для печати
| Лефт.Ру |
Версия для печати |
|
Северная Корея является страной, которую либо поносят, либо высмеивают. Её лидера, Ким Чен Ира, демонизируют правые и, за исключением Че Гевары в 1965 году (в 1965 году Че посетил Северную Корею и заявил, что она является той моделью, которой Куба должна следовать 1 ) и многих его последователей, осмеивают левые. Кима выставляют сумасшедшим, хотя никто не может привести этому доказательства. Действует принцип: «Раз все так говорят – значит, так оно и есть». Если бы Ким обладал внешним обаянием Че, он мог бы стать левацкой иконой и лидером «единственной оставшейся, самопровозглашенной альтернативы неолиберализму и глобализации», по словам эксперта по Корее Брюса Камингса 2 . Вместо этого, толстощёкий Ким превратился в карикатуру, в эдакого «Доктора Зло», с некрасивой прической и в плохо сидящих штанах. Страна, которую он возглавляет, в полном соответствии с образом своего руководителя, объявлена угрозой международному миру и безопасности, провокатором ядерной войны. Также утверждается, что годы плохого управления экономикой довели Северную Корею до ручки, а её граждане, в лучшем случае, заключенные, голодают и угнетаются беспощадным диктатором.
В то время как многие люди охотно повторяют антикорейские штампы – «военизированное государство», «королевство-отшельник», «страна-пария» - они должны признать, что их знания о Северной Корее, основанные на карикатурах, щедро распространяемых СМИ, являются неточными и расплывчатыми. И так было всегда. Ещё в 1949 году Анна Луиза Стронг писала, что «публика мало знает о Корее, а большая часть заголовков скорее искажает, чем открывает факты» 3 . Камингс характеризует сообщения американской прессы о КНДР как «неинформативные, недостоверные, часто преподносимые в виде сенсации», и как лживые, не имеющие никакой образовательной ценности.
Сегодня, как и вчера, у СМИ есть причины лгать о Корее. Вторая мировая война в Тихом океане была, по большей части, войной между экономическими интересами правящих классов США и Японии, и эти интересы включали Корейский полуостров. Япония оккупировала Корею с 1910 по 1945 год, пока не была выдворена восвояси силами корейского сопротивления, одним из вождей которого был Ким Ир Сен, основатель Северной Кореи, а также вступлением Советского Союза в тихоокеанскую войну. После капитуляции Токио, Соединенные Штаты попытались получить контроль над бывшими японскими колониальными владениями, включая и Корею. Революционное государство Кима помешало этим планам. Корпоративный капитал и богатейшие семьи, контролирующие американскую внешнюю политику и СМИ, определили Северную Корею как угрозу своим интересам. КНДР не позволяет ни свободной торговли, ни свободного предпринимательства, ни беспрепятственного движения американского капитала. Если бы ей позволили нормально развиваться, она могла бы явить собой альтернативу навязываемому США неолиберализму, стать примером для подражания, которому могли бы последовать другие страны, моделью для революционеров типа Че, источником их вдохновения. Заголовки новостей врут, а не просвещают, так как Северная Корея идет против интересов тех, кто эти заголовки придумывает.
Моя перспектива не совпадает с той, которой придерживаются банкиры, инвесторы, богатые семьи – те, кто определяют заголовки СМИ. Я против того, чтобы подчинить Северную Корею, против санкций, войны или насильственного разоружения КНДР, и я конечно против того, что Джон Болтон, посол США в ООН, однажды назвал политикой Вашингтона в отношении Северной Кореи. Когда корреспондент «Нью-Йорк Таймс» спросил его о том, что представляет собой американская позиция по КНДР, Болтон «потянулся к книжной полке, снял увесистый том и хрястнул им по столу. Это означало «конец Северной Кореи»». «Это и есть наша политика» - сказал Болтон 4 . Я не верю в то, что Ким Чен Ир сумасшедший. Обвинение в невменяемости призвано оправдать идиотское утверждение о том, что КНДР угрожает миру. Такой угрозы нет. Единственная угроза, которую представляет Северная Корея, это угроза для американского стремления господствовать на всем корейском полуострове.
Япония захватила Корею в 1910 году. В последовавшие за этим тридцать пять лет, Корея стала источником огромных прибылей для японских промышленников и финансистов, высасывавших кровь и причинявших страдания корейцам. Множество корейцев и кореянок были насильственно вывезены в Японию в качестве рабочей силы или для исполнения роли сексуальных рабынь, которых называли «женщинами для удобства». Но японцы не могли господствовать на полуострове в одиночку. Им помогали богатые корейские землевладельцы и промышленники, которые, преданно отслужив своим японским хозяевам, впоследствии перешли на службу к американским оккупантам, заняв ключевые посты в правительстве Южной Кореи.
Хотя Перл-Харбор ознаменовал начало вооруженной борьбы между Японией и США, обе страны соперничали между собой ещё задолго до японской атаки на Перл-Харбор. Оба государства стремились установить своё господство над странами Тихоокеанского бассейна, обезопасить свои богатства на монопольной основе. Токио проводил агрессивную и экспансионистскую внешнюю политику, пытаясь силой оружия выдворить из региона другие империалистические державы. Соединенные Штаты, уже господствовавшие на Филиппинах, Гавайях, в Самоа и Гуаме, искали пути для своих инвесторов и экспортеров в Китай. Так как обе стороны стремились к доминированию в регионе, вооруженный конфликт между ними становился неизбежен.
С формальным началом войны перед Вашингтоном открылась соблазнительная перспектива. В случае поражения Японии её колонии отойдут к США, возможно не как колонии, но в качестве территорий, на которых американский голос будет решающим. Другими словами, успешное окончание войны сулило США всё, к чему они стремились весь довоенный период.
