Здравствуйте, Антон!

Мне очень нравятся Ваши статьи и Ваша позиция. Я их открыл для себясовсем недавно. У меня к Вам вопросы:

(1) а что Вы подразумеваете под «культурной мощью» Запада? Конкретно, приведу цитату из Вашей статьи «Голосую за Путина» (http://www.left.ru/2004/5/baumgarten104.html):

«На пути формирования органической левой, создания Коммунистической партии и завоевания ею национальной гегемонии стоит глыба гегемонии западного империализма, основанная на его культурной мощи. Конкретно, вопрос стоит так: кто привлечет на свою сторону лучшие интеллигентские силы молодой России?»

Я живу в Канаде с 2000 года. Поехал учиться в аспирантуре («на ловлю счастья и чинов»:). Честно говоря, я особой культуры здесь и не вижу. Особенно я это осознал, когда мы с моей женой Таней официально поженились и стали жить вместе в Канаде. Она неплохая пианистка. Стала она искать работу.

О, она нашла много работы, правда, за так. Бесплатно. Хуже того, за возможность игратъ в Philharmonic Orchestra она должна была ещё и платить. Немного, правда, 120 долларов в год. Вообще, вся канадская музыка – это почти ТОЛЬКО «худсамодеятельность». Все эти оркестры состоят либо из учителей, инженеров, менеджеров..., либо пенсионеров, либо студентов. Соответственно, уровень, как правило, не очень высокий. В СССР человек мог играть в оркестре и жить на зарплату от оркестра. А как здесь эта самая «культура» развивается -- я не очень понимаю.

Короче говоря, я считаю уровень культуры в СССР выше североамериканского. Про «Просвещенную Европу» не могу судить, я там не был и не тянет. Знаю, что там в почёте права человека, педераста, и ещё кого-то.

А, этого, чеченского боевика. Я согласен с Ильёй Смирновым в его культурологическом анализе (нео)либерализма как явления упадка современной западной культуры (см. «Либерастия» -- очень весёлая книжка! Например, http://www.screen.ru/Smirnov/).

Так в чем же «культурная мощь западного империализма»? И, сразу же возникает вопрос-следствие:

(2) А культура ли Запада столь притягательна для нашей интеллигенции? Может быть, тут что-то другое?

У меня возникает впечатление, что каких бы высот ни достигал СССР -- в здравоохранении, в науке, в культуре, в образовании, в космосе – для значительной доли наших людей это было «не то». Вот на Западе -- там да!.. И я был таким в поздние 70е - 80е. Это ужасно несправедливо, неправильно, но так было.

Приведу пример превосходства нашего здравоохранения. Даже сейчас, в период, когда ликвидируются все завоевания социализма, даже сейчас я знаю, что моя старенькая мама может бесплатно провести в больнице неделю-две, если надо. Представляете, какую ненависть у меня вызывает статья какого-то нашего либераста на russ.ru, где он пишет, что, мол, койко-места в наших больницах -- это источник «коррупции врачей», и что их надо ликвидировать. В Италии, мол, в больницу людей вообще почти не кладут, лечат амбулаторно. А как живут, не то что мы! Без «коррупции». Антон, честно, у меня «рука тянется к маузеру».

Если вернуться опять на более абстрактный уровень, -- Что же в Западе является таким безумно притягательным? Я долго искал ответ на этот вопрос, пока не наткнулся на «Манипуляцию сознания» С.Г. Кара-Мурзы. Вы, наверное, эту книжку знаете. А, кстати, что Вы о ней думаете?

* * *

АБ. Я не читал этой книги. Что касается замечания о культурном превосходстве Запада, то под этим я понимал не степень человеческого развития его населения или уровень «высокой» традиционной культуры, которая и в прошлом была достоянием только привилегированных слоев. Такое развитие и такая культура неизбежно деградируют в условиях империалистической стадии капитализма. Об этом им сообщили очень давно и с тех пор даже не вспоминают. Сейчас невозможно представить себе буржуазную семью вроде Будденброков или Маннов, ремесленников с развитием Уильяма Морриса или мастеров часовых дел и печатников, для которых Маркс писал свой Манифест. Что же я тогда имел ввиду? Вот Вы, например, поехали учиться в Канаду. А почему не в Новосибирск или Воронеж? Или возьмите наши социальные и гуманитарные науки. Все они теперь переделаны по образу и подобию западных. Что ни диссертация, то Хабермас, Фуко, Деррида, Бурдье и пр. О Поппере и др. позитивистах и говорить не приходится. А это означает, что наш образованный класс и наша система образования все более переходит на язык, который выработал современный западный аппарат знания, т.е. аппарат когнитивного обеспечения воспроизводства западного империализма. И это относится не только к его прямым апологетам вроде Поппера или Рорти, но в неменьшей степени к его критикам изнутри.

