3. «Июньское восстание»: миф и реальность (2) 

«Фронт литовских активистов» и пособничество гитлеровцам

При рассмотрении этой истории националистического террора нельзя не упомянуть так называемый «Фронт литовских активистов» (ФЛА), который сыграл одну из основных ролей в подготовке антисоветского подполья к мятежу против Советской власти.

Как уже упоминалось в прошлой части, в июне 1940 г. К. Шкирпа, узнавший от нацистского деятеля Г. Лейбраута, что война с СССР не за горами, посетил Литву и информировал об это своих единомышленников-антисоветчиков, указав им начать тайное создание подпольной организации. Так была положена основа для антисоветской организации, которая будет поддерживаться и курироваться из гитлеровской Германии.

Как пишет К. Шкирпа в своих воспоминаниях, вернувшись в Германию, 2 июля он, в разговоре в представителем министерства иностранных дел Клейстом, выразил мысль, что «надо создать литовское правительство, которое в тот момент, когда немцы повернут против Советов через наш край, склонила бы все силы литовского народа против общего большевистского врага и переняло бы руководство освободившейся таким образом Литвы». «Внимательно выслушав мою концепцию, Клейст без колебаний одобрил такой мой проект, признав, что это было бы логично и соответствовало обстоятельствам и возможностям» 1 .

Во время последующих встреч с нацистскими деятелями эти идеи дальше развивались и уточнялись. Вскоре возникла идея создания ФЛА, как новой политической силы, которая сменит прежние буржуазные политические течения.

Что за организация здесь создавалась, видно из одной листовки, написанной в этот период идеологами будущего ФЛА, которая в то время хотя и не была обнародована (не произошло наступление гитлеровцев летом, которого ожидал Шкирпа), но, по словам самого К. Шкирпы, показала, «каким был генезис Фронта Литовских Активистов – какими были его идеи и зажигательная сила». Точно замечено.

«В подмогу для создания новой Литвы!

(…)

Литовский народ опять попал под иго русских, в этот раз московских коммунистических палачей и слепого исполнителя их хищнических прихотей – красной армии.

(…)

Русские оккупанты растоптали флаг нашего государства, но не смогли искоренить из духа литовцев чувства свободы и жажды восстановления независимого государства.

(…)

Вставая на тяжелую борьбу за восстановление Новой Литвы, Фронт Активистов не сомневается, что весь литовский народ придет ему в подмогу. Поэтому мы смело обращаемся к литовским братьям и сестрам, призывая всех, кому дорога свобода Литвы, вступить в почётные ряды активистов.

(…) Новая Литва создается по новым принципам национального социализма, которые так ярко осветили небо нашего соседа – Германии. Они обещают и Литве счастливое будущее.

(…) Час освобождения приближается. Спешите быстрее и лучше организоваться, чтоб в решающий час мы оказались достойны свободы. Не будем тратить времени, давайте создавать во всех деревнях, городках, учреждениях, предприятиях, армии и везде, где только возможно, тайные звенья, отряды, роты и т.д. активистов.

(…)

В борьбу мы идем не одни. Руку помощи нам протянут миллионы наших друзей по борьбе, германских национал-социалистов, которые борются за создание новой, правильной Европы. Поэтому победа несомненна и быстра!» 2 

Конечно, соавтор этой листовки К. Шкирпа в своих воспоминаниях сразу же начинает оправдываться, что прогитлеровские фразы «были лишь словами для улучшения отношений с Германией». Но это не опровергает того факта, что он не только «словами», но и делом содействовал ее экспансии на Восток и всей преступной политике. Таких литовок появится еще немало, поэтому вернее будет сказать, что гитлеризм, чувствующиеся в заявлениях «активистов», был не попыткой «улучшения» отношений с гитлеровской Германией, а постоянной идеологической основой ФЛА (см. приложение в конце статьи). Также стоить упомянуть, что хотя по воспоминаниям К. Шкирпы создается впечатление, что идея организации ФЛА принадлежит самому К. Шкирпе, который старался заинтересовать ею гитлеровцев, в справках и протоколах допросов советских органов чаще фигурирует утверждение, что создание ФЛА была задачей, данной К. Шкирпе гитлеровской разведкой 3 . Так или иначе, это не самый  важный вопрос в этой статье.

