И чем больше шло на убыль освободительное движение, тем пышнее распускались цветы национализма.

И.В.Сталин «Марксизм и национальный вопрос»

Когда заходит разговор о нациях, полезно привести в готовность все личные средства защиты против манипуляции сознанием

С.Г. Кара-Мурза «Демонтаж народа»

Современный период исторического развития характеризуется резким обострением национальных и религиозно-этнических противоречий. Одним из наиболее заметных последствий победоносного шествия политической реакции в последние десятилетия стало резкое ослабление классовых и социально-ориентированных форм общественной борьбы вплоть до полного их исчезновения и замены на этноцентричные и религиозные формы. Причем вызвано это было отнюдь не смягчением или сглаживанием классового антагонизма или ослаблением позиций капитала на международной и внутренней арене, но наоборот, резким усилением и укреплением господства мировой буржуазии на фоне тотального отступления и разгрома прогрессивных и левых сил. Помимо радикального изменения соотношения сил прогресса и реакции, взрыву этнического и религиозного сознания способствовала сознательная и направленная деятельность капитала. Внутри своих стран буржуазия ведущих стран Запада, а также «новых демократий» Восточной Европы, приспосабливаясь к требованиям глобализации и разросшегося финансового сектора, проводила политику ослабления традиционного национализма общегражданского толка, выработанного на основе идеалов Просвещения и укрепившегося в ходе проведения в жизнь политики «социального государства» на Западе в послевоенные годы и строительства социализма на Востоке, и замены его на неолиберальный коммунитаризм, поощряющий и развивающий партикуляристские идентификации и лояльность мелким и обособленным этническим и религиозным группам. В мировом масштабе империализм, быстрыми темпами возвращающий утраченные после Второй мировой войны позиции, с успехом проводит политику ослабления крупных национально-освободительных движений и режимов с помощью разжигания внутренних этнических и религиозных противоречий. Наиболее яркие примеры реализации такой политики – войны Империи против Югославии и Ирака, приведшие к ликвидации двух некогда одних из самых сильных и влиятельных неприсоединившихся государств. С другой стороны, необходимость укрепления внутренней сплоченности своих обществ, сильно пострадавшей в результате неолиберального поворота и усиления социально-экономического неравенства в странах имперского центра, вызвала к жизни идеологию неоконсерватизма, создатели которой выдвинули зловещий тезис «столкновения цивилизаций». В действительности неолиберализм и неоконсерватизм представляют собой две неразрывно связанные друг с другом стороны современного империализма – первая касается преимущественно внутренней социально-экономической политики транснациональной буржуазии, проводимой как в собственных национальных государствах, так и на заново открывшихся для экспансии мирового капитала территориях «нарождающихся рынков», вторая же определяет характер всемирной империалистической гегемонии на новом этапе. По словам одного западного обозревателя: «Неолиберал – это тот, кто разрушает собственную страну, а неоконсерватор – тот, кто разрушает страны чужие».

Россия и другие бывшие республики СССР не являются исключением из общемировой тенденции. Реставрация капитализма на постсоветском пространстве вывала резкое усиление национальных конфликтов и бурный рост этнического сознания, принявший, по крайней мере, на первоначальном этапе, хаотический характер. Ситуация усугубилась вследствие активного вмешательства западного империализма в дела новообразованных государств, главной целью которого стало углубление процесса дальнейшего раскола советского народа и его дробление на мелкие и недееспособные политико-экономические анклавы, а также недопущение самой возможности воссоединения бывших советских республик и предотвращение любых попыток воссоздания какого-либо союза между ними. Политика Империи, направленная на раздробление культурно-экономического пространства Евразии в последние годы начала вступать в непримиримое противоречие с интересами национальной буржуазии наиболее крупных постсоветских государств, прежде всего России. Существенная часть класса российских капиталистов стремится к консолидации господства над природными ресурсами и рабочей силой своей страны, не желая отдавать львиную долю прибылей от их эксплуатации в руки транснационального капитала. Это стремление к отстаиванию собственных классовых интересов не могло не привести к обострению конфликта между национально-ориентированной частью российской буржуазии и наиболее агрессивными силами западного империализма. С одной стороны Империя не может принять Россию в закрытый клуб «золотого миллиарда», а с другой, не имеет права допустить возрождения России в качестве сильной, суверенной, пусть даже и капиталистической державы, контролирующей огромные запасы остродефицитных природных ресурсов. Отсюда неизбежно следует продолжение и усиление противостояния режима «суверенной демократии» в России и агрессивных неоимпериалистических режимов богатейших стран Запада, прежде всего Англии и США. Разжигание этнической и национальной розни как внутри РФ, так и на всем постсоветском пространстве – есть один из наиболее опасных видов оружия, применяемых Империей в этом противостоянии.

