Гардиан 14 марта 2006

Я был одним из последних западных журналистов, встречавшихся со Слободаном Милошевичем.

Меня вызвали в Гаагу как потенциального свидетеля, и я провел час в его камере в январе прошлого года. Как большинство тех, кто его встречал, я нашел его вежливым и интеллигентным. «Мы победим», - сказал он. «Свобода – это всеобщая ценность. У них нет никаких доказательств против меня».

Подобные заявления могут шокировать тех, кого уверили, что Милошевич был националистический диктатор, помешанный на установлении расово чистой Великой Сербии. Но цивилизованным сообществам следовало бы с большей разборчивостью подхватывать уголовные обвинения, основанные на пропагандистких кампаниях. Факты таковы – враги Милошевича не смогли предьявить одной-единой яро-националистической, не говоря уж о расисткой, фразы из его уст (покойный глава Хорватии Туджман, лакей Запада, произнес их достаточно –пер.), и за все 4 года в Гааге ни единый свидетель не показал, что тот приказал осуществить военныое преступление.

Взамен свидетели толпой стекались в Гаагу последние два года, чтобы сообщить, что в Косово не было никакого геноцида, как и плана выгнать албанское население, и что Милошевич не может быть ответственным ни за разрушение Югославии, ни за последовавшую гражданскую войну в Боснии-Герцеговине.

Установление вины подсудимого – точная наука, и факт тот, что Милошевич не правил Югославией, когда ее раскололи. Приказ 1991 года, велевший (многонациональной) югославской армии воевать против сепаратистов Хорватии и Словении был отдан тогдашним главой союзного правительства – Анте Марковичем, любимчиком Запада – и западное вмешательство только ухудшило положение.

Милошевича часто обвиняют в нарушении внутреннего равновесия югославской союзной конституции, но мало кто всерьез верит, что политическая система, основанная на примере Швейцарии, имела шансы надолго пережить Тито.

Прокуроры в Гааге сначала обвинили Милошевича за Косово в мае 1999, в разгар натовской войны против Югославии в явной попытке оправдать агрессию. И только спустя полтора года, и от 7 до 10 лет после событий, были добавлены обвинения за Боснию и Хорватию. Очевидно, обвинители поняли, что натовские обвинения в геноциде в Косово не могли быть основанием для суда (Свободная английская пресса, например, полностью повторила эту пропаганду в 1999 году и яро настативала на ее подлинности. В статьях на смерть Милошевича те же газеты и те же авторы не упомянули об этом «несомненном геноциде» ни единым словом). Но и новые обвинения весьма проблематичны.

Милошевич всегда отрицал моральную и юридическую ответственность за зверства, совершенные боснийскими сербами, например, в 1995 году в Сребереннице, поскольку, как президент соседней Сербии, он не управлял Боснией или боснийскими сербами. Даже если он имел влияние на боснийских сербов, это еше далеко от уголовной ответственности.

Если бы международный трибунал по делам бывшей Югославии был настоящим судом, обвинения против него были бы отвергнуты давным-давно. К сожалению, это – политический орган, созданный по инициативе как раз тех стран, которые напали на Югославию в 1999 году, и чьи судьи опозорили себя, подгоняя законы под требования прокурора.

В 2004 году судьи навязали адвокатов Милошевичу, хотя устав трибунала гласит, что обвиняемые имеют права защищать себя сами, и хотя они знали, что он был слишком болен, чтобы выдержать суд.

24 февраля 2006 года, по настоянию обвинения, судьи отвергли просьбу Милошевича о переводе его в больницу – он умер спустя две недели.

И если главный обвинитель в Гааге Карла дель Понте сейчас говорит, что Милошевич смертью избежал правосудия, она явно полагает, что правосудие означает не справедливый суд, а обвинительный приговор – как это соотносится с ценностями западной цивилизации? Когда мы начнем верить в это, мы навсегда похерим власть закона.

Оригинал опубликован на http://www.guardian.co.uk/comment/story/0,,1730274,00.html

Перевод с английского Аллы Никоновой