Сразу же после Перл-Харбора, Государственный департамент стал носиться с идеей установления послевоенного попечительства над Кореей. Споры шли вокруг вопроса, предоставит ли попечительское соглашение Вашингтону достаточно влияния на корейские дела. Идея установления многостороннего попечительства над Кореей была представлена Британии и Франции в 1943 году, но была отклонена ими, из опасений, что такое соглашение ослабит их собственные империи.
Не корейцы разделили свой полуостров по 38-ой параллели. Это были американцы. 10 августа 1945 года, два дня спустя после того, как СССР вошел в северную часть корейского полуострова, два американских полковника, Дин Раск и Чарльз Бонистил, получили приказ поделить Корею на две оккупационные зоны: американскую и советскую. Они выбрали 38-ю параллель в качестве разделительной линии. Это давало Соединенным Штатам контроль над столицей - Сеулом. Советы приняли раздел, потребовав установления советской оккупационной зоны на севере Японии, после капитуляции Токио. США отказались.
Правительство, организованное корейцами для корейцев, расположенное в Сеуле, возникло в течение нескольких недель после капитуляции Японии. Оно назвало себя Корейской народной республикой, рожденной из Комитета по подготовке корейской независимости и из Народных комитетов в сельских районах. Несмотря на свои претензии на звание главного защитника демократии, США отказались признать правительство и стали активно противодействовать его деятельности. Для американцев Корейская Народная республика представляла две угрозы: 1. Была неподотчетна Вашингтону. 2. В ней было сильно влияние коммунистов.
Вместо того, чтобы позволить новому национальному правительству работать, Соединенные Штаты установили в Корее то, что они планировали ещё в 1943 году – американский военный оккупационный режим. Правительство, стоявшее у власти до 1948 года, не имело поддержки местного населения, которое устало от иностранной оккупации и хотело жить в независимой, единой Корее, а не в искусственно разделенной стране, в южной части которой иностранная держава осуществляла режим оккупации, стремясь при этом распространить свою власть на всю территорию.
Через три месяца после начала оккупации американский военный губернатор, генерал Джон Ходж, отметил тот факт, что возмущение против США растёт, и что южнокорейцы хотят независимости, и не когда-нибудь, а прямо сейчас. «Определение «проамериканский»» - сказал он – «стало звучать так же, как «прояпонский», «про-предательский», «про-коллаборционистский»». Но антиамериканские чувства корейцев хотя и вызвали сожаление, но были проигнорированы. Юг Кореи являл собой плодородную почву для прорастания идей коммунизма – и об этом предостерегал Ходж. Кроме того, все больше и больше корейцев с надеждой смотрели в сторону Советского Союза.
Взгляды, аналогичные ходжевским, высказывал и друг президента Гарри Трумэна, Эдвин Паули. Трумэн послал Паули в Корею в 1946 году, чтобы тот посмотрел, что там происходит, и сообщил ему. Паули был встревожен. Коммунизм «может победить здесь с большей вероятностью, нежели в каком-либо другом месте» - сообщал он Трумэну. В отличие от Советов, которые должны были пройти через болезненный период индустриализации, чтобы построить промышленность в отсталой крестьянской стране, возглавляемые коммунистами Народные комитеты могли экспроприировать построенные японцами заводы, железные дороги, общественную инфраструктуру и освоенные природные ресурсы, и поставить все это на службу всему народу. Индустриализованная экономика в руках коммунистов может послужить основой для строительства социализма, но, что ещё ужаснее, американские инвесторы могут лишиться доступа к богатейшим ресурсам. Что было толку вышибать японцев, если самим нет никакой возможности пользоваться плодами войны?
Соединенные Штаты посвятили первый год своей оккупации подавлению местных Народных комитетов. Ходж рекрутировал корейцев, служивших в Японской Имперской Армии, и послал их учиться на офицерские курсы английского языка. К 1948 году южнокорейская армия была готова – в неё входило 6 дивизий, возглавлявшихся, все до единой, офицерами, служившими у японцев. Один из офицеров, Ким Сок-вон, был в своё время назначен Хирохито для подавления корейских повстанцев в Манчжурии. Ходж также создал полицейские силы, 85% которых составляли бывшие служащие колониальной полиции, и послал их на уничтожение правительства созданной на местах Корейской Народной республики. После того, как Муссолини был сброшен в Италии, американцы поставили у власти коллаборациониста, который использовал очень многие из методов Муссолини. Итальянцы называли новый, установленный американцами режим, «фашизмом без Муссолини». Таким же образом, на юге корейского полуострова, американцы установили японский колониализм, но без японцев.
И вот разразилось мощное восстание, наряду с возникновением значительного партизанского движения. К концу 1948 года большая часть деревень контролировалась повстанцами, которые обладали широкой народной поддержкой. Они освободили город Ясу и готовили восстания в других городах. Народные комитеты восстанавливались, был поднят северокорейский флаг, и авторитет севера рос. Газета повстанцев звала к переделу земли, к изгнанию японских коллаборационистов с официальных должностей и к объединению Кореи. Хотя американское военное правительство формально признавало право членства в левых организациях, полиция относилась к левым и повстанцам как к предателям, подлежащих аресту и расстрелу. В 1948 году драконовский закон «О национальной безопасности» был использован для репрессий против 200000 корейцев, по обвинению в коммунизме и симпатиях к северу. К 1949 году 30000 коммунистов были брошены в тюрьмы, и 70000 отправлены в концлагеря, которые эвфемистически назывались «лагерями надзора». Юг Кореи по своему преследованию левых напоминал Италию 20-х или Германию 30-х годов. И это сходство постоянно усиливалось.
