Как вкратце можно охарактеризовать современную поп-музыку? Точнее, что определяет ее как действительно коллективное и историческое действо? Вроде бы одни ее активно создают, а другие – активно потребляют. То есть «пипл», как говорится, «хавает». Однако любая культура, как и ее фрагменты, должны предполагать свое свободное воспроизведение, ретрансляцию, в ходе которой вполне возможно что-то добавить, а что-то отнять, но в то же время усилить актуальность воспроизводимого и продлить тем самым жизнь последнего. Об этом говорит и сам термин «культура», который многие исследователи «выводят» из сельскохозяйственного лексикона Древней Греции. Взращивание, воспроизведение, культивирование-приспособление-воспитание в конце концов – я склоняюсь именно к такому определению культуры, несмотря на то, что в культурологии существует еще более 600 трактовок этого понятия.

Ниже хотелось бы тезисно расшифровать мое собственное понимание тех терминов, которые будут использованы в этой статье.

Если допустить, что смыслом жизни является продление жизни, увеличение защитных функций системы через оптимизацию внутренних и внешних связей, то в человеческом обществе совокупностью правил целеполагания и оценки целесообразности, взаимодействия внутри коллектива, защитных функций, а также связей с окружающим миром, является культура. Культура может базироваться либо на коллективизме или индивидуализме (см.: Ивин А. Философия истории). Русская культура всегда была культурой коллективной, свидетельством чему выступает русский язык: так, слова «сознание», «счастье» являются не просто и не только функциями отдельно взятого индивида, но, будучи обязательно отрефлексированными, указывают на сопричастность к эгрегору – коллективному психосемантическому полю (определение С. Переслегина), что вписывается в программу действий или программу целеполагания коллектива. При этом язык выступает не просто как отражение сознания, а как само сознание (см. работы Щедровицкого П. и Островского Е.). Фрагменты программы развития русского социума долгое время существовали в фольклоре. Причем пополнение или переиначивание тех или иных фрагментов и форм происходило при пополнении русской культуры новыми элементами – культурами, вливавшимися в русскую. При этом количество новых культур и народов в конечном итоге достигло такого масштаба, что вслед за Л.Н. Гумилевым мы сегодня вправе говорить о русской мета-культуре. Это предполагает, что гармонизация программ культур малых народов, включенных в русскую, прошла успешно и на сегодняшний день понимание исторических целей и задач для этносов, составляющих русский суперэтнос, является в большинстве своем одинаковым. Причем обратите внимание, сам этноним «русский» превратился в определение, которое свободно стыкуется с этнонимами других народов, входящих в русскую культуру (за исключением украинцев и в какой-то степени белорусов – которые и так являются русскими субэтносами, но это совершенно другой разговор). Как пример – из С.Г. Кара-Мурзы: во время Великой Отечественной расхожей фразой для нас и для немцев стало «русские не сдаются!», причем под этим лозунгом мог бы свободно подписаться каждый советский человек (не важно был ли он азербайджанецем, осетином, чукчей или евреем), воевавший на стороне Красной Армии. Советскость в свою очередь можно уравнять с русскостью на протяжении всей жизни Советского Союза: русская программа развития, заявившая свою жизнеспособность и устремленность в будущее, успешно провела «ребрендинг», после чего обратный «ребрендинг» предстоит делать нам, чтобы постоянно указывать на прямую связь с историей и заявлять свое право считаться советскими людьми в нашей русскости.

Здесь следует сделать небольшое отступление: в Большой России/СССР сегодня можно найти скорее букет схожих проблем и кризисов, нежели одинаковые пути их решения. Демографический кризис, пьянство и маргинализация на уровне рядовых граждан приводят к неадекватности экономики и политике в целом. Но опять же: неумение выжить в предложенных условиях с упором на парадигмы индивидуалистического, либерально-буржуазного мира и развития, можно воспринять не просто как культурный сбой, но и как пассивное сопротивление новому культурному коду, не соответствующему русскому, заложенному, если угодно, в архетипах населения. Более того, именно творческая несостоятельность потребительского мира, навязываемая нам сегодня со стороны либеральных преобразователей, подсознательно угадывается нашим народом, для которого будущее опять же светит этаким пролонгированным «ротожопым» (в смысле поесть, погадить и поразмножаться) настоящим, в котором будет действительно наблюдаться лишь «мертвая жизнь» людей-«проктозавров». Извините меня за излишнюю резкость, но реализовать свои творческие способности как жителю города исключительно через шоппинг, ну совсем не радует.

