... Впервые она появилась в моих дверях, когда я только что оказалась в Нидерландах. Высокая, толстая, жизнерадостная краснощекая блондинка неопределенного возраста с черным полиэтиленовым пакетом для мусора в руках.

-Это правда, что Вы из России? - с порога спросила она. И, не дожидаясь, пока я отвечу, протянула мне мусорный пакет. - Это Вам!

Я вежливо поблагодарила ее и по голландскому обычаю предложила кофе. Пока я его готовила, она, не дожидаясь моих вопросов, начала рассказывать о себе, время от времени бросая недоуменные взгляды на меня и на оставленный мною на полу пакет.

-Я от соседей узнала, что Вы к нам сюда приехали. Меня зовут Мария, просто Мария, я жена здешнего школьного учителя. Я всегда помогаю людям, которым трудно. Да, сахар и молоко, пожалуйста..,. Одну ложечку. Скажите, а почему Вы даже не посмотрели, что в мешке?

Помешивая ложечкой в кофе, я еще раз поблагодарила ее и пояснила, что в России при получении подарка не принято набрасываться на него, как тигр, разрывая обертку, ибо это создало бы впечатение, что материальное - подарок - для тебя важнее всего, в том числе - важнее тех людей, которые тебе его подарили. Кстати, откуда она взяла, что я в чем-то нуждаюсь? Соседи сказали?

-Это интересно! Это очень интересно - всякие там разные традиции. У нас, наоборот, если ты не раскрываешь подарок сразу, это означает, что он тебе не интересен, И люди ждут выражения на твоем лице, когда ты его откроешь. Нет, соседи мне ничего не говорили. Я сама. Посидела, подумала. Раз человек приехал из России... У вас же там за хлебом очереди стоят.

Я вежливо пояснила, что очереди за хлебом стояли у нас во времена детства и юности моей мамы (а в современной России очередей нет, потому что у большинства людей нет денег), и что мне повезло с тем, когда я родилась и выросла: я стояла в очередях только за книгами и за бананами. И один раз - на выставку Ильи Глазунова. Кто-то пустил слух, что там будет что-то совершенно необыкновенное, в результате собралась такая толпа, что люди стояли в ночь! На такое геройство я оказалась не способной, тем более что тут же вдоль очереди шныряли местные бизнесмены, предлагавшие всего за 10 рублей репродукцию того, что представляло главныи интерес на выставке.. Я купила репродукцию картины, из-за которой творился такой сумасшедшиы дом, и которая на поверку оказалась срисованным с фотографий и портретов набором различных исторических личностей, сопровождавшимся винегретом из декораций, напоминавших чьи-то навязчивые кошмарные сны. Я успела на электричку., вернулась домой, рассмотрела еще раз всех личностей на репродукции через лупу, потом скатала ее в трубочку и засунула за зеркало, где она хранится и по сей день...

-Ну, не знаю... У нас по телевизору так говорят, а зря говорить не станут. Да, меня очень интересует ваша культура, я собираюсь русский язык в университете изучать. Муж обещал заплатить за курс. Он у меня хороший - сам, правда, никуда не ездит, сидит дома и книжки читает, но хотя бы дает мне жить так, как хочу. Это, знаете ли, немало. Вы вещи-то смотрите, смотрите...

Чтобы соблюсти нормы голландской вежливости, я послушно открыла мусорный мешок, приготовившись восторженно приветствовать каждую извлеченную оттуда поношенную вещь. Но как только я вытащила на свет первую из них, стало ясно, что для этого нужны незаурядные актерские способности... В моих руках был огромный, заношенныи почти до дыр, неопределенного цвета купальник. Каким образом он мог понадобиться даже и действительно бедствующему (например, беженцу из зоны военных действий), было совершенной загадкой. Видимо, мое лицо отразило недоумение, потому что Мария выхватила у меня его из рук:

-Если Вам что-то не нужно будет, Вы обратно в пакетик положите. У меня тут еще одна турчанка знакомая есть; Вы знаете, ее отец запретил всей семье с ней общаться, когда она вышла замуж не за того, кого он ей подобрал...

Я попыталась представить себе турчанку, лишенную возможности общаться с близкими, в этом купальнике....