Если же это «национально-ориентированная» наука, то ситуация еще хуже: доморощенный идеализм, аргументы от «духовности» и «национального своеобразия», Бердяев с Флоренским и прочая реакционная чепуха вплоть до культурного черносотенства. Поэтому, говоря о культуре Запада, я подразумеваю весьма материальные вещи. Это и гигантская индустрия массовой культуры с ее технологической базой и глобальным монополистическим охватом, но это и индустрия «высокой» массовой культуры, всех этих ведущих симфонических оркестров и оперных театров, фирм звукозаписи, книжных издательств и обозрений. Наверное, не в «Литературной газете», а в «Нью-Йорк букс ревью» предпочтет рецензироваться молодой литератор, имей он такую возможность. Потому что несоизмеримые аудитории и возможные выгоды, финансовые и престижные. Или вот на днях наше правительство приняло решение переделать систему высшего образования по образцу западной. А почему не наоборот, почему западная система не приспособилась под нашу? Это то же самое что спросить, почему не наши военные базы и ракеты подходят к границам США, а натовские к нашим. Или почему директора Мирового Банка назначает Буш, а не Путин. Потому что они намного сильнее и богаче. И выпускники наших университетов хотят, чтобы их дипломы признавали на Западе, потому что они мечтают найти там работу. Вот и все.

Но культура это еще и чистота общественных туалетов и тротуаров. Это вежливость, включая улыбку из вежливости, а не от души. Я знаю, что это низкие материи по сравнению с «Легендой о Великом Инквизиторе» и «русской душой», но большинство людей не имеет потребностей в высокой культуре и сложной духовной жизни, потому что такие потребности еще надо воспитать, а для этого нужен известный комфорт, обеспеченность, культурная среда. А ничего этого у большинства семей нет. Зато разницу между чистотой и грязью, вежливым обращением и хамством понимает и ценит каждый.

Все же в статье «Голосую за Путина» речь шла о весьма специфической, частной проблеме, которую ставит перед нами культурная гегемония и культурный империализм Запада. А именно, о перспективах формирования революционной интеллигенции, точнее – марксистской. А лучше назвать ее «критической интеллигенцией». Это люди, которые производят общественные идеи и идеалы более высокого развития, чем буржуазные, конкретизируют их применительно к России и обладают необходимыми человеческими качествами (духовными, умственными, физическими), чтобы воплощать их в жизнь. Так вот, я утверждал и продолжаю утверждать, что в целом импорт западной левой теории и культуры блокирует формирование у нас такой группы людей.

Интересный пример того, как действует механизм культурной гегемонии империализма можно найти в исповеди молодого российского философа Владислава Софронова «Почему я марксист». Софронов рассказывает, что сначала в философии его интересовала феноменология. Это такое течение в буржуазной мысли прошлого века, пытавшееся найти новый философский камень между двумя мировыми войнами. В поздний советский период феноменология как «настоящая» философия (в отличие от марксизма, конечно) стала модной среди части реакционно настроенной философской молодежи. Но в конце концов, Софронов пришел в выводу, что нужно переквалифицироваться в философа-марксиста. По двум причинам. Во-первых, его собственный опыт жизни в Москве 90-х гг. убедил философа, что капитализм это какая-то совсем иная форма социального бытия, чем та, в которой он вырос, причем чреватая множеством личных проблем, и что Маркс действительно понимал кое-что в капитализме и возможно паре-тройке других вещей. Во-вторых, он здраво рассудил, что, став герменевтиком, будет обречен на провинциальную карьеру и существование. Ведь герменевтиков пруд пруди в западно-европейских университетах, где эта «настоящая» философия началась и оформилась в академическую школу со своими традициями и междусобойчиками. Российский герменевтик - это такая же белая ворона для немцев как наш шекспировед для англосаксов. Все коллеги вежливо улыбаются ему, ободряюще хлопают по плечу, и он до конца своей жизни остается в роли «нашего русского». А вот марксизм имеет мощные традиции в России и СССР. Поэтому, став философом-марксистом, академический ученый чувствует за своей спиной авторитет национальной школы, строит на богатом фундаменте отечественного наследия, органической части российской истории. Причем, в отличие от своих иностранных коллег, которые как правило ни бум-бум в русском (даже самые пламенные интернационалисты из них) у него нет проблем с языком, да еще уникальные архивы марксистской мысли и практики под боком.

