Продолжение, предыдущая часть здесь

7. Прорыв КПП

Крайне поучительно сравнить, как в 1930 европейские империалисты могли разрешить социальный кризис в Италии, Германии, Испании, Польше, Финляндии, Румынии и т.д., введя фашизм, в то время как в США империалисты разрешили социальный кризис с помощью «Нового Курса». Пока в Германии рабочих преследовало гестапо, в США они получили возможность организовать промышленные профсоюзы КПП.

В это десятилетие белый промышленный пролетариат объединился, отбросил живой труп рабочей аристократии АФТ, и в решительных сидячих забастовках добился колоссального повышения заработной платы и улучшения условий труда. Впервые белый промышленный пролетариат вынудил корпорации отказаться от деспотического контроля над промышленностью. Иммигранты из Южной и Восточной Европы завоевали себе «лучшую жизнь», которую им обещала американизация. Он стали полноправными гражданами империи США, и, вместе с остальными белыми индустриальными пролетариями, добились прав и привилегий, как на заводах, так за проходной. За это, когда империализм США начал борьбу за мировую гегемонию, он мог положиться на сплоченные армии сетлеров, служивших империализму и дома, и на поле битвы. Чтобы обспечить социальную стабильность, новые профсоюзы, поддержанные правительством – КПП, взяли на себя борьбу в промышленности и помогли упорядочить классовые отношения.

1.Белые рабочие становятся единой массой

Подъем рабочего класса в 1930-е годы не был просто результатом роста недовльства. Это общепризнанное, но неглубокое понимание этих массовых вспышек. Правда заключается в том, что материальные условия, включая производственные отношения, формируют и переделывают все классы и слои. В результате эти классы выражают присущее им классовое сознание, и играют присущие им роли в классовой борьбе.

Единообразие промышленной рабочией силы было результатом колоссального давления. Его долгосрочной материальной базой были механизация и империалистическая реорганизация продукции. В конце XIX века во многих отраслях все еще держалось на квалифицированном мастере. Они – а не фирма – решали, как выполнять ту или иную работу. Совмещая функции ремесленника, десятника и отдела кадров, этот мастер сам нанимал и командовал группой рабочих, оплачивая их из условленной заранее суммы, полученной от капиталиста за штуку или тонну (а сам получая зарплату+прибыль).

Мастер-прокатчик на прокатном стане, пудинговщик у печи, штейгер в шахте, автосборщик на первых автозаводах воплощали эту стадию производства. Та же ремесленная система применялась в оружейном производстве, ковроткачестве, в каменоломнях и т.д. и т.п. (1). Именно эти привилегированные сетлеры-мастера составляли основу старых профсоюзов АФТ. Их доходы соответствовали их высокому положению над трудящимися массами. В 1884 году, например, мастер-прокатчик в восточном Сент-Луисе зарабатывал 42 доллара в неделю (очень неплохая сумма), более чем в 4 раза превосходя в уровне зарплаты своих подчиненных-рабочих.

Эти мелкобуржуазные доходы и положение постепенно сходили на нет с капиталистической реорганизацией и получением все большего контроля хозяев над производством. Исследование Бюро Труда США показало, что число квалифицированных металлургов, получавших 60 центов в час, с 1900 по 1910 год снизилось на 20%. (3) Механизация урезала число мастеров, и, даже там, где они оставались, их некогда значительная роль в производстве практически исчезла. Объединенная Ассоциация Рабочих Черной Металлургии (АФТ) в 1891 году включала 24 000 членов (2/3 всех мастеров в отрасли), в к 1914 году их число сократилось до 6500 (4).

Механизация также смела целые профессии самых низкооплачиваемых рабочих, заменив лопаты механическими ковшами, тачки – электровагонетками и подъемниками. И верхние, и нижние слои заводской рабочей силы все больше втягивались в растущий средний слой малоквалифицированных конвейерных сборщиков и операторов различных механизмов. На новых автозаводах 1920-х гг около 70% рабочих были малоквалифицированными, только 10% квалифицированными и 15% - неквалифицированными (5). Так что политическое единообразие белых рабочих вырастало из материальных корней – вынужденной унификации труда на соверменном заводе.

Кризис 1929 года был также великим уравнителем, нанесшим тяжкий удар многим сетлерам и сбросивших их с консервативной платформы. В 1930-е годы около 25% в империи США были безработными. Конторские работники, квалифицированные рабочие и студенты стояли в той же очереди за бесплатной похлебкой, что и фермеры и рядовые рабочие. Многие перегородки были сломаны, когда белые из сельской местности юга и среднего запада США перебирались в промышленные города в поисках работы или вспомоществования. В 1929 году было подсчитано, что в одном только Детройте было около 75 000 молодых людей («Бригада самоубийц»), приехавших из деревни искать работу на автозаводах (6).

Депрессия не только помогла объединить рабочих-сетлеров, масштабы социальной катастрофы подтолкнули широкие слои других сетелрских классов к большей готовности к социальным реформам. Радикализм и боевитость временно стали респектабельными. И когда белые рабочие начали отбиваться, не только у них было больше силы, чем раньше, но и значительная часть сетлерского общества оказалась на их стороне.