для печати
| Лефт.Ру |
Версия для печати |
|
Ноябрьский номер Лефт.ру увенчивает огромная, во весь экран, фотография Совета рабочих Путиловского завода. Поначалу под нею красовалась подпись мелкими буковками, как внизу рекламного плаката, которыми обклеивают вагоны метро, что-то вроде «Путиловские рабочие смогли создать Совет – а чем мы хуже?» или «Хочешь создать Совет – спроси меня как!» - но потом подпись почему-то убрали. Материалы номера выглядят под этой фотографией как конспекты и шпаргалки-бомбы на столе советского студента во время сессии, придавленные сверху серым толстым кирпичом «Истории КПСС». На самой верхушке придавленной кипы – статьи Антона Баумгартена «Советская революция» и Сергея Боброва «КПРФ и советское движение».
Оба материала, как видно уже из их названия, посвящены одной теме – теме создания советов и развития советской демократии. Оба материала можно назвать поворотными – ибо они, по мысли их авторов, должны задать новый вектор развития левых сил в России, повернуть наше лево-социалистическое движение со старого, традиционного обанкротившегося пути на новый, прогрессивный и «инновационный» путь, встав на который оно наконец-то сможет опереться на самую широкую политическую активность народных масс или, по терминологии Антона Баумгартена, «всех производителей». Обе статьи призваны помочь нашей левой идеологии выйти из кризиса, и обе являются красноречивыми свидетельствами её глубочайшего кризиса и даже тупика.
Начнем рассмотрение обоих текстов со статьи Баумгартена. Сразу скажем, что ей будет уделено основное внимание.
Как всякий значительный политический публицист, Антон Баумгартен уделяет в своей статье много внимание анализу истории. Как публицист лево-социалистического направления он, естественно, разбирает и критикует близкие ему темы, эпохи и персонажи – СССР и его распад, большевиков, Ленина. Всё это – под углом отношения к «советской революции», как понимает её автор. Вот как неожиданно раскрывает он тему взаимоотношения большевиков и рабоче-крестьянских советов:
«Надо сказать, что с самого начала, с весны 1905, отношение большевиков к Советам было и всегда оставалось недоверчивым, а нередко и открыто враждебным. Для них, включая Ленина, советское движение свалилось как гром с ясного неба. Они готовы были признать его только при условии политического подчинения Советов, их большевизации»
Появление столь дикого, абсурдного, противоречащего самому базовому школьному курсу истории, утверждения на страницах авторитетного социалистического издания очень трудно объяснить. Разве что предположить, что автор пытается эдакой постмодернистской «парадоксальностью а-ля Фоменко» сбить читателя с панталыку, парализовать его здравый смысл, дабы потом убедить его в чем-то ещё более нелепом и парадоксальном… Ведь всем известно, что Великая Октябрьская социалистическая революция совершалась под лозунгом «Вся власть Советам!», что Ленин и большевики фактически отождествляли советскую власть и диктатуру пролетариата. Не знаю, есть ли такой вопрос в ЕГЭ по истории, но что-то не могу поверить, что в современной российской школе это не проходят. Не все, но подавляющее большинство левых, несомненно, знакомо с работой Ленина «Апрельские тезисы», в которой Ильич, несмотря на то, что большевики накануне революции были в Советах в меньшинстве, тем не менее, говорил о «необходимости перехода всей государственной власти к Советам рабочих депутатов» и требовал «не парламентарной республики… а республики Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху». Какой может быть здесь «гром среди ясного неба»? Разве что в головах у читателей «Советской революции» загремит после прочтения подобных откровений…
Парад вздора и нелепицы под командованием тов. Баумгартена продолжается следующим сногсшибательным пассажем:
«Поразительный факт, но даже накануне взятия власти в 1917, в работе, специально написанной для прояснения характера будущего государства диктатуры пролетариата ("Государство и революция"), Ленин упоминает о Советах только дважды и то мимоходом!... Для Ленина непременным условием государства рабочих и крестьян была партия, а не советы»
Поразительный факт, но с огромным сожалением приходится признать, что главный редактор ведущего левого Интернет-издания на глазах почтенной публики беззастенчиво перевирает содержание одной из самых известных работ вождя мирового пролетариата. А ведь в наше время поголовной компьютеризации, когда, благодаря неусыпному радению инновационного дуумвирата, Интернетом можно воспользоваться даже сидя в кабинке самого задрипанного пристанционного сортира, столь откровенный подлог совсем легко проверяется. Не то, что к букинисту, даже в библиотеку ходить не надо. Я нашел как минимум четыре места в «Государстве и революции», где Ленин упоминает Советы отнюдь не «мимоходом», а говорит о них как об инструменте власти революционных масс, основе «действительно демократического» государства революционной диктатуры пролетариата, которое должно возникнуть на обломках отжившего свой век буржуазного парламентаризма. Ни о каком противопоставлении партии советам у Ленина и речи нет. Из экономии места я не буду приводить здесь цитаты – читатель сам может взять в руки ленинский текст и без особого труда убедиться в том, насколько соответствуют действительности категоричные заявления Баумгартена, что Ленин якобы «не доверял» Советам и готов был их признать «только при условии их большевизации».
Но дело даже не в псевдоисторическом сказочничестве Баумгартена. Мне не совсем понятно, зачем ему надо было прибегать к столь грубому искажению позиции большевиков и перевиранию ленинских работ. Более того, мне вообще не ясно, к чему понадобились ему большевики в его вдохновенной оде «Советам производителей». Для сравнения своего как бы прогрессивного, якобы демократичного подхода к Советам с «отсталым» и «авторитарным» у большевиков? Но ведь тут, по сути, и сравнивать то нечего. Большевики имели дело с реальными, действующими советами рабочих, солдатских, железнодорожных, казачьих, матросских, батрацких и крестьянских депутатов – живыми, развивающимися и противоречивыми общественными организмами. Как всякая серьёзная политическая сила, видящая перед собой органы представительства народа, большевики стремились изменить характер и содержание советов в свою сторону, подчинить их своей воле, направить их деятельность в нужное им, большевикам, русло. Баумгартен же рассуждает о советах как о некоем идеале, мечте, светлой утопии, как о чем-то чего ещё нет, но что непременно должно возникнуть, стоит нам, т.е. «всем производителям» только очень сильно захотеть. С одной стороны мы видим эдакого пылкого, романтического юношу, трепетно лелеющего прекрасный и непорочный образ своей будущей возлюбленной, а с другой – зрелого мужа, выстраивающего серьёзные отношения со своенравной, капризной, непоследовательной женщиной, без которой, тем не менее, он понимает – ему нет жизни. В первом случае налицо экстатическая восторженность, идеализация предмета обожания, во втором – настойчивость, целеустремленность, желание навязать себя, подчинить своей воле, «большевизировать», если хотите. Две диаметрально противоположные позиции, обусловленные личностно-возрастными особенностями и разницей в жизненном опыте. Все выглядит естественно кроме одного: наш пылкий поклонник «советов» вроде как уже далеко не юнец, не подросток с молоком на губах. Он тёртый калач в сектантских разборках, образованный марксист и опытный политический публицист. Те, кто хорошо знаком с его трудами, полагаю, согласятся, что Антон Баумгартен по своему складу ума никак не юный Вертер. Скорее уж Мефистофель…
Впрочем, и аналогия с романтическим юношей в нашем случае имеет один существенный изъян. Всё же Лотта была настоящей, а не вымышленной девушкой и поэтому Вертер страдал от невозможности обладать ею, страшно мучался и, в конце концов, застрелился. В противоположность гетевскому герою, автору «Советской революции» ни страдать, ни, тем более, стреляться, просто не из-за чего. Предмет его вожделения абсолютно бесплотен и виртуален. «Советы производителей» Баумгартена – это целиком и полностью умозрительный проект, чистая, как капля медицинского спирта, идея. Выражаясь высокотехнологичным слогом – это советская демоверсия.