Возвращаясь к песенному творчеству и музыке в частности, хочется отметить следующее. Поскольку музыка всегда действует на подсознание в обход сознания, ее популярность определяется не только соответствием биоритмам человека, но и ритмам жизни общества. Рваный ритм, отсутствие мелодичности, короткие и дисгармоничные аккордовые сетки, которые для простого человека бывает сложно и порой невозможно повторить в момент пения – являются чуть ли не нормой современного социума. К тому же бессмысленность слов в песнях превращает их либо в ненужный, либо дестурктивный код («я брал острую бритву и правил себя…», «я сошла с ума…», «…ты ушел от меня к рыжей женщине хромой…», «…правая нога с крыши соскользнула…», «ты, ты кинула ты…»), а также постоянный депресняк с любовными отходняками в современной попсе, либо завывания и пропаганда асоциального поведения с современном блатняке-шансоне), активное повторение которого провоцирует распространение и усугубление социальной шизофрении – двойственности или множественности восприятия действительности, а также препятствует выработке коллективного сознания, поскольку потребители песен распределяются по предпочтениям, создавая некие музыкальные «нации», которых принято именовать субкультурами. Кстати, проводя аналогии с исследованиями Гумилева, у которого субпассионариями названы пассионарии, не сумевшие использовать свою энергию для продвижения социума, и обратившие ее в асоциальное поведение, наличие множества музыкальных субкультур без явного прослеживания генеральной линии, относительно которой их и можно позиционировать (или, если хотите, при которой они и паразитируют), явление скорее отрицательный, чем положительный. Единственное, что их объединяет – это некая абстракция, иногда пугающая в своей конкретности, под названием шоу-бизнес.

Отсутствие идеологического мейн-стрима можно объяснить тем, что ритмы и условия жизни поколений в течение последнего времени резко изменялись, причем неоднократно. Обратите внимание на такой момент: перед развалом СССР в обществе градус активности населения искусственно повышался, затем этот градус был использован при развале Союза, затем произошла легитимация новых национальных администраций, которые возбужденную энергию общества не смогли превратить в коллективный энтузиазм и перевести его в созидательную сферу, а предпочли в дальнейшем глушить и пережигать всякими политтехнологиями и выпуском пара в свисток на митингах и концертах. При этом, если митинги часто бывали узкопартийными, то концерты, чаще всего, являлись внепартийными мероприятияси, где принято не «грузиться» и «отрываться».

Причем действия новосозданных властей, в отличие от советского времени, даже близко не были представлены народу в понятных песенных формах. И это при том, что ни о какой идеологии, пришедшей на смену советской, говорить нельзя было ни тогда, ни сейчас (всякую попсню типа «такой как Путин…», как и ряд песен-агиток о Ельцине во время выборной кампании 1996 года можно назвать скорее стебом, нежели пропагандой власти или курса действующих властей). Единственная политическая-идеологическая песня, и даже не песня, а римейк, которым разродилась ельцинско-путинская эпоха – активно популяризируемый сегодня новодел под названием «Гимн РФ». И застолбить текст именно в последней редакции была призвана год назад Госдума РФ, когда рассматривала законопроект об уголовной ответственности за искаженное исполнение государственного гимна. Законопроект вроде как и не был принят полностью – только в первом чтении, а потом забыт где-то в кулуарах ГД РФ. Однако на сто процентов уверен, что под искажением понималась не столько хулиганский и пошлый передел слов (чем грешили и грешат всякие КВНы и сатирики), сколько восстановление брежневского или, не дай бог, сталинского варианта текста, поскольку в них идейности и целеустремленности намного больше, чем в последнем варианте творения Сергея Михалкова.

