Уже неоднократно приходилось указывать на тот очевидный факт, что претензии, предъявляемые нынешней российской власти справа: со стороны крупного частного капитала, неолибералов, Запада по самой своей сути должны были бы порождать симпатии к властям слева. Ведь, как ни крути, но власть в значительной степени делает то, что от нее еще недавно требовали разного рода номинальные левые. Речь, конечно же, прежде всего, идет о серьезных национализациях в базовых отраслях экономки. Вот, например, газета «Коммерсант» в статье, подводящей итоги 2005 года пишет:

«Еще год назад ничто не предвещало масштабной экспансии государства в промышленность. Прошедший в конце декабря 2004 года аукцион по продаже ОАО "Юганскнефтегаз" (ЮНГ), основного добывающего актива НК ЮКОС, казался случайностью, неизбежным следствием войны с опальным олигархом Ходорковским. Но именно с этого начался самый масштабный со времен Октябрьской революции виток национализации российской промышленности…В целом же на национализацию было потрачено около $23,3 млрд, из которых $9,35 млрд, заплаченные за ЮНГ, сразу вернулись в госказну» («Коммерсант» 13.12.2005).

Крайнее недовольство путинской экономической политикой регулярно высказывает и другая газета крупного бизнеса «Ведомости», издающаяся совместно с самой «The Wall Street Journal». В редакционной статье «Путем Перона» читаем:

«Экспансионистская финансовая политика — налицо. Государство максимизирует налоговые сборы, активно наращивает госинвестиции и госрасходы, в том числе и на повышение зарплат. Дорогая нефть при этом позволяет бюджету оставаться в плюсе — нефть приносит более половины доходов казны. В этих условиях характерной российской формой популизма можно считать торможение структурных реформ. Раздача денег принесет временное облегчение некоторым категориям граждан, и за них можно порадоваться, но оно будет временным именно из-за отказа менять структуру предоставления государственных услуг… А ведь горьких уроков хватает. Наиболее красноречив в этом отношении опыт Латинской Америки, хорошо изученный экономистами. Их глазами и нужно смотреть на это явление. Перераспределение доходов и стимулирование экономического роста без учета макроэкономических последствий и ограничений — это определение популизма, сформулированное Рудигером Дорнбушем и Себастьяном Эдвардсом, авторами книги “Макроэкономика популизма в Латинской Америке”. В Латинской Америке эта “политика без учета экономики” всегда приводила к наращиванию госрасходов, дефициту бюджета, повышению зарплат и контролю за ценами, завышению обменного курса валюты. И, после краткого периода оживления, к экономической дестабилизации и краху с резким спадом производства. Так было в Чили при Сальвадоре Альенде. Так было и в Аргентине при Хуане Пероне в 1973-1976 гг.» («Ведомости» 14.10.2005).

Уже в начале 2006 года появилась серьезная информация, озвученная таким весьма осведомленным лицом, как губернатор Красноярского края Александр Хлопонин, о том, что путем слияния с алмазной компанией «Алроса» под контроль государства может перейти «Норильский никель». В прессе также появились сообщения о возможной покупке госкомпаниями «Сургутнефтегаза».

Из советников президента вынужден был уйти одиозный неолиберал и лоббист интересов западного империализма Андрей Илларионов. Вот в каких тонах этот деятель комментирует политику Российский властей:

«Жертвами экспансии корпорации стали "Юганскнефтегаз", "Сибнефть", "Силовые машины", "Камов", ОМЗ, АвтоВАЗ, "Ист-Лайн". Компании, пока еще остающиеся в частных руках, в своей деятельности тоже все больше напоминают своих государственных собратьев. Формула работы корпорации с частными компаниями обнародована. Это не просто "социальная ответственность бизнеса", а "государственно-частное партнерство". Теперь любое пожелание корпорации – от взноса на тот или иной "нужный" проект до продажи самой компании "правильным" покупателям – будет выполнено. Отказываться не резон: судьба ЮКОСа у всех перед глазами…В самом деле, что ужасного в том, что ударной экономической силой становятся государственные корпорации? Что частные компании выполняют поручения правительства? Что власти раздувают нерыночный сектор, усиливают государственное регулирование, устанавливают ограничения из "стратегических" соображений? Что формируется государственный капитализм, а экономика перестает быть рыночной? Что верховенство закона и равенство перед законом отсутствуют, а торжествуют неравенство и дискриминация? Что власти не стесняются гордиться своей "корпорацией"? Разве такая модель существует в одной только России? И разве ж она совсем нежизнеспособна? Конечно, такие страны в мире есть. Это Ливия и Венесуэла, Ангола и Чад, Иран и Саудовская Аравия, Сирия и Ирак. Теперь среди них и Россия. Среди "своих"» («Коммерсант» 23.01.06).

