Александр Тарасов – человек, которого вряд ли нужно представлять людям, интересующимся перипетиями левой политики в бывшем СССР. Он известен как непревзойденный знаток западной радикальной мысли, интересный публицист и теоретик крайне парадоксальных интеллектуальных конструкций, вроде «этапов революционного процесса» и «суперэтатизма». Поэтому, можно не сомневаться, что его новая книга «Революция не всерьез» найдет своего читателя. Вопрос лишь в том, что читатели вынесут из его книги и достигнет ли Тарасов эффекта, на который он рассчитывал…

Тема этой книги – квазиреволюционеры, люди, которые «виснут на ногах у революционного субъекта в периоды революционного подъема, паразитируют на революции в дни успехов и побед, сеют панику и неуверенность в годы реакции» (с. 5). Было бы глупо отрицать существование подобного общественного явления. Глупо отрицать и необходимость своевременной «прополки» левого движения от людей и групп, становящихся преградой на пути к социальному освобождению. И, тем не менее, труд, задуманный как первое сочинение по социологии квазиреволюции, вызывает, скорее, разочарование.

Конечно, свою роль в этом играет композиция книги, представляющая собой достаточно хаотичную подборку статей, многие из которых на сегодняшний день уже просто устарели. Время от времени, книга превращается то в материал «для своих», малопонятный и малоинтересный кому-либо за пределами той или иной ультралевой тусовки из (в лучшем случае) нескольких десятков человек. Еще хуже, когда ее страницы становятся пространством для банального сведения счетов с некоторыми из персонажей (нужно отметить, что именно в данном случае Тарасов максимально неубедителен, в полемике подменяя аргументы навешиванием ярлыков).

Главная же, на мой взгляд, причина неудачи (если называть вещи своими именами) «Революции не всерьез» - это ложные мишени, выбранные автором, и ложная оценка общей политической и социально-экономической ситуации в России.

Тяжело не согласиться с Тарасовым, когда он пишет об одной из анархиствующих организаций (эти слова можно смело отнести к подавляющему большинству анархистских и «новолевых» течений, слепо копирующих догмы и столь круто-радикальный стиль своих собратьев из империалистических стран), что ее цели, вроде легализации наркотиков и сквернословия или «освобождения» секса, «убого-маргинальны» на фоне того бедственного положения, в котором страна оказалась за годы неолиберальных преобразований. Трудно возражать, что «экологизм» заключающийся в борьбе с остатками промышленного производства в деиндустриализирующейся стране и изначально бессмысленных акциях по «освобождению» лабораторных животных, по меньшей мере, нелеп, если не явно вреден. Абсолютно справедлива и критика респектабельного антиглобализма от «Альтернатив» профессора Бузгалина с его идейным и организационным убожеством.

Достается от Тарасова и «официальной» оппозиции в лице КПРФ, хотя здесь он уже не столь убедителен. Критика КПРФ словно бы застывает где-то в девяностых, когда партия, будучи сама по себе откровенно антиреволюционной силой, еще не успела превратиться в политический филиал олигархии. То, что при этом на политической сцене появились люди, подобные Илье Пономареву, словно бы являющиеся кристально чистым, просто лабораторным, образцом профанации всех идей, хоть как-то связанных с революционной борьбой, при до ужаса напыщенной риторике об оной, совершенно выпадает из поля зрения Тарасова. А жаль, ведь это куда более показательный, и при этом куда более известный, пример проституирования идей социальной справедливости, чем любая из описанных в книге микроскопических анархистских тусовок. С тем же успехом можно было исследовать колонии амеб или инфузорий.

И уж тем более странно на фоне событий последних двух лет, когда к слову «революция» тянется множество жадных рук, и само оно скоро станет затертым, как грязные перила, в книге о квазиреволюционерах не обратить внимания на этот факт. Или всевозможные Каспаровы и Яшины в теплой кампании «левых», с несокрушимой страстью бросающихся в их объятия – действительно революционеры? Но и здесь Тарасов предпочел промолчать.