Так вот. Казалось бы все складывается для нас прекрасно. Молодой способный ученый всем ходом обстоятельств обращается к марксизму. Глядишь - и что-нибудь полезное родит для живого марксизма в своей стране, продолжит национальную традицию, которая так поддерживает его личный престиж в академической карьере. К тому же на нашем полном безрыбье не надо писать новых Капиталов, чтобы прославиться, и, что куда важнее, сделать полезный вклад в общественное самосознание. Даже «Что делать?» пока не требуется. Речь идет хотя бы об одной статейке вроде «Лев Толстой, как зеркало русской революции», или «О развитии революционных идей в России,» или «Русский человек на rendez-vous,» или, на худой конец, «Луч света в темном царстве». Скажите, разве не вправе мы ожидать этого от наших образованных молодых людей, с самыми благими помышлениями обращающихся к марксизму? Так вот ни тут-то было. Вправе-то мы вправе, но есть такая штука как «западный марксизм», и неважно, что этот марксизм вырос на почве, которая не произвела ни одной социалистической революции, зато похоронила нашу, неважно, что этот марксизм выражает опыт реакции, а не прогресса, а важно то, что он культурно богат, исключительно сложен, нередко специально затруднен для понимания, брезгует советским марксизмом и «реальным социализмом» и поэтому обладает научным престижем в западных университетах и среди интеллектуальных кругов. Поэтому когда я прочитал статью Софронова, мне захотелось на его примере проверить свой тезис о негативном влиянии культурной гегемонии Запада на формирование нашей критической интеллигенции. Оказалось, что Владислав читает лекции о немецком философе искусства Вальтере Беньямине, очень популярной фигуре в современном западном марксизме. Но это еще полбеды. Проблема в другом: oбъявление о его лекциях гласит:

Используемая Владиславом Софроновым форма работы с философским текстом - чтение - ставит задачей «микроанализ», призванный показать как можно большее количество контекстуальных и смысловых аспектов текста. Чтения проходят каждый второй и четвертый понедельник месяца в помещении Университета РАО в Москве...

То есть беспросветный «западный марксизм» как в выборе предмета, так и в методе и целях его исследования. И, к слову сказать, сам Беньямин протестовал против такого отношения к культурному наследию (историзм и герменевтика) и требовал от исторического материалиста мужества найти в этом наследии только один смысл – революционный шанс.

Могут возразить: разве Россия, какой мы ее знаем с 18 века, сложилась не под влиянием и благодаря заимствованию западной культуры и мысли, общественных форм и государственных институтов? Разве не подражательное (в основном) столетие от Петра до Екатерины заложило необходимый фундамент для нашего золотого века? Разве не с Запада пришли почти все идеи, которые мы сделали своими, пусть даже переиначив многие из них до неузнаваемости? Может и на этот раз нам надо сесть за парты западной школы?

Такая аналогия глубоко ошибочна, потому что тогда заимствовалось европейское Просвещение, а сейчас культура западной Реакции. И еще потому, что тогда культуру эту воспринимал правящий класс, кровно заинтересованный в сохранении своей страны. Тогда как сейчас культура империалистического Запада (в ее левообразном изводе) питает широкие слои компрадорской мелкой буржуазии (интеллигенции, «новой интеллигенции» и «профессионалов»).