Один из персонажей рязановского «Гаража» говорил своей спутнице: «Вы абсолютно счастливый человек – вы занимаетесь тем, чего нет». Баумгартен в «Советской революции» «занимается тем, чего нет» - Советами «всех производителей», и поэтому из его статьи так и прет счастье – безграничное и безумное. Оптимизм счастливца, в особенности счастливца заблуждающегося, способен подчас заразить и мертвого. Признаюсь, после первого, беглого и невнимательного прочтения, «Советская революция» мне даже понравилась. Как можно оставаться равнодушным, когда тебе рассказывают, к примеру, об «океанских кораллах», да ещё и с «усложняющейся сетевой анатомией»? Сидишь себе в душном помещении, за окном хмурая, серая, промозглая московская осень, свинячий грипп безжалостно выкашивает нестройные ряды трудящихся. И вдруг – океан, кораллы, «гармонизация отношений личности и коллектива», «общие интересы», «партии, лояльные формальному принципу советской власти», которые «будут иметь возможность идейно соревноваться друг с другом, убеждать, советовать, призывать, организовывать... но не будут править». Это ж каким бесчувственным чурбаном надо быть, чтобы не соблазниться этими райскими кущами, чтобы не заохать, не застонать от восхищения картиной, по сравнению с которой сны Веры Павловны – скучная проза жизни. Можно даже не обращать внимание на то, что различие между глаголами «организовывать» и «править» - весьма и весьма условное, а «идейно соревноваться» ради самого процесса «соревнования» вряд ли согласятся даже безобидные джентльмены из пиквикского клуба. Отбросим мелочные придирки! Главное
- создать яркий образ «прекрасного будущего» и увлечь им «производителей», а остальное само собой приложится. Ради увлекательности повествования, автор иногда подпускает немного страшилок, даже пугает читателя – но только совсем чуть-чуть. Есть, говорит, некоторая опасность, что к благословенному коралловому побережью «демократии производителей» могут приблизиться злые империалистические акулы, с целью ухватить своими острыми зубами за филейную часть какого-нибудь зазевавшегося «производителя». Но он тут же рассеивает излишние страхи – открытость и прозрачность кораллового общества, подкрепленные наличием ракетно-ядерных сил, отпугнут глупых хищников, и заставят тех убраться восвояси. Кто бы сомневался!
Рождению чудесных океанических «советов всех производителей» мешает, по мнению тов. Баумгартена, излишняя приверженность наших общественно активных граждан косным и устаревшим формам политической организации. К таковым он, прежде всего, относит партии. Читаем у него следующий пример вредоносности партийных структур:
«На днях одна коммунистическая организация, подвергнувшаяся репрессиям со стороны руководства своей партии, опубликовала статью с протестом против решения изгнать ее членов из партии. При этом в статье руководство этой партии называется "реакционным". Боюсь, что мало кто отметил чудовищность ситуации, когда группа коммунистов требует, чтобы их оставили в партии, которой руководят реакционеры! Разве мыслима была бы такая ситуация в эпоху подлинно авангардных партий?»
Нелегко оценить «чудовищность ситуации», когда узнаешь о ней из пересказа третьим лицом, тем более, если это лицо известно склонностью к весьма вольному толкованию чужих мыслей, как мы уже видели на примере отношения тов. Баумгартена к идейному наследию Ленина. Почему автор не приводит ссылку на «статью с протестом», не называет имени организации, члены которой повели себя, как ему кажется, «чудовищно»? В протесте против изгнания из партии по воле «реакционного руководства» нет на самом деле ничего чудовищного. Такое происходило сотни и тысячи раз в истории как «подлинно авангардных», так и безнадежно арьергардных партий – это совершенно обычная практика, рутина внутрипартийной борьбы. Другой вопрос, что Баумгартену не хочется, чтобы люди боролись внутри своей партии, он призывает их «оставить надежду» на «реакционную партию», бросить это «мертвое дело», этот «тухляк» и бежать организовывать супер-революционные советы. Но почему, с какой такой стати люди должны по своей воле уходить из партии, которой отдали годы жизни и работы, платили взносы, оставлять товарищей, любимое дело? Не говоря уж о том, что любая попытка создать в нынешних условиях на рабочем месте «совет производителей» в 99 случаях из 100 обернется для человека увольнением – стоит ему лишь заикнуться о каких-то там «советах» как он пробкой вылетит на улицу. А на улице кризис. Работы нет. А дома – семья, её кормить надо. «Ерунда» - скажет Баумгартен – «всё равно, бросай к едрени фени свой «тухляк» и беги строить советы, там океан, кораллы, пампасы, там свобода и «гармонизация отношений»! На фиг тебе эта тухлая партия с реакционным руководством, это «мертвое дело». Отдай жену дяде, а сам ступай к Марине Влади!».
Тот факт, что левые партии в России в настоящий момент слабы, аморфны, неэффективны, что их руководство сплошь реакционно, продажно, коррумпировано и погрязло в оппортунизме, ещё не означает что эти партии навсегда потеряны для социалистической борьбы и что их рядовым членам – в большинстве своём честным, порядочным и убежденным людям – надо, сверкая пятками, бежать из их рядов в погоне за туманным призраком несуществующих «советов производителей».