Наконец, одно из самых несуразных мест книги – это полная восторга, если сравнивать с тем, что написано о других героях, ода национал-большевикам:

«Но чем несбыточнее цель и чем дальше она от опостылевшей действительности путинской России, тем, возможно, привлекательнее. Молодежь идет к Лимонову – и будет идти. И это заслуга не Лимонова, а правящего режима. Неприятие режима растет и растет, а хоть сколько-то привлекательной оппозиции молодежь не видит. Успех НБП последних лет связан с тем, что партия заняла пустующую политическую нишу – нишу боевой по тактике и радикальной по программе молодежной левой организации, условно говоря, «Движения 26 июля», сандинистов, сапатистов и «Красных бригад». Поискав вокруг себя Фиделя, или Че, или субкоманданте Маркоса, молодые их не находят и идут к Лимонову – больше некуда» (с. 434 – 435).

Это при том, что в другом месте можно прочитать «если считать левыми нацболов и сталинистов» (с. 12). Но то написано о делах давно минувших дней, когда лимоновский фашизм был вполне лоялен к власти. Антипутинский же фашизм для Тарасова – вполне, и, по-видимому, a priori революционная сила, что откровенно нелепо вне зависимости от отношения к правящему режиму.

А вот как Тарасов высказывается о последних «теоретических» разработках Лимонова:

«Итак, у НБП появилась идеология – не разработанная пока детально, но все-таки довольно внятная. Правда, она не соответствует названию партии: идеология НБП не национальная (националистическая) и не большевистская. Лимонов выступил яростным критиком обычаев, традиций, психологии и культуры русского народа (он назвал это «русским адатом») и, постоянно ставя русским в пример Запад, призвал к разрушению и преодолению «русского адата» и, собственно, к ликвидации русской нации и замене ее новой нацией, возрожденной, если так можно выразиться, из «пассионарных элементов» всех народов бывшего Советского Союза. Согласитесь, это не национализм. А если и национализм – то национализм еще не существующей нации. Призвав к разрушению всего, что ограничивает и подавляет индивидуум – и в первую очередь государства и семьи – Лимонов проявил себя не большевиком, а классическим анархистом (собственно, он этого и не стал скрывать, прямо написав, что в споре между Марксом и Бакуниным он выбирает сторону Бакунина). Итак, новая идеология НБП требует создания новой нации, пассионарно-анархистской, для которой нужна новая страна, способная противостоять США Империя, Сверхдержава (а вовсе не сегодняшняя Россия – страна-гигант третьего мира).

По правилам НБП надо уже называть Анархо-имперской партией (АИП) – так будет честнее. Проблема лишь в том, возможна ли анархистская Империя в реальности» (с. 434).

Вот так сдержанно, словно бы добродушно сочувствуя несбыточности лимоновских идей, Тарасов отзывается о его программе, которую трудно назвать иначе, чем образцом идиотизма. Поклонение тунгусскому метеориту, апология псевдоистории Фоменко и Носовского, разрушение городов и уничтожение образования – это «довольно внятная» идеология?! Я просто не в состоянии понять, как человек, когда-то писавший прекрасные статьи о наступлении реформ на систему образования, может спокойно реагировать, читая нечто в этом духе: «Всякое обучение должно быть много короче. Достаточно пяти лет, чтобы получить отличное среднее образование. …Начинать надо раньше и учить короче. Начинать надо в 5 лет от роду и учить не более пяти лет. …Никаких алгебр, тригонометрии, математик, физик, и других отвлеченных, никогда не пригождающихся дисциплин, преподавать детям не будем. …Образование станет коротким и будет иным. Мальчиков и девочек будут учить стрелять из гранатометов, прыгать с вертолётов, осаждать деревни и города, освежёвывать овец и свиней, готовить вкусную жаркую пищу, и учить писать стихи. …До 14—15 лет подросток должен тотально заканчивать учиться, включая высшее образование»? Да перед подобными идеями меркнет любая неолиберальная реформа образования, когда-либо осуществлявшаяся в России!