Подавление восстания было организовано США, которые к этому времени формально утратили контроль над верхушкой южнокорейской армии. Тем не менее, по секретному соглашению, командование над южнокорейскими военными оставалось в американских руках. Даже сегодня, командование армии Южной Кореи в случае войны переходит к Соединенным Штатам.
Корейское общество имело жесткую классовую стратификацию, с небольшой элитой землевладельцев, тесно сотрудничавшей с японской оккупацией, и с большим населением бедных крестьян. Соединенные Штаты вмешались в пользу землевладельческой элиты и против большинства народа, стремясь увековечить привилегии богачей.
В отчете ЦРУ от 1948 года отмечалось, что Южная Корея расколота конфликтом между «местным движением за независимость, которое нашло своё выражение в создании Народных комитетов», возглавляемых «коммунистами, основывающими своё право на власть на сопротивлении японцам», и проамериканскими правыми, которые монополизировали богатства страны, и сотрудничали с империалистической Японией.
Учитывая малую популярность правых, нельзя было выставлять их представителей на выборы. Поэтому США стали искать некоммунистических изгнанников, чьё отсутствие в стране позволило им избежать позора коллаборационизма. Яростный антикоммунист Ли Сын Ман был, таким образом, приведен к власти. Ли 40 лет жил в США, получил докторат в Принстонском университете и женился на американке – биография, противоположная таковой Ким Ир Сена, основателя Северной Кореи, который с 30-х годов был выдающимся вождем антияпонского сопротивления.
Камингс пишет, что «почти четыре десятилетия Южная Корея управлялась военными и бюрократами, которые служили тем же самым японским хозяевам, с которыми Ким и его соратники боролись в 30-е годы» 5 .
Ким Ир Сен ненавидел неспособность Кореи оказывать сопротивление иноземным захватчикам. Японцы считали его способным и опасным лидером повстанцев и пошли так далеко, что создали специальное подразделение для охоты за ним. Повстанцы были независимой силой, их вдохновляло стремление освободить корейский полуостров для корейцев, и они не контролировались ни Советами, ни Китаем. Хотя они и отходили нередко на советскую территорию, дабы уберечься от японцев, они получали лишь незначительную материальную поддержку от СССР.
В отличие от американцев, установивших военное правление и подавлявших народные комитеты, Советы предпочитали проводить политику невмешательства в своей оккупационной зоне, позволяя коалиции националистов и коммунистов самой решать свои дела.
В течение семи месяцев было сформировано первое центральное правительство, возникшее из промежуточного Народного комитета, возглавляемое Ким Ир Сеном. Вопреки популярной мифологии, Ким не был «ставленником Советов». Его поддержка и авторитет были завоеваны годами лидерства в партизанском движении и его преданностью делу национального освобождения. На самом деле, Советы никогда особенно не полагались на него.
После восьми месяцев оккупации началась земельная реформа, в процессе которой земля отбиралась у крупных землевладельцев без выплаты компенсаций, но с правом обрабатывать наделы земли наравне с простыми крестьянами или, при несогласии, возможностью переезда на юг. Через год Рабочая Партия Кима стала доминирующей политической силой. Главные промышленные предприятия, бывшие прежде в руках японцев, были национализированы. Коллаборационисты были изгнаны с официальных должностей.
КНДР была провозглашена 9 сентября 1948 года, через 3 недели после образования Республики Корея на юге. К концу года советские войска вышли с территории страны. В противоположность, присутствие американских военных советников и ВС на юге не прекращалось с 1945 года. По сей день до 30000 американских военных находятся на юге полуострова.
Советское влияние в КНДР никогда не было сильным, оно уравновешивалось китайским влиянием. Количество советских консультантов в 1947 году не превышало тридцати. Участие корейских повстанцев в гражданской войне в Китае на стороне Мао способствовало укреплению связей между двумя странами.
И напротив, Республика Корея управлялась японскими коллаборационистами, компрадорской элитой и президентом, ставленником Вашингтона и яростным антикоммунистом, прибывшим в Корею спустя сорок лет иммиграции. Привлекательность Ли для США носила двойной характер: 1. Он не носил клейма коллаборациониста, и потому больше других правых кандидатов устраивал корейцев. 2. Его антикоммунистическая позиция была непоколебима. Соединенные Штаты просто унаследовали от Японии статус хозяина, задействовав Ли в качестве своего ставленника – в духе американского империализма, стремящегося осуществлять господство через местные элиты.
Конвенциональные историки считают 1950-й годом начала Корейской войны. Но когда Хью Дин писал свою историю войны, он назвал её «Корейская война (1945-53)».
«Для американцев» - писал Камингс, которого Дин цитирует в начале книги, - «война началась с удара грома в 1950 году. Для корейцев она началась в 1945 году». В этом году пришли американцы и начали душить новорожденное местное правительство 6 .
Обе стороны хотели войны, но по различным причинам. Для севера война была просто следующим шагом в борьбе за независимость и освобождение от иностранного ярма. Война началась в 1945, когда американцы высадились в Инчоне и начали подавлять только что возникшую Корейскую Народную Республику. Можно сказать, впрочем, что война началась в 1910 году, с японской колонизацией. В 1945-м году просто сменился оккупационный режим. Для юга целью войны являлось нанесение удара по северу, возвращение к власти старых элит, отстраненных Ким Ир Сеном, и превращение всего полуострова в американскую колонию.
Обе стороны совершали рейды через искусственную линию демаркации, нарисованную американцами и принятую Советами – 38 параллель. Но будет абсурдом утверждать, что такие рейды являлись нарушением международно-признанной границы. Могли ли корейцы совершать агрессию против Кореи?
