенным на Западе», и он поправляет фон Грюнебаума, указывая на то, что хотя тот «по форме(!) абсолютно прав», все же нельзя быть таким «христианоцентристом» - ведь христианство ни чуть не менее «антигуманно», так как тоже не признает «человека мерой всех вещей». Пойди это ещё и Пайпсу объясни...

Ну что тут сказать? Самое время вспомнить великолепную статью А. Баумгартена «Праздник угнетенных» :

«...человек не может быть "мерой всех вещей" в мире, где вещи являются мерой человека. Интеллигент, требующий от коммунистов "коммунистического гуманизма", тем самым берет на себя ответственность показать, что такой гуманизм возможен уже сейчас, в этом мире. И что гуманизм возможен не в созерцании созерцателя борьбы этого мира, стоящего над ней в гуманной позе, а в сознании участника этой борьбы. И если он этого не может показать, его проповедь такого гуманизма может только помешать нашей борьбе и, в конечном счете, такой гуманист становится одним из тех, кто в интересах угнетателей утверждает иллюзию человека как меры вещей над миром, где он лежит простертым перед ними».

Что товарищ Тарасов, берётесь показать нам, каков он - «настоящий гуманизм»? И чур без всякой там мистики, без фанатичных криков «Аллах Акбар!», упоминаний Пророка и 12-го имама – чтобы было чин чинарем, по-нашему, по-«материалистски». Не сомневаюсь – у Вас непременно получится! Жаль только вот ливанские коммунисты такие отсталые, такие реакционные все из себя – взяли во время июльской войны с Израилем и встали плечом к плечу с бойцами Хизбаллы на защиту своей страны от кровавого агрессора. Представим себе: в разгар ожесточенного боя с армадой сионистских танков вдруг появляется Тарасов со своим «марксистским» Талмудом и с проповедью «истинного гуманизма» и темпераментно обращается к воинам-коммунистам: «Вы что, болваны, здесь делаете? Что, не видите, кто с вами вместе воюет, да, да, вот эти типы в тюрбанах – это же отпетые реакционеры, у них же гуманизма ни на грош, у вас же с ними «фундаментальный антагонизм»! А ну марш, олухи царя небесного, с евреями брататься, они хоть и империалисты, но просвещенные, среди них процент атеистов (т.е. настоящих гуманистов) - ох как высок, они установят в вашем отсталом чучмекистане развитый капитализм и разовьют ваше пролетарское сознание! Будете ещё меня благодарить за умный совет...» Вот тут бы и объяснили ливанские товарищи нашему борцу за левое дело что такое есть истинный гуманизм, а что есть ложный.

Разумеется, что сравнивая исламский радикализм с фашизмом, Тарасов не мог обойти тему антисемитизма. Здесь он, как и ранее, действует решительно и прямолинейно, ничтоже сумняшеся объявляя Хомейни и Гитлера «близнецами-братьями»:

«Подобно тому, как Гитлер верил во «всемирный жидо-масонский заговор» (с точки зрения Гитлера, даже ненавидимый им большевизм был не более чем частью этого «всемирного жидо-масонского заговора»), Хомейни верил во «всемирный еврейско-бехаитский заговор»».

В подтверждение этого нехитрого тезиса Тарасов приводит огромное количество цитат, надерганых им из книги Хомейни «Путь к свободе. Речи и завещание». Я эту книгу не читал, в сети её не обнаружил, но если судить по приводимым Тарасовым выдержкам, то лично у меня не создалось впечатления наличия у айятолы параноидального антисемитизма гитлеровского толка. Вот, например, Тарасов приводит как доказательство «параноидальной веры в заговор» следующие слова из завещания Хомейни:

«Международный сионизм для достижения своих корыстных целей идет на совершение различных преступлений, о которых стыдно даже упоминать. Неумная идея «Великого Израиля» толкает их на совершение любого преступления».