Мария ушла через час, после 5 чашек кофе и с половиной принесенного ею в мешке. Другую половину, которую я взяла, чтобы ее не обидеть, я после ее ухода аккуратно положила в мусорныи бачок.

...Мария действительно начала с сентября изучать русский язык в университете. Давался он ей нелегко. Красная, пыхтела она часами над нашими 6 падежами в 3 родах и 2 числах. Я зауважала ее за упорство. На курсе ее тоже любили. Правда, я заметила, как иностранные студенты при виде ее начали резво разбегаться в разные стороны, стараясь одновременно не подавать виду, что они сознательно разбегаются...

К концу года Мария дозрела до своей первой поездки в Россию. Муж-учитель, который любил дома тишину и покой, счел, что дешевле обойдется заплатить за ее поездку и пожить одному, без экзальтированного шума, дней 10. До этого Мария бывала только в Польше, где ее тетя жила в одном из тамошних монастырей.

- Мы каждый год в Польшу отвозим целую машину всякой всячины,- рассказывала она, - Людям там все нужно, у них ничего нет. Жалко, что я не могу поехать в Россию с машиной. Я так ужасно люблю вашу императрицу Елизавету Петровну! У нее такая интересная жизнь была! Обязательно буду писать диплом по истории костюма того периода.

Из России она вернулась полная впечатлений.

-Ваши люди - совсем не такие вредные, как поляки! А ваши мужчины вообще романтики!

-Наши мужчины -романтики??

-Ну да, я покупала арбуз на базаре, а продавец спросил меня, откуда я. Я сказала, что из Голландии, а он встал передо мной на колено и предложил мне руку И сердце... Пришлось его разочаровать! Такая красивая страна - и подумать только, что с ней сделали эти ужасные коммунисты! Больше всего мне понравилось московское метро, а еще те несколько высотных домов в Москве, - знаешь, похожие на башни, такие, как гостиница «Украина»...

Я не удержалась от того, чтобы хмыкнуть, услышав, что на ярую противницу коммунизма наибольшее впечатение в нашей стране произвело сделанное именно при коммунистах и руками коммунистов.

-Но, слава богу, теперь вы свободны, а хаос - это пройдет. Вот Яцек, например, - когда бы еще он смог найти работу во Франции? Разве коммунисты бы ему ето позволили?

Яцек - это польский жених нашей с Марией однокурсницы Ханнеке, талантливый физик.

- Когда такие, как Яцек, возьмутся за свою страну, то все наладится. Вот наберется он опыта во Франции, а тогда...

... Через некоторое время Мария бросила наш курс и перешла на юридический: языковые науки оказалась для нее слишком тяжелы. Муж по-прежнему молча оплачивал ее обучение и свой домашний покой. Но кипучая натура, Мария не могла сидеть сложа руки, когда в мире было столько страждущих. Через некоторое время она взяла шефство над семьей беженцев из России - русской мамой с 4 детьми, которые получили в Голландии политическое убежище потому, что в России их притесняли из-за еврейского папы. То, что сам папа при этом остался в России и, по всей видимости, эмигрировать не собирался, почему-то никого не смущало. Видимо, там притесняли только его детей, а не его. А еще через год она начала брать к себе летом на пару недель белорусских «детей Чернобыля». Когда они приезжали к ней, Мария водила их все 2 недели по зоопаркам, МакДональдсам и ярмаркам, так что бедные дети всерьез поверили, что из этого и состоит вся западная жизнь.

- И почему у нас так быть не может?- вздыхала белорусская девочка Катя, которая останавливалась у Марии ежегодно 4 года подряд и начала после этого самостоятельно учить англиыский язык, хотя в ее школе был только французский. Это позволяло ей переводить на английский письма односельчан - родителей других детей, которые, как правило, начинались и заканчивались словами «Да поможет вам/ да благословит вас Господь!», а в серединке письма, как начинка в конфетке, содержалась какая-нибудь просьба: нам нужны деньги, чтобы починить избу, нашему младшенькому нужна операция на глазах, а ведь просить-то больше некого, ведь вы одни, кормильцы вы наши, у нас такие…

Вся деревня радостно приветствовала голландских благотворителей, когда те на особом грузовике прибыли специально из Голландии, чтобы построить новый школьный туалет, а единственная в деревне говорящая по-английски женщина тут же вышла замуж за главу голланской «миссии», который был лет на 20 старше ее.