Ричард Строукс, британский министр труда, отмечал этот абсурд в письме к Эрнесту Бивену:
«В своей гражданской войне, американцы никогда бы не потерпели ни на одну минуту установления демаркационной линии между Севером и Югом, и можно не сомневаться в той реакции, которая последовала бы, выступи британцы на стороне Юга. Аналогия весьма подходящая в данном случае, ввиду того, что конфликт в Америке был не просто столкновением двух групп американцев, но схваткой двух экономических систем, так же, как и в случае с Кореей»
Конфликт происходил между двумя системами, одна из которых, существовавшая на юге, увековечивала власть богатства и узкого круга землевладельцев, компрадоров и японских коллаборационистов, а другая, существовавшая на севере, проводила далеко идущие реформы на благо большинства народа. Но нельзя, все же, сводить всю суть конфликта лишь к столкновению двух экономических систем. Это был ещё и конфликт между национальным освобождением и неоколониализмом.
С вступлением войны в новую фазу, после вторжения северных войск на юг, Ким Ир Сен призвал к восстановлению Народных комитетов. Силы севера не встречали народного сопротивления. С падением Сеула Народный комитет был сразу же реформирован и его возглавили представители юга. Народные комитеты возникли повсюду, как и за пять лет до этого, и занялись проектом радикальной земельной реформы.
Освобождение юга продлилось недолго. Воспользовавшись тем, что Советский Союз бойкотировал ООН в связи с её отказом предоставить красному Китаю место в Совбезе, Соединенные Штаты добились согласия ООН на «полицейскую акцию». К 1953-му году около 3 миллионов корейцев стали жертвами войны, и все строения выше одного этажа на севере были сровнены с землей американскими бомбами. Спасшиеся от бомбежек люди жили в пещерах и землянках.
Важно отметить, что бомбежки гражданского населения являлись характерной чертой военной тактики империалистических держав и , со времени Второй мировой войны, Соединенных Штатов. Первым существенным применением этой тактики можно считать бомбежку лейбористским правительством Британии иракских деревень в 1924-м году 7 . Воздушная атака нацистов на испанский город Герника в 1936-м году положила начала массовым бомбардировкам гражданского населения, которые широко использовали Германия, Англия и США. После Второй Мировой войны США сбросили тонны бомб на гражданские объекты. Во время «полицейской акции» в Корее американцы обрушили на население этой страны больше взрывчатки, нежели было сброшено в Европе за весь период Второй Мировой войны. А напалма американские самолеты сбросили в Корее больше, чем позже во Вьетнаме.
Противостояние застопорилось в районе 38-ой параллели, и было достигнуто соглашение о прекращении огня, но перед этим Соединенные Штаты разрушили ирригационные дамбы, обеспечивавшие до трех четвертей сельхозпродукции севера – страшное военное преступление. Формально завершение конфликта так и не было объявлено - США и север технически остаются в состоянии войны. Пхеньян многократно добивался от Вашингтона согласия на нормализацию отношений, но его мирные инициативы либо отвергались (известны слова Колина Пауэлла, сказанные им северокорейцам в 2003 году: «Мы не заключаем пакты о ненападении и тому подобных вещей» 8 ), либо игнорировались.
Если не считать годы войны и три года послевоенного восстановления, Северная Корея развивала свою экономику более быстрыми темпами, чем южная, в период с 1940-х по середину 1960-х годов. Че Гевара был так поражен во время своего визита, что объявил КНДР образцом для Кубы.
Промышленность Северной Кореи прирастала ежегодно на 25% в послевоенное десятилетие, и на 14% в год с 1965 по 1978 год. Официальные лица в США проявляли большую озабоченность состоянием южнокорейской экономики, которая далеко отставала от северокорейской, что ставило под сомнение достоинства вашингтонского прокапиталистического, правого, неоколониалистского проекта для Кореи. К 1980 году Пхеньян, столица КНДР, был одним из наиболее хорошо управляемых, эффективных городов Азии. Сеул, с другой стороны, был городом трущоб и потогонных производств, перед которыми бледнели картины, нарисованные Данте и Энгельсом.
Стремясь представить экономику Юга в лучшем свете относительно Севера, Вашингтон позволил Сеулу провести впечатляющую программу промышленного планирования, защитив её стеной из тарифов и субсидий, и, в то же время, предоставил южнокорейским товарам доступ на мировой рынок. Огромные средства были вложены в страну. Япония предоставила грантов и займов на 800 миллионов долларов, в качестве компенсации за 35 лет колониализма, в то время как весь экспорт Южной Кореи составлял 200 миллионов долларов. А в награду за 50000 тысяч южнокорейских солдат, воевавших и погибавших во вьетнамской войне на американской стороне, Вашингтон заплатил миллиард долларов в течение 5 лет после 1965 года, что составляло 8% от ВВП Южной Кореи. Южнокорейские фирмы получили американские военные контракты, а Вьетнам потреблял почти весь экспорт южнокорейской стали.
В то же время, Север допустил ряд просчетов. Пхеньян разозлил Советы, поддержав в начале 1960-х годов Китай в советско-китайском конфликте. Москва в ответ прекратила помощь. Хотя советская помощь КНДР не шла ни в какое сравнение с колоссальной помощью США и Японии, оказываемой Южной Корее, она все-таки имела определенный уравновешивающий эффект, и ей прекращение замедлило экономический рост. Кроме того, в 1970-е годы Пхеньян влез в большие долги, приобретая западные заводы под ключ.
В результате южнокорейского промышленного планирования, политики замены импорта собственной продукцией, высоких тарифных барьеров и потоков помощи из Японии и США, экономика Юга опередила экономику Севера к середине 1980-х годов.