На днях мне довелось послушать выступление одного идеолога российских «новых левых». Это такой сегмент, который преимущественно выполняет роль представителя западной левой культуры у нас в стране. Так вот он говорил, что бабки, пенсионеры это единственная организованная протестная сила в стране и что это самый верный показатель политической отсталости наших левых сил. На мой взгляд, дело обстоит как раз наоборот. Наши бабушки и дедушки прошедшие школу жизни в СССР, бесконечно ближе к коммунизму, чем вся левая культура Запада, с ее Маркузе, Хабермасами и Жижеками, с их профсоюзами, сорока интернационалками и антиглобалистскими фуршетами, не говоря уже о наших «новых левых». Потому что все вместе взятые они являются лишь частью, причем органической частью, западного буржуазного мира в его поздней империалистической фазе. Между этим миром и нашими бабушками (которые, кстати, не всегда были бабушками)существует историческая и экзистенциальная пропасть, которая и называется социализмом. И совсем неслучайно, что именно бабушки остались единственной силой, которая повела борьбу за сохранение каких-то остатков социалистического прошлого.

* * *

Читатель продолжает:

Так вот, может быть правильно было бы сказать, что западные общества сформировались под воздействием манипулятивных технологий? Более того, «западность» народов проявляется в том, что они согласны с тем, чтобы ими манипулировали власть предержащие. Это выразил Достоевский в «Братьях Карамазовых», в главе про Великого Инквизитора. Свой вклад в понимание этих общественных процессов внёс Антонио Грамши. Я склоняюсь к мысли, что развал СССР был поддержан с Запада в том числе и «психотропным оружием», то есть операцией по внедрению в массовое сознвние советских людей желаний, реализация которых объективно направлена против интересов самих людей.

Колоссальный по мощи аппарат оболванивания людей -- органическая часть

Западного общества. Запад использовал это орудие против нас. Конкретнее, чего стоит один пример, когда привелегированная часть советского рабочего класса, шахтёры-горняки, выступили на стороне махровой реакции. Им захотелось «самим торговать углём с заграницей». Они не понимали, что разрушая государство, они разрушают и собственные предприятия.

Примеров можно приводить массу. Да чего далеко ходить: сама оголтелая реклама, верный спутник «рынка», разве она не является манипуляцией, то есть созданием потребностей и желаний, которые ведут к приобретению по-настоящему не нужных человеку вещей? То есть, прививается желание действовать не в своих интересах, а в интересах «компаний».

* * *

А. Б. В отношении «манипуляции». В последнем абзаце Вы сами ответили на Ваш вопрос. Могу только подписаться под Вашими словами. Реклама товаров, а это неотъемлемая физическая и идеальная часть товара, как правило, служит и проводником буржуазной идеологии, включая создание или модификацию потребностей. Но Ваш пример с шахтерами неудачен. Манипулятивные технологии, включая политические, не обладают чудодейственной силой. Они могут эксплуатировать слабые места нашей психики и неудовлетворенные потребности, но для этого таковые должны существовать. В Советском Союзе такими слабыми местами была, среди прочего, нехватка товаров и зачастую их низкое качество. Поэтому богатая витрина и красивая обертка Запада стали мощным оружием против социализма. Это раз. Но все-таки американские джинсы, Битлс, среднеземноморский круиз, битники и Мальборо не могли бы обладать такой магической силой над советским воображением, если бы мы могли противопоставить им пример более богатого человеческого развития (для которого, кстати, тоже нужны вещи) и культуру противоположную потребительской. А этого не произошло. В 30-х годах могли, но после войны в этом отношении мы катились по наклонной, за исключением короткого всплеска Гагарина и кубинской революции. В космос мы летали, а наше село продолжало утопать в грязи. Научились делать лучшие в мире истребители, а удобные, красивые ботинки нет. В шахматах, фундаментальной физике и математике нам не было равных, а сделать надежный удобный автомобиль казалось труднее, чем полететь на Луну. В КВН-ах наша молодежь блистала эрудицией и искрометным остроумием, неизвестным Западу. А от наших серых газет веяло безнадежной скукой. В кино и книгах советские люди читали о жизни, полной романтики и героизма, а в действительности миллионы из них проводили свою жизнь за прилавками магазинов. Вот по этим и тысячам других слабых мест и ударил империализм. Почему же мы допустили существование этих слабых мест? На мой взгляд, на это было две фундаментальных причины. Здесь приходится сделать длинное историческое отступление.

