Содержание

Глава 11. Торговля между социалистическими странами

В предыдущей главе рассматривалась торговля между социалистическими и капиталистическими странами; в этой главе мы расширим наш анализ, изучив торговлю (и более обобщенно, экономические отношения) между социалистическими странами.

Торговля и собственность

В будущем торговли между социалистическими странами вообще не должно быть. Торговля предполагает, что по-прежнему продолжает существовать отдельная собственность, хотя бы и государственная, а в мировой социалистической экономике собственности быть не должно. Взамен мы предлагаем систему, в которой производительные ресурсы и продукты принадлежат международным организациям. Возможно, это звучит немножко абстрактно, но эта ситуация, которая установилась в СССР после сталинской революции 1928-1931 годов. Советская конституция 1936 года декларировала, что

земля, ее недра, воды, леса, заводы, фабрики, шахты, рудники, железнодорожный, водный и воздушный транспорт, банки, средства связи, организованные государством крупные сельскохозяйственные предприятия (совхозы, машинно-тракторные станции и т.п.), а также коммунальные предприятия и основной жилищный фонд в городах и промышленных пунктах являются государственной собственностью, то есть всенародным достоянием.

Разделы Конституции 1936 года, касающиеся политических свобод и демократического процесса, соблюдались больше на словах, но приведенное выше утверждение о государственной собственности соответствовало действительности. Важно осознавать, что государство, о котором шла речь, было межнациональным, а конкретное распределение ресурсов находилось в руках межнациональной планирующей организации – Госплана. Различные национальности в СССР не были связаны международной торговлей, хотя и участвовали в межнациональном разделении труда.

К этому разделению труда по-прежнему подходят принципы сравнительных преимуществ Рикардо. По причине природных богатств Республика Азербайджан имела сравнительное преимущество в производстве нефти, Узбекская республика – хлопка и т.д. Подобные преимущества сохраняются при любой социальной системе и для плановиков было экономически рационально сделать эти республики центрами нефтяной и хлопковой промышленности соответственно (хотя мы вернемся ниже к некоторым проблемам узбекской хлопковой экономики).

Такое разделение труда в некоторых отношениях отличается от вводимого международной торговлей. Во-первых, продукция различных национальных отраслей принадлежит межнациональной организации, а не местной компании или национальному государству. Перемещение товаров через национальные границы не предполагает их покупки или продажи. Товары распределяются согласно потребностям, заложенным в план, в рамках единой системы собственности. Поскольку права собственности не изменяются, а распределение выполняется планом, а не рынком, обмен между различными республиками не основывается на мировых ценах участвующих в этом товаров. Следовательно, отдельные республики ограждены от колебаний этих цен. С другой стороны, пока социалистическое государство существует в окружение капиталистического мирового рынка, есть причины не пренебрегать полностью мировыми ценами. Если в долговременном периоде некоторые товары можно получить дешевле путем торговли с капиталистическими экономиками, а не внутренним разделением труда между социалистическими республиками, этот факт должен учитываться плановиками.

Всеобщий характер социалистических экономических отношений также делает возможным создание унифицированной межнациональной системы оплаты за труд. При рыночной системе уровень зарплаты в национальных экономиках различается. В индустриализирующейся экономике с большим сельскохозяйственным сектором этот сектор будет тянуть уровень зарплат вниз. Любое значительное повышение зарплаты невозможно, потому что оно вызовет поток рабочих, устремившихся из сел в города. В межнациональном социалистическом государстве расценки определяются не условиями рынка, а политикой государства. Государство может установить стандартные общие расценки на конкретные работы. Так, разница в ставках между различными республиками СССР была гораздо меньше, чем если бы на их месте были различные капиталистические национальные государства с точно таким же начальным уровнем культурного и экономического развития.

Развивающиеся страны

В системе международной торговли менее развитые страны могут догнать более развитые только, если а) обладают более высоким уровнем накопления произведенного внутри страны капитала или б) финансируют накопление капитала, занимая деньги у более развитых стран. Если в стране нет внутренних инвестиций, ее развитие, вероятно, будет более медленным, а если она берет займы, то, вероятно, вскоре обнаружит себя по уши в долгах, с большой частью труда, утекающей в карманы иностранных капиталистов. С другой стороны, в межнациональной системе социалистического планирования центральный план может выделить ресурсы на развитие более отсталых областей, и вопрос займов при этом даже не возникнет. Предположим, что металлургическая промышленность Сибири создана с помощью оборудования, произведенного в России. В рамках системы торговли перемещение оборудования будет оплачено кредитами, и Сибирь становится должником России. При межнациональном планировании долги не появляются, поскольку не происходит перемещения собственности.

