Сейчас, наверное, уже никто не сомневается в том, что в 2008 году Путин оставит президентский пост. В обществе по этому поводу ощущается вполне обоснованная тревога, потому как сегодня никто толком не знает, какой будет Россия после Путина и даже будет ли она вообще. Одни из идеологов путинского курса, человек весьма осведомленный Глеб Павловский давая большое интервью журналу «Эксперт», посвященное теме «Россия после Путина» говорит:

«Приехали, но не знаем куда. Не знаем по причине скудости средств опознания и признания своих проблем. Мешает дефицит дискуссии. В отсутствие дискуссии наш социальный ландшафт непрозрачен. Лишая устройство России и ее политику должной обозримости, он поощряет самые мрачные версии ее устройства. Отсюда нигилизм и некомпетентность. Я не стану вдаваться здесь в культурную критику, просто примем как факт, что мы движемся наугад, импровизируя. Давно пресеклась культура опознания серьезных пороговых переходов. И таким пороговым состоянием, когда меняется вся привычная метрика, безусловно, является конец президентского срока Путина».

Само интервью Павловского названо почти апокалиптически «Транзит в неизвестное». Не думаю, что близкий к власти политолог здесь просто пугает публику. Журнал «Эксперт» совсем не та трибуна для этого, а сама публика и без того изрядна напугана. Скорее, в этих словах Павловского отразились растерянность и непонимание самой правящей группировки, куда и как двигаться дальше. Ситуация для них и впрямь тупиковая. И в союз западных империалистов Россию не пускают, и к Чавесу с Лукашенко присоединиться Россия не может. Крупный капитал упорно не перевоспитывается в патриотический, и как-то подозрительно недружелюбно смотрит на власть. Вся политика в этих условиях превращается в бесконечное лавирование, сдерживание и пожарное реагирование без какой-то явной цели и перспектив.

Другой видный идеолог нынешней власти, зам. главы президентской администрации Владислав Сурков, выступая перед активом объединяющихся Российской партии жизни и «Родины» заявил:

«На мой взгляд, самым большим пороком, сложившимся в политической системе, является то, что она покоится на ресурсе одного человека, и как следствие - одной партии. Причем ясно, что партия в зрелом смысле слова - это еще понятие условное.

Проблема в том, что нет альтернативной крупной партии, нет у общества 'второй ноги', на которую можно переступить, когда первая затекла. Это делает систему неустойчивой».

Очевидно, что нынешняя российская стабилизация, так радующая средние слои, на самом деле крайне не стабильна, в силу того, что в значительной степени действительно держится на «ресурсе одного человека». Путинское «возрождение» вполне может оказаться лишь небольшой передышкой перед новым витком социальной и национальной катастрофы.

Конечно, понимает неустойчивость системы и сам Путин, уже несколько раз как бы в шутку заявлявший, что в 2009 году станет лидером оппозиции.

За время правления Путину удалось сделать многое: снять Россию с долговой иглы, так что в стране уже стали забывать аббревиатуру МВФ, национализировать и поставить под контроль государства многие стратегические активы, прежде всего в нефтегазовой отрасли, восстановить боеспособности армии, умиротворить Чечню, в которой уже давно нет войны и идет настоящая большая стройка, вернуть Россию в мировую политику в качестве самостоятельного игрока. Но при всем этому Путину не удалось главного – создать национальную элиту, которая могла бы надежно закрепить все эти достижения. Отсюда и ощущение непрочности современной России, и распространяющиеся панические страхи по поводу предстоящих выборов. Объявленная в начале путинского правления задача обновления элит завершилась направлением в Общественную палату молодого человека, написавшего книжку «Путин. Его идеология» и комиссарши из движения «Наши». Смех, да и только. Реально же никакого обновления не произошло. У России все та же компрадорская элита 90-х годов, лишь на время притихшая и изобразившая лояльность национальному курсу Путина. Потому и держится все «на ресурсе одного человека». И изменить эту ситуацию средствами, имеющимися у ближайшего путинского окружения, не удастся. В действительности, противники нынешнего курса не только в «Другой России», они в администрации президента, правительстве, региональной власти, большом бизнесе – они повсюду.

Недавно помощник президента Игорь Шувалов заявил, что госкомпания «Роснефть» будет полностью приватизирована в срок от трех до десяти лет. «История с национализацией превратится в приватизацию» - с ухмылкой знающего человека отметил Шувалов. Как тут не вспомнить одного из крупнейших российских олигархов господина Фридмана, сказавшего в конце ельцинского периода касательно системы магистральных нефтепроводов, что рано или поздно она все равно будет «зажарена и съедена», имея в виду приватизацию этого лакомого куска госсобственности. Как видим, за прошедшие годы эти люди никуда не делись. Они все тут же, во власти и большом бизнесе. Их аппетиты не стали меньше. Если Шувалов окажется прав, то «оранжевая революция» в России может произойти в виде тихого разворота государственной политики в сторону неолиберализма. Каспаров с Лимоновым едва ли понадобятся.