И всё равно, несмотря на замедление темпов развития Севера, разрыв в уровне жизни среднего северокорейца и среднего южнокорейца никогда не был так велик, как хотят нас убедить сторонники Юга. И у Севера есть свои преимущества. В то время как товаров было мало, предметы первой необходимости были доступны по субсидированным ценам. Камингс ссылается на отчет ЦРУ, который признаёт (пусть и со скрежетом зубов) различные достижения Севера: «сердечная помощь детям вообще и сиротам войны в особенности; радикальные изменения в статусе женщины; бесплатное жильё и здравоохранение, профилактическая медицина; уровень детской смертности и продолжительность жизни сопоставимы с таковыми в самых развитых странах, несмотря на недавний голод».
На юге Кореи существовали сильные левые, антиколониальные, антиимпериалистические движения, так же как и на севере. Единственная разница состояла в том, что на севере Советы дали этим движениям расцвести и развиться в государство, а на юге США и их марионетки активно подавляли все прогрессивные элементы. Фактически, политическая история послевоенного юга Кореи может рассматриваться как постоянное подавление левых сил, теми же методами, какими Муссолини в 1920-х и Гитлер в 1930-х годах действовали против любого вызова слева.
Ли Сын Ман был вынужден бежать, после того, как студенты и профессора восстали в 1960-х. После этого были проведены выборы по западному образцу. В то время северокорейская экономика развивалась намного успешнее южной, и Ким Ир Сен призывал к конфедеративному объединению Кореи. Его предложение встретило широкую поддержку на юге, и левые силы снова почувствовали себя на подъёме, угрожая существованию коллаборационистского, проамериканского, неоколониального режима.
Год спустя Пак Чон Хи организовал военный переворот, чтобы вывести левых со сцены, установив тридцатилетнюю диктатуру, дабы сохранить юг для экономической системы, поддерживаемой США и компрадорскими классами. Выбранное правительство умоляло США остановить путчистов, но его зова о помощи никто не услышал. Вместо того, чтобы вмешаться, Вашингтон немедленно признал новый военный режим и предоставил ему огромную помощь.
Пак запретил всякую политическую деятельность, разогнал парламент и стал проводить политику свирепого антикоммунизма. Был принят антикоммунистический закон, и все социалистические страны, особенно Северная Корея, были объявлены враждебными государствами. Антикоммунизм режима был так силен, что цензура заставила убрать все фотографии Ким Ир Сена, напечатанные в международном издании журнала «Тайм». В то же время, в школах проводилась кампания антикоммунистической индоктринации будущих поколения против КНДР и идей коммунизма. Северная Корея, её система, и политические лидеры подвергались демонизации.
«Нью-Йорк Таймс» писала в 2005 году о южнокорейцах, работавших вместе с северокорейцами в принадлежащем Южной Корее промышленном парке в Кайсонге:
«Некоторые южнокорейцы говорили, что у них могут возникнуть проблемы в совместной работе с северокорейцами…из-за резко антикоммунистического характера южнокорейского образования, десятилетиями внушавшего им, что жители Северной Кореи являются злом и представляют опасность. В Северной Корее, напротив, правительственные образовательные программы учили, что хотя правительство Южной Кореи и является американской марионеткой, её народ – это братья и сёстры» 9 .
На Севере всё время подчеркивалась общественная солидарность с южными соотечественниками, она была так же важна, как и бесплатное жильё, образование и женское равноправие. На Юге не было ни доступного здравоохранения, ни системы социального обеспечения, а рабочая неделя была самой длинной в промышленно развитом мире, зарплаты были нищенскими и, помимо этого, постоянно насаждался культ страха и ненависти к северокорейским соотечественникам. На Севере землевладельцы и прислужники японской оккупации давно были вычищены с официальных должностей, а на Юге класс коллаборационистов все также находился у власти. В январе 2005 года Но Мун Хён, президент Республики Корея, жаловался на то, что Юг оказался неспособен освободиться «от исторической аберрации, заключающейся в том, что семьи тех, кто боролся за независимость, были обречены на нищету в течение трёх поколений, в то время как семьи тех, кто обслуживал японский империализм, вот уже три поколения как наслаждаются успехом» 10 .
Коллапс экспортных рынков Севера после распада социалистического блока, серия природных катаклизмов, непрекращающееся экономическое удушение со стороны Вашингтона, а также необходимость отвлекать огромные ресурсы на оборону, существенно ослабили экономику КНДР в период после падения Берлинской стены.
При Горбачеве Советы стали проводить внешнюю политику, направленную на приспособление к Соединённым Штатам. Важной частью такого приспособления стала сдача старых союзников. Советская торговля с Северной Кореей сократилась на половину с 1988 по 1992 год, а поставки нефти существенно упали в 1991 году.
В результате подрывной горбачевской политики, разрушавшей экономику социалистических стран, социалистический блок был ввергнут в хаос и, в скором времени, исчез. Экспортные рынки Севера иссохли, и Пхеньян лишился иностранной валюты, необходимой для импорта угля и бензина. Из-за нехватки топлива пострадали такие отрасли, как сельхозмашиностроение и химическая промышленность. Из-за кризиса химической промышленности пострадало производство удобрений. Тяжёлый удар получило производство сельхозпродукции, и нехватка продовольствия превратилась в серьёзную проблему, усугубляемую серией наводнений и засух в середине 1990-х годов.
Отрезанная от экспортных рынков – проблема эта усугубилась сегодня санкциями Совбеза ООН и маневрами Вашингтона по изоляции Северной Кореи от мировой финансовой системы – КНДР стала главным экспортером баллистических ракет, дабы заработать необходимую для импортных закупок валюту.