В создавшихся условиях перед левыми силами стоит задача выработки четкой и недвусмысленной позиции по национальному вопросу. Не обладая ясным пониманием исторической и классовой сущности национальных отношений, левые и патриотические силы не смогут определить своего места в главном политическом противостоянии нашего времени и потерпят неизбежное поражение в идеологической схватке с классовым противником. Естественно, что достижение такого понимания невозможно без серьезного теоретического осмысления национальных проблем, которое в нынешних условиях может проходить в основном в форме дискуссий и столкновений взглядов на национальную проблематику, господствующих в левой и лево-патриотической среде. И такое обсуждение идет. Скажу, не рискнув ошибиться, что самой заметной вехой в этом обсуждении стала книга известного российского обществоведа Сергея Кара-Мурзы «Демонтаж народа». Рассмотрением основных положений этой работы мы и займемся в данной статье.

Работы Сергея Георгиевича Кара-Мурзы хорошо знакомы всякому, кто хотя-бы мало-мальски интересуется общественно-политической проблематикой. Он много сделал для разоблачения основополагающих мифов антисоветской идеологии, таких, как «общечеловеческие ценности», «свободный рынок», «неэффективность советской экономики» и.т.д. Такие его фундаментальные труды, как «Манипуляция сознанием» и «Советская цивилизация», являются, без ложного преувеличения, грандиозным усилием по реабилитации советского строя и вносят значительный вклад в процесс оздоровления общественного сознания, подорванного «перестройкой», «гласностью» и последующей кампанией очернения СССР и социализма.

Воздав должное заслугам именитого обществоведа, перейдем, однако, к критическому рассмотрению его последней работы. Итак, «Демонтаж народа».

Книга достаточно объёмиста – 700 страниц. Сам по себе размер книги, конечно, ещё ничего не может сказать об её достоинствах и недостатках. Хотя, на мой взгляд, в наше бурное время, когда «всем некогда», авторам, пишущим на социально-идеологические темы, следует больше руководствоваться девизом классика – «краткость – сестра таланта». Вот, к примеру, две не так давно отрецензированные мною работы Дэвида Харви и Самира Амина – книги, не великие по объему, но зато мало с чем сравнимые по качеству анализа и по количеству интеллектуальной мощи на единицу бумажной площади. В современной борьбе идей эти две сравнительно небольшие марксистские работы являются очень эффективным оружием – подобно маленьким, юрким, разящим наповал разрывным пулям, они поражают мощного, но громоздкого и малоподвижного идеологического противника, закованного в тяжелую броню рыночного фундаментализма и «цивилизационного подхода». «Демонтаж народа», по-моему, раздут в объёме сверх всякой необходимости. Книга явно перенасыщена цитатами – обширными, часто избыточными и откровенно скучными. Неприятно удивляет то обстоятельство, что, будучи очень сильным полемистом, Кара-Мурза часто не затрудняет себя формулированием собственных мыслей, используя вместо этого цитаты из работ самых различных авторов в качестве доказательства истинности того или иного положения.

Размер книги сильно увеличился и из-за перенесения в неё целых глав из предыдущих работ плодовитого автора – таких, как «Манипуляция сознанием» и «Советская цивилизация». Впрочем, мои суждения относительно объема книги могут быть субъективны. К тому же, размер «Демонтажа» вполне соответствует целям и претензиям автора. С первых же страниц становится ясно, что он намеревается не только подвергнуть всеобъемлющей критике бытующие на сегодняшний день в общественных науках взгляды на национальный вопрос, но и предложить свою систему взглядов, могущую, по его мнению, вывести нас из нынешнего мировоззренческого тупика. Кара-Мурза предлагает поделить все теории, интерпретирующие национально-этническую проблематику, на две противоположные категории: примордиализм и конструктивизм. Примордиализм, как следует уже из этимологии этого понятия (primordial – первичный, изначальный), видит в этничности сущность, нечто данное человеку изначально, присущее его природе. Эта «сущность» хранится в биологических структурах организма («крови») или в свойствах ландшафта. Иногда она выступает как культурное наследие «с незапамятных времен». Конструктивизм исходит из совершенно противоположных установок: этничность не дается человеку изначально, она конструируется людьми в ходе их социальной деятельности и постоянно подтверждается или перестраивается.