Но что собственно в этих словах такого уж «параноидального»? Что, Тарасов будет отрицать наличие у сионизма корыстных целей и его готовность идти на преступления ради достижения этих целей? А разве «не стыдно даже упоминать» о таких злодеяниях сионистского режима, как тотальная этническая зачистка Палестины от арабов в 1947 - 48 годах, как резня в деревне Дейр-Ясин, как побоище в лагерях беженцев Сабра и Шатила в 1982 году, или, наконец, как разбрасывание более миллиона кластерных бомб на юге Ливана в ходе недавней агрессии против этой страны, уже после того, как была принята резолюция ООН о прекращении боевых действий? Даже относительно лояльный Израилю посланник ООН охарактеризовал это как «неслыханное преступление». Или он тоже «патологический антисемит» и сторонник теории заговора? А может быть Тарасов считает идею «Великого Израиля» - «умной идеей»? Интересно было бы узнать его мнение на сей счет...

Такое вот ещё рассуждение Тарасова:

«Вообще-то, исламская традиция исходит из того, что иудеи и христиане, в отличие от «язычников» (сторонников многобожия) и атеистов – «ближайшие братья» мусульман, «ахль ал-Китаб» («люди Писания»), они молятся «Единому Богу» и их пророки (Моисей-Муса и Иисус-Иса) – пророки подлинные, хотя и не последние. Хомейни же рассматривал евреев как исчадие ада. «Не стоит любой стране доверять евреям», – писал он».

Вообще-то известно, что Коран содержит ряд антиеврейских пассажей (как впрочем есть они и в Новом Завете, а уж антигойских оскорблений в еврейских религиозных книгах и не сосчитать) – что совсем не отменяет в целом уважительное отношение ислама к евреям как к «народу книги». Так что фраза Хомейни о недоверии к евреям совсем не обязательно доказывает то, что он «рассматривал их как исчадие ада». Но главное, заметьте, какая самоуверенность – не стесняется Тарасов попрекать покойного айятолу тем, что, дескать, не смыслил ничего в «исламской традиции»! Интересно, будь Хомейни жив, набрался бы он смелости указывать Тарасову, как тому трактовать то или иное положение марксизма? А ведь авторитет Хомейни среди верующих мусульман-шиитов несколько выше, нежели авторитет Тарасова в марксистских кругах...

Ну и конечно, сопоставление Хомейни с Гитлером как двух «патологических антисемитов», подобно предыдущим аналогиям и обобщениям в тарасовской статье, является насквозь лживым и притянутым за уши прежде всего согласно критерию исторической практики. Как известно, антиеврейская риторика Гитлера не была простым сотрясанием воздуха, она воплотилась во вполне определенную политику погромов, экспроприации еврейской собственности и в конце концов привела к геноциду еврейского народа. Если же посмотреть на отношение иранского режима к еврейским гражданам Ирана в течение последней четверти века, то невозможно обнаружить в нем какой-либо последовательной враждебности. Еврейская община Ирана составляет 25000 человек (самая большая на Ближнем Востоке) и, несмотря на целый ряд нарушений прав человека в Иране, евреи в этой стране не испытали никаких притеснений (если не считать таковым обязанность открывать финансируемые государством еврейские школы по субботам). Не удивительно, что столь обильно цитируя «антисемитские» высказывания Хомейни, Тарасов «забыл» упомянуть, к примеру, о таком факте, как встреча лидера иранской революции в 1979 году, сразу же после возвращения из изгнания, с представителями еврейской общины Ирана, на которой он лично гарантировал безопасность иранских евреев. И это несмотря на поддержку иранскими евреями режима Шаха.

А вот показательный материал из право-сионистской газеты «Джерузалем Пост» под названием «Иммигранты возвращаются «домой» в Тегеран». В нем рассказывается об израильских евреях, выходцах из Ирана, решивших возвратиться на родину. В частности, приводятся такие размышления одного из них:

«Если у вас возникают проблемы там (в Иране), то люди помогают вам – и они знают, что вы еврей. Но здесь (в Израиле) каждый только сам за себя. Ни на кого нельзя положиться».

«Евреи в Иране живут хорошо. Когда Хомейни пришел к власти, он сказал, что есть разница между иранскими евреями, потомками Моисея, и сионистами».

«Я думал, что здесь хорошо. Я думал, что все евреи оставляют двери открытыми и никто не ворует. Но люди в Израиле не культурны. Они грубы и невоспитаны. В Иране люди верят друг другу и держат своё слово. Здесь же вам необходим адвокат, чтобы заставить кого-то сдержать своё обещание».