С сельхозмашиностроением и заводами, работающими вполоборота, Пхеньян боролся за то, чтобы соответствовать требованиям создания надежной защиты от непрекращающихся угроз со стороны США. Пентагон поставил ядерное оружие на юг Кореи после 1953 года, накапливая его на случай эскалации конфликта в регионе. Десятки тысяч американских военных находились на корейском полуострове и ещё десятки тысяч располагались в соседней Японии, в полной готовности при необходимости вторгнуться на территорию Кореи. Американские военные корабли патрулировали приграничные воды, ядерные бомбардировщики практиковали симуляционные полеты вблизи воздушных границ КНДР, а шпионские планеры проникали в воздушное пространство Северной Кореи.
Конец Холодной войны привел к возрастанию угроз. Колин Пауэлл, в те времена главный военный Америки, жаловался, что у него исчезли все демоны и злодеи. Он переключился на Кастро и Ким Ир Сена. Под давлением беспрестанных угроз со стороны США, Пхеньян был вынужден направить сокрушительные для своего бюджета 30% на оборону.
В 1987 году Северная Корея построила 30-мегаватный ядерный реактор в Йонбене. Идея состояла в том, чтобы заменить атомной энергией импортируемые уголь и нефть, сделав упор на большие запасы урана в КНДР. Южная Корея и Япония тоже строили атомные реакторы, стремясь уменьшить зависимость от внешних поставок энергоносителей. В течение пяти лет никто в Вашингтоне не выражал озабоченности – до тех пор, пока Советский Союз выступал на сцене в роли главного демона, оставляя КНДР и Кубе ждать своей очереди на попадание в галерею злодеев Колина Пауэлла. Оба государства отныне должны были обеспечивать предлог, необходимый для продолжения денежных вливаний в американские ВС, с целью сохранения прибылей корпоративных титанов военной индустрии, банкиров и богатейших семей.
«Для американцев» - писал Камингс – «ядерный кризис на корейском полуострове разразился в марте 1993 года, когда Пхеньян объявил о выходе из «Договора о нераспространении». Но для северокорейцев он начался в феврале 1993 года, когда Ли Батлер, глава Стратегического командования США, объявил о перенаправливании ракет, прежде направленных на СССР, на Северную Корею».
Тревога Пхеньяна возросла после того, как Джеймс Вулси, директор ЦРУ, объявил Северную Корею самым серьёзным беспокойством для Вашингтона. Дела не стали лучше после того, как в марте десятки тысяч американских солдат приняли участие в военных играх вдоль северной границы, при поддержке бомбардировщиков Б-1 и Б-52, а также кораблей с ядерными ракетами на борту. Именно тогда Пхеньян решил, что если он становится новой внешнеполитической головной болью для Вашингтона, то ему будет лучше выйти из «Договора о нераспространении», и думать о том, как отвратить США от проведения ядерного удара.
Вашингтон немедленно засел за работу, стремясь подорвать планы Пхеньяна. Так же как Израиль в 1981 году нанёс удар по атомному реактору в иракском городе Осирак, чтобы лишить режим Саддама доступа к созданию ядерного оружия, Соединенные Штаты стали нацеливать бомбардировщики и крылатые ракеты на установку в Йонбене. Север не только отлучался от возможности получать топливо, необходимое для запуска атомного реактора, но и планы Пхеньяна по уменьшению своей зависимости от поставок энергоносителей тоже получали серьёзный удар. Одним ударом достигались сразу две цели: 1. Северная Корея ослаблялась экономически. 2. Пхеньян лишался эффективных средств самозащиты.
Но маловероятным представлялось то, что КНДР пассивно отреагирует на разрушение своего реактора. В этом была проблема. Север наверняка бы нанес ответный удар. Имея мощную артиллерию, расположенную вдоль 38-ой параллели, он не только был в состоянии разрушить юг, но также и нанести серьёзные потери 40-тысячному контингенту американских войск, расположенных в Республике Корея.
В последний момент кризиса удалось избежать, когда бывший президент США Джимми Картер полетел в Пхеньян чтобы договориться с Ким Ир Сеном. Договор, получивший название «Рамочного соглашения», предусматривал возвращение КНДР в «Договор о нераспространении» и прекращение работы реактора в Йонбене, в обмен на установление нормальных отношений с США, строительство двух легководяных реакторов и, в промежуточный период, поставки топлива для сокращения энергозависимости Северной Кореи.
Хотя все эти меры выглядели как прочная основа для установления долгосрочного мира, на самом деле Согласительные рамки были не более чем передышкой. У Вашингтона не было никакого интереса искать modus vivendi с Северной Кореей. Американские политики были убеждены, что крушение северокорейского антиимпериалистического проекта под давлением санкций, исчезновения экспортных рынков и увеличения оборонных затрат – есть вопрос всего лишь нескольких лет. Согласно прогнозам ЦРУ, КНДР оставалось жить максимум до 2002 года 11 . При должном терпении американской стороне и вовсе не придется выполнять свою часть договора.
Махинации Вашингтона были преданы огласке в газете «Нью-Йорк Таймс»:
«Вера в то, что экономика Северной Кореи находится в состоянии коллапса, способствовала формированию образа мыслей Белого дома в 1994 году, когда он пообещал поставить КНДР два легководяных реактора к 2003 году в обмен на возвращение Пхеньяна в Договор о нераспространении. Старшие советники администрации Клинтона в частных беседах говорили, что в те времена они не ожидали, что правительство Кима будет существовать к тому времени, когда Соединенным Штатам надо будет расплачиваться с ним по векселям» 12 .