Впрочем, если национальные или региональные различия при социализме могут в принципе быть устранены быстрее, это еще не значит, что так и будет происходить. Мы должны задать вопрос: а захотят ли более развитые страны или регионы помогать менее развитым. Вопрос этот имеет некоторое отношение к дискуссиям о возможности построения «социализма в одной стране», которая проходила в СССР в 20-х годах. Троцкий занял позицию, что Россия неспособна, даже вместе с другими республиками СССР, построить социализм в одиночку. Советский Союз в целом слишком отстал и изолирован. Троцкий и его сторонники считали очень важным поощрять революционные силы в Восточной Европе. Сталин же, с другой стороны, доказывал, что у Советского государства после разгрома революционных движений в Германии и других странах нет выбора, кроме как действовать в одиночку. СССР не мог ждать Запад. Более того, нельзя жертвовать интересами единственного в мире социалистического государства ради потенциальной революции где-нибудь еще. Если выживание СССР требует достижения какого-то согласия с силами капитализма, и если это, в свою очередь, ставит границы возможностям Советского Союза поддерживать революционные силы Запада, то так тому и быть.

Понятно, что за каждой стороной в споре была своя правда. Позицию Троцкого легко представить как пораженческую, учитывая отсутствие революции в Западной Европе; аргументы Сталина, похоже, подтвердились работой советской плановой экономики 1930-х годов. Но с перспективы 1990-х, когда Советский Союз превратился в развалины, кто-то может задаться вопросом, а не изоляция ли и отсталость СССР, на которые указывал Троцкий, в большой части виноваты в крайней слабости советского социализма. Конечно, вопрос, мог ли СССР действовать тогда по-другому, чтобы выйти из изоляции, крайне спорный.

В любом случае, к нашему обсуждению имеет прямое отношение предположение Троцкого, что если революция будет расширяться, что рабочие классы Западной Европы охотно помогут своим восточным товарищам строить более совершенный социализм. То есть, Троцкий апеллировал к той же самой международной солидарности и к тому же идеализму, который выше имели в виду и мы. И опять встает вопрос: насколько реалистична эта идея?

Для сравнения имеет смысл кратко рассмотреть причины, по которым развитая капиталистическая страна может пожелать стимулировать «развитие» (в той или иной форме) стран третьего мира. Мы можем выделить четыре таких причины:

1) Чтобы эксплуатировать дешевый труд, доступный в развивающейся стране (который также может использоваться для снижения зарплат в самой метрополии). При этом в развивающейся стране могут строиться фабрики и какая-то инфраструктура, но труд, доверяемый таким странам, вероятнее всего будет неквалифицированным (сборка и тому подобное).

2) Чтобы разрабатывать источники сырья. Опять-таки, для этого в развивающейся стране может в какой-то степени строиться производство (добыча полезных ископаемых и плантации). Но такое развитие несет с собой для развивающейся страны риск попасть в зависимость, полагаясь только на один или несколько товаров для получения доходов от экспорта и становясь, следовательно, крайне уязвимой при ухудшении условий торговли. Кроме того, крупномасштабная добыча полезных ископаемых может привести к разрушению окружающей среды.

3) Чтобы развить в развивающейся стране рынки сбыта продукции экономики метрополии. Эту причину особо выделяла Роза Люксембург, доказывавшая, что без постоянного создания новых рынков развитые капиталистические экономики будут по самой своей природе подвержены кризисам перепроизводства.

4) И наконец, мы должны выделить мотивацию к «развитию» страны третьего мира, лежащую за пределами открытого экономического эгоизма, даже в случае капиталистических экономик. Может играть свою роль идеология, или колониального характера (связанная с предполагаемым превосходством культурной и социально-политической системы метрополии, которым ревностные колониальные администраторы желают поделиться с местным жителями), или социал-демократического, разделяющая в некоторой степени идеалы социалистического интернационализма. Впрочем, практическое влияние последней, скорее всего, так и останется минимальным.

