В прошлом году на сессии Генассамблеи ООН Уго Чавес предлагал перенести штаб-квартиру этой в равной степени достопочтенной и недееспособной организации в Каракас. Конечно, даже в этом случае международное право не заработало, да и не может быть иначе при нынешнем разгуле американских империалистов. Но положительный момент предложения Чавеса в другом – дать возможность лидерам антиамериканского сопротивления по всему миру спокойно посещать ежегодные ассамблеи. Сейчас ООН – это не только недееспособная организация, что уже само по себе обусловлено логикой империалистической системы; она ещё фактически заложница Соединённых Штатов, всего на всего домашняя трибуна для обличительных речей Буша, а также приманка для инакомыслящих. В их числе и Президент Ирана Махмуд Ахмадинежад, который был вынужден посетить Соединённые Штаты для участия в сессии Генассамблеи.

США, готовящиеся к агрессии против Ирана, погружены в кромешную тьму мракобесия империалистической пропаганды против этой страны. Это единство на всех уровнях воспроизводства имперской системы просто нечто неописуемое и на поверхности представляется каким-то шизофреническим затмением разума. На самом деле оно является естественным проявлением агрессивной конфигурации в лагере империализма, которой свойственно забвение мирных средств идеологической легитимации. Если «либеральный» империализм пытается делать вид, что говорит от имени «всеобщих», «универсальных» принципов, скрываясь за ширмой своих институциональных передаточных механизмов, агрессивный империализм низводит риторику до функции языкового сопровождения шипения, рычания и других проявлений имперской спеси. Подобное сравнение вполне уместно в случае с приёмом, устроенным Махмуду Ахмадинежаду в США.

Разогрев неоконсервативного и просионистского медиапространства начался ещё до приезда иранского лидера протестами против посещения этим «диктатором» и «террористом» Колумбийского Университета и места совершения терактов (?) 11 сентября. Запрет на второе действительно был выдан властями, дабы не допустить осквернения праха погибших врагом Америки. Да и негоже давать будущей жертве американской борьбы с «тиранией» возможность повернутся к миру своей светлой стороной. Изверг так изверг, Гитлер так Гитлер – никаких человеческих чувств в нём быть не может. А ведь Иран был в числе первых, кто выразил свои соболезнования по поводу этих трагических событий. Однако, это как многие другие факты, свидетельствует о том, что истинная причина нападок на Иран не в его якобы недемократической сущности и нарушения других общих мест американской пропаганды, а совершенно в другом. Главная претензия Америки к Ирану состоит в том, что Иран – страна, сохраняющая стратегический контроль над своей экономикой и проводящая независимую политику. Всё остальное - это шумовой, языковой, называйте, как хотите, эффект. В отношении Ирана и лично Ахмадинежада в США сложилась устойчивая система представлений, интенсивность проговаривания и повторения которых становятся достаточным основанием их правдивости. Информация об Иране, которую можно использовать для заполнения этих готовых форм тщательно просеивается через медийные фильтры – всё неподходящее отбрасывается. Производимый продукт представляет собой, если позволить такое сравнение, нечто положительно однородное, в своём роде совершенство без ненужных нюансов, защищённое от облучения противоречащей ему реальностью.

