Продолжение, предыдущая часть здесь

7. Прорыв КПП

3. «Новый курс» и классовая борьба.

Острейшее классовое противоречие, развивавшееся с начала индустриализации США, было наконец разрешено. Европейские иммигранты-пролетарии хотели стать полноправными сетлерами, но в то же время стремились вести классовую борьбу против своих нанимателей. Рабочие –сетлеры в целом, особенно после финального толчка Великой Депрессии, решились покончить с прошлым. Их растущая боевитость превратила сетлеров-рабочих в мощную силу. В то время как они все больше объединялись – «урожденные» евроамериканцы и иммигранты – капиталисты оказывались все более разделенными. Большая часть пыталась помешать реформам, необходимым для империи США.

Правительство Нового курса президента Франклина Рузвельта объединило все сетлеров, старых и новых. Оно по настоящему превратило европейские нацменьшинства в американцев, резко подняв уровень их привилегий. Официальные лица Нового Курса и законодатели поощряли экономическую борьбу и классовую организацию промышленного пролетариата – но только на сетлерский манер, в регулируемых государством профсоюзах, лояльных американскому империализму. Президент Рузвельт стал политическим вождем сетлерского пролетариата и использовал силу этих пробудившихся миллионов для продвижения реформ империи.

По сути, только с этой встряской, с этими модернизирующими реформами и единообразным единством сетлерских масс мог империализма США решиться поставить все на карту, чтобы разрешить свои проблемы через мировое господство. Это была отчаянная подготовка к Мировой войне. Всемирный экономический кризис после 1929 года должен быть преодолен еще одной империалистической войной, и империя США собиралась в ней победить.

Новое социальное объединение можно было наблюдать в беспрецедентной третьей по счете победе Рузвельта на выборах 1940 года. Исследователь Сэмюэль Лубелл анализировал ошеломляющие результаты для газеты «Сатэди Ивнинг Пост»:

«Рузвельт победил голосами рабочих, членов и не членов профсоюзов, а также рожденных за границей и их потомков в первом и втором поколении. И негров.

Это было классово-сознательное голосование впервые в истории США, и значение этого трудно переоценить. Новый Курс как видимо, добился того, о чем социалисты, I.W.W. и коммунисты никогда не могли и мечтать...» (15)

Исследования Лубелла показывают, что в типичном случае демократы Нового Курса получили 80% голосов в районе «Чарльстоун» в Бостоне; это была община состоявшая из рабочих и мелких буржуа – «ирландцев». Из 30 000 избирателей, почти каждая семья прямо и лично пользовалась плодами Нового курса. Возможно, всего важнее было то, что демократы «открыто стали сторонниками продвижения ирландцев по социальной лестнице в Америке». Хотя бостонский федеральный суд не сторонился ирландцев, Рузвельт немедленно назначил двух ирландских юристов федеральными судьями. Другие ирландцы из этого квартала получали места почтмейстеров, полицейских, акцизных сборщиков и еще более 400 федеральных служащих.

Рабочие-ирландцы выиграли от нового закона о минимальной зарплате и рабочем дне. Безработные получали пособия. 300-500 молодых людей зарабатывали небольшие суммы при помощи Общенационального молодежного управления, а тысячи взрослых безработных получили временную работу от Works Progress Administration (WPA). 40 % пожилых ирландцев получали государственную пенсию по старости. 600 семей получали пособие на детей, и многие – талоны на покупку еды. На государственные деньги строились новые дома, приводились в порядк парки и пляжи. То же самое происходило в кварталах польских, итальянских, еврейских и прочих европейских меньшинств по всему северу США.

И это не было просто подкупом. Великая депрессия была колоссальным потрясением для сетлеров, выбив их из колеи куда серьезнее, чем события 60-70-х гг. Нам трудно осознать, насколько мир сетлеров временно оказался «вывихнут». В первые недели после выборов, например, президент Рузвельт принял в Белом доме делегацию владельцев угольных шахт. Они пришли умолять президента национализировать угольную промышленность, выкупив ее. Они утверждали, что у «свободного предпринимательства» нет никакой надежды когда-либо вдохнуть жизнь в отрасль, а также в зависевшее от нее население Аппалачей.