Теперь мы можем задаться вопросом, как вышеперечисленный список связан с возможной мотивацией отношения развитой социалистической страны с развивающейся. Причина № 1 должна полностью отсутствовать в отношениях между социалистическими странами. Причина 3 тоже не относится к делу, потому что в плановой экономике не может быть недостаточного внутреннего спроса. Остаются пункты 2 и 4. Что касается пункта 2, то социалистическая экономика также заинтересована в бесперебойной поставке сырья и, следовательно, в развитии экономик развивающихся стран как поставщиков. Но с точки зрения социалистического интернационализма к такого рода развитию следует относиться осторожно из-за упомянутых выше опасностей.

Советское государство гордилось, что более развитые регионы, например Европейская Россия, сделали огромный вклад в экономическое и культурное развитие таких областей, как Центральная Азия, без отношений эксплуатации, присущих капиталистическому миру. Хотя это говорилось вполне заслуженно, есть основания беспокоиться о пути развития, например, Узбекистана с его монокультурой хлопка. В отличие от развивающихся стран капиталистического мира за границами СССР, Узбекистан не был отдан на милость мировым цен на хлопок. С другой стороны, разрушение окружающей среды как результат экономики хлопка было особенно сильным, вплоть до высыхания Аральского моря, из которого брали воду для больших проектов орошения, требующихся для выращивания хлопка в Средней Азии. (Хотя надо заметить, что развитие, пренебрегающее экологией, не было ограничено окраинами СССР).

И наконец мы возвращаемся к четвертой причине: идеологической. Можно надеяться, что при социализме развитые страны или регионы захотят выделить ресурсы для помощи менее развитым соседям, не подсчитывая при этом собственную прямую выгоду – или, другими словами, что дух социалистического эгалитаризма преодолеет региональные и культурные границы. Может быть, это слишком наивно? Однако кроме попыток выравнивания относительно отсталых регионов СССР мы можем еще привести пример «региональной политики» в капиталистических национальных государствах при социал-демократических правительствах. Такая политика, которая, похоже, действительно включала перемещение ресурсов в менее развитые регионы, хотя и вызывала недовольство, но тем не менее в целом считалась людьми правильной. Мы хотим сказать, что в этом случае содержится важная мораль, особенно, если сравнить выделение ресурсов в рамках региональной политики с довольно крошечными размерами «международной помощи». То есть, похоже, что добиться одобрения народа для продвижения равенства легче, когда речь идет о регионах, составляющих часть унитарного государства, а не о различных национальных государствах. Люди, похоже, более склонны считать проект выравнивания честным и разумным, когда это выравнивание происходит внутри «их страны», даже если «их страна» велика и разнообразна, как СССР.

В отсутствие развитого чувства сверхнациональной общности, при наличии его антагониста – государственных учреждений разделенных стран – система финансирования развития будет расценена более развитыми нациями как невыгодная. В более развитых странах может возникнуть национальное чувство негодования против менее развитых. Примерами могут служить требования экономической автономии подкованными балтийскими республиками СССР, выставленные, когда легитимность советского государства стала уменьшаться. Любые уступки, сделанные в этом вопросе более развитым странам, будут делаться за счет менее развитых.

В отличие от положения в СССР, в социалистических странах, созданных после войны, - в Китае, на Кубе, в ГДР и т.д. не было единых межнациональных планов. Разделение труда между ними выполнялось посредством торговли, которую обычно балансировали с каждой страной отдельно. В результате по сравнению с капиталистическим миром возникали потери в двух местах. Во-первых, система двухсторонних торговых балансов давала меньше возможностей для разделения труда, чем было бы возможно при многосторонней торговле и конвертируемых валютах. Во-вторых, капиталистические мультинациональные компании организуют международное техническое разделение труда, разрабатывая международные планы своего производства. Форд, к примеру, координировал производство своих автомобилей во всем мире и его филиалы в различных странах специализировались на кузовах, двигателях и т.д. Без такой международной организации социалистические страны страдали от расточительного дублирования основных отраслей промышленности и от мелкомасштабного производства.

За что мы выступаем

По изложенным выше причинам, в интересах социалистической системы в целом, чтобы социалистические страны подчинили свои экономики межнациональной системе планирования. Для этого нужно поступиться национальным суверенитетом, что, по крайней мере, поначалу, столкнется с сильной политической оппозицией.