Других песен или римейков, воспевающих генеральную линию путинской партии (не говоря уже обо всех других либеральничающих эснговских режимах), сегодня говорить не приходится. Ну согласитесь, вряд ли будет уместно звучать передел «Ельцин всегда живой, Ельцин всегда с тобой, в горе, надежде и радости». В горе, может быть, его народ поминал крепким словом частенько, а вот в радости, чтоб благодарил – сомневаюсь. Или еще: «И Ельцин такой молодой, и юный Гайдар (естественно Егор Тимурович, а не его дедушка Аркадий) впереди!» - скорее из области пародий, нежели из реальности.

Объясню, почему считаю оправданным и в какой-то степени необходимым такое придворное песенное искусство. До революции власть для развития государства никогда не предпринимала такой глобальной мобилизации общественного сознания с привнесением определенных корректив, которая была предпринята после 1917 года. Советская эпоха не просто предложила новые ниши в музыкальной культуре – революционные песни, рабочие песни, партизанские песни, - не просто качественно заполнила их, но увязывала между собой единой идеологической направленностью. При этом существовали и развивались народные песни (см. сайт и форум www.sovmusic.ru), причем передача кода, содержащегося и в первых, и во вторых происходила без существенного искажения народной философии и при старательном увязывании с последней советской идеологии. Хорошо это получалось или нет – отдельный вопрос, но то, что удач на этом поприще было немало – вроде как доказывать не имеет смысла. Да, были непопулярны романсы или «жалестные-жалестные» песни о рабочем быте, однако их следы также можно найти в советской песенной культуре (см. например, «Там вдали у реки, загорались огни…», либо «Нас извлекут из под обломков» - передел старой шахтерской песни о гибели молодого коногона). Оценивать с научной точки зрения качество и популярность тех или иных советских песен относительно «востребованности в народном хозяйства СССР» сегодня вряд ли удастся: в свое время по этому вопросу не проводились замеры общественного мнения, не существовало ни рейтингов, ни хит-парадов.

Но тот факт, что все постсоветские режимы не обзавелись своей культурной песенной составляющей, равнозначной и конкурентоспособной по отношению к советской, вряд ли поддается сомнению. Хотя революционные изменения в общественном сознании, на которые претендовали эти режимы – отказ от советского прошлого и советского культурного наследия – требовал от «демократов» вызвать равнение на себя, как на «правофланговых». Легче всего оказалось попереименовывать города, улицы, подемонтировать памятники, и осмеять советские песни. Однако одно дело для властей – постоять рядом с коммерческой поп-культурой «а-ля Пугачева и Киркоров», которая всегда в лучшем случае носила рекреационно-развлекательный характер, а другое дело – основать свое идеологическое представительство на эстраде. Это вам не просто выпустить прыгающего Олега Газманова, который то на мотив «семь сорок» все никак с есаулом коня не пристрелит, то девок на Черном море любит и куда-то их уводит «вдоль по линии прибоя», то вдруг марширует под «Москва – звонят колокола» - короче не обладает устойчивым сценическим образом, и поэтому не тянет (а может даже и дискредитирует) песни с идеологическим содержанием. Даже Кобзон не может похвастаться широкой популярностью исполняемых им песен, которые были написаны в последнее время и в которых содержится хоть какое-то возвеличивание нынешней жизни.

Воспевать в народе такие режимы поэтому не хочется и даже при желании вряд ли получится сделать что-то широко популярное. Если вспомнить потуги представителей майдановского «оранжада», которые стали создавать новодел типа «Нас багато, нас не подолаты», то контрвыпады противников оранжевых сбивали весь пафос с этих песен: «Вас багато и вы прыдуркувати».