Миллионы сетлеров верили, что только конец традиционного капитализма может снова пустить все в ход. Новый ответ был: превратить правительство США в координатора и регулирующую силу всех основных отраслей промышленности. Чтобы стабилизировать банковскую систему, Рузвельт начал страховать вклады, а также резко ограничил многие широко распространенные виды спекуляции. В грузоперевозках между штатами, в связи, в любой области экономической жизни новые федеральные агентства пытались рационализировать повседневную деятельность капитализма, ограничивая конкуренцию и стабилизируя цены. Новый курс сознательно пытался подражать широкоохватывающей, корпоративно-государственной диктатуре Муссолини.

Наиболее развитая часть буржуа – вроде Томаса Уотсона из IBM и Давида Сарноффа из Radio Corporation of America – поддержали эти реформы, вызвавшие такие разногласия. Но большая часть реагировала более чем отрицательно. Газета семьи Мак-Кормик «Чикаго Трибьюн» в передовой статье призывала к покушению на Рузвельта. Капиталисты, наиболее упорно сопротивлявшиеся реформам, клеймились представителями Нового курса, которые выставляли себя вождями антикапиталистических массовых настроений.

Противоречия внутри буржуазии до того обострились, что против Нового курса попытались произвести фашистский переворот. Группа крупнейших капиталистов, во главе с Дюпоном (из Дюпон Кемиклаз) и банкиром Дж. П. Морганом, затеяли заговор в 1934 году. Семья Дюпон выделила 3 миллиона долларов на вооружение фашистских штурмовиков, и вместе с RemingtonFirearms собирались вооружить миллион фашистов. Генерала Дугласа Мак-Артура привлекли, чтобы обеспечить пассивную поддержку армии США. Они планировали захватить государственную власть, взять в заложники Рузвельта и заставить того официально передать власть в руки специально отобранных фашистских «сильных личностей».

На роль будущего американского фюрера капиталисты выбрали генерала Смедли Битлера, дважды награжденного Медалью почета конгресса и командира корпуса морской пехоты в отставке. Но, получив предложение от представителей Моргана, Батлер немедленно отправился в Конгресс и разоблачил всю шайку. Последующее расследование подтвердило рассказанное генералом. Поскольку заговор был раскрыт, а незадачливые заговорщики, как понимало правительство Рузвельта, занимали слишком высокое положение, власти позволили поднявшемуся в прессе шуму сойти на нет.

Во время избирательной кампании 1936 года один наблюдатель зафиксировал открытое обращение Нового Курса к рабочему классу на митинге Демократической партии в Питтсбурге (Форбз Филд). Сплоченная толпа была «разогрета» политиками низшего ранга в нетерпеливом ожидании прибытия президента. Сенатор штата Уоррен Робертс перечислял имена широко известных миллионеров, приостанавливаясь во время громового шиканья толпы после каждого имени. Он провоглашал: «Президент постановил, что ваши дети должны иметь те же возможности, что и сыновья богачей.» Затем губернатор Пенсильвании взял микрофон и продолжил наносить словесные удары по республиканским капиталистам:

«Вот Мэлоны, которые сказочно разбогатели на труде металлургов, тех, чьи ум и мускулы создали этот замечательный город; Гранди, чьи потогонные предприятия были стыдом и позором Пенсильвании долгие годы; Пью, который пытается создать политическую и экономическую империю, где собирается быть диктатором; Дюпоны, чьи доллары нажиты на крови американских солдат; Морган – финансист войн.»

Тысячи шикали после каждого имени. Затем, когда толпа разошлась в гневе на ненавистных эксплуататоров, автокортеж президента въехал на стадион под бурные приветствия. Наблюдатель пишет об этом так: «Он появился в открытом автомобиле. Это могла бы быть колесница римского императора» (17)

Так что государство не просто пошло на социальные уступки; глубокая преданность евроамериканских рабочих новому вождю и его Новому курсу зиждилась на чувстве, что он и в самом деле выступает за их классовые интересы. Это была не случайность. Народы и классы в конце концов получают тех вождей, которых заслуживает.