Ядро ФЛА в Германии составляли разные буржуазные деятели времен Сметоны, бежавшие из Советской Литвы, все бывшие богачи или зажиточные, настроения которых мало чем отличались от настроений самого К. Шкирпы. Многим из них главным было устранение Советской власти и восстановление капитализма, а будут ли хозяйничать в Литве германские нацисты, это был уже второстепенный вопрос. Из воспоминаний К. Шкирпы:

«…когда я вернулся с римской конференции (сентябрь 1940 г. – Ж.Б.), литовских беженцев от коммунистического террора в Литве, в Германии собралось уже несколько сотен… Каждый из них любил показывать мне не только свой литовский патриотизм, но и предлагать разные замыслы, каким образом можно спасти Литву. В их среде не было недостатка предложений, чтоб я не требовал независимости Литвы и тем самым не отпугивал немцев от возможной помощи Литве в сбрасывании советского ига. Некоторые даже уговаривали меня согласиться с германским протекторатом для Литвы, чтоб только выгнать из нашего края советских захватчиков. Были даже такие, которые антибольшевистскую борьбу ставили как бы выше самого дела восстановления Литвы» 4 .

К. Шкирпа приводит полученное им коллективное письмо буржуазных беженцев из лагеря Глейсгарбена, датированное 23 августа:

«Рядом со многими беженцами, которые здесь оказались лишь спасая свою шкуру, есть не мало и таких, которые хотят включиться в борьбу с большевизмом – в борьбу, которая раньше или позже должна будет начаться отсюда. Для этого мы должны подготовиться заранее. Поскольку этой борьбой будет руководить Рейх, мы должны отдаться в его полное распоряжение» 5 .

Конечно, К. Шкирпа, спустя тридцать лет после этих событий, опять целыми абзацами начинает философствовать о «независимости» и неприемлемости фраз о полном повиновении гитлеровской Германии. Но это напоминает попытку обелить себя, ибо в то время он и сам обещал Литве «счастливое» национал-социалистическое будущее, а им созданная организация с приближением войны выпустила не одну гитлеровскую листовку.

Центр ФЛА в Берлине был основан 17 ноября 1940 г. В начале 1941 г. он имел примерно 100 членов, позже эта цифра возросла до 500. В декабре 1940 г. для поддержания связи с антисоветскими элементами в Советской Литве началось сотрудничество между ФЛА и гитлеровской службой политической безопасности 6 . Антисоветские элементы в Советской Литве стали получать из Берлина инструкции, что делать и как организоваться, ожидая начала войны. В свою очередь они регулярно предоставляли сведения Берлину о положении в Советской Литве 7 .

30 марта 1941 г. из некоторых членов ФЛА была создана так называемая «Охрана национального труда» (ОНТ) – вооруженные отряды ФЛА, которые в начале войны войдут в историю под именем «белоповязочников» (между гитлеровцами и этими буржуазными националистами была договоренность, что с вступлением гитлеровской армии в Советскую Литву эти пособники повяжут на руки белые повязки с надписью «ОНТ», чтоб солдаты Вермахта не спутали их с врагом), ставшем ругательством для литовского народа. В начале ОНТ имела 39 членов, позже эта цифра выросла до 60-70. В мае военные из Высшего военного руководства гитлеровской Германии организовали для членов ОНТ специальные курсы рядом с Калининградом, после окончания которых 18-20 июня они с последними указаниями для антисоветского подполья нелегально направлялись в Советскую Литву 8 . Основная задача, данная гитлеровцами для буржуазных националистов – диверсии против отступающей Красной армии.

