Имя выдающегося египетского социолога и экономиста Самира Амина уже не нуждается в особом представлении для русскоязычных читателей. На русском языке, в том числе, и в нашем издании, выходил целый ряд его статей, а в 2007 г. вышла и его небольшая книга «Вирус либерализма».

Чтобы охарактеризовать проблемы, над которыми сейчас работает Амин, нужно кратко очертить его интеллектуальный путь. Самир Амин с конца 1960-х годов является одним из ведущих марксистских теоретиков проблем развития и неразвитости в Третьем мире. Отталкиваясь от африканской специфики, он сначала творчески развил теорию зависимости латиноамериканских авторов, а затем предпринял довольно плодотворную попытку сформулировать специфику капитализма в Третьем мире, исходя из определения его как периферийного в рамках системы империализма, предложив общую теорию периферийного капитализма в своих работах 1970-х гг.. Периферийный капитализм по Амину отличала неравномерность развития секторов экономики и внутренняя структурная дисартикуляция (непропорциональный размер экспортного сектора, неразвитость внутреннего рынка, импорт, ориентированный на предметы роскоши). Это неизбежно должно было порождать неэквивалентный обмен с империалистическими странами и приводило к возникновению и воспроизводству торговой, финансовой и технологической зависимости периферии, накладывающей свой отпечаток на классовую структуру и политические отношения в периферийных странах. Взаимоотношения центра и периферии играли важнейшую роль в динамике империалистической системы.

Это внимание к «накоплению в мировом масштабе» привело к тому, что Амин считается одним из представителей школы мир-системного анализа, основанной американским социологом Иммануилом Валлерстайном. С этой точкой зрения можно согласиться лишь отчасти.

Мир-системный анализ был формой рецепции радикальных теорий капиталистического развития, предложенных латиноамериканскими, карибскими и африканскими авторами, но специфика социальной ситуации, в которой происходило развитие этой школы, наложило свой отпечаток на ее объективное содержание. Представители мир-системного анализа, которых, на мой взгляд, неправомерно считают продолжателями марксизма, предпочли сконцентрироваться на проблемах макроисторических трансформаций в духе броделевской формулировки longue durée, изучая проблемы исторических гегемоний, системных циклов накопления, подъема и упадка мир-систем, в значительной степени уйдя от проблем неразвитости периферии и путей ее преодоления, классовой борьбы и революции, при этом фактически закрыв глаза на вызов, который бросил капитализму Советский Союз. В этом плане очень показательны признания одного из ведущих представителей этой школы, Джованни Арриги: «Классовая борьба и поляризация мировой экономики в центре и на периферии, игравшие заметную роль в моей первоначальной концепции долгого двадцатого века, почти полностью выпали из картины» 1 . Иными словами, фактически в данном случае мы имеем дело с одним из вариантов теоретически утонченного, но политически абсолютно безопасного теоретизирования умеренной университетской левой из империалистических метрополий в условиях упадка организованного социалистического движения в период неолиберальной реакции.

Самир Амин не только не принял специфический жаргон, присущий мир-системной теории, но и сохранил преданность классической марксистской политической проблематике классовой и антиимпериалистической борьбы и революции. Именно «перевод» его более ранних политэкономических построений в плоскость политической борьбы и составляет содержание его последних работ. Если книга «Вирус либерализма» была характеристикой неолиберализма и американского империализма, то его последняя, на данный момент, книга, которая вышла на английском языке в сентябре 2008 г. и носит название «Мир, который мы хотим видеть» 2 , полностью посвящена проблеме революционной стратегии.

Центральная проблема, которая, согласно Амину, встает перед современными сторонниками социализма и коммунизма (а Амин, в отличие от большинства зарубежных левых, не боится называть себя коммунистом) заключается в неравномерности капиталистического развития и центро-периферийной поляризации капитализма в глобальном масштабе, которая не только несет в себе потенциал революционного прорыва в «слабых звеньях» империалистической системы, но и является главным вызовом, исторически встававшим перед социалистическими революциями. Неравномерный характер капиталистической экспансии, и, как следствие, неравномерный характер мирового революционного процесса, приводил к необходимости выживания во враждебном окружении, что обуславливало потребность в стратегии «догоняющего развития» в условиях экономического, политического и военного противостояния империализму. В свою очередь, этот вызов накладывал неизбежный отпечаток на общественные отношения в этих странах, не позволяя произвести полное обобществление собственности, что, в конечном счете, явилось одной из главных причин реставрации капитализма в Советском Союзе и Китае. С другой стороны, необходимость руководствоваться государственными интересами нередко приводила к поддержке тех или иных буржуазных режимов в ущерб коммунистам этих стран. При этом Амин бесконечно далек от присущего многим западным левым высокомерного отношения к поражению советской и китайской революций, подчеркивая, что эти поражения стали тяжелейшим ударом по Третьему миру, и что именно великие революции, подобные французской, советской и китайской являются теми событиями, которые творят историю.