Да, машинист паровоза слаб характером, нетрезв, малоквалифицирован, состоит в сговоре со стрелочниками-вредителями, которые делают всё возможное, чтобы нам не добраться до Коммуны. Но следует ли из этого, что помощник машиниста, кочегар, пассажиры, вместо того, чтобы всеми силами попытаться прорваться в кабину машиниста и вырвать у него штурвал, должны всё немедленно бросить, попрыгать друг за дружкой под откос и приняться за создание некой фантастической чудо-дрезины по образу-подобию колесницы Ильи пророка?
У Сергея Боброва несколько иной подход к «советской революции», чем у Баумгартена. Он не призывает никого драпать из «тухлых» партий (что не удивительно – он давний и активный член КПРФ) и не питает иллюзий насчет возможности создания в нынешней РФ Советов по образцу Путиловского. Бобров справедливо замечает:
«Если по аналогии проанализировать состояние современного общества, то легко заметить, что Советов подобных Советам дореволюционной России (рабочих, крестьянских и солдатских депутатов) сейчас создать просто невозможно.»
Верно, тов. Бобров! Советы в дореволюционной России были в своем роде явлением уникальным. Этот, по словам Ленина, «продукт самобытного народного творчества» возник благодаря специфике русского капитализма, стремительно развивавшегося в конце 19-го – начале 20-го века. Зарождение и развитие Советов обуславливались особенностями процесса пролетаризации широких крестьянских масс, и шедшей параллельно с ней революцинизацией молодого российского пролетариата. В условиях современного российского капитализма, при наличествующем раскладе классовых и политических сил, количественном и качественном состоянии рабочего класса, возникновение подобных структур самоорганизации трудящихся представляется совершенно невероятным.
Тов. Бобров умом всё это отлично понимает, однако Советы нравятся ему как форма, очень красивая и демократичная, и он всей душой желает приспособить эту форму к нынешней действительности. Из возникшего столкновения между романтической душой и трезвым рассудком он выворачивается весьма своеобразно:
«Но зато в настоящее время есть огромное количество самых разнообразных общественных организаций и партий.»
Мне особенно нравится это «зато». При чем тут одно к другому, какое отношение имеют рабочие Советы как органы самоуправления трудящихся, те, что существовали в царской России и потом в СССР, к «огромному количеству разнообразных организаций» современной суверенно-демократически-инновационной РФ? Что общего между тем же Советом Путиловских рабочих и, скажем, РСПП или обществом «Мемориал»? Или автор хочет сказать, что, мол, раньше были одни лишь Советы, а вот теперь их нет, «зато» всяких разных организаций столько поразвелось, что хоть одним местом кушай?
Но проследим за дальнейшим ходом мыслей тов. Боброва. Надо признать, что этот ход мыслей способен свалить с ног и племенного быка:
«Если мы желаем радикальных изменений в обществе, а не просто прихода к власти определённой группы лиц, то мы должны создать Советы именно из этих организаций (Советы этих организаций, как аналог Советов рабочих, Советов солдатских и Советов крестьянских депутатов объединённые в единые Советы) и выдвинуть лозунг "Вся власть Советам!"»
Т.е. «аналог сейчас создать просто невозможно» но «мы должны его создать»! И что же за «аналог» у нас выйдет? Единственное, что в современных российских реалиях можно «создать» по технологии тов. Боброва, это «единые Советы» из Мемориала, ЛДПР, «Наших», стачкома Автоваза, объединений обманутых вкладчиков и кинутых владельцев игровых автоматов. Вряд ли подобная амальгама есть идеал коммуниста Боброва. Тем не менее, если дотошно следовать его логике, то именно ей отойдет вся власть в его «другой России». И над всем этим «народовластьем» будет председательствовать КПРФ. Опупеть не встать!
Не случайно, что рассморенная выше более чем смелая цепь умозаключений тов. Боброва возникла на почве критики программы КПРФ, в которой, среди прочего, утверждается, что, придя к власти, КПРФ будет организовывать и развивать органы непосредственного народовластия и самоуправления. При этом напрочь игнорируется одно маленькое обстоятельство: невозможно развивать самоуправление властными указами, оно либо организуется движением снизу, либо подменяется командно-административным диктатом сверху. Но что взять с Программы КПРФ – это ведь никакая не программа боевой рабочей партии, ведущей непримиримую борьбу с классовым врагом и стремящейся прийти к власти. Это, по сути, бессодержательный набор из общеизвестных истин, благих пожеланий и правильных деклараций, густо сдобренный всеми этими смертельно опостылевшими ещё с капэсэсовских времен «всемерно содействовать», «активно возрождать», «решительно осудить» и «энергично формировать». Это не программа действий левой пролетарской партии эпохи буржуазной реставрации, а продуктовый заказ для ностальгирующих личностей. Соответственно, и её критика, если только она не начинается и не заканчивается призывом выбросить эту программу в мусорную корзину и написать с чистого листа новую, оказывается по своему содержанию под стать критикуемому предмету – скучноватым разбором входящих в заказ немудреных яств и питий: «вместо «Докторской» хорошо бы положить батончик финской «Салями», бутылочку «Столичной» засунуть обязательно, чтобы очередная годовщина революции веселее прошла, балычок неплохо бы посвежее, да вот ещё - у слона на пачке индийского чая хобот чересчур длинный, подрезать бы надо…». Однако постараюсь быть справедливым - статья Боброва не есть типичный пример «критического разбора» программы КПРФ. Она не скучна, хотя бы своими кульбитными «закидонами», да и ряд интересных мыслей все-таки содержит. Но вот это недодумывание до конца, эти повторы избитых «критических» штампов. Взять хоть основной тезис статьи:
«В борьбе за советскую демократию партия должна перестать быть партией вождистского типа, а стать партией массовой, организацией действительно самоуправляемой на принципах демократического централизма»
Опять же, сказано вроде бы хорошо и правильно – долой «вождизм», даешь самоуправление и демократию! Подобные декларации всегда в плюс публицисту и оратору: он предстаёт перед публикой личностью прогрессивной, свободомыслящей, не желающей наступать на пресловутые грабли и т.д. и т.п. Но если вглядеться попристальнее, то выясняется, что фраза то бессмысленная, ибо автор, да простится мне очередной штамп, воюет с ветряными мельницами. Вот если бы он выступил с подобными речами, например, в 1930-е годы, то можно было бы только изумиться его смелости, а заодно и посочувствовать его дальнейшей судьбе... Но выступать против «вождизма» в наши дни? Где он видит сегодня партию «вождистского типа»? Где вожди? У нас уже очень давно, где-то с брежневских времен, если не поболе, нет никакой «вождистской» партии, а есть Партия и партии, возглавляемые группами серых бюрократов или карьеристов-проходимцев, а чаще теми и другими в одной теплой компании. В то же время там, где «культ вождя» сохраняется, там, где во главе партии и государства стоят сильные и харизматические руководители – как на Кубе или в Венесуэле – в этих странах дело социализма живёт и развивается, пусть и с огромными трудностями, пусть и не всегда в согласии с «единственно верным учением». Ведь вождь на самом деле есть явление очень демократическое: народ напрямую обращается к вождю, действует через вождя, волей вождя, в обход партийной и государственной бюрократии. Да, здесь вероятно и такое развитие событий, когда партийная номенклатура «перехватывает» авторитет вождя и использует его в своих интересах, укрепляет с его помощью собственную власть. Но, с другой стороны, партбюрократы могут подобным же образом использовать и «принципы демократического централизма» - так было и в «застойные» времена, так было и во время Перестройки.