Конечно, Катя не видела, как за полгода до их приезда Мария каждую субботу часами стояла в дверях супермаркета с плакатом «Помогите детям Чернобыля», с небольшим ведерком для сбора мелочи в руках и с тележкой, в которую сердобольные покупатели на выходе бросали дешевые макароны и консервы, чем. ее и других детей потом и кормили все две недели их визита. Она была слишком поражена блеском подарков, купленных для нее Мариеы в местном «Все-за-1-евро» шопе, чтобы задумываться над тем, почему ее односельчане сегодня не могут сами починить школьный туалет, и чем. именно занимались бороздившие моря и океаны в разных уголках планеты голландцы, в течение столетий, в то время, как ее предки мирно трудились на родной земле...

В этом году Катя не приехала. Ей исполнилось 18 лет. Она учится в вузе. Естественно, голосовала за Милинкевича на выборах: ведь так хочется «жить так, как Мария». «Господи, я так волнуюсь за Катю! Она ведь была на той площади в Минске, в палатках... Протестовала против этого старого коммуниста Лукашенко. Ты бы видела, в каких условиях живут ее родители в колхозе! А вдруг ее теперь арестуют?»

Когда оказалось, что Катю почему-то не арестовали, и пришло очередное переведенное ею письмо с просьбой о материальной помощи, Мария примолкла.

Несколько месяцев от нее не было ничего слышно. А вчера пришло по почте горькое письмо...

Умер ее муж. Некому стало больше финансировать ее благотворительные поездки. А страну захватывают поляки. Цитата из письма:

«...Мы живем в совершенно поганой стране. Поляки (которые так дешевы) лишают работы всех наших местных людей. Вот откуда идут все беды. Многие заводы «Филипс» закрылись и перенесли производство в Восточную Европу. А наши шоферы-дальнобойщики, которых заменяют поляками, уже на грани кипения...У наших больше дипломов, но поляки дешевле! Вот и попробуй, посоревнуйся с ними! Моя подруга, которая трудилась не покладая рук, всю свою жизнь (она работала поваром в ресторане, даже в свои выходные, когда это было надо), уволена, а попробуй-ка найти работу, когда тебе за 50! Ее муж, ему 55, тоже безработный, а все эти курсы, на которые его посылают - чушь собачья. Он сейчас работает бесплатно, добровольцем с бродягами и бездомными, которых становится почему-то все больше, - работает очень хорошо, делает всю ту работу, за которую социальные работники и другие инстанции загребают кучу денег, - и все «за спасибо», за пособие.... Все цены растут как на дрожжах. Цены на медицинские страховки - без которых не получишь никакого медицинского обслуживания - выросли больше, чем. в 2 раза. Все энергетические предприятия приватизированы и думают только о прибылях, мы получаем все меньше, а платить за все надо все больше... Раньше нас в школе учили на уроках экономики, что есть сферы, которые не могут приносить прибыль - образование, общественный транспорт, электричество, вода, здравоохранение, - и именно поэтому мы все должны платить государству налоги, чтобы содержать эти сферы. Так раньше и было, но сегодняшние политики, по-моему, в школе вообще не учились, иначе бы они это тоже знали. Нет, в Голландии сегодня - одно сплошное ворчание, все ищут, в какую бы другую страну уехать, но кажется, жить еще можно только в Китае...»

«40% поляков сегодня хотят работать в Западной Европе! Ты представь себе, что останется от нашей страны, если сюда приедут эти 40%!»

А что останется в этом случае от самой Польши? От Латвии? От Литвы? ...

Дорогие мои, но разве вы не сами этого хотели? Разве вы не сами радовались, что мы, наконец, «свободны от коммунизма», что Яцек может работать во Франции, а вы можете торговать в России своими тюльпанами и розами? Разве не у вас разгорались глаза при мысли о масштабах восточноевропейских рынков для голландского бизнеса?

Но нет, конечно, Маркса вы в школе не изучали и поэтому всерьез думали, что вы будете продолжать нам «помогать», а не что вместо этого мы «захватим» ваши рабочие места...

Какая черная неблагодарность со стороны Яцека! И Катя еще после этого хочет денег на новое зимнее пальто...