В начале марта в Москву приезжал читать цикл лекций знаменитый словенский философ Славой Жижек. У нас Жижек до недавнего времени воспринимался как философ левый, в частности, известность ему принесла выпущенная издательством «Ад Маргинем» путаная книга про Ленина. Эпатажная обложка издания изображала Ильича в виде вполне современного молодого человека с серьгой в ухе. Мастодонты отечественной левой мысли Жижека в штыки не восприняли, как это позже случилось с Негри и Хардтом, чьи работы вполне справедливо были раскритикованы с марксистских позиций. Так что, казалось бы, к нам едет чуть ли не светоч левой мысли.

Тем удивительнее был тот факт, что Жижек приехал в Россию по приглашению Фонда эффективной политики Глеба Павловского, который не отходил от словенского мыслителя ни на шаг, а среди его слушателей почти не было причисляющих себя к левым. Темы лекций Жижека также были далеки от марксизма. Философ предпочел говорить о толерантности, демократии, суверенитете, психоанализе, даже о Голливуде. О чем угодно, только не о классовой борьбе! Особую роль, конечно, отводил Жижек похабным анекдотам, которые, стоит отдать ему должное, он знает в огромном количестве.

Это не значит, что в ходе своих выступлений о психоанализе и Голливуде Жижек не апеллировал к марксизму, но делал это весьма странным образом. Например, говорил о том, что надо быть немного ленинистами, но не том смысле каким был Ленин, поскольку он, видите ли, был мрачной фигурой. Философ неоднократно подчеркивал свою отстраненность от марксизма, говоря о том, что не поддается под «стандартные марксистские схемы». Но что же Жижек все-таки понимает под марксизмом, понять было невозможно. Гремучий коктейль из анекдотов, перверсий и кинематографических образов с головой выдавал в нем обыкновенного постмодерниста. Ну а, определяя СССР в качестве тоталитарного государства, философ и вовсе сближался с антикоммунистами. Октябрьская революция для него и вовсе для него ассоциируется лишь с трамваем (неожиданно оказывающимся фаллическим символом), который в революционном экстазе входит в глубину революционных масс.

Удивительно, но, считающийся у нас одним из лидеров антиглобализма Жижек, умудрился похвалить глобализацию за то, что она, видите ли, сделала популярными национальные детективы во всем мире. То, что в Словении стали читать Маринину для философа стало преимуществами глобализации. Если бы Жижек был бы честнее, мог бы признаться, что если бы не глобализация и распад соцлагеря, быть бы ему простым профессором в Любляне, а не мировой философской знаменитостью.

Издалека Жижек может показаться этаким марксистским партизаном, пытающимся донести левые идеи до неготовой к этому публики. Однако при наблюдении за философом вблизи это ощущение развеивается. Воспользуемся аналогией самого Жижека, который утверждает, что прячет под обложкой порножурнала Гегеля: философ упаковывает в левые одежки звенящую постмодернистскую пустоту. Не говоря уже о том, что считать Гегеля вершиной философской мысли совсем не по-марксистски. Об этом Жижек мог прочитать хотя бы у любимого им Альтюссера.

Очевидно, что постмодернистский «марксизм» не имеет абсолютно никакой ценности для новых революционных проектов и уж тем более не несет никакой угрозы мировому порядку. Выражаясь языком покойного Бодрийяра, Славой Жижек представляет собой симулякр «левого» философа, способный сбивать с пути молодые умы, увлеченные кинематографичной образностью и многозначительной парадоксальностью его мысли.