Здесь мы подходим к, пожалуй, главной проблеме, к основному противоречию рассматриваемых нами материалов. Как Баумгартен, так и Бобров в своих статьях ведут речь о формальных преобразованиях – о революции формы, предшествующей революции содержания. Баумгартен - многоопытный и хваткий полемист - делает это вполне сознательно и даже озаглавливает соответствующим образом один из подразделов своей «Советской революции» - «Формальная революция». Излишне и говорить, что такой подход является не только фактическим отказом от марксистского учения, но и грубейшим попранием норм материалистического понимания истории вообще. Материалистическое понимание исторического процесса при всех оговорках основано на примате содержания над формой и на неразрывной взаимосвязи формы и содержания, формы и сущности. «Форма существенна. Сущность формирована так или иначе в зависимости и от сущности» - писал Ленин в «Философских тетрадях». Разумеется, никто не собирается отрицать и влияние формы на содержание, однако, в нашем случае, говорить о каком-либо влиянии формы – «Советов» – невозможно, ибо сама форма пока отсутствует. В случае тов. Баумгартена и тов. Боброва, призывающих к «формальной революции» «советов производителей» мы сталкиваемся не просто с фетишизацией формы и с отрывом формы от содержания, а с фетишизацией несуществующей, умозрительной формы, не имеющей никаких оснований в наличествующей общественной практике. Это – верх идеализма, верх злоупотребления гипостазированием, опредмечиванием абстрактных сущностей. Вот Баумгартен ничтоже сумняшеся заявляет:
«Наверное, все согласятся, что советская революция в России радикально изменила бы политическое сознание масс во всем мире и представила серьезную опасность для олигархической системы современной буржуазной власти.»
Вдумайтесь: никакой «советской революции» в России нет в помине и не предвидится, но уже все должны согласиться с тем, что она радикально изменит сознание масс и до смерти напугает мировую олигархию. Да с какой такой радости «все согласятся»? Потому что маститый левый теоретик пообещал, а пишет он красиво и надо ему верить? Нет уж, тов. Антон, простите. Верить в наше расчудесное время можно только одной инстанции – господу Богу, да и то с оглядкой, а остальное, как говорят американцы – попрошу наличными…
Да, чисто по человечески можно понять Антона Баумгартена, заявляющего, что «подлинная теория может быть только частью праксиса», а пока социалистический праксис у нас находится в глубочайшем упадке, на последнем издохе, то и с теорией можно делать все что угодно, поворачивать её так и сяк, как нам того захочется. Ибо мы попались в «историческую ловушку» и плевать нам на теорию, коли пользы от неё сейчас с ломаный грош. Всё верно, с «праксисом» дела обстоят и в самом деле хуже некуда, посмотришь кругом – и руки опускаются… Но позвольте, дорогие товарищи, марксизм, исторический материализм – это ведь всё-таки наука. И наука эта, как не крути, описывает некоторые объективные законы исторического развития, действующие независимо от нашего хотения. Мы вправе, разумеется, не обращать на эти законы внимания, положить на них, грубо говоря, с прибором и начать толкать несуществующую телегу впереди хромой лошадёнки в надежде хоть как-нибудь, пусть и по-хитрому, через потайной ход таки «загнать клячу истории», если уж по-хорошему она, животина бестолковая, не желает передвигать копытами. Но какие же мы после этого марксисты, какие социалисты? Что же тогда отличает нас от бесчисленного сонма шарлатанов и торговцев иллюзиями? Только то, что мы вопим не об инновациях-модернизациях, не о «пятой империи», не о «ядерном православии», а о «советах всех производителей»? Немного же нам надо для счастья…
Кстати говоря, в новейшей российской истории уже была одна довольно известная попытка приспособить давным-давно отмерший общественный институт к современным реалиям. Причем попытка эта была предпринята на противоположном, крайне правом конце политического спектра. Речь идёт о незабвенном А.И. Солженицыне, в своё время носившемся как с писаной торбой с идеей возрождения земства. Пропагандой благотворности земства для дела «обустройства России» «пророк» занялся, едва ступив на родную землю после изгнания, и даже битый час втирал эту тему депутатам Госдумы. У нашей юной буржуазии, надо отдать ей должное, хватило ума после этого больше не подпускать старого трепача на пушечный выстрел к властной трибуне, а заодно и убрать его неопрятную бородатую физиономию с телеэкранов.
Выскажусь теперь об одном моменте в статье Баумгартена, особенно меня огорчившем - о его антисоветизме.