Но часы неумолимо отсчитывали время, приближая договоренную дату завершения работ по реакторам, а Рабочая партия Кима, вопреки всем ожиданиями, всё ещё находилась у власти, и никаких признаков скорого коллапса не ощущалось. Понимая, что крушения Севера не предвидится, Вашингтон просто-напросто придумал для себя выход из положения. Американские политики заявили, что Пхеньян тайно, в нарушение договора, развивает свою ядерную программу, и поэтому соглашение должно считаться недействительным. Поставки топлива, единственное обязательство по договору, которое США выполняли, были прекращены, Северная Корея была ввергнута в новый энергетический кризис, и открытие реактора в Йонбене стало совершенно необходимым.
Не видя ожидаемого коллапса КНДР, Соединенные Штаты прибавили жару, взяв на вооружение кое-что из опыта Холодной войны. Роберт Макнамара, президент «Форда» и министр обороны в администрациях Кеннеди и Джонсона, учил, что вашингтонский анализ советских возможностей в послевоенные годы подразумевал три основные цели Москвы, в порядке убывания их важности: 1. Перестройка экономики, ориентированной на войну. 2. Реконструкция сильно ослабленной армии для защиты от угроз со стороны капиталистического мира. 3. Нахождение друзей в Восточной Европе и в Третьем мире.
Если Вашингтону удастся заставить Советы сделать вторую цель самой важной, важнее первой, то советский марш по пути к коммунизму будет остановлен. Экономическое развитие замедлится, советские люди лишатся иллюзий, а приверженность марксизму-ленинизму ослабнет в самом Кремле. Ключом к решению проблемы становилось подстегивание военной угрозы, втягивание Советов в эскалацию гонки вооружений и создание серьёзных трудностей в советской экономике, что в конечном итоге должно было привести к крушению всего советского проекта 13 .
После 11 сентября 2001 года Вашингтон объявил войну против «Оси зла» - Ирака, Ирана и КНДР. Северная Корея была включена в ось в последний момент, по словам бушевского спичрайтера Давида Фрума, потому что администрация Буша хотела дать Пхеньяну «почувствовать сильную руку» 14 . Чтобы усилить давление, Пентагон разработал новую ядерную стратегию, которая предусматривала нападение на неядерные государства, и оставляла право на нанесение превентивного ядерного удара. Северная Корея была взята на карандаш. Кроме того, Джон Болтон, в то время заместитель госсекретаря по контролю над вооружениями, использовал американское вторжение в Ирак для вынесения предупреждения КНДР, Ирану и Сирии, заявив, что они «должны извлечь правильный урок» 15 . Соединенные Штаты проводили политику обновленного, бесстыдного империализма, и КНДР должна была либо капитулировать, либо быть начеку.
Феликс Грин отмечал, что публично анонсированная политика США всегда была направлена на разрушение революционных движений. Соединенные Штаты проводили эту политику путем наложения эмбарго и давлением на другие страны с целью заставить их это эмбарго выполнять. США вооружает и финансирует врагов коммунистических государств, атакует их границы, угрожает им ядерной войной и обрушивает на их население потоки антисоциалистической и антикоммунистической пропаганды. Америка не жалеет усилий для подрыва любых попыток социалистических стран построить независимые и процветающие общества, свободные от эксплуатации; она блокирует товары, идущие в эти страны; и вынуждая их нести огромные оборонительные расходы, она выставляет постигшие их экономические трудности в качестве имманентных недостатков революционного социализма 16 .
Северная Корея является продуктом своей собственной истории: японской колонизации, партизанских войн 1930-х годов, попыток объединить страну и выставить оккупационный режим с юга, геноцида, устроенного Соединенными Штатами под флагом ООН в 1950-е годы и своей ежедневной борьбы против американского империализма за выживание, особенно обострившейся вследствие крушения Советского Союза и усиления претензий США на мировое господство. Северная Корея боролась и борется именно за те ценности, которые столь дороги сердцам левых: экономическая справедливость, права женщин, свобода от иностранного господства. Но на протяжении всего своего пути она наталкивалась на упорнейшее сопротивление Соединенных Штатов, зачастую оказываясь в этом столкновении без всякой поддержки, а то и перед лицом открытой враждебности, со стороны большей части левых сил в развитых капиталистических странах.
Для многих левых КНДР является недостойной уважения и отталкивающей, её провалы, как реальные, так и воображаемые, не находят в левой среде понимания и рассматриваются как имманентно присущие её политической и экономической системе, без учета внешних обстоятельств. Инсинуации, постоянно выливающиеся на эту страну, отлично уживаются с давними предрассудками. Недавно Пхеньян был обвинен в торговле наркотиками и в изготовлении фальшивых денег, что вполне соответствовало статусу КНДР, который ей присвоили западные СМИ. Неясно, правдивы ли эти обвинения или нет. Может быть они и правдивы, но они всегда рассматриваются вне контекста и без учета того, что их источник (правительство США) далек от того, чтобы считаться надежным.
Рассмотрим контекст. Если вы не позволяете человеку зарабатывать деньги законным образом, у него может не остаться выбора, кроме того, чтобы прибегнуть к незаконным способам заработка. Усилиями США Северная Корея отрезана от законной торговли с остальным миром, и этот факт вполне мог толкнуть Пхеньян к наркоторговле и изготовлению фальшивых денег как к способам выживания. С другой стороны, очень просто окружить страну кольцом отчуждения, навесив на неё ложные обвинения. Обвинения и проклятия, выдвигаемые Белым домом, постоянно и беспрепятственно ретранслируются мировыми СМИ. Таким образом, они становятся непреложными истинами. Вашингтон мог выставлять заведомо абсурдные претензии о наличии в Ираке ОМП, несмотря на многолетние инспекции, и эти претензии рассматривались как не подлежащие сомнению комментаторами, как справа, так и слева, в процессе подготовки вторжения в Ирак. То, что эти претензии впоследствии были признаны ложными – это слишком мало и слишком поздно. Превращение Северной Кореи в уродливое, презираемое обиталище страхов и ужасов, о котором ни один вменяемый человек не может молвить ни единого доброго слова, является строгой компетенцией вашингтонских мастеров пропаганды. Неумение и нежелание признать то, что любое правительство, которое бросает серьёзный вызов капитализму или империализму, будет подвергнуто жесточайшей кампании поношения со стороны «уважаемых» источников и «серьёзных» комментаторов, делает человека крайне уязвимым перед манипуляторами.