И в капиталистическом мире национальные государства теряют суверенитет из-за интернационализации мировой экономики. Она происходит в форме либерализации торговли, возрастания роли мультинациональных корпораций и создания международных прото-государств вроде ЕС. И здесь процесс интернационализации создает политическое сопротивление. Некоторые национальные политики, видя, как размывается власть их институций, пытаются затормозить этот процесс. Для этого в их арсенале есть целый набор национальных шовинистических идеологий, оставшихся от более ранних стадий истории капитализма. Но политики, выступающие против глобализации, сопротивляются ходу истории. Даже Тэтчер не смогла передать своей партии Тори собственную нелюбовь к Европейскому валютному союзу.

В целом, после 1970 года капиталистические политики менее склонны поддаваться реакционному экономическому национализму, чем социалисты. Совместные действия части буржуазных правительств в конце 70-х – начале 80-х годов создали своего рода протекционизм, похожий на существовавший во времена Великой Депрессии тридцатых. Вожди социалистических стран, напротив, выразили гораздо меньше желания подчинить свои национальные экономики единой плановой системе. Почему?

Одно из возможных объяснений заключается в том, что политический класс социалистических стран имеет (или имел) намного большую автономию, чем в капиталистических странах. Класс, который сильнее всех заинтересован в развитии социализма, - это рабочий класс, и предполагалось, что класс профессиональных политиков в социалистических странах представляет интересы трудящихся. Класс с самой сильной заинтересованностью в продолжении развития рыночных экономик – это класс капиталистов, и ответственные политики в капиталистических странах принимают эти интересы во внимание. В капиталистических странах ведущие политики часто заодно являются и бизнесменами. Это могут быть богачи, занимающиеся политикой в качестве хобби, или политики, которых после их успеха могут пригласить в советы директоров компаний. В любому случае существует обмен людьми между деловой и политической сферами.

При этом коммерческие занятия вознаграждаются лучше. Если капиталистический политик решит бросить политику и податься в промышленность, то его уровень жизни не упадет. Такого обмена между членами политической элиты и рабочим классом в социалистических странах нет. Социалистический политик, вернувшийся в рабочий класс, как сделал Александр Дубчек после советского вторжения в Чехословакию 1968 года, почувствует падение дохода и социального статуса. Такие перемещения редко когда были добровольными.

Статус и доход социалистических политиков зависит только от их положения в национальном государстве. У них есть сильная личная мотивация сохранять автономию страны, даже перед лицом долговременных экономических аргументов, свидетельствующих против нее. У этих аргументов нет защитника внутри страны. Голос капиталистических классов на Западе хорошо слышен, и они понимают свой долговременный интерес в интернационализации. Сказать тоже самое о рабочих в социалистических странах нельзя. Опыт торговли и ТНК учит буржуазию интернационализму. Социалистические рабочие, проводя всю жизнь в одной стране, нанятые своим собственным национальным государством, беспокоятся об интернационализации меньше.

Интернационализм рабочего класса определенно существует в социалистических странах: посмотрите на десятки тысяч кубинцев, добровольно едущих в Анголу в качестве солдат, врачей и учителей. Но, как показала недавняя история, местные политики вполне могут подстегнуть национальные чувства, чтобы усилить машины своих государств.

Из-за важности роли, которую государство играет в социалистической экономике, социалистические страны не могут интернационализироваться на экономическом уровне без политического союза. Если бы Коминтерн не был распущен во время Второй мировой войны, он мог бы дать толчок, необходимый для достижения политического единства только что возникших государств рабочих. Существование одной международной политической партии как минимум играло бы роль сопротивления давлению национализма.

Важность национального суверенитета

По мере все большей и большей интернационализации экономических отношений значение национального суверенитета становится все более и более классовым вопросом. Самым важным правом страны, остающимся у страны, является право выбрать путь капитализма или социализма. Это поняла Тэтчер, кричавшая, что не для того она боролась с заразой социализма на британской почве, чтобы та вновь появилась под защитой Европейской комиссии. По иронии судьбы, это то самое право государства, которое люди Никарагуа защищали годами кровавой войны против контрас.

Даже маленькие страны могут освободиться от капитализма и установить у себя социалистическую экономику, если политическая ситуация благоприятна и страна может защитить свои границы. Но если маленькая социалистическая страна последует политике изоляции по албанской модели, ее экономическое развитие будет замедлено. Парадоксально, но лучший способ для новой социалистической страны защитить свое решение строить социализм – это вступить в политический союз с другими социалистическими странами.