Обобщая можно процитировать слова К. Шкирпы, написанные 28 декабря 1941 г. генералу фельдмаршалу В. Кейтелю, которые хорошо характеризуют деятельность ФЛА:

«Фронт Литовских Активистов осуществлял свои задачи по инструкциям, выработанным мною с Высшим военным руководством, и по указаниям немецких военных» 9 .

Масштаб и характер мятежа

…не посмеет никто нам перечить
Или захватить наши земли
Ведь с Фюрером будем жить
И покажем миру, кто мы

Л. Матузевичус «Мы с Фюрером», август 1941 г.

С началом Великой Отечественной войны и отступлением Красной армии в Литве произошло так называемое «июньское восстание», которое стало кульминацией всех описанных антисоветских проявлений в буржуазной среде в 1940-1941 гг. Согласовав все с гитлеровцами, 23 июня 1941 г. в Каунасе горстка буржуазных националистов заняли несколько никем не защищаемых зданий, среди них и радиостанцию, через которую объявили о восстановлении якобы «свободного и независимого Литовского государства», о создании «временного правительства», сообщили о приходе гитлеровской армии и приказали старым чиновникам вернуться в место своей прежней работы. Это было началом мятежа. Рассмотрим две главные его аспекты – его масштаб и классовый характер.

Сколько бы не восхваляла и не приукрашиваила буржуазная пропаганда этот мятеж, он был ничтожным, без каких-либо крупных или значимых сражений. Современник Антанас Пуоджюнас писал: «…каждый пожилой человек нашего края знает, что в действительности «повстанцы» 1941 года не вступили ни в одно крупное сражение с Красной армией – они лишь стреляли в деревнях из-под кустов или в городах из-за угла в отдельно или маленькими группами бежавших от немцев красноармейцев. Словом, в схватке тигра и леопарда сыграли роль шакала» 10 .

Какой масштаб имели столкновения этих мятежников с отступающими красноармейцами, иллюстрируют следующие факты. Сравнительно честный буржуазный историк В. Брандишаускас пишет о событиях в Каунасе, где столкновения были наиболее крупные:

«Одни из наиболее упорных боев шли в Шанчяй (каунасский район – Ж.Б.). Немалые отряды повстанцев образовались в фабриках «Металас», «Дробе», которые 23-25 июня участвовали в перестрелке с отступающими частями КА. (…) В боях погибли двое повстанцев – П. Пурвинскас и студент А. Норкунас, несколько ранено» 11 .

Ничего себе «одни из наиболее упорных боев»! Целые два погибших! Гибели таких масштабов история наверняка не видела со времен нашествия монголо-татарских орд.

Как теперь раздуваются «заслуги» этих мятежников в боях против Красной армии, и какие они были в действительности, показывает анализ столкновений в Шанчяй около Немана. В одной из нынешних пропагандистских книг пишется:

«…крупнейшая битва в Шанчяй между красными и литовскими повстанцами произошла, когда советские части в районе горы Наполеона пытались перебраться через Неман в Шанчяй. (…) По имеющимся данным, там сосредоточились и искали места для переправы через Неман три дивизии Красной армии. (…) Красные моторными и другими лодками уже почти достигли другой берег Немана и даже пытались забросать позиции литовцев ручными гранатами. Но литовцам удалось отбить эту атаку и не позволить красным переправиться через Неман. К сожалению, за эту победу пришлось заплатить кровью и жизнями – в битве было убито около ста повстанцев, среди которых был студент и лейтенант запаса А. Норкунас, руководивший отрядом партизан железнодорожников» 12 . 

Между тем по свидетельствам самих мятежников мы узнаем, что в этих столкновениях также участвовала и немецкая авиация, без которой эти столкновения для мятежников могли плохо кончиться. В дневнике так называемой группы фабрика «Металас», руководимой буржуазным офицером лейтенантом Мажелисом, пишется:

«…из берегов Немана шли все более и более настораживающие вести. …собравшиеся командиры партизан, защищавших Шанчяй… решили не позволить русским перебраться через реку, а если все-таки будут пытаться, послать парламентарии с предложением перебраться русским через Петрошюнай с условием, что в той стороне реки они оставят все тяжелое оружие.

