В новой столице Мьянмы, Пьинмане, впервые состоялся ежегодный военный парад по случаю главного праздника вооруженных сил страны – годовщины всенародного восстания против японских оккупантов в 1944 г. Для иностранцев парад стал первой возможностью ознакомиться с таинственным городом в джунглях, ставшим столицей лишь несколько месяцев назад.

Столица в джунглях

Пьинмана – тихий заштатный городок на берегах реки Ситаун, на полпути между бывшей колониальной столицей Янгоном (Рангуном) и древней королевской столицей Мандалай. Просторные деревянные дома на сваях, перед которыми сидят пожилые бирманки с огромными местными сигарами «черутами» в зубах и варят вкусную лапшу, сдобренную «мохингой» – кинзой. Золотая пагода, к которой ведет тропинка по траве-мураве. По случаю буддийского праздника возле пагоды собралась молодежь – стройные красавицы, лица которых покрыты рисунком пудры, защищающей от солнца, и ребята, такие же стройные и в таких же юбках-саронгах. Сюда, в глубину Бирмы, как зачастую по старинке называют Мьянму, не проникают влияния извне. Здесь мало дорог, редко увидишь человека в европейской одежде, в лавочках из импорта – только печенье. Но в стране нет и нищих – на туриста не наваливаются с просьбой о бакшише. Бирманцы вполне справляются.

В окрестностях Пьинманы растут огромные деревья с твердой красной древесиной – «деревянное золото» Бирмы, тик. Если у вас в офисе стоит роскошный стол ценой с «Мерседес», он, весьма вероятно, пришел из Пьинманы. Многотонные стволы грузят слоны, которые меньше портят драгоценный тик, чем современные грузоподъемники. Бирманские мастера делают сказочную мебель, вырезают удивительные деревянные узоры и статуи, но большая часть тика экспортируется в виде сырья, что приносит бирманцам лишь малую часть того, что они могли бы заработать, экспортируя готовый продукт.

Впрочем, и здесь время не стоит на месте – новые японские «Тойоты» и «Нисаны», телевизоры в домах свидетельствуют о прогрессе. Мьянма производит много газа, и эти доходы просачиваются в страну. С ними просачивается и неравенство. Я первый раз посетил Бирму в далеком 1974 г., когда практически все было коллективным или принадлежало государству. С тех пор, а в особенности после студенческих волнений 1988 г., в Бирме пошел процесс приватизации и обогащения людей, близких к кормушке.

Проявились и этнические различия. Ведь бирманский социализм, как и в других странах, имел и национальный аспект: в досоциалистической Бирме капиталистическое хозяйство находилось в руках китайцев и индийцев, а коренной народ Мьянмы оставался вне денежного оборота. Социализм дал бирманцам возможность управлять своей страной. Но по мере ликвидации социализма снова возросла роль китайского меньшинства. Гостиницы, в которых я останавливался, принадлежат китайцам, а еще несколько лет назад ими распоряжались бирманцы от имени государства. Мьянма переживает сложный переходный период от социализма к смешанной экономике.

Звено в цепи зла

Этот переходный период – самое привлекательное время для международных грабителей. Когда еще можно скупить все богатства страны за ломаный грош? Нашим читателям памятны первые годы перестройки, когда за несколько долларов подставные лица скупали российские никелевые месторождения, нефтяные скважины и машиностроительные заводы. В Мьянме этому препятствует военное правительство, что вызывает ярую ненависть вашингтонских любителей «открытого общества». Вместе с Белоруссией, Северной Кореей, Ираном Мьянма причислена к «оси зла», и американский конгресс тратит немалые средства, чтобы «открыть» эту страну. Попытка «оранжевой революции» была сорвана армией – и «бирманский Сахаров-Ющенко» так и не пришел к власти. Эту роль исполняет дочь героя Сопротивления, Аун Сан Су Чжи, находящаяся уже несколько лет под домашним арестом. С тех пор Соединенные Штаты и прочие поклонники контролируемой демократии не дают Мьянме жить спокойно.

Один из редко упоминаемых грехов военного правительства – борьба с наркотиками. Этот грех американцы не прощают – так, афганский «Талибан», который, конечно, не имел никакого отношения к гибели башен-близнецов в Нью-Йорке, практически ликвидировал производство героина и удесятерил его цену. Захват американцами Афганистана привел к резкому росту производства наркотиков и соответственно понизил цены на сырье. В Бирме наркотики производятся горными племенами, с которыми сдружились наркоторговцы из ЦРУ еще в годы вьетнамской войны. Центральное правительство Мьянмы борется с наркотиками и пресекает самостийность племен. А с такой самодеятельностью американцы привыкли бороться активными методами.

