Очень часто в годы капитализма повторяется слово «свобода». Оно стало таким же бессмысленным кличем, как крик «банзай», скорее выражающим сгусток эмоций, чем какую-нибудь содержательную сущность. Вот и Медведев провозгласил «свободу во всём, экономическую свободу, свободу самовыражения» и т.д. Кажется, что вновь вернулись перестроечные 80-е, когда это слово стало перепеваться на все лады интеллигенцией и использовалось для нагнетания разрушительной истерии. Двадцать лет прошло, а идеологический багаж демократов не пополнился ни на грош. И вновь раскручивается виток либеральной дороги в никуда, такой же как в 90-е годы. Именно продолжением этой дурной бесконечности господин Медведев думает ознаменовать своё президентство.

Впрочем, что с него возьмёшь. Достаточно было взглянуть на его самодовольное лицо ещё во время «программной» речи в Красноярске в феврале, чтобы понять, что интеллектом, а тем более нравственностью, этот господин не блистает. Беда в том, что «свободой» много лет морочат головы людям, «стабилизируя» бессмысленность бытия страны и обрекая её на дальнейшее гниение.

В русском, как, наверное, и в любом другом, языке есть слова и выражения, имеющие определённую, положительную или отрицательную, эмоциональную окраску. К таким относится и слово «свобода». На подсознательном уровне человек воспринимает его как нечто безусловно положительное. Хотя есть выражения, в контексте которых это слово звучит не столь привлекательно, например: «преступник вышел на свободу», - но, видимо, эти образцы в нужный момент никогда не приходят в голову, и лишённое контекста слово «свобода» продолжает очаровывать многих и многих.

Демократы неслучайно избегают уточнений, кто, в чём и при каких условиях может пользоваться дарованной ими населению свободой. Для интеллигенции и вскормленного в годы реформ класса бизнесменов свобода – это безответственность, а именно свобода от ответственности перед страной, народом, свобода от нравственных принципов.

Новодворская как-то сказала: «Свобода – это дикое поле для диких игр, и никто никому ничего не должен». Эта экстравагантная дама прямо говорит вслух то, о чём её единомышленники предпочитают умалчивать. И в данном случае она права. Именно такая концепция свободы реализована в России после 1991 года, именно в ней квинтэссенция либерализма. За годы реформ появилось немало сторонников такой трактовки свободы, но всё же гораздо больше людей, которым она придётся не по душе. Так и хочется их спросить: какого же чёрта вы голосуете за Путина, Медведева, «Единую Россию»? Ведь эти господа своими делами утверждают такую свободу, хотя, в отличие от Новодворской, маскируют её мишурой обманных слов, ни к чему не обязывающих и ничем не подкреплённых.

Пора осознать, что не бывает свободы для всех, тем более в антагонистическом обществе. Свобода одних часто является источником угнетения других. Свобода эксплуататоров противоположна свободе эксплуатируемых, которым, к тому же, ещё предстоит выработать и утвердить своё понимание свободы. Не бывает свободы абсолютной. Есть рамки, в пределах которых она существует; есть границы, которыми она очерчена. Свобода определяется местом, временем и обстоятельствами, обусловлена историческим моментом, уровнем развития, культурой и традициями общества. В разных странах она может пониматься по-разному; для неё естественна множественность представлений, наличие специфических черт применительно к классам, социальным группам и отдельным личностям. И тот, кто вслед за правителями повторяет их демагогические штампы, кто, не принадлежа к олигархии, дерёт горло за свободу своих господ, как за свою собственную, - просто закоренелый дурак, подпадающий под влияние чужой, более сильной, воли, не приученный думать и ведомый по жизни, не будучи в состоянии ни понять её, ни изменить.

В понимании либералов все мы стремимся заняться бизнесом, никаких иных человеческих потребностей либералы не видят или не признают. Однако общество, в котором все были бы лавочниками, в современном мире невозможно. Оно противоречит аппетитам бизнесменов. В самом деле, большие богатства собственным трудом не создаются. Вспомните Робинзона Крузо, по воле случая оказавшегося в положении действительно свободного человека: никакое государство, никакие принятые в обществе условности над ним не довлели. Сколько ему пришлось трудиться: выращивать хлеб, разводить скот, изобретать орудия труда, - только, чтобы выжить. И хотя он был полновластным хозяином своего острова, вряд ли можно было назвать его богатым человеком. Комфорт, которым окружают себя современные дельцы, обеспечивается эксплуатацией чужого труда, принуждением и несвободой огромного числа работников. Бизнесмены хотят иметь все блага, которые возможны только в обществе, и в то же время не иметь перед обществом никаких обязанностей. Обязанности перекладываются на плечи угнетённых классов. Чем выше в капиталистической общественной иерархии находится особь, тем больше у неё прав и меньше обязанностей. Наоборот, если ты находишься на нижних ступенях социальной лестницы, тем больше у тебя обязанностей и меньше прав. Права и свободы могут быть декларированы конституцией, но возможности реализовать их у тебя не будет. И хотя обывателю кажется, что стоит только сделать рывок, и можно проникнуть в «высшее общество», чтобы самому сесть на шею других, на протяжении веков сохраняется положение, когда основная часть населения находится внизу, обеспечивая свободу для немногочисленной элиты. Это закон капитализма, который исчезнет только с ним самим. Эксплуатация чужого труда и безответственность – вот сущность экономической свободы. Поэтому ограничение бизнеса и богатства – это путь к освобождению миллионов людей.