Кроме социалистических революций, других важнейшим вызовом империализму было национально-освободительное движение, которое, в целом, не вышло за рамки попытки построения некоего национального капитализма. Высшей точкой его развития стали деколонизация и Движение неприсоединения, которое берет свое начало в Бандунгской конференции 1955 г.. Амин называет этот период «первой глобализацией борьбы», поскольку он совпал по времени и был структурно связан с существованием социалистического лагеря и интенсивной классовой борьбой в империалистических центрах, заставившей правящие классы ведущих империалистических государств пойти на серьезнейшие уступки. Но «государство всеобщего благоденствия» было сломано в рамках неолиберального поворота, а странам периферии, достигшим немалых успехов в индустриализации, империалистические государства навязали новую форму подчинения, основанную на «пяти монополиях»: контроле над новыми технологиями, природными ресурсами, потоками финансового капитала, коммуникацией и информацией и оружием массового поражения. Периферийная буржуазия в этих условиях отказалась от национально-популистской стратегии и полностью перешла на компрадорские позиции.

В этой связи важным является вопрос о перспективах национальной буржуазии в современных условиях. Вопреки существующим стереотипам о теории зависимости, Амин считает, что научный подход к проблеме не позволяет автоматически отбрасывать возможность существования национальной буржуазии в современных условиях, отмечая успехи капиталистического развития Китая, Индии и Бразилии, которые еще ждут своей оценки. Здесь нужно отметить, что разворачивающийся на наших глазах кризис покажет, насколько жизнеспособными были эти модели капитализма, и, очевидно, в ближайшие годы именно таким образом, на практике, решится эта теоретическая проблема.

Неравномерность капиталистического развития приводит к тому, что роль интернационализма в революционной стратегии является чрезвычайно важной, что показывает и история мирового социалистического движения. Амин достаточно критически оценивает практику Интернационалов. В частности, Первый Интернационал, по его мнению, отличался игнорированием мира за пределами Запада, что, в целом, объясняется зачаточным состоянием капитализма и рабочего класса на периферии. Второй Интернационал стал жертвой вырождения социал-демократии в империалистических странах, что привело входящие в него партии к социал-империалистической (или, как выражается Амин, социал-колониальной) поддержке Первой Мировой войны. Третий Интернационал совершил исторический прорыв, заключив политический союз с национально-освободительным движением народов периферии, однако, по мнению Амина, остался в плену у старых организационных форм, в частности, наличия одной «правильной» партии в каждой стране и полном подчинении общественных движений политике партии. Четвертый Интернационал Троцкого не предложил новых решений, и вскоре его постиг конец.

В новых исторических условиях, которые характеризуются смягчением межимпериалистических противоречий, выражающимся в господстве коллективного империализма Триады (США – ЕС – Япония) над периферией и военном наступлении американского империализма, возникает необходимость заново определить содержание интернационализма и программы прогрессивных изменений в направлении социализма. Амин считает, что прогрессивные общественные силы сегодня основываются на политической культуре конфликта как механизма изменений, уходящей своими корнями в Просвещение, в противовес политической культуре консенсуса, маскирующей социальные неравенства. Основные принципы этой культуры формулируются, как солидарность угнетенных в противовес конкуренции, гражданственность в противовес индивидуализму, опора на политические партии в противовес коммунитаризму, демократия высокой интенсивности в противовес консенсусу элит, ключевая роль демократии, а не рынка, в политической социализации. Любые движения, которые согласны с этими, достаточно абстрактными, на мой взгляд, ценностными установками, Амин считает прогрессивными, хотя степень этой прогрессивности и различается в зависимости от их радикализма в критике современного капитализма, империалистической глобализации, капиталистической экологической рациональности, в том, насколько эгалитарным является их видение демократии и отношений между полами. Как отмечает Амин, в чистом виде радикализм по всем этим параметрам встречается не так уж часто, например, в империалистических центрах, антикапитализм, как правило, оказывается нечувствителен к империалистическому измерению глобального капитализма.