Чтоб укрепить оборону реки, был послан один тяжелый пулемет и несколько автоматических винтовок. С другой стороны, просили, чтоб немецкая авиация обстреляла эти красноармейские части. И действительно, остановить русских удалось, а немецкая авиация, обстрелявшая русских, вызвала у них большую панику, и они начали отступать по шоссе…» 13 .

Из рассказа участника мятежа Грацюса Ремеса о попытке красноармейцев перебраться через Неман:

«…сообщили, что 3 дивизии будут пробиваться через Неман. (…) Тогда мы все собрались у Немана и ждали, дежурили. Несколько раз они пытались перебираться лодками по несколько солдат, но совсем не много; только рано утром, когда начали сильнее пробиваться, немцы из самолета их сильно обстреляли – это для нас было очень хорошо.

Вечером этого же дня приехал бронированный немецкий поезд и остановившийся недалеко от Зеленого моста, несколько раз выстрелил. Мы все держали винтовки на плече, наконец-то убедились, что это наш освободитель.

Больше крупных сражений не было…» 14 .

Итак, нынешние пропагандисты не желают упомянуть, что фактически только из-за действий гитлеровской авиации красноармейцы решили не перебираться через Неман, а небольшие силы мятежников были слишком ничтожны, чтоб иметь решающее значение. Оказывается, они даже были готовы договариваться, если красноармейцы все-таки попытались бы перебраться. Также интересно и то, что в этих свидетельствах не упомянута никакая сотня погибших у Немана. А один из организаторов мятежа в Каунасе А. Нарутис упомянул только то, что из Шанчяй после гибели А. Норкунаса было сообщено о «гибели свыше десяти других повстанцев» 15 . Хотя в книге В. Брандишаускаса 1996 г. не упомянута даже эта десятка.

Эти сообщники гитлеровцев избегали более крупных столкновений с отступающими частями Красной армии. Как пишется в дневнике упомянутой группы фабрики «Металас», даже через радио была дана директива «не дразнить русских и дать им пройти через город» (об этом переходе и шла речь, когда командиры мятежников в Шанчяй решили пострелять и их спасла гитлеровская авиация) 16 . Когда мятежники узнали, что красноармейцы «собираются с тяжелыми пушками обстреливать Шанчяй», была «сорганизована группа из 9 человек, которые погрузили в грузовик два миномета, много мин и снарядов, противотанковое орудие, легкий гранатомет, остальные вооруженные винтовками, уехали на шанчяйский берег Немана для обстрела огневой точки врага». Приехав на место они «обнаружили положение лучшим» - «артиллерия врага, пустив несколько выстрелов по Шанчяй… отступила из огневых точек и ушла вдаль шоссе Панемуне». «Группа тяжелого оружия не применяла, не хотела дразнить отступающую вражескую артиллерию. Произошли лишь перестрелки стрелков» 17 .

Поэтому хотя Каунас и стал центром контрреволюционного мятежа в Литве, масштаб событий там был намного меньше, чем рисует нынешняя пропаганда. И эти разговоры, которых так любят нынешние пропагандисты, о том, что мятежники якобы «освободили» Каунаса и гитлеровцы нашли его «под контролем повстанцев», являются простейшими спекуляциями фактами. Если не нашествие самих гитлеровцев, которое заставило красноармейцев отступать, из этого «восстания» скоро ничего бы не осталось. Поэтому никакой значимой роли оно не сыграло. Эти спекуляции, между прочим, встречаются и в рассказах о других местах.