Дальше разгневанный Илларионов грозит страшными карами стране и народу за нынешнее отступление от неолиберальных рецептов:

«Отсутствие демократии не отменяет смену власти. Она все равно происходит. Но в условиях ограниченных свобод она принимает вид "мягких" ("бархатных", "цветных") революций – таких, как в Чехословакии в 1989 году или на Украине в 2004-м. Общественные издержки таких перемен гораздо выше, чем при регулярной демократической процедуре.Контрмеры корпорации против "цветной" революции в России делают ее в краткосрочной перспективе маловероятной. Но и они не отменяют неизбежности смены власти. Она произойдет все равно – раньше или позже. Но когда это случится, революция может быть уже не бархатной. Издержки для страны при других вариантах смены власти будут несопоставимы с издержками ни демократической процедуры, ни "цветной" революции» (Там же).

Естественно, такой влиятельный, решительный и энергичный человек, как Илларионов не собирается сидеть, сложа руки. В самое ближайшее время он из президентских чиновников запишется прямо в самую радикальную непарламентскую оппозицию, какую только найдет на российских просторах, где вместе с другими свободными людьми займется предотвращением «венесуэлизации» экономики. Новоиспеченный ультра-революционер не боится открыто оповестить о своих планах ни читателей «Коммерсанта», ни путинских сатрапов, которые Илларионову, похоже, нипочем:

«Для тех, кто не приемлет корпоративистское государство, венесуэлизацию экономики, деградацию общественной жизни нынешняя ситуация кажется тошнотворно-тупиковой.Но можно начать делать то, что за прошедшие полтора десятилетия так и не сделали постсоветские власти, решая главную задачу национальной повестки дня – отделение государства от гражданина. Можно начать свое отделение – отделение гражданина – от такого государства. Начать кампанию гражданского неучастия в делах корпоративистского государства. И таким путем – не со стороны государства, а со стороны общества – начать восстановление гражданских, политических, экономических свобод. Свобод, уже предоставлявшихся российским гражданам ранее – в 1905-м, в 1917-м, в 1991 году, но затем ими утраченных».

Как видим, печать компрадорской партии, она же печать крупного отечественного и иностранного капитала не стесняется рисовать Путина одной краской с Уго Чавесом, Сальвадором Альенде, Пероном и даже сравнивать нынешнюю национализацию с Октябрьской революцией. Все это, конечно, в значительной степени спекуляции, преувеличения и показательные истерики. В свое время примерно такие же силы называли «коммунистом» даже Ф.Д. Рузвельта за его «новый курс», в том время, как сам Рузвельт имел все основания заявлять, что своими действиями спасает капитализм (Кстати, коммунизм, в известном смысле, и есть спасение капитализма, так как он есть диалектическое преодоление противоречий капитализма, в результате которого капитализм существует в коммунизме в снятом виде. Если же коммунизм не реализуется, то капитализм погибнет вместе с человечеством. Поэтому «новый курс» Рузвельта и ему подобные мероприятия буржуазных властей по существу представляют собой попытку занять у коммунизма немного лекарства, чтобы притушить капиталистические противоречия, но, чтобы одновременно этого лекарства было недостаточно для установления полноценного коммунизма. Шутка здесь в том, что со временем лекарства требуется все больше и больше. В итоге, честные люди, даже спасая капитализм, могут дойти до коммунизма).

Факт серьезного и углубляющегося конфликта современных российских властей со значительной частью капитала налицо. Причины этого конфликта очевидны. Россия слезла с долговой иглы, отказалась от услуг МВФ, стала укреплять собственную государственность – все это вошло в противоречие с местом, приготовленным для России в международном разделении труда. Поскольку весь крупный частный капитал в России давно стал иностранным, поменяв национальность даже юридически (практически все крупные российские частные компании через сложную систему участия являются собственностью зарегистрированных на Западе фирм), то, естественно, власть вошла в острый конфликт с «российским» бизнесом, который видел свою задачу только лишь в том, чтобы эксплуатировать природные богатства России в интересах западного империализма. В соответствии с этой задачей бизнес заказывал и модель государства – рыхлая конфедерация, со слабым и беспомощным центральным правительством. Фактически речь шла о постепенном распаде России, добивании производств, не подчиненных основной задаче (ВПК, авиастроение, автомобилестроение, сельское хозяйство), роспуске армии, и превращении ее остатков в карательные отряды для усмирения населения. Такая повестка дня не могла не вызвать оппозиции в рядах бюрократии и, прежде всего, государевых людей: военных, чекистов, оборонщиков. В этом смысле Путин, конечно, не случаен, как не случаен его конфликт с капиталом. Логика развития этого конфликта даже против желания ставит власть перед дилеммой: или-или. Или власть подчинит и уничтожит крупный частный капитал или он уничтожит власть и реализует свою программу по демонтажу страны.

Полтора года назад автор этих строк в статье «Российская Федерация в системе современного империализма» писал:

«Команда Путина реально возглавила партию государственного капитала, само существование которого возможно только при сильной центральной власти, что как видно прямо противоположно требованиям крупного частного капитала… Но в условиях империалистического окружения положение реанимированного Путиным государственного капитала не может быть сколь либо устойчивым. Над ним всегда висит дамоклов меч приватизации. Любое ослабление центральной власти, хозяйской руки - и он тут же будет растащен собственным менеджментом, съеден караулящим его империализмом и его российскими агентами. Следовательно, чтобы иметь возможность выжить, этот государственный капитал должен создать вокруг себя приемлемую среду, уничтожить и вытеснить сильных конкурентов со своего поля. Таким конкурентом является завязанный на империализм крупный частный бизнес… Кто-то кого-то должен съесть. До прихода Путина инициатива в поедании была на стороне частных компаний. Сегодня положение выровнялось, а на отдельных фронтах государственный бизнес перешел в наступление».