С другой стороны, необходимо рассмотреть такой вопрос, как распевность песен, их пригодность для исполнения дома или на общественных мероприятиях коллективом, то есть хором. Начнем с того, что петь люди стали намного реже, чем раньше: при таком массиве стрессов и невзгод не до песен. Но тем не менее, народные песни (за редким исключением) до сих пор можно исполнять всем вместе во время любого застолья. Советские песни в большинстве своем были предназначены для коллективного исполнения. Несмотря на то, что значительный процент песен оказался малопопулярен, число известных и любимых народом песен, исполняемых до сих пор довольно велико для того, чтобы констатировать смерть всего пласта советских песен. Причем даже у самого последнего советского диссидента, который, конечно, не сорвался в русофобство в силу склонности к профессиональной деформации на этом поприще, найдется хотя бы одна любимая советская песня не-бардовского авторства. Хотя, может я и ошибаюсь.

Что мы имеем сегодня в багаже песен, которые будут приниматься к исполнению без возражения в любой поющей разновозрастной кампании? Народные песни для разогрева, советские – с долей иронии (поскольку не модно) которая может и не ирония вовсе, а перестраховка на всякий случай, но все же… Что еще? Рок-песни групп «ДДТ», «Сектор Газа», «Гражданская оборона» и прочее – будут распеваться нестройными голосами только на молодежных (замолаживающихся) тусовках и то скорее как протестные песни, нежели как представители «мейн-стрима». Романсы будут востребованы эстетствующими представителями старшего поколения. Песни (если их можно подвести под наше определение песни) в стилях рэп, рейв, хаус, готика – вообще не будут котироваться, потому что их практически невозможно спеть коллективно, не говоря о том, что они не попадают в традицию нашего исполнительского искусства. Так что же петь и нужно ли петь вообще?

Атомизация общества сегодня не просто состоялась, но и постоянно усиливается. Пассивное сопротивление и социальный саботаж действующего курса развития общества имеют место быть. О переходе через «точку невозврата к совести», что перевело такие негативные явления, как коррупция, из разряда явлений в разряд среды, говорят даже такие политики, как Ирина Хакамада. Превращение аморальности из явления в среду или – по-моему, представляет серьезную проблему для общества.

Поэтому петь просто необходимо, восстанавливая и перебирая в общественном сознании все коды и архетипы, отложенные в нашем коллективном песенном наследии. Причем для успешности данного предприятия можно модернизировать форму исполнения, подстраиваясь под популярные ныне стили и ритмы, чтобы сначала вышибить клин клином, занять нишу в том или ином музыкальном стиле (например, софт-рок или хард-рок) песнями, содержание в которых будет проникать в сознание целевой аудитории подспудно. Необходимо отметить, что энергетика «Тачанки», «Трех танкистов», «Спят курганы темные», при качественном исполнении, в котором должны присутствовать динамизм, стремление, напор и соответствующих условиях (когда слушателям, особенно молодежи, предлагается не ржать и не закатывать глаза в ближайшие пять минут, прослушать и оценить со всей серьезностью) могут всколыхнуть равнодушных и извините, «разорвать мозг» противнику. Я уж не говорю о песнях типа «Вставай, страна огромная!» или «И вновь продолжается бой!», конструктивная пафосность которых делает недосягаемыми эти песни для любых пародий или искажений, хотя эти песни нельзя отнести и к застольным.

Такой же метод продвижения можно использовать и для новых песен, созданных в качестве соединяющих звеньев между настоящим и прошлым. Позитивным примером отечественной эстрады можно назвать успехи групп «Иван Купала» и «Здоб ши здуб». Однако, если первые известны в основном успешными обработками народных песен, то молдавская группа вовсю экспериментирует с текстами «а-ля молдовенеск». Но опять же – открытым остается вопрос, насколько песни указанных групп можно назвать соответствующими для хорового исполнения. И насколько актуальны должны быть темы этих песен для первичной «раскрутки» в народе? Последний вопрос остается открытым для обсуждения.