Чтобы покончить с феодальным правлением фирм в заводских поселках, профсоюзники из КПП перенесли свою новую силу в область буржуазной политики. Массы избирателей-профсоюзников составляли фундамент Нового Курса в промышленных штатах. Сами профсоюзные активисты влились в империалистический Новый курс и стали его частью. Боб Трэвис – активист компартии, организатор сидячей забастовки во Флинте - гордо заявил на съезде Объединенного профсоюза Авторабочих в 1937 году:

«Мы также не упустили шанса использования политического положения в городе к выгоде профсюза, при малейшей возможности. Таким путем через пять месяцев после стачки, мы смогли создать про-профсоюзный блок из 5 против 4 в городской комиссии, добиться назначения городского управляющего, сочувствующего профсоюзам, и организовать увольнение гнусного начальника полиции, известного разгоном стачек».

В 1958 году Роберт Картер – глава Объединенного профсоюза Авторабочих во Флинте-Лансинге смог после отставки стать городским управляющим Флинта. Круг замкнулся. Когда-то чужаки, бросившие вызов местному истеблишменту, потом гневные реформаторы, а затем профсоюз стал частью местной буржуазной политической структуры.

Такова былв общая тенденция в промышленных районах. В Андерсоне (штат Индиана), авторабочие ДжМ Guide Lamp захватили завод в сидячей забастовке в 1937 году. К 1942 году вожак стачки Райли Этчисон был членом местной призывной комиссии. Еще один бывший забастовщик стал местным шерифом. Джон Муллен – вожак профсоюза металлургов на предприятиях Ю С Стил в Клэйртоне (штат Пеннсильвания) стал мэром, как и местный лидер металлургов Элмер Мэлой в Дуквесне (штат Пеннсильвания). Повсюду молодые активисты КПП встраивались в ряды Демократической партии как борцы за патриотические реформы.

И дело не ограничивалось евроамериканцами. Коулман Янг (мэр Детройта), Джон Конирс (конгрессмен) и многие другие африканские политики начинали в КПП. На Гавайях японские рабочие из Международного Профсоюза Портовых и Складских Рабочих (КПП) стали базой, позволившей Демократической партии одержать верх в буржуазной политике на Гавайях после войны. Профсоюзы КПП превратились в важную деталь в механизме либеральных реформ Демократической партии.

Существенным для успеха организации профсоюзов в 1930-х был отказ правительства применять против них вооруженные репрессии. Ни одного вооруженного подавления евроамериканских рабочих не произошло в США с января 1933 (когда Рузвельт вступил в должность) до стачки на North American Aviation в Калифорнии в июне 1941 года. Правительство США поняло, что массы евроамериканских промышленных рабочих оставались лояльными сетлерами, преданными делу империализма США. Чрезмерная реакция на стачки могла бы только больше радикализовать их. Кроме того, почему бы президенту Рузвельту приказывать ФБР или армии нападать на своих горячих сторонников?

Попытки реакционного крыла буржуазии вернуться к прошлому без профсоюзов путем массовых репрессий не нашили поддержки к Нового Курса. Во время стачки портовых рабочих в 1934 на западном побережье США (которая в Сан-Франциско превратилась во всеобщую забастовку после того, как полиция убила двух забастовщиков) президент Рузвельт отказался ввести войска, несмотря на просьбы губернаторов штатов Орегон и Висконсин.

Выступая в интересах судовладельцев и прочих капиталистов западного побережья США, губернатор штата Орегон Мейер послал Рузвельту телеграмму с просьбой прислать войска потому, что : «Здесь происходит вооруженные стычки. Положение также осложняет вмешательство коммунистов. Власти штата не могут больше удержать ситуацию под контролем...восстание может перерасти в гражданскую войну.» Рузвельт открыто пренебрег этим требованием. Примечательно, что в период наибольшей ожесточенности стачки портрет президента Рузвельта висел в штаб-квартире бастующего профсоюза в Сан-Франциско.

В 1934 году Рузвельт сказал в узком кругу, что это был заговор «шайки старых консерваторов» - провоцировать стачки как предлог для массовых репрессий. Личный секретарь президента написал в то время, что и тот, и министр труда Фрэнсис Перкинс были уверены, что «судовладельцы нарочно собирались вызвать всеобщую стачку по всей стране, и таким образом они намеревались раздавить профсоюзное движение. У меня нет доказательств, но думаю, что судовладельцев выбрали взамен стальных магнатов, которые первоначально собирались это сделать» (19).

