Почитал я на выходных гениальный труд известного политика, ученого-экономиста и общественного деятеля Г.Х. Попова «Три войны Сталина» (М.: Олимп, 2006), вышедший двумя русскими и одним американским изданием, а до того – перед шестидесятилетием Победы – долго печатавшийся в «Московском комсомольце». Как говорится в издательской аннотации, это «особый взгляд на роль Великой Отечественной войны в истории нашего государства, судьбах советских людей и будущем России». Что «особый» - это точно.

Первое из гениальных открытий Г.Х. Попова состоит в следующем: оказывается, в том, что союзники никак не открывали второй фронт, виноват Сталин. Как? Очень просто.

Во-первых, «Сталин сам – своим непоколебимым стремлением к уничтожению фашистской Германии – устранил у Черчилля серьезный мотив к быстрейшему открытию второго фронта» (с. 55). Представляете, какой подлец? А знаете, почему Сталин стремился к уничтожению фашистской Германии? Из-за того, что нацисты хотели уничтожить наш народ и нашу страну? – Конечно, нет. Г.Х. Попов знает точно: «Гитлер переиграл Сталина в деле начала войны и отказался принять его капитуляцию. Гитлер смертельно обидел Сталина. Такие обиды смываются только кровью – таков «закон гор» (с. 121). Ага. Лично у меня после ознакомления с этим гениальным историческим открытием в голове так и вертится: «А мужики-то не знают…»

Но вернемся ко второму фронту, создание которого сорвал Сталин. Как он это сделал первый раз, мы уже поняли. Вторично, пишет Г.Х. Попов, Сталин помешал союзникам открыть второй фронт тем, что Красная Армия продолжала сопротивляться вермахту и делала это все лучше и лучше. Тем самым, Сталин устранил «фактор страха Черчилля перед скорейшим поражением Сталина – как мотив скорейшего открытия второго фронта» (с. 55). Вот оно, еще одно страшное преступление большевистского вождя – ведь если бы Сталин приказал частям РККА сдаваться немцам, союзники немедленно открыли бы второй фронт.

Ну и, в-третьих, Сталин хотел ужасного: чтобы вдоль западных границ СССР не было «санитарного кордона» из враждебных государств. Он об этом заявил Черчиллю и тем самым, как объясняет Г.Х. Попов, очередной раз отвратил союзников от открытия второго фронта (с. 56 – 57).

Впрочем, благородные союзники помогли советским войскам победить под Сталинградом: они начали высадку в Северной Африке, что немедленно ослабило немецкие войска на Волге. Недаром, пишет, Г.Х. Попов, «в докладе разведслужб США в декабре 1942 г. отмечалось: «Англо-американские успехи в Северной Африке сделали возможным русское наступление под Сталинградом» (с. 49).

Поток исторических сенсаций не прекращается и дальше. Г.Х. Попов объясняет читателям, что на Украине действовала не какая-то там УПА, а «бандеровская УНА – Украинская национальная армия» (с. 64). Что же касается дивизии СС «Галичина», то Г.Х. Попов точно знает: «буквы «СС» к ведомству Гиммлера отношения не имеют» (с. 64).

После этого откровения как-то не удивляешься тому, что Г.Х. Попов начинает пересказывать концепцию Резуна о подготовке превентивного удара по Германии. Делает он это, правда, в совершенно неподражаемой манере: «Я хочу надеяться, что наши лидеры… скажут народу правду: коммунистический режим Сталина собирался первым напасть на Германию» (с. 106). Слог у видного российского демократа прямо-таки геббельсовский: с одной стороны агрессивный «коммунистический режим Сталина» а с другой – чудом не подвергнувшаяся нападению Германия.

При всем этом, Г.Х. Попов признает войну Отечественной. Правда, делает он это жульнически: дескать, сначала Красная Армия разбегалась, а потом, когда народ осознал смысл войны, стала стоять насмерть. На самом деле немецкие военачальники писали о стойкости русских в бою с первых дней войны – но Г.Х. Попову на это наплевать: ему надо отделить борьбу за советский строй от борьбы с Родину. За первое-де, не воевали, а за второе стояли насмерть.

Эту песню мы уже слушали неоднократно. Может это, конечно, и так – но вот только почему-то говорят об этом преимущественно новоявленные власовцы. Поневоле начинаешь интересоваться: а как собственно, Г.Х. Попов относится к власовцам? Очень просто: оказывается, «в определенной ситуации Власов был первым кандидатом на роль лидера новой России» (с. 72) и только современная бюрократия «противится какой-либо нормальной оценке Власова» (с. 78). Более того, Г.Х. Попов прямо признает Власова своим идейным предшественником: «Мы не имеем право отказать ему в идейности и в том, что он – задолго до нас – понял, что будущее России не с социализмом Сталина» (с. 80). Каково? «Задолго до НАС…»

Так что обманываться встречающимися у Г.Х. Попова патриотическими пассажами нельзя. Власовец – он власовец и есть. Тем более, что видный демократ на первых же страницах своей книги оскорбляет спасших нас всех ветеранов. Он пишет: «Наша власть должна сказать нашим ветеранам: да, вы победили фашизм. Честь вам за это и хвала. Но у вас не хватило ни интеллекта, ни мужества выступить за реформы сталинского социализма… Поэтому демократическим силам России в 1989 – 1991 годах пришлось делать то, что гораздо легче могли сделать вы – ведь у вас было оружие в руках» (с. 3).

По мне, сказать, что наши ветераны не имели «ни мужества, ни интеллекта», может только полный подлец. Тем более, что, судя по феерическим открытиям, сделанным в книге «Три войны Сталина», сам Г.Х. Попов особым интеллектом похвастаться не может.