Первая из этих причин относится к разряду «объективных» (это довольно условное, но полезное различение). Наша революция оставалась одинокой на протяжении десятилетий. В семнадцатом большевики верили, что, взяв власть, они дадут только сигнал, и что рабочие Западной Европы, хотя бы только в Германии, последуют их примеру. Это была несомненно самая грандиозная и трагическая по своим последствиям ошибка в истории человечества. Впрочем, и самая плодотворная из них. В Западной Европе просто некому было осуществить победоносную революцию. Для этого там не было ни сильных боевых партий, ни достаточно значительных отрядов рабочего класса, готовых свергнуть власть буржуазии, которая была намного сильнее российской.

Маркс не мог вообразить ситуацию, когда лидер победившей социалистической революции заявляет, что «Мы отстали от передовых стран на 50 – 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». В «Критике Готской программы», коротком, но фундаментальном для понимания его концепции социализма документе, Маркс описывает, какое «количество труда» социалистическое общество будет отчислять в фонды общественного производства и потребления, прежде чем выдать каждому работнику «квитанцию» на получение его доли продуктов со «склада». Там перечислено все, что нам известно из советского опыта. За исключением одной только статьи: отчисления на государственную/общественную безопасность. Такой статьи расходов в теории Маркса не предусматривалось, потому что социализм должен был победить в самых развитых странах Западной Европы, где уровень развития делал немыслимым военную опасность извне. Разве могут китайцы или африканцы серьезно угрожать европейцам с их пушками и пулеметами? Оказалось же наоборот. Коммунисты взяли власть в отсталой и вдобавок разрушенной стране и с самого начала были вынуждены защищаться от интервенции крупнейших капиталистических стран. А ведь помимо внешней реакции была и внутренняя.

В таких условиях «немарксистская» революция в России, казалось, была обречена на поражение. Ведь даже победа в гражданской войне и передышка на внешнем фронте не могли изменить самого главного: Россия оставалась отсталой, преимущественно аграрной страной, в которой огромное большинство населения было мелкими собственниками – крестьянами. На основе такой социальной структуры невозможно построить современную индустриальную базу и выковать щит, прикрываясь которым (пусть вопреки старику Марксу!) начнет создаваться новое общество.

А если все-таки возможно? Тогда мы вступаем в сферу «субъективного», т.е. такой политики, которая ставит задачу за 10 лет пройти историческую дистанцию, на которую уходит 50-100 лет эволюционного, реформистского развития. Такая политика (коллективизация и пятилетки) нуждается в методах внеэкономического принуждения вплоть до террора по отношению ко всем слоям населения, включая партийный и государственный аппарат. Такая политика еще более обостряет борьбу за распределение и без того скудных средств. Надо отнять у крестьян, чтобы прокормить рабочих и построить заводы, которые дадут трактора крестьянам и танки для обороны. И надо не просто прокормить инженеров, организаторов производства и ученых, но устроить им более комфортную жизнь. То же самое относится к старшему офицерскому составу армии и госбезопасности, партийному и советскому руководству. У Маркса никакой госбезопасности не предусматривалось, как и армии. Даже у Ленина до 17 года. Вооруженный народ, милиция, формируемая и базирующаяся по производственно-территориальному признаку – это да. Но огромный репрессивный аппарат?! Зачем же он нужен в стране диктатуры пролетариата в союзе с трудовым крестьянством?! А оказалось, что нужен, да еще такой, какого не знала история.