Одно время я всерьёз надеялся на то, что наша буржуазия, в процессе своего, так сказать, «классового созревания», наконец то примирится с историей своей страны, преодолеет эдипово наваждение и прекратит безудержное охаивание советского прошлого. Такое развитие событий, наивно полагал я, позволит ей сосредоточиться на строительстве какого-нибудь, черт знает какого «нормального» или «национального» капитализма, чего-то более-менее устойчивого, где и нам, простым пролетариям умственного и физического труда будет легче найти опору и попытаться организовать хотя бы некое подобие борьбы за собственные классовые интересы. Но, видимо, надежды мои были преждевременны. То ли процесс пубертации затянулся, то ли, вопреки всем законам физиологии, он, каким-то образом, минуя промежуточные стадии, резко перешел в старческий маразм – однако приходится с глубоким прискорбием констатировать у российских правящих классов новую волну антисоветских позывов. Вдруг оказалось, что даже у мерзавца Подрабинека есть заступники аж на самом верху властной пирамиды. А наш Верховный Супермодернизатор - «маленький Бонапарт», не на шутку перевозбудившийся, играясь с дурацкими лампочками, широкопоносными интернетами и т.п. вздорными бирюльками, взял моду при всём честном народе капризно пинать холеной, изящной ножкой то «тоталитарные методы», то «авторитарное наследие» то ещё какую-нибудь «сталинистскую» гадость. В такой обстановке не приходится удивляться, что самая махровая, самая ископаемая, самая густопсовая антисоветчина добралась до одного из ведущих лево-социалистических сетевых изданий и заняла на его страницах своё малопочетное место. Причем не просто так заняла, а под соусом борьбы с ужасным монстром - «советским фундаментализмом» (в скобках заметим, что в буквальном смысле «советским фундаментализмом» занимается как раз сам Баумгартен – призывает к воскрешению в современных условиях давным-давно канувших в лету Советов). Автор «Советской революции» пускается в морализаторство и упрекает людей, у которых алчные негодяи не только отобрали Родину, но и грязно оклеветали, подло извратили её историю, в том, что эти люди имеют наглость хорошо вспоминать об утраченной великой стране и даже частенько её «идеализировать». С его башни из слоновой кости это видится «фундаментализмом». Ах-ах, как нехорошо, как недальновидно. Дабы разбить и уничтожить «фундаментализм», Баумгартен не брезгует самыми затасканными и пошлыми, самыми карикатурными штампами пропаганды времен Холодной войны: поминает недобрым словом «казарменный социализм», «государственный террор», рассуждает о «несоветском» Советском Союзе, о государстве-Левиафане и государстве-Бегемоте, которое де было куда более людоедское и репрессивное чем даже нацистское и фашистское государства. Не брезгует и такими перлами:
«Ни один фараон или римский тиран не мог похвастаться таким количеством доносчиков, на которое могло рассчитывать Политбюро, чтобы знать, о чем говорят и думают граждане СССР»
Если уж на то пошло, то доносы писали не в Политбюро, а в «компетентные органы». И откуда известно тов. Баумгартену, сколько доносчиков было в распоряжении фараона? Фараон ему рапорты строчил? Но и этих глупых небылиц мало тов. Антону. Он выдумывает вдобавок к ним какой-то мифический, якобы существующий в наши дни, «уродливый культ Берии и Ежова». Что за «культ»? Ну да, вышло несколько исторических книг, в которых сделаны попытки пересмотреть зловещий и сатанизированный образ Берии – кровавого палача, «аглицкого шпиёна», сексуального маньяка, перенасиловавшего половину советских женщин в возрасте от 15 до 50 лет. Образ, вместе с прочей грязью навязываемый ныне оболваниваемому молодому поколению в порно-триллерах типа «Московской саги». Допустим в этих книгах не всё правда, кое-где Лаврентия Палыча изображают лучше чем он был на самом деле. Но «культ»? О каком культе речь? «Нет» - говорит Баумгартен – «вы, дорогие сограждане, увязли в «уродливых культах», в поганой ностальгии, погрязли в «ложных альтернативах» - и это ой как мешает вам нащупать вместе со мною альтернативу истинную, золотую и серебряную – волшебные Советы всех производителей. Скажем же, в конце концов, решительное «нет!» вредоносному «советскому фундаментализму»!»
Патент на изобретение этого жутковатого словосочетания и диплом за его внедрение в «левый дискурс» должны быть торжественно вручены тов. Антону Баумгартену – он первый, пока единственный и, будем надеяться, последний энтузиаст выявления, разоблачения и привязывания к позорному столбу так называемых «советских фундаменталистов». В президиуме торжественного собрания будут непременно заседать всё тот же Верховный Модернизатор всея Лилипутии, главреды ЕЖ и «Новой Газеты», а диплом, обшитый козлиной кожей, вручит собственной персоной нимфоподобная мадемуазель Новодворская в воздушной, звездно-полосатой вуали.
Надо сказать, что тов. Баумгартен – натура увлекающаяся. Эта черта характера налагает печать на весь его творческий метод, на его анализ ситуации и манеру изложения своих умозаключений. У него всегда много интересных мыслей, он красноречив, остроумен и находчив, но за ним нужен глаз да глаз, иначе можно вслед за его метаниями влететь бог знает куда. Иногда он забывает, что написал в одном месте, и спустя пару абзацев утверждает нечто противоположное. Мы видели, как он выражал уверенность, что «все согласятся» с тем, как его коралловые советы нагонят жуткого страху на мировую буржуазию. Но в другом месте он с не меньшей безапелляционностью уверяет нас, что «Можно быть абсолютно(!) уверенным, что поначалу Советское движение вызовет живейший интерес и даже "любовь" иностранных империалистов». Т.е. империалисты одновременно и испугаются и полюбят. Это нормально – ведь, как поется в песне, «в любви не бывает всё просто и гладко». Автор «Советской революции» эмоционален. Он любит напустить страху, выпятить какой-то один аспект, одну деталь, одну какую-нибудь структуру и устроить вокруг неё головокружительную и мозгодробительную свистопляску. Ещё по «Третьей Барбароссе» мы знаем, что его конек – тема роли спецслужб и армии в развале СССР и в скорбной судьбе постсоветской России. Тема эта, разумеется, никуда не девается и в рассматриваемом нами материале. Вот Баумгартен, в очередной раз яростно демонизируя российскую армию, с горячностью убеждает нас:
«…не должно быть благодушных иллюзий в отношении российской армии. Ее высший командный состав предан Капиталу и тщательно отбирался главарями реставрации прежде всего по этому принципу. Защитники последнего Совета заплатили за это своей кровью. Ее средний и младший офицерский состав был воспитан в атмосфере зоологического антикоммунизма и антисоветизма. Как и кадры секретных служб, это люди касты. А для подлинно советского движения любая кастовость - это смерть!»
Насчет «зоологического антисоветизма» - это кто бы говорил… Однако здесь куда интереснее зажигательные рассуждения нашего автора о касте и антикоммунизме. По сути Баумгартен выдвигает гипотезу, что армии, просто как общественному институту, имманентно присуща некоторая особая «кастовость», а её личный состав привержен идеологии антикоммунизма сильнее, нежели другие слои российского общества. И преподносит сию гипотезу не более и не менее как истину в последней инстанции. Между тем, всю эту «занимательную социологию» не мешало бы поверить алгеброй. Нам имеет смысл вновь вспомнить о прагматичных американцах и, прежде чем выдать автору «Советской революции» кредит доверия от «Народного банка всех производителей», предложить ему представить имеющуюся в его распоряжении наличность, или, на крайний случай, копию декларации о доходах (можно и без заверения нотариусом). Короче говоря - факты в студию, г-н Баумгартен! У Вас имеются результаты исследований, из которых однозначно вытекает, что средний и младший состав российской армии в большей степени привержен антикоммунизму, чем, скажем, служащие банковского сектора или работники «Мосгортранса»? Анкеты, опросы, статистическая обработка данных, сравнительный анализ, корреляции, регрессии и т.д. и т.п. Что? Ах, у Вас ничего такого нету? Очень жаль. Тогда будьте так любезны, покурите-ка пока в сторонке и не морочьте людям голову Вашими вселенскими обобщениями и апокалипсическими спекуляциями.