Все это было написано еще до того, как под контроль государства перешли активы «Юкоса», «Сибнефть», целый ряд крупных предприятий машиностроения. Очевидно, прогноз, данный полтора года назад, сбывается.

Но, что же дальше? До сих пор российские власти действовали больше в пожарном порядке, влекомые необходимостью. Но способны ли они осознать эту необходимость и целенаправленно действовать, согласуясь с ней. Ответ - нет. Бюрократия, хоть и имеет особые интересы, все-таки не является классом, отсюда рыхлость, аморфность и неспособность предложить обществу внятную программу. У частного капитала, политически представленного партией неолибералов и компрадоров (Яблоко, СПС, ОГФ, Оборона, Касьянов) такая ясная программа есть. Звучит она очень просто: отдаемся под власть Западу и все у нас будет хорошо и цивилизовано. В экономике неолиберализм, в государственном устройстве - конфедерация, в политике - совместные действия с НАТО, ЕС и США. И на самом деле, у этой программы есть довольно серьезные демагогический резерв, ее еще можно сделать популярной. Здесь все то же пресловутое «мы идем в Европы, мы европейская нация, жить, как на Западе» и так далее. Эти сказочки еще вполне могут работать на российских пространствах.

Стоящей у власти бюрократии, даже на фоне этих старых неолиберальных сказок нечего особенно предложить обществу. И эта идейно-теоретическая импотенция власти естественна, так как у бюрократии, временно оторвавшейся от классов, просто не может быть своей программы. Программа власти, высказываемая ее лучшими идеологами, фактически сводится к программе пожарной команды: ограждать от огня и тушить. Все действия властей по национализации - это, в общем, тоже действия пожарной команды, которая вынуждена забирать спички у поджигателей. Вот, к примеру, как туманно и неопределенно пишет о задачах Путина Глеб Павловский в предисловии к книге Чадаева «Путин. Его идеология»:

«Путин не уйдет, не выполнив своей национальной задачи. Проблема в том, что основную массу задач ему диктует простая нехватка: система Путина испытывает дефицит политических инструментов для работы с теми именно группами, которые она же порождает и активизирует. Путин играет, как кажется, в одиночку, а на российской сцене все больше невыразительных новых актеров, наливающихся силой. Сторонникам президента легко представить себе ситуацию, когда им придется защищать своего лидера, а не искать у него защиты. Сумеет ли преемник воспользоваться лидерским ресурсом Владимира Путина? Кто не предъявляет идейных оснований господства, тот не докажет и своих прав на него и выбудет из списка правящих. В современном мире тупое властвование не имеет перспектив. Выборы 2007-2008 годов в России создадут мировую державу с общепризнанной легитимностью, а если этого не произойдет, перейдут в мировой кризис».

А в чем национальная задача Путина? Где эти «идейные основания господства». Чего вы хотите? Создать капиталистическое государство против воли капиталистов, которые очевидно больше заинтересованы в распаде страны и контроле Запада?

Порой рассуждения одного из главных идеологов нынешней власти просто поражают наивностью. В этом же предисловии Павловский пишет:

«Все чаще извне мы слышим: "Россия неуместна там-то и в том-то". Место России - вот то, что подвергается испытанию в мире, лишенном правил. Но в глобальном мире без общепризнанного порядка кризис угрожает глобальной войной».

Словно не было двух мировых войн, и бесчисленных беззаконных агрессий империализма. К какому порядку так смешно взывает Павловский? Мир капитализма знает один порядок – слабого бьют. Это и есть общепризнанный порядок, который не просто угрожает войной, но напрямую ведет к войнам. Похоже, Павловский считает, что можно создать какую-то Россию, которую признают, и которая будет жить в вечном мире в семье братских капиталистических народов. И очень расстраивается, когда вдруг находит, что такую России создать невозможно и что никакой братской семьи народов, живущей по хорошим правилам, нет.

Все это очевидный тупик. Есть ли выход?

Где-то в массах неосознанно бродит стихийно-коммунистическая программа: объединение бывших советских республик, возврат народной собственности. Но адекватного политического выхода эта программа пока не находит. Пожалуй, на Украине где-то близко подходит Витренко. Но, к сожалению, ей и ее партии на сегодня не хватает марксистской, подлинно научной теоретической основы, из-за чего она постоянно сбивается на лубок с настойчивым педалированием православно-славянской темы.

Россия (постсоветское пространство), вокруг которой на глазах завязывается узел противоречий, имеет все шансы еще раз стать слабым звеном в цепи империализма. Но реализовать эту потенциальную возможность смогут только сознательно действующие коммунисты с четкой, ясной и понятной людям программой. Найдутся ли такие в необходимом количестве? От ответа на этот вопрос возможно зависит судьба мира.