Без сомнения, реакционное крыло буржуазии было в ярости после отказа Нового курса попытаться вернуть старые времена штыками. Почти три года спустя, в ключевой профсоюзной битве 1930-х Новый курс заставил Дженерал Мотрос заключить соглашение с бастующими рабочими во Флинте. ДжМ пыталась покончить с сидячей забастовкой силой, используя как наемных бандитов, так и местную полицию Флинта. В результате долгих уличных боев с полицией из-за еды, доставляемой профсоюзом забастовщикам, захватившим завод, многие забастовщики были избиты или получили огнестрельные ранения (в один день было ранено 14 человек), но профсоюзы добились контроля на улицах. В знаменитой «Битве Буллз ран» рабочие, сражаясь в клубах слезоточивого газа, заставили полицейских бежать, спасая свою жизнь. Местным силам подавления, бывшим в распоряжении ДжМ, задача оказалась не по силам.

Начиная со второй недели забастовки, ДжМ официально попросили правительство прислать войска. Но власть и в штате и в стране была в руках Нового курса. После пятинедельных отсрочек, губернатор Фрэнк Мерфи наконец послал 1200 национальных гвардейцев, покончить с уличными боями, но не принял никаких мер ни против профсоюзов, ни против захваченных заводов. Мерфи использовал солдат, чтобы надавить на обе стороны и принудить их к компромиссу. Губернатор пообещал КПП: «Войска никогда не будут использованы против вас». Национальная Гвардия получила приказ применять силу, если потребуется, чтобы защитить забастовщиков от местного шерифа и любых правых погромщиков.

И президентский секретарь, и министр торговли звонили управляющим ДЖМ, побуждая их договориться с профсоюзом. Рузвельт даже сделал так, что глава компании Рейнольдс Тобакко позвонил своему другу, председателю совета директоров ДжМ, в поисках мира с профсоюзом. Конец попыткам ДжМ раздавить профсоюз настал 11 февраля 1937 года, когда президент Рузвельт ясно дал понять, что не одобрит репрессии, и велел ДжМ уладить дело с профсоюзом. ДжМ поняли, что битва проиграна. (20)

Важные результаты этой политики в поддержку КПП хорошо видны, если сравнить 1930-е гг. с прошлым. Где бы местная массовая борьба против бизнеса не оказывалась свыше сил местной полиции, власти тут же посылали Национальную Гвардию или армию. Вооруженные репрессии были крутой мерой, но зверски-эффективным оружием для буржуазии.

И железный кулак правительства США не только вызывал ужас, но и пропагандировал патриотизм, чтобы расколоть ряды стелеров. Армия США подавила крупные общенациональные железнодорожные стачки 1877 и 1894 годов. Волна репрессий от побережья до побережья, во главе с министерством юстиции США против I.W.W в 1917-1924 годах успешно разрушила это «антиамериканское» движение – даже без солдат. Однако ничего подобного не произошло во время куда более буйные 1930-е гг. Сам президент Рузвельт обратился к вожакам КПП, по словам Нью Йорк Таймс «за советом по поводу трудовых проблем, а не к консервативным руководителям АФТ» (21).

Класс капиталистов был расколот, многие крупные корпорации видели в КПП «Красную угрозу» в их собственном доме, и отчаянно применяли локауты, хозяйские профсоюзы и полицейское насилие, пытаясь их остановить. Но так поступали отнюдь не все. Задолго до создания КПП Джеральд Своуп из Дженерал Электрик сказал председателю АФТ Уильяму Гирну, что компания предпочитает иметь дело с одним промышленным профсоюзом чем с пятнадцатью разными ремесленным союзами. И когда руководимый коммунистами Объединенный профсоюз Электриков (КПП) был организован на ДжЭ, они обнаружили, что компания была рада заключить сделку.