Теперь рассмотрим Ваши тезисы о «кастовости». Хорошо, допустим Вы правы, армия – сплоченная каста, там все повязаны, рука руку моет, свежему ветерку туда не проникнуть, «смерть». А кругом у нас «открытое общество» по рецептам крошки Сороса, ведь так получается? Кругом нет ни кастовости, ни коррупции, ни насилия – все круто, все замечательно. Вокруг - благолепие, Советы вот-вот начнут расти как грибы, пардон, кораллы, а там, в армии, в спецслужбах – геенна огненная да люди с песьими головами. Но я вот о чем думаю. Смотрите: в армию, к примеру, может попасть и дослужиться там хоть до майора, хоть до полковника, хоть до генерала самый обычный Иван Петрович Сидоров из Урюпинска, без всяких связей, без мам и пап, без дядей и тётей с волосатой лапой – сам поступил в офицерское училище, окончил, служишь, получаешь очередные звания и т.д. Таким примерам несть числа. С другой стороны, попробовали бы Вы, тов. Баумгартен, устроиться, скажем, в «Газпром», ну хотя бы самым рядовым клерком. Не хотите? Давайте-ка с Вами проведём один небольшой «экскримент»:
Если результат будет положительный, т.е. «Газпром» вызовет Вас на собеседование и предложит работу хотя бы переносчика из угла в угол казенных бумаг – мы сможем сделать эмпирически обоснованный научный вывод о том, что «Газпром» не более кастовая организация, чем армия. А в случае отрицательного результата, т.е. если «Газпром»… не будем говорить, что Вам ответит, или не ответит вообще ничего – уж не взыщите, придется счесть Ваши социологические и философические концепции ложными и вредными для дела мировой революции.
Видя, как автор «Советской революции» охаивает СССР и демонизирует силовые структуры, мы можем, без особой боязни ошибиться, предположить существование некой общественной прослойки, которую он превозносит и идеализирует. В публицистике ведь никто не отменял закон сохранения вещества – «если в одном месте чего-то убудет, то в другом месте чего-то другое вылезет. И наоборот». Если автор статьи в одном месте что-то самозабвенно окунает в известную пахучую субстанцию, то в другом месте он непременно что-то другое помажет изрядным слоем мёда. Это, как говорится – к бабке не ходи. У тов. Баумгартена роль медового пряника отведена «производителям», или, воспользуемся другим его определением – «рабочим и политически активным людям, не имеющим интересов отдельных от рабочих». Автор «Советской революции» мобилизует весь свой художественный дар, весь свой эмоциональный запал публициста, и пускает горючую слезу, описывая «классовый геноцид рабочих б.СССР». Ради убедительности своего рассказа, он вспоминает «Холокост», почему-то называя это греческое определение языческого обряда всесожжения «религиозным еврейским словом». По Баумгартену, «официальная и теневая советская верхушка» ещё в 1980-х годах спланировала, а потом, при содействии спецслужб и армии, осуществила геноцид и «Холокост» советских трудящихся, спаивая их дешевой водкой, охмуряя программой «500 дней» и таща на аркане в «общий европейский дом». Советские трудящиеся, разумеется, ничего не могли противопоставить геноциду, т.к. не обладали «своей армией» и вообще, жили в «несоветском» тоталитарном государстве-бегемоте-крокодиле-орангутанге, которое злодейски не позволяло им защищать свои права. Т.е. налицо почти полная аналогия с трагической судьбой европейского еврейства, которое тоже не смогло себя защитить от нацистов, т.к. не имело «своей армии, спецслужб и госаппарата» и поэтому сгорело в огне Холокоста. И вот теперь, по мысли тов. Баумгартена, подобно тому, как еврейский народ восстал из пепла газовых крематориев и создал своё государство Израиль, бывшие советские «производители» должны тоже восстать и начать строить свой «Израиль» - обетованную республику «советов всех производителей». Картина, что там говорить, не просто впечатляющая, а повергающая в «шок и трепет».
Плач по советским трудящимся, сгинувшим в «Холокосте», в какой-то момент достигает крещендо, апогея, оргазма и переходит в неистовое, сосредоточенное камланье, в экстатическое биение головой об пол, как у вошедшего в транс на концерте любимой группы рок-фаната. Я на сей раз не пожалею места и приведу полностью этот поистине уникальный поток «классового» сознания. Он того стоит:
«Второй вопрос - почему рабочие СССР дали себя разгромить и без сопротивления, покорно, как европейские евреи, позволили повести себя на бойню? От ответа на этот вопрос зависит и спасение тех, кого еще только готовятся туда погнать.
Самый легкий "ответ": - А что они могли сделать? Ничего!
Но тогда, почему они ничего не могли сделать?
Потому что у них не было своих организаций и партий, своих средств информации, своих школ и университетов, своей литературной интеллигенции, а значит, не было своего сознания. У них не было своих заводов и шахт, своего транспорта, своего монетного двора и госбанка, своей армии, своих спецслужб. Они были безоружны. Но это еще полбеды. Полная беда заключалась в том, что все это, включая оружие, и многое другое было в руках их классовых врагов. И все это вместе в условиях СССР называлось одним словом - государство. У рабочих СССР не было своего государства, у них не было власти, вообще никакой.
Зато, с какой легкостью государственная машина "советского" государства стала государственной машиной капиталистов? Им не потребовалось "вдребезги разбивать" ее и создавать новую. Наоборот, она пришлась им впору, как сшитые по заказу перчатки!»
Такого сочетания высочайшего, на гране истерики, эмоционального накала с нагромождением самой что ни на есть чернушной нелепицы и лжи надо ещё поискать. Скажите, дорогой читатель, есть у этого куска текста хоть какая-то связь с действительностью? Каким «классовым врагам» принадлежал в СССР транспорт, шахты и монетный двор? Опоментайтесь, пан Баумгартен! Как это не было у советских рабочих своей армии? А кого защищала созданная в 1918 году РККА? Русскую буржуазию? Рябушинских, Мамонтовых, Железновых? Может быть, буржуазию иностранную? Ротшильдов, Крупов, Каупервудов? Нет, она защищала российский и советский рабочий класс! Это была его армия, а не Ваших измышленных «классовых врагов». Каких рабочих защищала Красная Армия в 1941-45 годах от нацизма? Марокканских, гваделупских? Нет, советских – учите историю, тов. Антон. Кто защищал мирный труд советских рабочих в послевоенные годы, кто отстаивал их международные интересы от посягательств империалистов, будь то в ЮВА, на Ближнем Востоке или в Афганистане? Бундесвер? А может быть шотландские стрелки или рыцари круглого стола? Нет, это делала Советская Армия, принадлежавшая всему советскому народу.