Интересна точка зрения Амина на переход к социализму. Он отмечает, что, по всей видимости, одновременный переход к социализму в мировом масштабе исключен, и характеризует стратегию как «долгий переход», который может затянуться на многие десятилетия. В рамках этого географически неравномерного «долгого перехода» неизбежным будет сочетание элементов капитализма и социализма, и постоянная борьба между этими двумя логиками. Ключевыми факторами, которые отличают специфику современной ситуации применительно к борьбе за социализм, являются неизбежная в условиях капитализма центро-периферийная поляризация, сочетающаяся с тем фактом, что в той или иной мере жертвами неолиберализма оказываются большинство людей во всех странах мира. Очевидно, это противоречие может разрешиться лишь в конкретных формах политической борьбы, основой которой, при всем многообразии прогрессивных движений, все равно будет рабочий класс.

В среднесрочном периоде Амин считает основными задачами, которые должны являться основой для нового интернационализма предлагаемого им Пятого Интернационала, поражение либерализма на всех уровнях, от национального, до глобального, поражение военного проекта американского империализма и роспуск НАТО, как выход Европы из-под влияния атлантизма. Промежуточной стратегической целью является полицентричный характер современного мира, что делает солидарность Третьего мира перед лицом империализма не изменой интернационализму, а его непременным условием.

В этой связи, Амин справедливо критикует сегодняшнюю роль Всемирного социального форума, который все больше деполитизируется, и все сильнее раскалывается на радикальное и реформистское крылья. К сожалению, на мой взгляд, критика реформизма, который, по мнению египетского ученого, все равно является прогрессивной силой, недостаточно радикальна, особенно в условиях, когда левые, стоящие на разных позициях, объективно вступают в конфликт в ситуации стремительно разворачивающего кризиса. Если еще вчера критика неолиберализма могла служить основой некоего левого консенсуса в противостоянии бесчеловечности господствующей модели капитализма, то сегодня, в условиях идейного банкротства неолиберальной идеологии, речь уже должна идти о противостоянии капитализму как таковому.

Сдержанность Амина в критике реформизма особенно заметна в сравнении с однозначно негативными оценками, которые он дает исламистским движениям Ближнего Востока. Здесь Амин, на мой взгляд, попадает в ловушку политико-культурного подхода, от которого он отталкивается в ущерб объективному социальному значению тех или иных движений, таким образом, отчасти изменяя историческому материализму. Очевидно, что люди, ведущие с оружием в руках борьбу против американского империализма и сионистского сетлерского колониализма, делают для борьбы за лучший мир гораздо больше, чем прекраснодушные активисты западных НПО. Очевидно и то, что Амин неоправданно обобщает разные по своей политической позиции и классовому составу движения под общей вывеской политического ислама. Мне кажется, что в данном случае мы сталкиваемся с идеологической борьбой различных версий антиимпериализма в арабском обществе, и подобные уничижительные характеристики религиозного антиимпериализма свидетельствуют об ожесточенности этой полемики, но фактически дезориентируют читателей за пределами арабского мира. В этой связи интересна корректная критика Амина со стороны пакистанского ученого Тарика Амин-Хана.

Эти критические замечания заставляют меня сделать вывод, что ответ Самира Амина на вопрос «Что делать?» нельзя признать удовлетворительным, он слишком абстрактен и во многом политически близорук. Тем не менее, Амин очень правильно отмечает, что центро-периферийная поляризация была и остается одной из ключевых проблем, встающих перед революционным движением, и ему следует отдать должное за это напоминание.

Примечания

1  Арриги Дж. Долгий двадцатый век: деньги, власть и истоки нашего времени. – М.: Территория будущего, 2006. – С. 36.

2  Amin S. The World We Wish to See: Revolutionary Objectives in the Twenty-First Century. – N.Y.: Monthly Review Press, 2008. Эту книгу можно бесплатно скачать после регистрации на сайте gigapedia.com.