Эти перестрелки с отступающей Красной армией в Каунасе были самые крупные в Литве, и это тоже много говорит об этом якобы всеобщем «восстании всего литовского народа». По словам В. Брандишаускаса, в Каунасе погибли 162 мятежники. По эго мнению, это «точные и неоспоримые данные» 18 . Но упомянутый организатор каунасского мятежа П. Нарутис говорит, что погибло «свыше 120» 19 .

Между прочим, один из мифов о раздутых «заслугах» мятежников разоблачает и сам В. Брандишаускас: 

«Мы не можем подтвердить утверждения, что повстанцы освобождали политзаключенных. Хотя А. Будрецкис привел даже примерное число – партизаны в Каунасе освободили около 2000 заключенных, это маловероятно: рядом с этим утверждением мы находим заметку читателя: «Ложь! Никто нас не освобождал. Никто не предоставил сведений об имеющемся положении. Мы сами… освободились, когда пропали тюремщики. Только один охранник, который имел ключи от всех камер, открывал, когда мы начали ломать двери» 20 .

Как признает тот самый буржуазный историк, «в Вильнюсе масштаб восстания был несравнимо меньше» 21 . По эго данным, здесь погибли 24 мятежники 22 . Какой масштаб имел мятеж в Вильнюсе, показывает и такой пикантный факт, что некоторые люди, бывшие в Вильнюсе в начале войны, первый раз о «каком-то восстании» узнали только во времена распада Советского Союза, с началом распространения буржуазной пропаганды. Но вернемся к письменным источникам. Командовавший мятежом в Вильнюсе Алгирдас Густайтис писал: «…сражалось сравнительно малое число литовцев, и, не имея достоверных сведений о приходе немцев, у многих возникал вопрос: наши партизаны продержатся или будут вырезаны жестокими большевиками» 23 . Поэтому и в случае Вильнюса теперь слышны разговоры о том, что гитлеровцы, войдя в Вильнюс, нашли «развивающиеся триколоры», являются лишь спекуляциями и втиранием очков.

Когда разнеслись вести о приходе гитлеровцев, в части провинций Советской Литвы также началась подзаборная война. В некоторых местах к этому приложили руку подпольные группки, заранее сформированные с помощью гитлеровских спецслужб и получавшие инструкции, а в других местах местные буржуа сами начали организоваться, но указ повязать на руки белые повязки быстро стал широко известен. «Белоповязочники» нападали на отдельные группки отступающих красноармейцев и неорганизованных безоружных советских активистов, коммунистов, комсомольцев, которых арестовывали, часто расстреливали. Например, о деятельности мятежников в Сурвилишкес (Кедайняйская область) участник С. Гудас пишет, что было арестовано несколько коммунистов, но когда появились красноармейцы, «не было никакой возможности сопротивляться, ибо имелось лишь три ржавых пистолета». Но вскоре красноармейцам пришлось отступать из-за приближающейся гитлеровской армии. Позже в этом месте «из пистолета и охотничьей винтовки» были обстреляны другие «большевики», которые «отстреливаясь, удрали». Дальше этот участник контрреволюционного мятежа пишет:

«25 числа, около 6 часов, с другой стороны – из Крекенава - …замечен танк, артиллерийское орудие и три грузовики вооруженных солдат. …это нежданные большевики приехали с карательной операцией против сурвилишкесских партизан.

Разумеется, против такой силы было нечем сопротивляться, поэтому когда «гости» начали сильно стрелять и хозяйничать, место партизан было невежисские склоны, кусты и рожь» 24 .