Понятно, почему борьба Северной Кореи за независимость и экономические права наталкивается на сопротивление внешней политики США, формируемой их имущими классами. Здесь речь идет о несовместимости интересов. Но не существует сопоставимого столкновения интересов между Северной Кореей и большей частью граждан развитых капиталистических стран. Равнодушие, а то и открытая враждебность, исходящие от большей части левой в этих странах, требуют объяснений.
Патриотическая интоксикация и отсутствие классового сознания – идея, что у нас есть больше общего с собственными правящими классами, нежели с корейцами, борющимися за независимость и экономическую справедливость – дают часть ответа. Также играет роль всегдашняя готовность лидеров умеренной левой обменивать принципы на голоса и респектабельность, жертвовать фундаментальными целями ради сиюминутной выгоды.
Частью объяснения является невежество в отношении истории и политической системы Севера, но также очень важны и эффекты, вызванные политикой запугивания, санкций и экономического удушения, проводимой Соединенными Штатами, чтобы положить конец независимости КНДР. Это очень неприятно, когда мало еды, когда надо служить в армии в течение значительного времени жизни, когда все время живешь под дамокловым мечем ядерной угрозы – но все эти тяжелые условия не являются добровольно выбранными корейцами. Эти условия были навязаны извне в качестве наказания за стремление к чему-то лучшему, чем то, что может предложить колониализм, капитализм и империализм. За это стремление к высоким идеалам общественной жизни Северная Корея уже заслуживает, по крайней мере, определенного нашего понимания.
Понятно, почему Че Гевара и другие революционеры считали Северную Корею 1960-х, 70-х и даже 80-х примером для вдохновения. Возникнув из утробы партизанских войн 1930-х годов, Север боролся с двумя империализмами. Он победил Японию и сдерживает натиск США. Ему удалось построить, несмотря на непрекращающуюся враждебность Америки, социалистическое общество, которое двигалось к коммунизму. Страна предоставляла бесплатное медицинское обслуживание, образование, доступное жилище, провела радикальную земельную реформу, осуществила женское равноправие, а её промышленность опережала промышленность юга. Напротив, колония, которую Вашингтон создал для себя южнее 38-й параллели, представляла собой множество потогонок, напоминавших об Англии времен промышленной революции. Люди жили тяжко, в нищете, без уверенности в будущем, ведя постоянную борьбу с военной диктатурой, поддерживаемой США и позорно походившей на фашистские режимы Европы 1920-30-х годов.
Вдохновился бы Че сегодняшней КНДР – обнищавшей страной, ведущей борьбу с голодом? Вполне возможно. Ибо изменились только обстоятельства, но не причины, которые вдохновляли. Задачи, поставленные Северной Кореей для себя – суверенитет, равенство, социализм – стали сегодня, в результате потока контрреволюции, захлестнувшего Восточную Европу, СССР и отчасти Китай, многократно более сложными для достижения, требующими огромной самоотдачи и боли.
Разочаровался бы Че в Северной Корее из-за того, что трудности, стоящие перед ней, выросли в десятки раз? Я так не думаю. Революционер считает, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Северная Корея никогда не жила на коленях. Я думаю, Че бы это понравилось.
Оригинал находится на: http://gowans.blogspot.com/
Перевод Ильи Иоффе
1 Bruce Cumings, “Korea’s Place in the Sun: A Modern History (Updated Edition),” W.W. Norton & Company, 2005; p. 404. Все исторические факты и цитаты без сносок взяты из этой книги Камингса или из Bruce Cumings, “North Korea: Another Country,” The New Press, 2004.
2 Камингс – профессор истории в Чикагском университете.
3 Anna Louise Strong, “In North Korea: First Eye-Witness Report,” Soviet Russia Today, New York, 1949.
4 “Absent from the Korea Talks: Bush's Hard-Liner," The New York Times, September 2, 2003.
5 Bruce Cumings, “We look at it and see ourselves,” London Review of Books, December 15, 2005.
6 Hugh Deane, “The Korean War: 1945-1953,” China Books & Periodicals, San Francisco, 1999.
7 R. Palme Dutt, “Problems of Contemporary History,” International Publishers, New York.
8 New York Times, August 13, 2003.
9 New York Times, February 8, 2005.
10 New York Times, January 5, 2005.
11 “In ’97, U.S. Panel Predicted a North Korea Collapse in 5 Years,” New York Times, October 27, 2006.
12 Ibid.
13 Bahman Azad, “Heroic Struggle, Bitter Defeat: Factors Contributing to the Dismantling of the Socialist State in the USSR,” International Publishers, New York, 2000, p. 138.
14 David Frum, “The Right Man: An Inside Account of the Bush White House,” excerpted in the National Post, January 8, 2003.
15 Cited In Workers World, October 9, 2006.
16 Felix Greene, “The Enemy: What Every American Should Know About Imperialism,” Vintage Books, New York, 1971.
| При использовании этого материала ссылка на Лефт.ру обязательна |
|
|