Уже на этом этапе возникают вопросы. Противопоставление примордиалистского подхода конструктивистскому, на котором основывает свои рассуждения об этничности Кара-Мурза, представляется не столь уж очевидным. Утверждать, что какое-либо явление или предмет имеет биологическую природу, ещё вовсе не означает отрицания самой возможности сознательного изменения или перестройки этого явления или предмета. Селекционеры – конструкторы новых видов растений и пород животных – никогда не будут отрицать биологическую сущность преобразовываемых ими организмов. Не вызывает сомнения биологическая основа различия полов – и, тем не менее, сегодня мы наблюдаем бурный процесс конструирования «гендерной идентичности», уже давно приобретший ярко выраженную политическую окраску. Наконец, принятие тезиса «общность крови – основа нации» совсем не помешало осуществлению такого грандиозного «конструктивистского проекта» современности, как превращение немцев в «лучших представителей арийской расы», проведенного нацистами в 30-х годах прошлого столетия. Примеры можно множить и множить…

Впрочем, Кара-Мурза неоднократно подчеркивает, что примордиалистские теории этничности сегодня считаются устаревшими и в современных общественных науках применяются крайне редко. Это обстоятельство, однако, не мешает автору «Демонтажа» на протяжении всей книги разоблачать вредоносность примордиалистских взглядов и полемизировать с отдельными их приверженцами. Но главный ущерб, по мнению ученого, исходит не от самого примордиализма, а от его, так сказать, опосредованного влияния через наследие… марксизма и исторического материализма. Да, да, именно истмату приписывается взгляд на нацию, народ и этнос как на первичные и устойчивые сущности. Известно, что Кара-Мурза вообще не больно жалует истмат. Через его труды красной нитью проходит мысль о том, что основной причиной крушения СССР был кризис общественного сознания, выразившийся главным образом в том, что советский народ и интеллигенция «не знали общества, в котором живут» (последнюю фразу якобы, однажды в глубоком отчаянии произнес генсек Юрий Владимирович Андропов). Ответственность за такое «незнание», по мнению Кара-Мурзы, целиком ложится на официальную идеологию советского государства – марксизм-ленинизм и исторический материализм. В «Демонтаже народа» автор продолжает настойчиво развивать эту идею, прилагая её, на сей раз, к области национальной политики.

Он пишет, в частности:

«Принятая в марксизме и унаследованная советским обществоведением теория этничности и нации была ошибочной в принципе и негодной для проектирования и строительства народа именно в Советском Союзе».

Даже после победы антикоммунистических сил и распада СССР положение, по мнению Сергея Георгиевича, не улучшилось – истмат не ослабил своей власти над умами российской интеллигенции и не позволил ей наконец-то познать «общество, в котором она живет»:

«Российская интеллигенция, по инерции приверженная унаследованному от исторического материализма примордиализму, оказывается в нынешней «битве народов» интеллектуально небоеспособной».

После такого рода утверждений автору «Демонтажа» необходимо было показать, каким образом марксизм, с его постулированием примата бытия над сознанием, с его классовым подходом к пониманию и объяснению исторического процесса, мог быть замешан в приверженности примордиалистскому взгляду на этничность. К тому же лишь ничтожная часть работ классиков марксизма была посвящена непосредственно этнографическим сюжетам. Если и мог откуда-то взяться в марксизме примордиализм, то только как последствие применения присущей ему научной методологии, которую и надо оспаривать. Тем не менее, Кара-Мурза не идет по пути критики научного метода исторического материализма, а строит доказательство своего тезиса, основываясь на вырванных из контекста цитатах основоположников марксизма. В главе, носящей говорящее само за себя название «Маркс и Энгельс: жесткий примордиализм», автор берется утверждать, что все разговоры о классовой борьбе были для Маркса и Энгельса лишь прикрытием их истинных намерений. На самом деле, убеждает читателей Кара-Мурза, классики понимали историю не как борьбу классов, а как борьбу народов. Они разделяли народы на революционные и контрреволюционные, на прогрессивные и реакционные – т.е. на «хорошие» и «плохие», относя к первым западные народы, а ко вторым все остальные, преимущественно славян и в особенности русских. И были они никакими не гуманистами, а самыми что ни на есть кондовыми расистами, а их русофобия – лишь частный случай расизма и проимпериалистической позиции.