Нет свободы в государстве, в котором существует рынок труда. Рынок труда – это средство принуждения работника к найму на тех условиях, которые диктует работодатель. Мелкие подачки, которые в состоянии выторговать себе отдельные особо квалифицированные специалисты, не в счёт. В любом случае сохраняется неравное положение наёмного работника и нанимателя.

Фундаментальным источником несвободы является частная собственность. Кто-то думает, что к частной собственности относится коттедж, машина, садовый участок, но это не так. Это всего лишь предметы личного потребления, даже в том случае, когда у человека их несколько. Правильнее ввести для них понятие «личная собственность». Частная собственность подразумевает, что некто владеет общественно значимым ресурсом, которого лишены и в котором нуждаются другие члены общества, и, благодаря этому, этот некто имеет возможность регулировать доступ других членов общества к данному ресурсу на выгодных для себя условиях. Например, все мы нуждаемся в еде. Поскольку мы сами не выращиваем пшеницу и не выпекаем хлеб, не производим молоко и мясо, мы отправляемся за этими продуктами в магазин, где вынуждены покупать их по тем ценам, какие там есть. Мы можем сколько угодно возмущаться тем, что эти цены высоки, но собственник продовольствия имеет свой корыстный интерес и о наших потребностях думает в последнюю очередь. И если без каких-нибудь конфет можно обойтись, то в отношении жизненно необходимых продуктов мы будем под него подстраиваться, а не наоборот. Альтернативных же источников получения продовольствия у нас нет. И по этому принципу устроена вся рыночная экономика. Вместо продовольствия можно подставить в приведённый пример одежду, мебель, содержание жилья, электричество, водо- и теплоснабжение, транспорт…, - картина будет та же. Демократы могут сказать, что конкуренция обеспечивает борьбу товаропроизводителей за покупателя, и, стало быть, у покупателя есть выбор. Но этот выбор - фикция. О нём можно было бы ещё говорить, если бы колебания цен на одинаковый товар у разных продавцов составляли 300-500 процентов, а не 3-5, как в действительности. В самом деле, велика ли разница в покупке килограмма колбасы за 220 или 215 рублей; вот если 220 и 40 рублей – это было бы существенно. Конкуренция ведётся не за то, чтобы максимально удовлетворить потребности гражданина, а за то, чтобы ободрать его в максимальной степени на зависть конкурентам. Собственники ресурсов всегда выступают единым фронтом против потребителя, пользуясь тем, что он зависит от них и вынужден к ним обращаться. Кроме того, большей властью среди собственников обладает тот, кто распределяет и контролирует товарные потоки, а не тот, кто производит товар. Яркий пример – рынок сельхозпродукции, где посредники одинаково успешно диктуют свои условия как производителям – крестьянам, так и покупателям. Неэквивалентный обмен есть общее свойство рыночной экономики, относящееся не только к взаимоотношениям между богатыми и бедными странами, но и ко всем уровням её функционирования. Бизнесмен никогда не откажется от получения преимуществ над своим партнёром, и взаимовыгодные соглашения – лишь частный случай сиюминутного равенства сил участвующих в сделке сторон. Частная собственность предоставляет свободу шантажировать людей, угрожая лишением доступа к необходимым ресурсам. Естественно, возможность пользоваться этой свободой у бизнесменов разного калибра неодинакова; выше она у тех, кто поставил в зависимость от своего бизнеса наибольшее число людей. Максимальной свободой пользуются только крупные собственники, так как, чтобы иметь возможность шантажировать все общество, надо обладать немалыми ресурсами и немалой властью. Что же касается апологетов частной собственности среди наёмных работников, то, каким словом следует их называть, смотрите выше.

Сталкиваясь на протяжении без малого двадцати лет с различными проявлениями свободы самовыражения, вспоминаешь, что раньше все эти безобразия кратко именовались двумя словами: антиобщественное поведение. Примечательно, что почти без исключений эта свобода проявляется в самых низменных формах. В настоящее время нельзя быть уверенным, что, отправляясь на концерт, драматический, оперный или балетный спектакль, художественную выставку, не говоря о разнообразных шоу, не окажешься облитым грязью. Пока что в переносном смысле, но если приобщение к «мировому искусству» пойдёт дальше теми же темпами, то может оказаться, что и в прямом. Причём, именно в годы правления Путина в этой сфере произошёл качественный скачок. Разыщите в Интернете или почтовом спаме театральную афишу Москвы, прочтите названия спектаклей, ознакомьтесь с аннотациями к ним, посмотрите рекламу культурных событий на телеканале «Культура». Вспомните или сравните, если сохранились старые программки, с тем, что было восемь лет назад. Вы увидите, что «прогресс» налицо. Не упоминаю телевидение и кино, где эта перестройка произошла раньше.

Возникла антикультура, которую, по иронии, двигают вперёд те, кто причисляет себя к культурному слою. Именно они задают тон в извращениях, которым, глядя на них, начинает предаваться и основная масса населения. Эта свобода быть мерзким преподносится как великое достижение (и благодеяние) либерально-демократического режима. Между тем, свобода для нравственных уродов есть несвобода для порядочных людей. Как сорняки душат культурные растения, так все эти «новые прочтения» и «современные видения», спектакли «для взрослых» и «культовые» фильмы убивают лучшее в человеке, делают его глупым, циничным и злобным. Искусство не должно воспитывать, говорят демократы, но ведь и их «искусство» воспитывает - только кого?