О масштабе этого якобы «всеобщего» восстания много говорит тот факт, что в некоторых местах хватало нескольких местных вооруженных представителей Советской власти для разгона мятежников, а там, где местная власть успела что-нибудь организовать из местных советских активистов, коммунистов, милиционеров и просто трудовых людей, мятежники из-за своего ничтожного количества не имели возможности действовать. Например, по словам представителя Советской власти П. Билюнаса, должность которого в сборнике документов не указывается, 23 июня после получения вестей от милиционера волости Ужпалю (область Утены) Навикас, что группа из 10 человек собирается занять почту, волость и милицию, на место прибыло 6 человек – он, «начальник НКВД Домкус Петрас, заместитель начальника милиции Петюшковас Петрас, милиционер Буйкис Повилас, милиционер Петрошюс Йонас, из НКГБ Пумпутис Йонас». Остальной резерв находился в других волостях, где происходило то же самое. Прибыв на место, они обнаружили вывешенные буржуазные триколоры «на каждом 4-5-ом доме». Отвечая на вопрос, кто приказал вывесить флаги, жители рассказали, что после сообщения по радио, что «Каунас занят и правительство создано», зазвенели колокола в костеле и местные богачи «приказали поднять флаги, угрожая, кто не послушается, тому будет плохо, и сразу начались аресты комсомольцев и сочувствующих советской власти. Всего было арестовано 39 и посажены в волостном арестантском доме. Была занята почта, волость и милиция. Заметив наше прибытие, всего 10 человек вышли из милиции, одни начали убегать в право, другие в лево в направлении речки. Когда мы начали их догонять, убежавшие за береги речки, а другие в право легшие во рвы начали стрелять из винтовок и пистолетов. Не смотря на их стрельбу мы продвигались и одного удалось поймать, другие разбежались» 25 .

Рассказывая о деятельности мятежников в городе Мажейкяй, участник В. Жичкунас пишет, что 22-23 июня местная Советская власть вооружила 150-200 местных жителей, в то время как мятежники имели 10 человек, для которых «публичное появление и вступление в борьбу стали невозможными». «Только после отступления из города с ног до головы вооруженных отрядов коммунистов и красноармейцев, 30 июня ночью 10 партизан заняли железнодорожную станцию, почту, телефон и большие помещения компартии», - пишет В. Жичкунас 26 .

Как рассказывал рабочий и сотрудник вспомогательной милиции Петрас Гилис, 25 июня 1941 г. в области Рокишкис, перед прибытием в городок Обеляй, который был занят антисоветскими мятежниками, было вооружено 500 человек – «милиционеры, партийные, непартийный актив». Мятежники, узнав, что в городок приезжает такое количество советских, «разбежались как воробьи» 27 .

О событиях в Дауенай (область Биржай) милиционер Константинас Пилотас пишет:

«Ночью из 25 на 26 июня 1941 г. биржайская милиция НКВД и пограничная милиция по поступившему сообщению, что в волости Дауенай области Биржай действуют бандиты, местные фашистские партизаны, и арестовывают партийных, комсомольцев и активистов, по приказу начальника милиции организовало группу из 16 человек из внутренней и пограничной милиции. Этой группой руководил тов. Андрюшкевичус Винцас и из внутренней милиции милиционеры, которых ещё помню, эти товарищи: Байорюнас, Вайткевичус, Кулпаков, Залинкевичус и я. Больше не помню.

(…)

…приехали на Дауенай. Уже скоро начнет светать. Осторожно вошли в городок. Здесь мы увидели на столбе развивающийся фашистский флаг. Осмотревшись вокруг домов заметили группу из восьми человек, которые, заметив нас, начали убегать и отстреливаться из пистолетов и одной винтовки. Они, прикрываясь домами, выбежали на поле. Мы их догоняли и здесь, и в поле, одного догнали, и он штыком одного пограничника милиционера был заколот, так как не сдался и взялся за карман, где был пистолет и много патронов. Оказалось, что это органист костела. Ещё один был застрелен и один ранен, который, прикрываясь кустами, скрылся. И одного бандита мне удалось догнать живого из этой группы, у которого мы что-то узнали, но не помню что. После этого мы приказали свалить столб и убрать эту фашистскую тряпку» 28 .