Я не буду в этой статье заниматься подробным опровержением данного тезиса Кара-Мурзы – это уже замечательно сделал однажды Дмитрий Якушев. Скажу лишь, что, следуя нехитрым путем тасования цитат, можно приписать классикам марксизма все что угодно, в том числе и выставить их певцами западного империализма, почище Редьярда Киплинга (чем не без определенного успеха занимается в сети некий господин Зубатов). Возьмем, к примеру, известную цитату из Энгельса:

«И что за беда, если богатая Калифорния вырвана из рук ленивых мексиканцев, которые ничего не сумели с ней сделать? И что плохого, если энергичные янки быстрой разработкой тамошних золотых россыпей умножат средства обращения, в короткое время сконцентрируют в наиболее подходящих местах тихоокеанского побережья густое население и обширную торговлю, создадут большие города, откроют пароходное сообщение, проведут железную дорогу от Нью-Йорка до Сан-Франциско, впервые действительно откроют Тихий океан для цивилизации и третий раз в истории дадут новое направление мировой торговле? Конечно, «независимость» некоторого числа калифорнийских и техасских испанцев может при этом пострадать; «справедливость» и другие моральные принципы, может быть, кое-где будут нарушены; но какое значение имеет это по сравнению с такими всемирно-историческими фактами?» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т.6, стр. 293).

Доведись Энгельсу жить в наши дни, он мог бы взять этот кусок текста, и, с помощью функции replace в программе Word заменить в нем Калифорнию на Ирак или Иран, мексиканцев и испанцев на арабов и персов, а тихоокеанское побережье на Персидский Залив – и, можно не сомневаться, был бы с огромным удовольствием принят на работу в газету «Вашингтон Таймс» или на канал «Фокс Ньюс». Дело, однако, в том, что когда Энгельс писал эти строки, в середине 19-го века, капитализм ещё не утратил своего прогрессивного характера, ещё не доделал до конца всей предназначенной ему историей работы. Частью этой работы являлось объединение мелких народов и т.н. «национальных обломков», лишенных исторического будущего, в большие национальные образования, способные стать субъектами истории. Отсюда и деление наций на исторические и неисторические. Укрепление больших, исторических наций и ассимиляция ими малых, «неисторических» народов отвечало интересам классовой организации пролетариата – и, поэтому, всячески поддерживалось основоположниками научного коммунизма.

В наше время империализм проводит обратную политику, которую принято называть «глобализацией» – он стремится воспрепятствовать процессу становления в развивающихся странах крупных национальных образований, способных стать, или уже ставших субъектами истории. В этом, собственно говоря, и состоит суть конфликта между глобальным центром и периферией.

«Разоблачив» классиков марксизма как «жестких примордиалистов», Кара-Мурза переходит к анализу трагических последствий пагубного влияния марксистской философии на умы русской и советской интеллигенции и на процесс национального строительства в СССР. Начинает свой разбор чуть ли не с зарождения марксистского движения в России:

«В целостном виде теорию нации основоположники марксизма не изложили. Это сделал австрийский марксист О.Бауэр, его книга «Национальный вопрос и социал-демократия» была издана в 1909 г. на русском языке в Петербурге. Из её положений исходили российские марксисты. Бауэр продолжает традицию немецкого романтизма и представляет нацию как общность, связанную кровным родством – «общей кровью». Формулу Бауэра принял Сталин, хотя и выбросив из неё «кровь»».

Что же, интересно, осталось от формулы Бауэра, после того, как Сталин «выбросил из неё кровь»?

Не ясно, из каких источников почерпнул Кара-Мурза изложенные выше сведения. На самом деле австрийский социал-демократ Отто Бауэр придерживался культуроцентричного, или, по словам Троцкого, «абстрактно-психологического» взгляда на национальный вопрос. Он определял нацию как «всю совокупность людей, связанных в общность характера на почве общности судьбы». Отто Бауэра считают первым модернистом за то, что он фактически выдвинул идею "воображения" нации, которую потом, после войны, развили другие марксисты, такие как Андерсон и Хобсбаум, а также либерал Геллнер. (Кстати, автор «Демонтажа» во всю ссылается на Андерсона и Хобсбаума, как впрочем, и на Самира Амина, но при этом «забывает» указать, что все трое - марксисты, называя их просто «видными исследователями» или «западными учеными, работающими в рамках концепции конструктивизма». В то же время в качестве «типичного представителя» марксизма и исторического материализма приводится, например, какой-то Багиров. Такие приемы, на мой взгляд, уже пересекают границу между манипуляцией сознанием и банальным жульничеством). Сталин спорил с Бауэром, указывая, что «нация Бауэра ничем не отличается от мистического и самодовлеющего "национального духа" спиритуалистов». Большевики рассматривали нацию не как «воображаемое сообщество», но как объективную, исторически обусловленную сущность, возникшую на основе экономических отношений капитализма из людей, проживающих на общей территории и обладающих общей культурой. Троцкий в своей книге «Сталин» отмечал, что сталинская теория нации, сочетавшая психологические атрибуты нации с географическими и экономическими условиями её развития, оказалась не только верной теоретически, но и была плодотворна в практическом плане, т.к. ставила судьбу каждой отдельной нации в зависимость от изменения материальных условий её существования, начиная с территории.

