Самым откровенным идеологическим постулатом сегодня является заявление о том, что мы якобы живём в постидеологическом обществе. Более всего это представление приживается, конечно, в обществах «западной демократии», в которых классовая борьба вот уже сколько лет идёт, что называется в «одни ворота». В доказательство этого, как правило, приводятся две основных группы аргументов. Во-первых, развитая система западной демократии не нуждается в какой-либо идеологической функции; во-вторых, так как классов в марксистском понимании больше нет, соответственно и нет классовых интересов, выраженных в идеальной форме. Объяснения могут, конечно, варьироваться в зависимости от позиции говорящего, но смысл остаётся тем же – есть что-то отличительное в западном социуме, чистый смысловой горизонт, открытый для сознания каждого индивида. И этому, как ни странно, продолжают верить.

В чём залог успеха этих ложных представлений? Ответ дан Марксом в «Немецкой идеологии» - «мысли господствующего класса суть господствующие мысли эпохи». Когда классовая ситуация складывается в пользу капитала, «частные интересы, которые представляются им в форме всеобщих», не встречают активного сопротивления. В обществе, котором классовый антагонизм пребывает в латентном состоянии, создаётся впечатление идеологического вакуума. На самом деле, этот предполагаемый вакуум ни что иное, как тотальная идеологическая наполненность, господство буржуазной идеологии. Однако не следует понимать эту наполненность в смысле Фуко или Бодрийара – это не всепроникающая символизация социальных отношений или смерть общества, а историческое, то есть имеющее своё начало и конец, явление.

Отказ от классового анализа идеологии выражается в самых разнообразных теориях, общий обзор которых не входит в наши цели. Стоит лишь отметить, что предметом научного извращения в теории идеологии стали лингвистика и естественные науки. Даже те научные направления, которые признают пагубность капитализма для человечества, сознательно или нет, выступают в роли его защитников, релятивируя его радикальную критику путём наклеивания на марксизм ярлыка эссенциализма. Постмодернистские настроения в среде западной интеллигенции – это одно из подтверждений слов выдающегося венгерского марксиста Дьердя Лукача, о том, что «потребность в мировоззрении является признаком кризиса». Это мировоззрение как нельзя лучше отвечает целям буржуазии – дискредитировать существование альтернативы капитализму. Поэтому, иррационализм и релятивизм, как справедливо заметил Перри Андерсон, являются главными проявлениями современной интеллектуальной реакции.

Вся ограниченность понимания идеологии как самостоятельной внеклассовой сущности, всплывает на поверхность, лишь только мы выходим за рамки европоцентричного мышления, представляющего ситуацию западного общества, и при том неправильно понятую, как общемировую тенденцию. Только тогда, когда угнетённые восстают против угнетателей, по словам Маркса «исчезает даже и видимость, будто господствующие мысли не являются мыслями господствующего класса». Неудивительно поэтому, что в эпоху транснационального капитализма, именно страны периферии стали ареной развенчания капиталистической идеологии. В обществах, где власть международного капитала приводит к обнищанию большей части населения, циничность и пустота буржуазной идеологии очевидны для каждого. Прозрачные, ничем неприкрытые классовые противоречия не оставляют сомнений в идеологической заданности псевдоконцептов либеральной демократии, свободного рынка и равенства возможностей.

Этот сложный и многомерный процесс, однако, не следует сводить к отказу от буржуазной идеологии как таковой. Прежде всего, нужно помнить, что борьба с угнетением в странах периферии – это борьба против империализма за независимый путь развития, который в большинстве этих стран принимает ту или иную форму госкапитализма. Это означает, что идеологическая борьба отвечает интересам автоцентричного развития капитализма, а не его преодоления. Делая поправку на терминологическую неточность, идеологию этих режимов можно объединить под общим названием «антиимпериализм», что подразумевает критику неолиберализма, формального демократизма, то есть наиболее одиозных западных «теорий на экспорт». Однако, при всей прогрессивности антиимпериалистической борьбы, идеология сил, которые её ведут, является как бы изнанкой господствующей идеологии империализма, что обусловлено основным противоречием глобального развития капитализма – противоречием между центром и периферией. Без марксистской критики капитализма обличение западных корпораций, западного образа жизни, империалистической политики США в руках национальной буржуазии играют ту же манипулятивную идеологическую роль. Во многих случаях подобная тенденция заводит в другую крайность – ответом на европоцентризм становится партикуляризм, то есть прославление своей национальной, культурной и других специфических идентичностей, не имеющее ничего общего с пониманием сущности капиталистических отношений.

Получается, что сам характер взаимоотношений между капиталистическими классами центра и периферии задаёт параметры вариации буржуазной идеологии. Если в центре она служит империалистическим целям, то на периферии обеспечивает самосохранение классов, ориентированных на независимое развитие. Задача социалистических сил – сломать эту замкнутую на себя диалектику. Движение от империализма должно непременно быть движением к социализму. Он же в свою очередь посредством ликвидации рыночных отношений позволит уничтожить товарный фетишизм – последнее укрытие буржуазной идеологии, её суть.

Несмотря на то, что антиимпериалистическая борьба не является гарантией перехода к социализму из-за объективной неразвитости периферийных стран и упадка организованного левого движения, на новой, как выразился Иштван Месарош, «потенциально наиболее смертоносной фазе империализма», одни только независимые от власти транснационального капитала страны могут стать стартовой площадкой для построения социалистической альтернативы. В нынешних условиях формальная демократия является главным барьером возрождения левого движения, поскольку именно это форма государственного устройства на периферии обеспечивает райские возможности для культурной и экономической экспансии империалистических государств. Снижение интенсивности империалистического проникновения, в том числе и в культурной и идеологической сфере достигаются только посредством ликвидации ущербного формального демократизма.

И последнее. Всякого рода релятивисты обвиняют марксистов в том, что они узурпируют право на истину, при этом, не осознавая, что «объективная реальность всегда ускользает от полного понимания». Правда, остается неясным, откуда они знают, что реальность невозможно познать, если её невозможно познать?! Мой вывод таков: если капитализм – главное, что характеризует современную объективную реальность, то «ускользание» от его понимания означает «соскальзывание» в его увековечивание. Когда сохранение капитализма равнозначно гибели человечества, позиция непознаваемости общественных отношений – это чисто субъективная позиция.