И как это вроде бы не профан в политике и истории, может всерьез говорить, что российским капиталистам не потребовалось разбивать государственную машину советского государства. Да ведь от советской госмашины, тов. Баумгартен, камня на камне не осталось! Неужто Вы этого не знаете? Неужели не помните, как её разбивали именно что вдребезги? Ни единого союзного министерства и ведомства не оставили. Помните, был у нас Госплан? Теперь его нет у нас, а его здание занимает ныне Госдума – всё думает, думает, задумчивая вся такая. Кстати, она ведь тоже не от «проклятого совдепа» нам досталась. А КПСС что, не запрещали? Нет, это просто поразительно! Представьте, человеку ампутировали правую ногу, левую руку, заменили спинной мозг медной проволокой, вместо головного мозга засунули в черепушку чип от Сони Плейстейшн – а тут является бог знает какой спец и ничтоже сумняшеся талдычит, что, дескать, ничего с этим человеком не случилось, ни хрена ему не «разбили» - «каким он был, таким и остался».
А, кроме того, тов. Антон, что новорусские буржуи разнесли в щепки старый госаппарат, они смастачили и кое-что новое. Было ли, к примеру, в СССР туманное Управление по контролю за оборотом (или обормотом?) наркотиков? Его не было. Теперь оно есть у нас! Была в совке налоговая полиция? И в страшном сне пригрезиться не мог такой зверь. Теперь он есть у нас! Было учреждение с собачьим именем ФАС? Нет, не было такого учреждения. Теперь оно у нас есть! А было ли в вонючей совдепии жизнеутверждающее Министерство молодежи, спорта и секса? Конечно нет. Там и секса то, говорят, никакого не было. А теперь и оно есть у нас! Так что не надо, уважаемый тов. Антон, принижать заслуги россиянских капиталистов. Они проделали огромную разрушительную работу и даже кое-чего создали своими кривыми ручками.
Автор «Советской революции» наверняка задаст нам сакраментальный вопрос: «Почему же тогда советская госмашина, армия и спецслужбы не спасли советскую власть, социализм, почему не защитили советских трудящихся?». А мы в ответ спросим тов. Антона: «А трудящиеся их об этом просили? Советские рабочие и служащие обращались к своему государству, к своей армии, к своим спецслужбам с просьбой защитить их от надвигающегося геноцида и «Холокоста»?». Говорили они что-то вроде: «Армия-армия, спецслужбы-спецслужбы, придите нам на помощь, спасите нас и наших детей от лысого болтуна и его Катастройки, защитите от запьянцовского прораба с картофельным рылом, вышлите депутатов межрегиональной группы за 101 километр»? Нет, ничего такого советские трудящиеся не говорили. Напротив, наиболее активная и продвинутая часть этих самых трудящихся – преимущественно научно-техническая интеллигенция, которой, как нам сообщает тов. Баумгартен, «провели децимацию» - валом валила в антисоветские народные фронты и на антисоветские же демонстрации, где дружно скандировала: «До-лой КА-ПЭ-ЭС-ЭС!, Ель-цын! Ель-цын!». Не отставали и «простые рабочие», требовавшие, как шахтеры Кузбасса, «права выхода на мировой рынок и свободной продажи плодов своего труда за СКВ». Вот как обстояло дело, тов. Антон. Советские трудящиеся получили в те славные годы такой набор гражданских прав и свобод и в таком объеме, какие и не снились трудящимся и даже тунеядцам в самых развитых и переразвитых западных демократиях. Помните? Многотысячные митинги в центрах крупнейших городов без всяких ОМОНов, ОБЗДОНов и дубинок по башке, многомиллионные тиражи бесцензурных СМИ, всеобщие альтернативные выборы Съезда народных депутатов, телемост по такой проблеме, референдум по сякому вопросу. Трудовые коллективы выбирали сами себе директоров! Это было на самом деле, а не в эротических сновидениях о «советской демократии всех производителей». И выбирали тогдашние производители (а тогда все что-то производили, тут можно и без кавычек обойтись) себе в директора и вожаки кого? Правильно, в основном всяких ушлых парторгов, пронырливых завлабов, обтекаемых комсомольцев: Березовских, Гусинских, Ходорковских… И те потом и устроили трудящимся, как Вы изволите выражаться, «Холокост». А что им оставалось делать? Откуда прикажете им брать «начальный капитал», чтобы «догнать и перегнать», чтобы «удвоить ВВП», чтобы проводить в жизнь «инновации» и «модернизации»? Колоний у них не было, рабов африканских тоже. Вот и принялись, засучив рукава, потрошить родных трудящихся да природные ресурсы. Так что Ваш, тов. Антон, «нарратив» о том, как злоумышленники из верхушки КПСС сперва спланировали «геноцид», а потом при помощи армии и спецслужб его осуществили – извините, «не канает». Всё было куда сложнее и куда… страшнее. История учит, что в условиях «безграничной свободы и демократии» далеко не всегда победу одерживают силы прогресса и социальной справедливости. Вспомним хоть Веймарскую республику…
Попрошу понять меня правильно: я совсем не против критики советской эпохи. Напротив, я двумя руками «за». Нам необходима такая критика – конструктивная, обобщенная, с классовых, марксистских позиций. Нам, левым, сегодня такой критики очень не хватает – кроме безудержного восхваления «сталинизма» да вполне объяснимой, но малоэффективной и уже прискучившей ностальгии по «всему хорошему», нам, по сути, нечего противопоставить в этом вопросе нашим классовым врагам с их злобным и оголтелым поношением советского социализма. До последнего времени мне казалось, что тов. Баумгартену удается нащупать в некоторых своих работах ту самую идейную «золотую середину», опираясь на которую можно выработать что-то более-менее для нас подходящее. Правда, далеко не всё в баумгартеновском анализе советского периода нашей истории было мне по душе. Главное, что меня не устраивало – это выпячивание отдельных сторон жизни советского общества, абсолютизация роли некоторых его институтов в ущерб комплексному рассмотрению противоречий этого общества в контексте исторического развития. В «Советской революции» этот недостаток был возведен её автором в ранг исследовательского принципа, в некую, не терпящую возражений догму. Дело дошло до того, что реальному, в течение многих десятилетий успешному, пусть и трагическому опыту строительства социалистического общества и государства была противопоставлена надуманная, фантасмагорическая, полностью оторванная от действительности идеалистическая конструкция «Советов», якобы способная одним махом преодолеть все существовавшие и мнимые пороки погибшего СССР. Большего прекраснодушия, большей маниловщины, большей пошлости и представить себе трудно! А уж о петушином исполнении на «пролетарский» лад слезливо-расистской песни о Холокосте (да ещё в купе с разглагольствованием о каком-то странном «фундаментализме») и говорить то противно. Это уже просто ни в какие ворота… Это признак окончательной и, боюсь, бесповоротной деградации левой идеологии, глубочайшего, отчаянного дна. Мне очень горько писать такие слова, обсуждая статью почитаемого и уважаемого мною Антона Баумгартена, но, к сожалению, вынужден констатировать сей удручающий факт.