Из той же статьи можно узнать, что иранские евреи практически свободно ездят из Ирана в Израиль и обратно (через Турцию) по семейным делам и по делам бизнеса, естественно их сограждане-мусульмане об этом знают – но относятся к этому вполне равнодушно. А ведь Иран и Израиль вот уже более 25 лет находятся в состоянии войны! Позаимствуем же у Тарасова на минуточку любовь к проведению исторических аналогий и вспомним, что ещё не успел рассеяться дым над остатками Тихоокеанского флота США после налета ВВС Японии на Перл-Харбор, а уже более 100000 американцев японского происхождения по указанию правительства Соединенных Штатов были помещены в самые демократические в мире концлагеря, где благополучно и просидели до конца войны. Какая поучительная иллюстрация к вопросу о преимуществах западной демократии перед восточной деспотией...

Интересно, что Тарасов на протяжении всей статьи пытается тем или иным способом преуменьшить вовлеченность Израиля и международного сионизма в иранские дела. Это очень хорошо подкрепляет его тезис о «фашистском характере» исламской революции и о «параноидальном антисемитизме» её лидера – айятолы Хомейни. Ведь если Хомейни постоянно ругает Израиль в своих речах, а Израиль тут совершенно ни причем – если кто и «причем», по Тарасову, то это только Америка и Европа - то кто же тогда Хомейни, как не параноик? Вот пример едкого сарказма Тарасова по поводу «параноидальной одержимости» Хомейни «сионистским заговором»:

«Число стран, «захваченных Израилем», постоянно росло в сознании аятоллы. А заодно увеличивался и список правителей, «купленных мировым сионизмом» и сделавшихся его марионетками. 16 апреля 1967 г. Хомейни, уже высланный в Ирак, обратился к премьер-министру Ирана Амиру Аббасу Ховейде с открытым письмом, в котором писал: «Не заключайте братских отношений с Израилем, этим врагом ислама, который сделал бездомными более миллиона мусульман… Не давайте больше Израилю и его агентам запускать руку в рынки мусульман. Не подвергайте опасности экономику страны ради Израиля и его агентов. Не жертвуйте культурой ради греховных желаний». Самое удивительное во всем этом было то, что адресат письма, премьер-министр Ховейда, был бехаитом и, следовательно, по логике Хомейни – «сионистским заговорщиком»».

Опять же неясно, что такого сверхестественного находит Тарасов в этих словах Хомейни. Что, не сделал Израиль никого беженцами? Не запускал руку в рынки мусульман? Давайте разберемся хотя бы с последним. Вот о чём свидетельствует обстоятельное исследование, вышедшее в 1987 году в США под названием «The Iran Contra Connection. Secret teams and covert operations in the Reagan Era» в главе «Irangate – the Israel Connection»:

«Сотрудничество между Израилем и Ираном (в период правления Шаха - И.И.) затрагивало многие области, включая нефть, торговлю, воздушный транспорт и различные формы технической помощи. Но главный общий интерес лежал в военной сфере.

Как и США, Израиль основывал свои отношения с Ираном на обмене нефти за оружие, несмотря на эмбарго со стороны ОПЕК. Иранский рынок вооружений приносил Израилю по меньшей мере полмиллиарда долларов прибыли ежегодно. В 1977 году Израиль организовал миллиардную сделку по поставке Ирану ядерных ракет земля-земля в обмен на нефть....

Яков Нимроди (израильский военный атташе) был близок к шаху и его генералам. «Я был в партнерских отношениях с шахом» - говорил он друзьям. И так же, как агенты Моссад, создавшие секретную службу САВАК, прославившуюся своей брутальностью, он был близок к хранителям тайн шаха».

Тарасов доходит даже до того, что отрицает причастность западного империализма к развязыванию ирано-иракской войны. Он возмущается советской прессой, посмевшей указать на факт такого вмешательства:

«Оказывается, это не авантюрист Саддам Хусейн, решивший (воспользовавшись неразберихой в Иране) «освободить» населенные арабами иранские провинции, а некие «силы империализма» развязали ирано-иракскую войну!»