А как же иначе можно обеспечить стабильность общества и его мобилизационное развитие на основе принуждения и экспроприации большинства (крестьяне) меньшинством? Как иначе можно ввести новое неравенство после революции, которая победила под знаменем равенства? Могут спросить: ну, хорошо, понятно, что директор индустриального гиганта, талантливый инженер, писатель, генерал (комиссар) и т.п. должны получать больше «квитанций» и отовариваться на «складе» лучше, чем рабочие, крестьяне и мелкие служащие. Но уж партийные и советские работники, они-то должны работать «за идею», показывать пример, так сказать. Недаром ведь Ленин вслед за Парижской Коммуной вводил партмаксимум. Но полагаться на сознательность могут только идеалисты. Ленин к ним не относился, поэтому и настоял на партмаксимуме. В стране, где распределение нацинального продукта происходило политическими методами, парт- и госбюрократия не могла не пользоваться своей властью для улучшения своего материального положения. От этого ее могли удержать только две вещи: строгий рабочий контроль или перманентный террор. Но рабочий контроль был невозможен, потому что он был бы равнозначен разрешению низовой демократии, как минимум - разделению властных полномочий. А ведь рабочие - тоже люди и хотят жить лучше уже сегодня, а не в коммунизме. Первым делом они захотят улучшить свое питание и жилищные условия, построить десяток-другой текстильных фабрик, чтобы у жен был ситец на платье. Значит, за Уралом будет построено меньше заводов и меньше танков, а ситец сожрет хлопок на порох и взрывчатку. А часы тикают, а у нас только 10 лет...

Ну а террор? Террор – сильное лекарство, которое может вогнать больного в гроб, если его давать слишком долго. И потом, для террора нужны люди, которые его будут проводить. А кто будет терроризировать их самих? Это же не Париж с Робеспьером и Сен-Жюстом, а страна на 11 часовых поясах.

Итак, волюнтаризм политических средств для создания индустриальной базы за Уралом (субъективный фактор) был порожден объективными условиями отсталости и враждебного окружения революционного государства. В свою очередь этот победоносный волюнтаризм сталинской эпохи создает новую объективную реальность. С одной стороны, победа над германским фашизмом, а косвенно и над западным империализмом, который породил и направил его против СССР, кладет конец международной изоляции СССР. Формируется социалистический лагерь в Восточной Европе, побеждает Китайская Революция, стремительно растет национально-освободительное движение, и старая колониальная система распадается как карточный домик. С другой, благодаря своим успехам советская и государственная система, созданная волюнтаристскими методами, приобретает огромную силу инерции, фактически блокируя возможность ее радикального социалистического реформирования, культурной революции. Ко всему этому начинается «Холодная война», которая поначалу угрожает СССР атомным уничтожением. Чтобы избежать нового геноцида, разоренной стране приходится создавать еще один «Урал» - на этот раз ракетно-ядерный. Для этого нужны огромные средства, а значит больше принуждения, больше лишений, больше неравенства. В кратчайший срок создаются сотни новых институтов и научных направлений, тысячи лабораторий, заводы, шахты, новые режимы секретности и новые управления в ГБ и МВД, новые резидентуры для научно-технического шпионажа, закрытые города , спецлагеря и спецраспределители... В 47 году на селе от голода погибают сотни тысяч советских граждан, зато десятки тысяч ученых и специалистов ВПК переходят на улучшенное питание и снабжение. Наиболее способная молодежь начинает идти в «физики»: там больше платят, там престиж, секретность, привилегии. Формируется второе поколение советской научно-технической интеллигенции, создавшей наш ракетно-ядерный щит. Это поколение еще более корпоративно и отдаленно от рабочего класса, чем первое. Физики Дубны и Академгородка чувствуют себя куда ближе к своим американским коллегам из лабораторий Ливермола и Лос Аламоса, чем к ярославским дояркам и донецким шахтерам. Через двадцать-тридцать лет это поколение войдет в ударный отряд контрреволюции.

Словом, для того, чтобы понять причины гибели социализма и СССР нам не требуется прибегать к гипотезе о «манипуляциях» Запада, тем более, что она ничего не объясняет. Это не значит, что манипуляций не существует. Более того, модные разговоры о манипуляции как некоем чудодейственном средстве управления человечеством сами по себе являются примером манипуляции общественным сознанием. Таковы, например, представления о силе «политтехнологий» или «пиара». Такие представления усиливают в обществе циничное отношение к политической активности, неверие в то, что люди труда могут существенно изменить жизнь. Правда, здесь есть и положительный момент: конспиралогия такого рода помогает людям развить настороженное, критическое отношение к направленной на них силу словесной и графической пропаганды, разбираться в приемах манипулятивных технологий.

* * *

У меня ещё один к Вам вопрос.