Естественно, что, приняв «марксистскую» идею нации как «родства кровных уз», большевики оказались не способны к какой-либо созидательной деятельности в области национальной политики. Если что и удавалось сделать, то только вопреки официальной догме. Кара-Мурза пишет:

«Если французы или отцы основатели США рассуждали о собирании, сохранении и ремонте своих наций спокойно и деловито, как инженеры на технических совещаниях, то проектировщики советского народа в СССР окутывали свои изобретения и разумные идеи массой туманных оговорок, ссылок и недомолвок. Но покуда практическая политика не была экранирована от реальности огромным сословием ученых-обществоведов, многое удавалось сделать».

Вот такую картину рисует один из ведущих наших борцов с евроцентризмом: «два мира – два «нациестроительства»». В одном – цивилизованном, «открытом обществе» - все происходит хорошо и правильно, «как доктор прописал»: серьезные господа в белых халатах и резиновых перчатках «спокойно и деловито» проектируют себе народы, в перерывах между «техническими совещаниями» выпивая по чашечке кофе и пролистывая очередной номер «Плэйбоя». В другом – тоталитарном и закрытом – несчастные, затурканные «марксистскими догмами» рабы-интеллектуалы в подпольной шарашке что-то там впопыхах ковыряют, постоянно отвлекаясь на «оговорки и недомолвки». О кофе, понятное дело, и речи быть не может. Один сплошной морковный чай. И страх, что в любую секунду набегут злые «обществоведы» и начнут «экранировать от реальности»…

Но почему же не приведёт уважаемый автор хотя бы один, пусть самый маленький отрывок из протокола какого-нибудь «технического совещания» или, на худой конец, летучки умелых и спокойных западных «инженеров национальных душ»? Почему не укажет, где и когда такие совещания проводились? Может быть, во время битвы при Вайоминге? Или при подавлении восстания Вандеи? А может в одном из наполеоновских завоевательных походов? Наверняка ведь знает не один и даже не два ярких и запоминающихся эпизода из тяжких буден сохранителей и ремонтников западных народов. Правда, в одном месте упоминаются «французские короли, уже в Средние века начавшие целенаправленное формирование нации французов из множества населявших их земли народностей», но каким образом происходило это «целенаправленное формирование» - нам не расшифровывают. Что ж, придется слегка восполнить этот досадный пробел.

С мая по сентябрь 1787 года в городе Филадельфия проходило одно из наиболее значительных «совещаний» специалистов по конструированию народов – Конституционная конвенция. В результате этого мероприятия на свет появился такой важнейший «народообразующий документ», как Конституция Соединенных Штатов Америки. Вот что мы читаем в преамбуле к сему историческому документу:

«Мы, народ Соединенных Штатов, дабы образовать более совершенный Союз, установить правосудие, гарантировать внутреннее спокойствие, обеспечить совместную оборону, содействовать всеобщему благоденствию и закрепить блага свободы за нами и потомством нашим, торжественно провозглашаем и устанавливаем настоящую Конституцию для Соединенных Штатов Америки».

Как видим, отцы-основатели американской нации были просто дремучими примордиалистами – ведь ещё только готовясь приступить к процессу «конструирования народа», они уже полагали этот самый народ в качестве данности. Мало того, брались говорить от его имени! Впрочем, нельзя отрицать, что собравшиеся в Филадельфии «инженеры» рассуждали «спокойно и деловито». Только делали они это с позиций своего класса, исходя из интересов власти и собственности.

Как пишет Майкл Паренти в своей книге «Демократия для избранных»:

«Граждане, которые собрались в Филадельфии в 1787 году, стремились создать сильную централизованную систему правления. Они были согласны с Адамом Смитом в том, что система правления «учреждается для защиты богатых от бедных» и что она усиливается вместе с ростом ценности собственности».