В целом сведений о большем количестве защитников Советской власти встречается немало. Как пишется в описании деятельности мятежников в Илакяй (область Мажейкяй), «небольшому числу пришлось тяжело биться с намного более крупными и хорошо вооруженными отрядами красноармейцев и коммунистов» 29 . В рассказе о деятельности мятежников в Лецкава (та же область) тоже упомянут «небольшой по своему числу отряд », который якобы «устрашал и рассеивал намного более крупные отряды красноармейцев и коммунистов» 30 .

Кроме этого, в рассказах мятежников о событиях в провинции нередко встречаются некие «большевистские шпионы» и т.п., словом, местные жители, которые помогали красноармейцам и коммунистам в трудную минуту. Между прочим, описывая события в Каунасе, мятежники также нередко говорит о «местных большевиках», с которыми пришлось перестреливаться. Но, судя по всему, из-за большой суматохи мятежники в Каунасе чувствовали себя удобней, чем в некоторых провинциях, где Советская власть ещё была в состоянии действовать.

Одни только эти факты показывают, что в июне 1941 г. в Советской Литве не было никакого якобы «всеобщего народного восстания». Хотя мятеж был довольно широк и охватил немалую часть Советской Литвы, во многих местах хватало местных сил для разгона мятежников. И это были не мистические «оккупанты», а те самые местные люди труда, вставшие на защиту Советской власти.

Заканчивая о масштабе контрреволюционного мятежа, надо сказать об общем количестве его участников и погибших. Буржуазная пропаганда до сих пор не может прийти с себя от восхищения ею же выдуманными цифрами и иногда ещё можно встретить утверждения, что якобы в этом мятеже участвовало 100 тыс. литовцев. Эта фантастика началась после вручения председателем «временного правительства» Амбразявичусом в августе 1941 г. генеральному комиссару в оккупированной Советской Литве Рентелну «Меморандума о правовом положении Литвы и фактических отношениях после окончания большевистской оккупации Литвы», в котором утверждается, что ФЛА якобы имел 36 тыс. членов, которых подержало ещё 100 тыс. человек 31 . Позже в литературе буржуазных эмигрантов в Западе мнимое количество мятежников начинает колебаться от 90 до 130 тыс. Что касается погибших, нередко встречается цифра 2-4 тыс. Здесь стоит ознакомиться с подсчетами упомянутого историка В. Брандишаускаса. Он собрал сведения о 86 волостях (всего в Литве было 273 волости). В 40 из них не погиб никто, в остальных 46 волостях погибли 132 человека. Указав на  среднее число погибших в волостях (1,5), он предполагает, что всего в провинциях могли погибнуть 410. Если прибавить Каунас и Вильнюс, получается неполные 600 (если в Каунасе погибли около 120 человек, а не 162, как думает В. Брандишаускас, то общее число надо уменьшить на сорок). Что касается общего числа мятежников, по подсчетам В. Брундишаускаса, он мог составить не больше 10-15 тыс. 32 

Поговорим о том, какой социальный состав был у этих мятежников. К сожалению, в советские времена этот вопрос не был как следует исследован. Тогда было как бы само собой понятно, что это буржуазные националисты, и никто не старался это доказать. Поэтому не проводились крупные исследования, и не было составлено конкретных статистик, охватывающих большое количество мятежников. По крайней мере, автору этих строк такой статистики обнаружить не удалось. Нынешняя буржуазная историография данных об этом тоже не предоставляет, так как социальный вопрос для нее является табу – при должном его рассмотрении выяснилось бы, что это было не «национальное восстание», а классовая борьба. Самому взяться за собирание таких данных хотя бы о нескольких областях означало бы работу по меньшей мере на год. Поэтому пока ограничимся свидетельствами очевидцев и теми обрывками данных, которые достигают нас в форме уже составленного списка.

Так, раненые красноармейцы из Таураге, привезенные 23 июня 1941 г. в областную больницу Паневежиса, рассказывали, что в деревнях на них нападают «банды кулаков» 33 .