(3) Если я правильно понял, Вы считаете, что сейчас пролетариат в России почти ликвидирован в процессе деиндустриализации и демодернизации. Однако, Ваши надежды связаны с тем, что опомнившаяся национальная буржуазия будет вынуждена создать индустрию вновь, а с ней воссоздастся и пролетариат. И именно он станет революционной силой в будущем.

* * *

А. Б. Да, я думаю, что правящая фракция господствующего класса в лице силовой госбюрократии (соратники Путина), выбрала путь независимого национального развития. И российским марксистам, не говоря уже о простом народе России, следует поддерживать этот выбор против его противников, а именно: против компрадорской буржуазии, представляющей у нас наиболее влиятельную фракцию капиталистического класса, компрадорской мелкой буржуазии, здесь главная сила определенные слои интеллигенции, в том числе литературной (СМИ, НПО и т.п.), а также против компрадорских элементов в госбюрократии, включая армию и спецслужбы. Ну, а самое главное, - против империализма. Компрадорский путь развития будет означать включение России в систему западного вассалитета, ее ядерное разоружение и какие-то формы фактической аннексии Северного Кавказа, Восточной Сибири и Дальнего Востока. Чтобы понять последствия такого развития для перспективы антикапиталистической борьбы (не говоря уже о человеческой и национальной катастрофе), достаточно взглянуть на пример Югославии. Как только Сербия, служившая объединительной силой южных славян, потеряла свою независимость, все они снова стали «неисторическими» народами, как их называл Энгельс. Теперь Балканы поделены на сферы влияния, фактически протектораты, между США в качестве феодального короля и его европейскими рыцарями круглого стола. Отныне доля южных славян это быть вечным задворьем Запада, экономическим придатком дешевой рабочей силы, сброса залежалых товаров и военным плацдармом для операций на кавказском и ближневосточном направлениях. Ни о каком революционном движении в условиях балканизации не может быть и речи. А если бы такое чудо и произошло, то экономика этих мелких государств, ставших придатком империалистических центров, задушила бы любое социалистическое правительства даже без интервенции НАТО. Так и в случае потери Россией национального суверенитета, судьба народов Евразии будет «обустроена» империалистами. Сейчас такие осколки СССР, как Украина, Казахстан, Азербайджан, Беларусь, Грузия, Узбекистан, Молдова еще сохраняют какое-то подобие выбора благодаря тому, что имеют пространство для маневра между империалистами и Россией. Но как только Россия потеряет независимость, они станут далекими провинциями западной империи. И вполне возможно территорией наиболее горячих эпизодов борьбы Запада с Китаем и исламским миром. Поэтому сохранение единой многонациональной России и защита ее подлинной независимости это не только долг каждого честного гражданина, патриота и демократа. Это - интернациональный долг российских коммунистов. Причем самый минимум.

Теперь что касается рабочего класса. Конечно, без полноценного, всестороннего развития национальных производительных сил не может быть достаточно большого и развитого рабочего класса, способного обеспечить социалистическую реконструкцию общества и защиту страны. Компрадорский режим такой путь развития блокирует. Но такой взгляд на вещи совсем не означает, что мы должны ждать у моря погоды. Образуется такой класс или нет этого никто знать не может.

А нам надо жить и жить лучше на основе того, что у нас есть. Кроме того, ни высокий уровень развития средств производства ни большой и образованный рабочий класс сами по себе не создают революционных предпосылок, хотя и необходимы для перехода к социализму. Этого доказывать теперь не надо. Достаточно вспомнить о Западе, где есть и развитие и рабочий класс, а социализмом и не пахнет. Для этого необходимо многое другое. Российский индустриальный пролетариат начала прошлого века был сравнительно немногочислен, что-то около трех миллионов. И российский капитализм был явно зависим от западного. Но в России было что-то такое, что отсутствовало в Германии, Франции и Англии. Это антибуржуазный характер русской культуры, вернее культур: дворянской и крестьянской. Это уникальная по интенсивности и радикализму революционная традиция 19 века, от декабристов до эсеров и большевиков. Это и широкое общедемократическое движение против самодержавия и феодальных порядков. И наверное многое другое. Я только хочу сказать, что российский рабочий класс пришел не на пустое место, и что его моральные и политические качества образовались под влиянием созданных до его прихода условий. Вот такие условия мы должны были бы начать создавать уже давно или хотя бы начиная с сегодняшнего дня. И первое, что здесь приходит на ум – это борьба за демократизацию всех сторон российской жизни. В сущности, это все, что нам нужно, настолько объемно это понятие.