В то время как некотрые корпорации, вроде Рипаблик Стил, согласились терпеть профсоюзы только после кровавых столкновений, длившихся годы, другие умнели очень быстро. Ю С Стил пыталась контролировать работников путем организации хозяйских профсоюзов. Но на одном завоже за другим руководство этими профсоюзами переходило к активистам КПП (23), Не было секретом, что Новый курс подталкивал к организации промышленных профсоюзов. В Аликуиппа (Пеннсильвания) компания Джонес энд Лафлин просто делала так, что многие профсоюзные активисты «исчезали» - одного организатора профсоюзов металлургов потом нашли тайно заключенным в психиатрическую больницу штата. Губернатор Нового Курса Пинчот все это изменил, даже приставив телохранителей из полиции штата к орагнизаторам профсоюзов КПП.

В Хоумстеде, где открыто не проводили профсоюзных собраний с 1919 года, 2000 сталилитейщиков и шахтеров собрались почтить память первопроходцев – стачечников 1892 года против ЮС Стил. Мемориальное собрание охраняла полиция штата, заместитель губернатора Кеннеди был одним из выступавших. Он сказал рабочим, что полиция штата поможет им, если они начнут забастовку против ЮС Стил (24).

В такой обстановке можно понять, почему ЮС Стил решила достичь соглашения с КПП. Две недели спустя после поражения ДжМ во Флинте, ЮС Стил неожиданно предложила КПП контракт. 2 марта 1937 года профсоюз Металлургов стал официально признаным представителем рабочих на заводах ЮС Стил. Корпорация не только склонилась перед неизбежным, но, признав у себя КПП, обезопасила себя от необходимости иметь дело с более боевыми профсоюзами. Бюрократия КПП не пользовалась поддержкой на заводах. Только 7% работавших на ЮС Стил стали членами профсоюза. На самом деле, Ли Прессман – юрист из КПСША в профсоюзе металлургов позднее сказал, что у них не было поддержки большинства:

«Нет сомнения, что мы бы не могли подать петицию в национальный совет по трудовым спорам или в любую подобную контору с просьбой провести выборы. Мы бы не победили на этих выборах...» (25)

На акционерном собрании на следующий год председатель Майрон Тэйлор объяснил инвесторам, почему методы Нового Курса, поддерживающие КПП, приносят плоды:

«Профсоюз скрупулезно придерживается условий договора, и, насколько мне известно, не предпринимал нечестных усилий привлечь других работников в свои ряды, в то время как отделения компании, в весьма пробелматичное время, оставались совершенно свободны от трудовых беспорядков любого вида.» (26)

Удерживая железный кулак репресий, поощряя КПП, правительство Нового Курса резко снизило число «трудовых беспорядков» среди евроамеркианского пролетариата.

Не следует забывать, что Новый Курс был готов применять самые жестокие репрессии тогда, когда это представлялось необходимым. В 30-е гг он вел все более решитеную борьбу с Националистической партией Пуэрто-Рико. В отличие от сетлеров-рабочих, целью освободительной борьбы пурториканцев было не реформирования империи США, но ее изгнания со своей земли. Скорость распространения националистических идей среди пуэрториканцев вызвала тревогу у империализма США.

Так что наиболее либеральное и реформистски-настроенное правительство за всю США подавляло националистов самым беззастенчивым и жестоким образом. К 1936 году настроения в пользу независмости были на подъеме, и дон Албизу Кампос – председатель националистической партии – был, без сомнения, наиболее уважаемым политиком, как среди интеллектуалов, так и в массах. Школьники начали срывать флаг США с шестов в школах и поднимать взамен пуэрториканский флаг. В городе Понсе директор школы отказался подчиниться приказу полиции и спустить этот флаг. В ответ Новый курс незамедлительно начал насильственное подавление руководства Националистов.

В июле 1936 года восемь руководителей Националистов были судимы и осуждены правительством США за заговор. Посколько первый суд кончился расколом среди присяжных, правительство США решило полностью контролировать нового судью и присяжных (большая часть которых, например, были евроамеркианцы). После этого вожди Националистов были осждены на срок от 4 до 10 лет. В то же время начались общие репрессии. Губернатор Уиншип отказал в любых правах на свободу слова или собраний для сторнников независимости. На улицах Сан Хуана поставили пулеметы.