Теперь мое предложение. Поскольку на сегодняшний день поиск тем для песен – задача номер один, начинать следует с тех тематических областей, что не подвергаются сомнению, по крайней мере, в среде патриотической части населения: защита истории, популяризация главных и важнейших событий и процессов, но с прицелом на широкий охват, без расчета (но и не без надежды :)) на нетленность. Вполне возможно, до появления собственных композиторских наработок использовать мелодию существующих песен, популярных или способных стать такими у нашей аудитории. При создании подобных песен в перспективе необходимо учитывать и избегать два опасных момента: уходить от ярко выраженной тенденциозности / корпоративности, которая будет непонятна для среднестатистического гражданина, и от чрезмерной развлекательности / коммерциализированности, чтоб не пойти по пути ансамбля «Золотое кольцо». Последний, на мой взгляд, в большинстве своем опошляет народные песни, нежели популяризирует их, поскольку пополняет своей манерой исполнения стереотип о России «матрешки-водка-икра-баня» всякими бабами в кокошниках. Будто бы в русских народных песнях нет ни военных, ни казачьих, ни рабочих.

С проблемой «шароварных» ансамблей столкнулась Украина: то, что выглядело интересно в качестве номеров художественной самодеятельности, смотрится убого и старо (этакий увесистый якорь, не выпускающий из XVIII- начала XX вв.) в качестве главного идеологического конька современных властей. Как, собственно, и украинский диалект русского языка, возведенный в ранг «державнойи мовы» на Украине. (В отношении големного государственного образования «Украина» и языкового вопроса нужно заводить целую историю болезни и ставить диагноз по целому ряду направлений – поэтому как-нибудь в следующий раз).

Итак, первым опытом, размещенным мной на «Левой России» был римейк песни «Рамблин Ровер» в исполнении ирландской фолк-группы «Фиддлерс Грин». Несмотря на то, что для русской культуры исполнение песен в таком «маршевом» ритме вроде как и не принято, тем не менее, популярность ирландских песен и зажигательность мелодии в данной конкретной композиции должны найти своего слушателя. Текст о создании Донецко-Криворожской Республике (ДКР) тоже нельзя признать легким для понимания – необходимо хотя бы немного быть знакомым с темой, – и для запоминания – объем действительно великоват, причем, что у ирландцев текст (естественно, совсем не на тему ДКР) раза в два меньше, просто там раз пять повторяется припев. Однако в этом случае песня носит скорее исторически рекламный характер, нежели претендует на доступную для большинства потенциальных рядовых исполнителей переработку широко известного факта. Да и я исходил из того, что раз ирландцы в пабах такие песни распевают – длинные и бодрые, почему бы и нам не попробовать позаимствовать хоть одну мелодию? Целевой аудиторией для песни была определена молодежь, а также поклонники ирландской музыки.

Второй песней, попавшей под переделку, стала композиция «I’m afraid of Britney Spears» группы «Live On release». Поскольку панк в своем экстремизме, направленном изначально против социальной несправедливост, был рожден «нот дед», и даже сегодня, несмотря на высокую степень его коммерциализированности, находит новых и удерживает старых слушателей, обращение к этому стилю считаю оправданным: именно с панк-роком можно втиснуться в набор любимых или слушаемых, а потом – и распеваемых молодежью песен.

Не спорю, в этих двух примерах может и не учтена указанная выше по тексту совокупность требований для создания популярных песен, однако считаю, что неплохо бы сначала начать совместный творческий процесс, в ходе которого будет выкристаллизовываться нечто сильное, исторически предопределенное, оправданное жизнью и устремленное в будущее.

Кстати, напоследок, хотелось высказать соображения по поводу вокала. Теток, поющих прокуренными и нагло-стервозными голосами, как и гундосых, с педерастическими прихлебаниями, от исполнения таких песен лучше сразу оградить. Голос должен быть без намека на хамство или наезд, без рисованной крутости и деланного безразличия, но сильным, мощным, звонким. Все-таки предлагается мейн-стрим формировать. Чтоб

Звонко как птицы одна за другой
Песни летят над советской страной!
Весел напев городов и полей –
Жить стало лучше, жить стало веселей!

И чтоб ради такого будущего можно было жить и бороться.

Автор: канд. полит. наук

30 апреля 2007 г.,

г. Тирасполь