А Тарасов тем временем продолжает:

«Но к сегодняшнему дню власть уже поняла, зачем ей НБП и что она будет с нацболами делать. Нацболы сегодня – это «мальчики для битья», на них режим проверяет, как сильно можно «закрутить гайки», какие репрессивные меры общество уже готово терпеть, а какие – еще нет. …Итак, роль для НБП найдена. Вырваться из этой роли можно, только уйдя в подполье» (с. 435).

По всей видимости, теперь подполье расположено на «Радио Свобода» или совместных митингах с «Обороной». Но об этом у Тарасова вновь ни слова.

Самым же смешным местом в книге является критика Дмитрия Якушева. О специально посвященной Якушеву статье писать нет смысла – она была написана давно, и в книгу вошла, по всей видимости, лишь потому, что нужен был какой-то материал о Якушеве, независимо от повода, по которому он написан, и времени написания. В этом плане, предисловие к разделу «В виртуале» оказывается гораздо содержательнее. Обругав Якушева страшным для «нового левого» словом «сталинист», Тарасов не успокоился:

«Болезнь прогрессировала – и в течение всего лишь нескольких лет Якушев из сталиниста-шовиниста превратился в классического фашиста муссолиниевско-штрассеровского образца: сегодня он поет панегирики национальному вождю Путину, якобы борющемуся с сионистами-олигархами во имя спасения великого русского народа – и обличает, конечно, зарубежный крупный капитал вкупе с компрадорами. То есть – точь-в-точь как ранние фашисты – сочетает националистическую риторику с социалистической, идею «национальной революции» с идеей революции социальной. Забавно при этом то, что очутившись де-факто на одной идейной полянке с НБП, Якушев НБП ненавидит – всего лишь потому, что НБП против Путина» (с. 466).

И это пишет человек, утверждающий, что «марксист должен подкреплять такие выводы примерами» (с. 470 – 471). Так что очень любопытно было бы увидеть у Якушева хоть один пример упоминаний о «национальном вожде Путине», «сионистах-олигархах» или других приписываемых ему персонажах. Тарасов этого не делает по вполне понятной причине – таких утверждений у Якушева просто нет. Вот и приходится отсутствие аргументов заменять, по сути дела, клеветой.

Но еще смешнее то, как Тарасов проговорился о действительной идейной сущности своих любимых героев, видимо, даже не заметив этого. Итак, если вслед за Тарасовым предположить, что Якушев – фашист, и что он стоит на одних идейных позициях с НБП, то НБП – фашисты. А ведь несколькими страницами ранее они были «боевой по тактике и радикальной по программе молодежной левой организацией». Одним словом, что-то не так с логикой, конструкция рассыпается, не выдерживая не только столкновения с фактами, даже собственные внутренние противоречия оказываются для нее фатальными.

А вот с фашизмом, увы, не все так просто… Сегодня, в условиях, когда «оранжевая» левая оказывается одним из столпов империализма, реальными соучастниками фашизма являются все те, кто хранит молчание по этому вопросу, независимо от того, идет ли речь о личной заинтересованности, идейной солидарности или просто слепоте.

…Напоследок маленькая цитата: «Повторяю: косвенные доказательства слишком шатки для таких серьезных обвинений. Но прямые можно получить только из архивов Лубянки и только после победы революции. Практика мирового революционного движения выработала для таких случаев канон поведения: мотивированно дистанцироваться от подозреваемых, не провозглашая их прямо провокаторами. У нас, конечно, ничего этого сделано не было. Нашим квазиреволюционерам мировая практика – не указ» (с. 14). Читая такое, очень странно лицезреть на обложке надпись, гласящую, что редакторами серии, в которой вышла книга, являются Тарасов и …Кагарлицкий. Неудивительно, что в этой серии вышла книга Джина Шарпа, автора техники «оранжевых» переворотов.