А вот какие задачи ставили «конструкторы» перед центральной властью:

1. Разрешить проблемы торговли и пошлин между 13 штатами.

2. Обеспечит защиту зарубежных дипломатических и торговых интересов.

3. Эффективно продвигать финансовые и торговые интересы класса богатых.

4. Защищать богатых от конкурирующих интересов других классов общества.

(«Демократия для избранных» стр. 63-64)

Теперь всё становится на свои места. Теперь понятно, что за народ замыслили «создать» филадельфийские специалисты и почему в него, по крайней мере, на первых порах, были включены даже не все белые мужчины, не говоря уж о чернокожих рабах или индейцах…

Но вот появилась на исторической арене новая общность – советский народ. Как же это произошло? Автор «Демонтажа» поясняет:

«Сознательное «конструирование» советского народа и его создание по воле людей официально отвергалось. Оно должно было идти только естественным путем (на деле это означало, что созидающая народ деятельность должна была проводиться вопреки официальной теории, в интеллектуальном смысле подпольно). Это – кардинальное отличие от сознательного целенаправленного нациестроительства, которое осуществляли западные страны (прежде всего Франция и США)».

В этих словах звучит очень старый и набивший оскомину упрек марксизму и истмату в абсолютизации объективного характера общественных отношений и в отрицании роли сознательной деятельности человека как творца истории.

Вот что писал по этому поводу Аксельрод в статье «Карл Маркс и немецкая классическая философия»:

«Положение Маркса, «что люди вступают в определенные, неизбежные, от их воли независящие отношения», вызвало и до сих пор вызывает упорные и без конца повторяемые возражения. Критики и противники диалектического материализма истолковывают это положение в том смысле, что Маркс исключил из исторической деятельности человеческую волю и сознание. Трудно представить себе более нелепое утверждение. Наоборот, можно сказать с безусловной уверенностью, что не было и нет такого философского мировоззрения, которое придавало бы такое огромное, широкое значение человеческой деятельности, как теория Маркса. Старый материализм, с которым материализм диалектический имеет общую познавательную основу, не удовлетворял Маркса именно потому, что он отличался созерцательным характером и не понимал роли и значения активной деятельности. В формуле Маркса речь идет не об исторической роли сознания, а о том, что чему предшествует - сознание бытию или бытие сознанию; вопрос касается способа научного исследования и приемов практического сознательного воздействия на общественную среду. Теория Маркса говорит ученому, что точные, правильные выводы могут быть достигнуты только путем изучения конкретной действительности и истории её развития. Она говорит практическому деятелю что успешное, плодотворное воздействие на общественную среду возможно лишь при условии правильной и ясной оценки существующих общественных реальных сил и их взаимоотношений. Это все, но это бесконечно много».

Однако более всего озадачивает фраза о том, что советский народ созидался «в интеллектуальном смысле подпольно». Что это значит? В «интеллектуальном подполье» можно рассказывать на кухне вздорные антисоветские анекдоты, издавать на деньги ЦРУ какую-нибудь «Хронику текущих событий», писать письма в защиту академика Сахарова… Но создавать подпольно народ? Как такое возможно? Верит ли сам автор «Демонтажа» в эту нелепую чушь? Тем более что буквально на тех же страницах он подробно описывает, как проходила уникальная, кропотливая и в высшей степени искусная работа по конструированию наций и национальных идентичностей в Советском Союзе. В принципе – это ведь все широко известные факты: никаких интеллектуальных подполий и чуланов не было, новые нации и народности создавались в полном соответствии с материалистической теорией, по сталинским критериям. Разрабатывались язык и культура, организовывались территориальные границы и, разумеется, созданная национальная форма заполнялась социалистическим содержанием. Подразумевалось, что формальные скрепы будут устойчивы лишь в том случае, если хозяйственный уклад будет основан на общественной собственности на средства производства. Недаром ведь во времена Перестройки национальная политика большевиков подверглась таким яростным нападкам со стороны врагов советской власти. Недаром демонтаж СССР его противники начали с агрессивных нападок на административное деление между различными субъектами Союза (начав с Нагорного Карабаха) и безудержного воя о «подавлении тоталитарным режимом самобытных национальных культур». Недаром стали вопить о «ничейной общенародной собственности» и в пожарном порядке создавать свои жульнические «кооперативы». Нет, что ни говори, а «общество, в котором жили» ушлые прорабы перестройки знали прекрасно. И ещё лучше – то общество, в котором им хотелось бы жить…

Окончание в следующем номере…