На Вербное Воскресенье 1937 года (спустя месяц после того, как президент Рузвельт отказался применять силу против стачки во Флинте) произошла бойня в Понсе. Демонстрация Националистов, на которую было получено разрешение от городских властей, была встречена огнем полиции США. За колонной из 92 юношей и девушек из Националистических молодежных групп Кадеты и Дочери республики следили 150 полицейских с винтовками и пулеметами. Как только безоружные подростки начали движение, полиция открыла огонь и продлалжала стрелять. Было убито девятнадцать пуэрториканцев и более 100 ранено. После этого президент Рузвельт отверг все протесты и сказал, что одобряет действия губернатора Уиншипа. Цель была очевидна – парализовать деятельноть сторонников независмости путем террора (27).

Подобные по сути, хотя и отличный по форме, подход применялся Новым курсом к мексиканским рабочим на западе и среднем западе США. Здесь проводили массовые облавы в мексиканских населенных пунктах, и выслали 500 000 мексиканцев (многие из которых были гражданами США или имели право на жительство). Это было сделано для того, чтобы съэкономить на пособиях в пользу сетлеров, и , что еще важнее, сломить поднимающиееся мексиканское рабочее движение. В нашумевшем деле 1936 года шахтер Хесус Палларес был арестован и выслан за «преступление» - он возглавлял восьмитысячный профсоюз испаноговорящих рабочих в Нью-Мексико (La Liga Obrera De Habla Espanola). (28)

Правительство США использовало террор против пуэрториканцев и массовые репрессии против мексиканцев в 1930-е. Но оно не делало ничего, чтобы остановить евроамериканских рабочих – ему и не нужно было это делать, потому, что сетелрский рабочий класс никуда не шел.

В широком смысле, у них больше не было практически никакой самостоятельной классовой политики. Президент Рузвельт без труда стал их вождем и святым заступником, каким Эндрю Джексон был для рабочих-сетлеров почти век назад. Классовое сознание европейских иммигрантов-пролетариев было поражено сетлеризмом в тяжелой форме. Вместо бунтарско-синдикалистского I.W.W., у них был теперь капиталистический КПП.

Это отражало желания большинства евроамериканских рабочих. Они хотели сетлерского профсоюзного движения, привилегированных отношений с властями и «свой» Новый курс. Сетлеры-рабчие согласились с каждым новым законом, принятым империалистическим правительством, чтобы стабилизировать трудовые отношения. Но профсоюзы, реорганизованные, руководимые и регулируемые империалистами, мало напоминают свободные организации рабочего класса, хотя и носят то же имя, что и в ранние периоды капитализма.

Одной из причин, почему сетлерские профсоюзы КПП были так ценны для империалистов, было то, что во время рабочего недовльства они подрывали неконтролируемые выступления и даже помогали утихомирить рабочих на конвейере. Даже «левые» активисты были вынуждены играть эту роль. Боб Трэвис - коммунист и руководитель стачки 1937 года во Флинте - сообщал спустя всего несколько месяцев спустя после победы над Дженеарл Моторс:

«Несмотря на крайне бурный численный рост профсоюза, мы смогли провести успешную воспитательную работу против несогласованных стачек и за выполнение нашего договора и для полного отсутствия неразрешенных стачек за последние 3 месяца» (29).

Форчун, почтенный бизнес-журнал писал в 1941 году:

«...под соответствующим руководством, UAW может в случае необходимости удержать рабочих; он может стать важной моральной силой. Он регулирует многие стадии производства; его профсоюзные деятели, выслушивающие жалобы на рабочих местах, могут вести дела так гладко, как ни один хозяйский профсоюз был ни в состоянии.» (30)

В 1930-е евроамериканский пролетариат вырвался из промышленной клетки и потянулся к свободам и материальному благополучию, каких не достигали никакие пролетарии до него. Последовавшие колоссальные битвы затемнили суть его этой победы. Победа, которой они добились, была успешным внедрением евроамериканского рабочего класса в ряды сетлеров, заново подтвердив права всех европейцев в США разделять привилегии нации-угнетателя. Такова суть равенства, которого они добились. Это решительное движение было в традиции сетлеров, раздел американского пирога с новым европейским подкреплением империи. Эта традиция была отчасти нарушена во время перехода от Америки «пионеров» к промышленной Америке. Блестящим достижением Нового курса было возвращение к этой традиции.