Тут нужно ясно понимать, что реализация прогноза Шувалова означает разворот государственной политики на 180 градусов и отказ от путинского курса, основное содержание которого, чтобы там ни говорили, заключалось в возвращении государственного контроля (хотя бы частичного) за ключевыми отраслями экономики. Именно этот курс, проводимый Путиным против воли сложившихся элит, и создал ему массовую народную поддержку. Именно этот курс позволил центральному правительству сосредоточить в своих руках значительные ресурсы и дал ему возможность проводить относительно независимую внутреннюю и внешнюю политику.

Как только слова помощника президента Шувалова начнут сбываться и «история с национализацией превратиться в приватизацию», тут же движение пойдет в обратную сторону, по направлению к ельцинской России, от которой мы на самом деле совсем не далеко ушли. Приватизация госкомпаний, составляющих сегодня основу относительной независимости российского государства, естественным образом и в короткий срок приведет к возвращению козыревской внешней политики, конфедерализации России и настоящему социальному дефолту.

Ослабления роли государства и возвращения политики масштабной приватизации страстно желает и большой бизнес, связанный с государственным аппаратом тысячью нитей. Президент Союза промышленников и предпринимателей, объединяющего крупнейших российских капиталистов, в интервью газете «Коммерсант», касаясь роли государства в экономике, сказал следующие:

«Есть два чисто рыночных ограничения. Во-первых, сохранить конкуренцию. Если внутри страны конкуренции нет, то не факт, что эту конкуренцию можно выдержать на мировых рынках. Во-вторых, нужно обеспечить соответствующие рыночные стандарты корпоративного управления функционирования этих государственных компаний, не перегружая их указаниями сверху. Они должны функционировать, как публичные компании с участием миноритариев. Надо понять, зачем государству в этой форме влиять на те или иные процессы. У государства достаточно широкий набор инструментов и мы хотели бы, чтобы государство обосновывало каждый свой шаг по входу в рыночные структуры. Каждое решение к приобретению активов должно быть понятным и бизнесу, и обществу… То же самое – по предприятиям, которые правительство относит к стратегическим. Я в своем докладе говорил о том, что часто критерии «стратегичности» совпадают с критерием прибыльности. Не хотелось бы, чтобы государство сохраняло этот критерий, как главный. Государство может заходить в тот или иной актив для того, чтобы сделать его прибыльным и уйти оттуда, заработав, в том числе, и на перепродаже этого актива. Год назад было много разговоров по пересмотру итогов приватизации. Если государство решило исправлять те или иные ошибки приватизации, то пусть купит и приватизирует – как надо. Если государство покупает, ему уже не хочется уходить. Государство или те или иные лица критикуют приватизацию 1990-х гг., но не факт, что они готовы продемонстрировать, как это надо делать».

Несмотря на осторожность господина Шохина, чаяния капитанов бизнеса он выразил совершенно ясно. Государству не следует соваться в экономику. Особенно раздражает Шохина, что государство берет себе прибыльные предприятия. Все прибыльное должно быть частным. Если государство и может взять какое-нибудь предприятие, то только затем, чтобы сделать его прибыльным, т.е. развить за счет общества и тут же передать какому-нибудь капиталисту, чтобы он мог спокойно снимать сливки. Если такие вещи говорятся совершенно открыто, то можно представить, что эти существа (людьми их называть язык не поворачивается) могут говорить приватно, в узком кругу. Здесь все то же исключительно потребительское отношение к России, как к месту, где просто делаются деньги. А так как настоящую гарантию и легализацию капиталам может дать только Запад, то, естественно, российская буржуазия будет добиваться его лояльности любым путем, даже путем сдачи и раздела собственной страны. И тут их не остановит никакой Путин.

То, что государство под руководством Путина и российский бизнес идут двумя разными курсами показывает динамика внешнего долга России. В то время, как государство внешний долг активно сокращает, корпорации и банки его стремительно наращивают. Внешний долг России на 1 июля 2006 года составил $287,4 млрд. – это уже на $28,9 млрд. (11,2%) больше, чем на 1 января. Таким образом, российская экономика интегрируется в мировую, естественно на подчиненных правах и с целью совместной с Западом эксплуатации природных богатств и населения России. Внешняя и внутренняя политика российского государства, пытающегося проявлять самостоятельность, совершенно не соответствует этому мощному движению. И это несоответствие едва ли сможет продолжаться длительное время.

Все это делает возврат к неолиберальному курсу почти неизбежным. Ведь какой бы путинский «наследник» не победил на предстоящих выборах, у него, по определению, будет гораздо меньше возможностей для сдерживания неолиберальных устремлений элит. А значит, в ситуации, при которой Путин может оказаться в оппозиции, в принципе, нет ничего невозможного. Но это будет уже совсем другая история.