Например, уже не в первом докладе МАГАТЭ говорится о том, что Иран не предпринимает никаких попыток по созданию ядерного оружия. Это подтверждается неоднократными выступлениями главы этого агентства аль-Барадеи, однако, империалистические СМИ продолжают говорить об Иране как главной угрозе стабильности на Ближнем Востоке. То же самое касается обвинений в отрицании Холокоста и намерений устроить новый геноцид евреям, подогреваемых сионистами и просто «сочувствующими тяжёлой судьбе» Израиля. Всю подборку этих с позволения сказать аргументов, начиная ядерной программой и заканчивая положением женщин и гомосексуалистов в иранском обществе можно было увидеть в Колумбийском Университете, куда пригласили Ахмадинежада. «Фюрер-ректор» этого центра «непредвзятой» американской науки, некий Боллинжер не преминул случаем оскорбить иранского президента, назвав его «мелким и ограниченным диктатором», видимо подразумевая, что существуют «большие и неограниченные» диктаторы вроде Буша. Но и это печальное обстоятельство, по словам Боллинжера, не препятствует реализации «великого» американского принципа «свободы слова», который его университет с любезностью предоставляет Ахмадинежаду. Читая текст выступления, я не мог отделаться от впечатления, что вопросы, задаваемые иранскому президенту, пришли отдельно от людей. Чинно выстроившись в очередь в соответствии со степенью «важности», одни – по ядерному оружию, другие – по либеральным ценностям, они задавились, не дожидаясь ответа. А их секрет выдавал зал, поднимавший на смех любой разумный довод иранского президента и встречая аплодисментами тупые замечания «фюрер-ректора». Снаружи плакаты и транспаранты, а с ними и защитники свободы и демократии не меньше способствовали созданию атмосферы цельности имперского общества. Уж не «тоталитаризм» ли это, о котором так любят поговорить империалисты и их марионетки по всему миру, начиная Штатами, заканчивая Украиной? Нет, поскольку не правильно бы было всерьёз использовать это пустое понятие.

Смешение традиционных империалистических средств с той неприкрытой наглостью и грубостью, которую обнаруживает обхождение империалистов с лидерами независимых государств, представляющих огромное количество людей – это свидетельство приближения «наиболее смертоносной фазы империализма» (выражение Иштвана Месароша), когда убаюкивание спокойным журчанием либеральной риторики сменяется фашистской аффектацией. Начиная с 2001 года этот процесс идёт по нарастающей, хотя его составляющие всегда уже имелись в возможности в логике империализма. Политическая артикуляция этих изменений с утверждением власти сионистко-неоконсервативного крыла американской правой (а как говорил Гор Видал американское государство – это однопартийная система с двумя правыми крыльями) усиливает расхождение между императивами империалистической политики и средствами легитимации. Невозможность «оправдать неоправдываемое» выставляет требование выражения новых потребностей империалистического аппарата через институты господства. Там, где не хватает языка, эстафету перехватывает государственная машина, забывающая даже о формальной демократии в угоду установления тотального контроля над обществом. Эта расстановка удерживается самой логикой империализма, которая затягивает всех в свою воронку. Иными словами, нельзя напасть на Ирак, а потом сказать, что, мол, не получилось, и пойти восвояси. Империализм в разогретом состоянии останавливается, наталкиваясь только на очень крепкие препятствия. Любые прагматические решения или возврат к статус-кво маловероятны в таких ситуациях, а это и есть то, чем пользуются силы, чувствующие себя в движении этой логики как рыба в воде. Поэтому не стоит надеется на то, что финансовый кризис, который повлечёт за собой экономический спад и дальнейшее обеднение американского населения (уже сейчас 37 миллионов человек живут ниже черты бедности) приведёт к каким-то революционным изменениям в США. Кризис будет использован как стимул для расширения империалистической агрессии.

Схожим образом, большие сомнения вызывает сопротивление политике империализма изнутри. Тем более, в случае с США, когда прогрессивные силы занимают маргинальную позицию, а те, кто говорит от их имени, совершенно безопасны для системы. Как говорит Жан Брикмон о возможной позиции американских «левых» по Ирану, «страну подвергли жестокой демонизации за плохое отношение к женщинам, геям и евреям. Этого уже вполне достаточно для того, чтобы нейтрализовать значительную часть американской «левой».

Таким образом, единственными силами, способными противостоять зарвавшимся, бушам и чейни могут быть те, кого они пытаются оскорбить и унизить. Но буши и чейни не знают, что невозможно унизить тех, кто их похоронит.