По российским экранам проходил американский фильм «Стелс», крайне агрессивный фильм о чудо-самолете, подключенном к сверхкомпьютерам и способном поразить любого врага «Макдоналдсов» и кока-колы в любом месте мира. В самом начале фильма одной ракетой самолет «Стелс» уничтожает высотное здание в центре Рангуна (до прошлого года – столицы Мьянмы), предварительно убедившись, что там заседают «международные террористы». Американские фильмы имеют обыкновение сбываться. До того как рухнули «близнецы» на самом деле, их рушили на голливудских экранах, а до того как самолеты НАТО приступили к бомбежке Белграда, этот сюжет был проигран в фильме «Хвост, который крутил собакой». Не берусь определить причины этого странного совпадения – берут ли американские политики свои идеи в кино, или готовят таким образом свой народ к очередной акции, – но факт остается фактом: сегодняшняя фантазия Голливуда – это завтрашняя реальность Пентагона.

Эта реальная угроза американского вторжения, видимо, стала одной из причин перевода столицы страны из прибрежного и открытого внешним веяниям Рангуна в далекую Пьинману. Собственно говоря, новая столица находится в нескольких километрах от старой Пьинманы; это совершенно новый, отдельный город, как Канберра в Австралии или Бразилиа в Бразилии. Чиновники, с которыми я беседовал в Рангуне, жаловались на то, что город еще не достроен, телефонные линии не подключены, Интернет не работает, да и ночевать толком негде – как в казахской Астане пару лет назад.

Но соображения безопасности – не единственные, подтолкнувшие военное правительство к переносу столицы. Как и ленинский перенос столицы из «прозападного» Петербурга в «автохтонную» Москву, решение бирманских правителей символизирует обращение к своим корням, отказ от излишнего западного влияния. Ведь Мьянма – не маленькая страна, это внушительная держава с пятидесятимиллионным населением (как Украина или Франция) и древней историей. Англо-американцы стали ее «открывать» (читай: колонизировать) еще в середине XIX в. Бирма не была исключением: тогда же американские военные корабли вошли в Токийский залив и потребовали «открыть» Японию для внешней торговли. Англо-американцы вошли и в Пекин, сожгли императорский дворец и открыли Китай для импорта опиума. Они же вторглись и в независимую Бирму, уничтожили королевскую семью и превратили страну в колонию, присоединив ее к Британской Индии. Китай прогнал колонизаторов и их пособников только в 1949 г., как и Бирма.

Пока существовали Советский Союз и социалистический лагерь, страны Азии и Африки могли идти своим путем. Но после 1991 г. приостановленный было процесс всемирной колонизации англо-американцами снова пошел полным ходом. Известный европейский мусульманский деятель Диаб Абу-Джаджа так описывает сложившуюся после 1991 г. ситуацию в мире: «США провозгласили эру своего абсолютного превосходства и главенства в мире и установили свои правила игры в однополярном мире. Любая не покорившаяся им страна стала парией, ибо только по милости Америки народы и страны могут войти в ряды цивилизованного международного сообщества. Так перед народами был поставлен простой выбор: присоединиться к каравану глобализации и стать американским вассалом или уйти в изоляцию со всеми ее недостатками – стигмой государства-парии, санкциями и вероятным военным вторжением. Гегемония американской империи не только военная, но и экономическая, культурная и идеологическая. По их мнению, американское господство неизбежно, а сопротивление – бесполезно». Абу-Джаджа видит выход в сочетании национализма и социализма в рамках международной солидарности, то есть путь Насера, Кастро, Моралеса, Чавеса – и, добавим от себя, путь Мьянмы.

Мьянма хочет жить своим умом, не покоряясь диктату Запада. Ее правители ощущают хрупкость и слабость местной традиции по сравнению с мощью Голливуда, всемирного телевидения, идей «общества потребителей» и поэтому соглашаются с той изоляцией, которую им навязывают американцы. Смена названия страны с Бирмы на Мьянму, названия столицы – с Рангуна на Янгон, а теперь и перенос столицы – эти три вехи можно понять как сигнал «международному сообществу»: «Пожалуйста, позабудьте о нас и писем не пишите». К туристам в Мьянме относятся хорошо на личном уровне, но туризм как явление там совсем не поощряют – визы дают на ограниченный срок. Популярный путеводитель «Лоунли планет» по Юго-Восточной Азии и вовсе удалил главу о Мьянме «в соответствии с пожеланиями бирманцев».

Впрочем, эта изоляция далеко не полная. Недавно страну посетил президент Индии; вовсю идут переговоры о поставках бирманского газа в Индию. Страны Юго-Восточной Азии, хотя и осуждают бирманских правителей за недостаточную демократичность, но на введение санкций не соглашаются. Китай также по-дружески относится к своей южной соседке. Есть место и для русского бизнеса. Россия – это традиционный друг Мьянмы и постоянный образец страны, идущей своим путем.