У всех свои радости. Наталия Геворкян, например, рада, что ее сын учился истории родной страны по соросовским учебникам («Две истории одной страны»). Что ж, если ей хотелось вырастить русофоба и невежду, считающего «просвещенный Запад» идеалом, не говоря уж об антикоммунисте, она может спать спокойно. Но нет, Геворкян не собирается этого делать – ее сын достиг совершенства, но как быть с миллионами молодых россиян, которые будут лишены такого счастья? Неужели им придется учить в школе, что СССР не был адом на земле, а Сталин не занимался «истреблением собственного народа»? Бедные, бедные они.

Однако наша сердобольная мать-журналистка тут же себя (и читателей) успокаивает: «А фигли! Мы же закончили советские школы и институты и ничего, кроме раннего цинизма и глубинного отрицания всех идеологических клише, которыми нас пичкали, не приобрели». Ну, не скажите. Еще приобрели глубинное принятие всех идеологических клише куда похуже, которыми они питались из «голосов» и «тамиздата» - то есть, исключительно сделанных в ЦРУ. ЦРУ же, как известно не только Геворкян, но, я уверена, и ее счастливому сыну - супер поборник истины, взявший своим девизом евангельскую цитату «И познаете истину, и она сделает вас свободными». Геворкян, впрочем, освободилась еще из одного источника. Она подробно рассказывает, как «перед поступлением на журфак родители нашли мне «репетитора» по истории. Это было давно, в 1973 или 1974 году. Володя, мой учитель, был мужчиной взрослым, умным, талантливым, к тому же евреем. А я была маленькая и глупая, к тому же из совершенно благополучной советской семьи. А времена были еще те: «показательный» процесс над Якиром и Красиным, травля Сахарова и Солженицына с последующей высылкой последнего на Запад, арест Сергея Ковалева, движение евреев-отказников. Я же жила в своем розовом детстве, изредка втихаря почитывая «неправильную» литературу, но не более». То есть вы поняли, советский народ (особенно евреи) стенал под игом тоталитарного режима, а Геворкян об этом даже не особенно беспокоилась.

Но вдруг: «Все изменилось в один прекрасный вечер, когда он произнес за чашкой чая что-то такое про черту оседлости, отвечая на мои расспросы о его семье. Я на голубом глазу переспросила: «Черта чего?...» Тогда он отодвинул чашку и произнес небольшую речь, которая сводилась к короткому и безжалостному: «Нельзя быть такой темной». Видимо, что-то в моем взгляде удержало его от того, чтобы закончить этим приговором наш последний урок. Он задумался и вместо того, чтобы отмахнуться от меня раз и навсегда, вдвое увеличил нагрузку: час он готовил меня к экзаменам в университет по правильной программе, а час преподавал мне настоящую историю моей страны, в которой было все, чего не только не было ни в одном совковом учебнике истории, но о чем вслух лучше было и не говорить».

Если мои читатели начали озадаченно почесывать в затылке, могу их успокоить – они все прочли правильно. Еврей Володя открыл «совковой» Гевокян глаза на черту оседлости, существовавшую ДО революции и ею отмененную. Я не уверена, что сам термин употреблялся в «совковых» учебниках, но о неравноправии евреев при царской власти любой умеющий читать мог прочесть отнюдь не в цереушных изданиях, а в самых что ни на есть советских книгах, в том числе для детей. Я выросла в еврейской семье, а узнала об этом из популярной и изданной массовыми тиражами трилогии Александры Бруштейн «Дорога уходит в даль». Из этой же книги я также узнала о борьбе с царской властью, помещиками и фабрикантами, а также о том, что, хотя поляки и жаловались на притеснение со стороны русских, сами они считали Литву своей, не уделяя особого внимания литовцам (действие происходило в Вильнюсе, называвшемся тогда по-польски Вильна). Так что если Геворкян, увлеченная чтением всякого хлама, лишь бы запрещенного, не удосужилась прочесть эту книгу (или хоть Шолом Алейхома, также изданного неоднократно и большими тиражами, и многих других) – это уже свинство с ее стороны валить все на советское образование. Впрочем, ей не привыкать.

Короче говоря, такие как она, жили при СССР в совершенно благополучной советской семье, учились на госсчет и на этот же счет это же государство хаяли, а заодно и помаленьку готовили его конец. И когда этот конец настал они воспряли – теперь они смогут говорить вслух и писать, что им охота (а точнее, что им велят хозяева). И печатать соросовские учебники, и газеты, и выступать по ТВ с откровениями типа «володиных». И главное, воспитывать так детей – не только своих, но и других, чьи родители такого вовсе не желали, но их не спрашивали. И не вина Геворкян, что, несмотря на все ее старания, большинство воспитанной в это гнусное время молодежи все-таки не оказались идиотами, к большому огорчению коллег Геворкян и ее самой.

Дело в том, что, в отличие от времен, когда только СМИ типа «сделано в ЦРУ» правили бал в «свободном мире» и вещали на соцстраны для геворкян и володь, сейчас монополия капиталистических СМИ серьезно поколеблена даже на Западе. Пусть большинство американцев еще смотрит телевидение, где им расскажут, что Саддам собирался напасть на США, значительная часть молодежи ищет и находит другие источники информации, прежде всего в сети. И для российской молодежи на учебниках, как соросовских, так и более качественных, свет клином не сошелся. Как и я писала в предыдущей библиографии, и как признает сама Геворкян: «У нынешних детей есть интернет, открытый мир, книги и кино, спутниковое телевидение». Правда, верная себе, она тут же объясняет, что не имеет в виду молодежь саму выбирающую, что читать: «Берегите детей! Дайте им прочесть Оруэлла, Шаламова, Солженицына. Перечитайте сами. Спасайте их от идеологического маразма. А если не будет другого выхода, научите их быть веселыми циниками, прекрасно понимающими, что и почему пишут в учебнике истории и что история учебнику – рознь». Разумеется, она не давала советов не верить соросовским учебникам, потому, что те были не чета нынешним. Она знает, что молодежь надо пичкать Оруэллом и Солженицыным (Шаламов тут – разговор отдельный), сами они их читать не будут. Она знает, что надо воспитывать циников, кому история отечества и само отечество – ничего важного, ничего серьезного – как и ей самой. Но, как мне кажется, у нее не очень получится. То есть, многих так и воспитают, но преуспеть в России с такими взглядами будет уже не так легко, как в «славные» ельцинские денечки. А заграничных кормушек может на всех и не хватить.

В заключение не могу удержаться и не привести еще одну цитатку, хотя их и так более чем достаточно: «70 лет вранья привели страну, напичканную оружием и природными ресурсами, к краху. И это факт». Разумеется, факт. И то, что США, где оружия куда больше, а природные ресурсы привыкли брать у других при помощи того же оружия (или геворкян всех национальностей), все еще стоят на месте, явное свидетельство, что там не врут. Ни правители, ни журналисты, ни учебники истории. И это факт. Так-то.