Ведь что нам сейчас необходимо? Почувствовать, что политикой снизу можно изменить жизнь к лучшему. Что не «элиты», а мы, простые люди, представляем собой силу, иначе говоря - демократию. Наши «элиты» скомпрометировали это великое слово в глазах простого народа. Это им выгодно, потому что чем больше цинизма в отношении политики, тем им спокойнее. Они ведь совсем не хотят, чтобы мы занимались политикой. Для них это смерть, если мы ей займемся всерьез. С другой стороны, я не думаю, что общедемократическая борьба обязательно вызовет негативное отношение со стороны всей нашей госбюрократии. Уверен, что в ее число входят люди, искренне преданные в первую очередь национальным интересам и государственной безопасности России и поэтому осознающие, насколько опасным является отсутствие политической организации народных масс перед лицом непрекращающейся подрывной деятельности империализма и его пятой колонны. Обозначу только главные, на мой взгляд, задачи общедемократического движения.

1. Это прежде всего создание законодательного и исполнительного механизмов для отсечения денежных интересов от выборного процесса. Путин сделал первые шаги в этом направлении, ограничив возможности региональных капиталистов проводить своих ставленников на посты губернаторов. Но на этот шаг сверху необходимо ответить десятью шагами снизу. Сделать абсолютно прозрачным процесс финасирования выборных кампаний, жестко ограничить размер разрешаемого пожертвования, сделать коррумпирование выборного процесса тяжелейшим уголовным преступлением, и т.п. Резко понизить процентный порог для прохода партий в Госдуму.

2. Радикальная демократизация СМИ, в первую очередь телевидения. Независимых СМИ не бывает. Но они должны зависеть не от денежных мешков, а от государственных и общественных организаций и групп населения (профессиональных, региональных, возрастных, женских, партийных и т.д.).

3. Демократизация профсоюзов и всемерное расширение их участия в общественной и политической жизни.

4. Демократический контроль для обеспечения независимости и некоррумпированности судебной системы.

5. Демократизация и социализация всей системы образования.

6. Национализация всех стратегических отраслей экономики. Прогрессивный налог. Максимально высокие налоги на наследство и предметы роскоши.

Вот что-то в этом роде мне представляется достойными целями общедемократической борьбы, которая могла бы найти поддержку абсолютного большинства нашего общества, включая даже часть средней буржуазии, и послужить подготовительным этапом в политическом образовании нового рабочего класса.

* * *

Читатель.

Вы знаете, после (особенно) прочтения Вашей же статьи http://left.ru/2005/1/baumgarten_urquhart118.html про «русофобию» Маркса и Энгельса и не их одних, а также про «неисторичность» некоторых наций, как то русские и негры Африки... Может быть, мы, русские, просто по другим законам движемся и развиваемся, чем западники? России сейчас не просто брошен вызов; Западу удалось настолько подорвать коренные механизмы воспроизводства жизни в России, что она, наша Родина, посто погибает. Удастся ли ей выстоять? Боюсь, без мобилизационной экономики не обойтись, а будет ли она «национально-капиталистической» -- сомневаюсь. Ведь мы же знаем, что пресловутый «рынок» -- это дорогое удовольствие. В период войн самые пушистые демократии -- США, Англия, Франция -- всегда становились государственно-управляемыми.

* * *

АБ. Я настроен оптимистично, потому что вижу, что опыт последних 15-20 лет не прошел бесследно, и наше общество много поняло и выстрадало. Нашей главной бедой остается политическая пассивность широких масс и даже интеллигенции, отсутствие организации снизу. У этой беды есть целый ряд причин, включая антикоммунизм, который отнимает у людей веру в возможность более справедливого, более человечного общества. Я согласен, что укрепление государства в России остается вопросом национального выживания. Но как ни укрепляй его сверху, по-путински, наше государство будет стоять на глиняных ногах пока его сначала не подопрут, а потом и возьмут в свои руки трудящиеся нашей великой многонациональной Родины.