Основной теоретический огрех «Советской революции», как мы уже отметили – это отрыв формы от содержания и следующее отсюда гипостазирование, т.е. абсолютизация вымышленной, абстрактной сущности. С этой вопиющей методологической ошибкой связана и ещё одна бросающаяся в глаза несуразица – выбрасывание из исторического контекста таких понятий как «класс» и «классовые противоречия». Баумгартен описывает советских рабочих, используя классическую марксистскую дихотомию пролетарий-буржуа. По Баумгартену, следующему в данном вопросе троцкистской линии, советская партократия была по своей социальной подоплеке эдакой «замаскированной» буржуазией, до поры до времени скрывавшей темную классовую изнанку под покровом звонкой коммунистической фразы и лишь ожидавшей удобного исторического момента, чтобы любой ценой осуществить полномасштабную реставрацию капитализма. Партократии в СССР принадлежали фабрики, заводы, армия, спецслужбы и т.п. У рабочих не было ничего. Они были рабами номенклатуры. В принципе они могли, вслед за наиболее «продвинутыми» лагерными сидельцами, вытатуировать себе на лбу клеймо «Раб КПСС». Партийной и государственной бюрократии оставалось только дождаться, когда яблоко созреет и, затем, сорвать спелый, сочный плод и стать полноправным собственником средств производства. Поменять Метрополитен имени Кагановича на футбол имени Абрамовича. Не скажу, что в этой концепции нету своей правды. Таковая, безусловно, присутствует. Однако есть в ней и очень крупная доза неправды. Заключается сия неправда прежде всего в огромном, сущностном отличии советского типа социализма от знакомых нам до сих пор типов капитализма. Можно сказать, что это такое же различие, как между Кагановичем и Абрамовичем – между пусть и высокопоставленным, но чиновником, управленцем общественной собственностью и владельцем крупной частной собственности. Нельзя отрицать, что в СССР, по крайней мере, с 1930-х годов, отсутствовала частная собственность на средства производства. Следовательно, отсутствовали и объективные предпосылки существования правящего класса, т.е. буржуазии в марксовом понимании. А поскольку не существовало буржуазии, то и пролетариата, ей противостоящего и с ней борющегося быть не могло. Вся штука в том, что советские рабочие уже не были тем классическим «пролетариатом», к которому обращались Маркс, Энгельс и Ленин. Поэтому разговоры о том, что у них не было «своей армии», своего монетного двора и шахты – бессмысленны. У них, конечно же, была «своя» армия, но не для борьбы с эксплуататорскими классами внутри своего Отечества (которого, по Марксу, у пролетариата вообще нет), а для защиты своего социалистического Отечества от внешней империалистической агрессии.
К вопросу об истинных причинах кризиса и краха советского социализма необходимо подходить комплексно, рассматривая не отдельные его институты, властные группировки и общественные прослойки, а, анализируя эволюцию всего советского общества как целого, ставя господствовавшие в нём формы организации и механизмы управления в зависимость от изменения характера этого общества, динамики развития противоречий между различными группами трудящихся и, разумеется, от процессов, происходивших в мировой экономике и политике. Совершенно недопустимо, как это делает Баумгартен, брать какую-то одну форму советского бытия, Советы, и, идеализируя и абсолютизируя её содержание, противопоставляя другим формам, тащить её за уши не только через всю советскую историю, но ещё и в наши дни, обещая бог знает какие чудеса от её внедрения в нынешнюю жизнь. Очевидно, что содержание и роль такой формы народовластия, как Советы, менялись на протяжении всей их истории. Дореволюционные Советы рабочих, солдатских, матросских и др. депутатов были одно, местные и Верховный Советы как органы управления в брежневском СССР – совсем другое (и не потому, что, как скажет Баумгартен, «у них не было никакой власти» - власть конечно у них была, иначе, зачем тогда бегали, высунув язык, по подъездам агитаторы, умоляя граждан голосовать за «нерушимый блок коммунистов и беспартийных»), а расстрелянный в 1993 году Верховный Совет вообще к советам не имел отношения - это был по всем статьям буржуазный парламент и его защитников в основном так и называли - «защитники парламента». В сегодняшней РФ форма советов стала полностью неактуальной – она не востребована буржуазно-демократической действительностью. В то же время этой самой действительностью востребован такой институт, как политические партии, называй их хоть «тухляк», хоть «голяк», хоть «мертвяк». Это главный инструмент политической, классовой борьбы, борьбы за власть. Поэтому, когда Баумгартен, а до него Юрий Мухин, предлагают лишить партии политической власти и сделать их сугубо идеологическими инстанциями, то надо понимать, что, по сути, они предлагают партии отменить вообще (вместе с политической борьбой?) и превратить их в «Общество Знание», «Лигу хороших манер» или в «Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера и майора Евсюкова». Автор «Советской революции» не может нарадоваться на то, что у нас, российских трудящихся, нет партии: «У нас нет и не может быть партии ленинского типа? И хорошо, что нет и не может быть!». Да нет в этом, тов. Баумгартен, ничего хорошего. Это не хорошо, а ужасно! То, что у нас нет (и даже «не может быть(!)» - «всё то Вы, Василий Иваныч, знаете…») своей партии, а у наших классовых врагов есть, и даже не одна – говорит лишь о том, что в политическом плане мы круглый ноль без палки, что как «класс для себя» мы не существуем. И утешаться в такой ситуации сладенькими россказнями о гипотетических «советах» - есть удел слабоумных неудачников. Неужели таковыми Вы желаете видеть своих ненаглядных «производителей»?
Антон Баумгартен справедливо замечает, что у нас сегодня «никакого революционного подъема на горизонте не наблюдается, зато пены уже собралось на десять революций вперед». Продолжим его мысль и скажем, что ситуация ещё более удивительна, чем видится тов. Баумгартену, ибо при отсутствии малейших признаков не только революции, но даже революционной ситуации, у нас уже поднимает голову контрреволюция, а её глашатаями являются публицисты вроде тов. Баумгартена, славящие некую «формальную революцию». Это пока ещё «неформальная», но от этого не менее опасная контрреволюция.
| При использовании этого материала ссылка на Лефт.ру обязательна |
|
|