Подумать только, «некие «силы империализма»»... И это пишет марксист! Да, развязал войну Саддам, но кто за ним стоял, какие силы поддерживали эту самую долгую конвенциональную войну в ХХ веке и чьим интересам она отвечала? Начать надо с упоминания о так называемом путче Ноже , организованном при самом активном участии небезызвестного Збигнева Бжезински – целью путча было свержение режима Хомейни путем военного переворота при участии некоторых агентов САВАК. По первоначальному плану вслед за путчем должно было последовать вторжение армии Ирака на иранскую территорию. Путч провалился, но Саддам был уже «заведен» и все равно начал войну. Нет никаких сомнений, что эта бессмысленная война не продлилась бы долгих 8 лет, если бы не самое активное вмешательство Запада. После значительных успехов иранской армии администрация Рейгана в 1982 году приняла решение поддержать саддамовский Ирак и в последующие годы США продали Ираку оружия (в том числе химического и биологического) на миллиарды долларов. Не оставался в стороне от ирано-иракского конфликта и Израиль. Несмотря на враждебность режима Хомейни еврейскому государству, израильская политическая элита сделала выбор в пользу продолжения поставок оружия Ирану, верно рассчитав, что затягивание кровопролитной войны послужит ослаблению арабского мира, одним из лидеров которого являлся саддамовский Ирак. Тогдашний министр обороны Израиля Ариэль Шарон сказал в мае 1982 года газете «Вашингтон Пост», оправдывая поставки оружия Ирану:

«Ирак является врагом Израиля и мы надеемся на возобновление дипломатических отношений с Ираном, как это было в прошлом».

А 4 месяца спустя на пресс-конференции в Париже Шарон заявил:

«Израиль имеет жизненный интерес в продолжении войны в Персидском Заливе и в конечной победе Ирана».

Аарон Ярив, бывший начальник военной разведки Израиля, сказал на конференции в Тель-Авивском университете в 1986 году:

«Будет хорошо, если ирано-иракская война завершится вничью, но будет ещё лучше, если она продолжится».

Интерес Израиля в затягивании конфликта понятен – в противном случае он опасался возможности открытия Ираком «восточного фронта» против сионистского государства. Тяжелейшие человеческие потери обеих сторон, разумеется, в расчет не брались. Ведь, помимо политических дивидендов, Израиль имел ещё и огромную экономическую выгоду – поставки оружия Ирану приносили миллиардные барыши израильской военной индустрии.

Как один из доводов в пользу сущностного сходства исламского фундаментализма с фашизмом Тарасов приводит известные факты сотрудничества некоторых исламских движений с нацистской Германией в годы Второй мировой войны. Но этот аргумент совсем уж слаб, ибо трудно найти сколь-нибудь значительную политическую силу, существовавшую в 30-40-е годы прошлого века, которая в тот или иной момент тем или иным образом не сотрудничала бы с гитлеровским режимом. Имели взаимовыгодные отношения с гитлеровской Германией и западные демократии, и сионисты, да и мы заключили с немцами в 1939 году пакт Рибентроппа-Молотова (и совершенно правильно сделали!). Реальная политика – штука тонкая, и негоже историку судить об её давнишних перепетиях с морализаторско-идеалистических позиций сегодняшнего дня...

Думается, на этом месте можно закончить разбор статьи Александра Тарасова. Пусть читатель сам сделает выводы о её качестве и о той пользе или о том вреде, что высказанные в ней идеи (широко распространенные в левой среде) могут принести российской левой и антиимпериалистической борьбе. Никоим образом не хотелось бы, чтобы соображения, высказанные мною в адрес позиции Тарасова, были восприняты как призыв к полному и некритическому принятию левыми идеологии исламского фундаментализма и к безусловному союзу с исламом в любой форме (на языке Тарасова – к «слиянию в экстазе»). Критика реакционных сторон исламской идеологии левыми должна продолжаться – с этим никто не спорит, но, подвергая критике отсталые и реакционные элементы в мире Ислама, необходимо всячески подчеркивать и поддерживать любые общедемократические и антиимпериалистические тенденции в нем и положительно рассматривать возможность объединения с теми силами в исламском движении, в которых эти тенденции проявляются наиболее ярко и последовательно. Лишь такой подход позволит избежать абсурдной ситуации, когда в трудах желто-коричневых неоконов можно найти более объективную оценку исламких политических течений, нежели у идейно близких товарищей-марксистов...