Очевидец Йонас Касчюнас писал о мятежниках в городе Субачюс (Паневежисская область):

«Вооруженным отрядом белоповязочников, который начал действовать с Субачюс, когда Гитлер напал на СССР, руководил командир отряда Даугис, арендовавший имение Вевелишкяй. Состав отряда был довольно пестрый. Немало было многоземельных крестьян: братья Бартусявичюсы из Субачюс, Каулакис из Мажоняй, Йонушис имел не только крупное хозяйство, но и легковой автомобиль (в те времена большая редкость!), бывший кавалерист Палкаускас и другие. Был здесь известный Дарусевичус, Сарцевичус, брат рецидивиста, которого казнили в предвоенные годы, Станкевичюс Владас из Ясвиленяй. Белоповязочниками, разумеется, стали сметонские полицейские Абаканавичюс и Субаляускас, а бывший вахмистр волостного полицейского участка Адомайтис привел в отряд и обоих своих сыновей, учеников гимназии Купишкиса Петраса и Повиласа» 34 .

Из показаний ксендза Вискантаса Антанаса, арестованного советскими органами:

«Насколько помню, отряду националистов в деревне Вайвайчаяй (область Мажейкяй, волость Илакяй – Ж.Б.) в 1941 году принадлежали следующие лица:

Бенедиктас Лятукис… житель деревни Вайвайчяй, имел хозяйство в 50 га. Бенедиктас Лятукис с самих первых дней был организатором отряда националистов, член штаба…

Йозас Лятукис, брат Бенедикта…, он был рядовым членом отряда националистов.

Фердинандас Шапотас…, житель деревни Вайвайчяй, имел крупное хозяйство в 40-50 га, был одним их организаторов отряда националистов…

Йозас Саулиетис…, житель деревни Луоба, волость Седа, имел хозяйство в 30 га, был членом штаба отряда националистов, допрашивал арестованных. После расформирования отрада, Саулиетис до 1944 года был директором молочной в Седа.

Лауринас Якомас…, житель деревни Луоба, волость Седа, бывший капитан буржуазной армии, в 1941 году член отряда националистов деревни Вайвайчяй… Он имел 20-25 га земли…

Костас Мажонас (малоземельный – Ж.Б.), …органист костела Вайвайчяй, вступил в отряд националистов после моего совета… До 1944 года Мажонас жил в деревне Вайвайчяй и был органистом моего костела. Перед возвращением Красной армии в Илакяй он куда-то пропал, и я больше его не видел.

Бучюс, фамилия не точная, имени не знаю…, постоянного места жительства не имел… Он был рядовым членом отряда националистов… После расформирования отряда националистов Бучюс был полицейским города Илакяй. Позже я слышал, что Бучюс служил полицейским в Мажейкяй, а больше ничего о нем не знаю» 35 .

Бывший буржуазный офицер и заведующий начальной школой деревни Галиняй (область Расейнаяй) В. Сакалаускас, позже, с возвращением Красной армии в Советскую Литву, ставший бандитом, будучи арестованным 1 февраля 1951 г. показал о своей деятельности в 1941 г.:

«Я был член штаба по строевой части карательного отряда (имеется ввиду вооруженный отряд ФЛА – Ж.Б.) городка Кражяй. (…) Организатор и начальник штаба был заведующий волостного полицейского пункта Кражяй. Его заместитель по делам хозяйства был волостной староста Кражяй Швейкаускас. Член штаба по делам допросов был Ивашкевичус. Этот штаб починялся представителю штаба активистов Казису Матулевичусу, который как раз в то время прибыл из Каунаса. В совещании членов штаба, на котором я присутствовал, Матулевачус дал нам задачу помогать немцам и вооружиться. 

Казиса Матулевичуса я знал с декабря 1939 года, как заведующего волостной школой, так как я был подчинен ему по работе. В то время я работал заведующим школой деревни Галиняй. Он сам мне рассказал, что был руководителем националистических организаций волости Кражяй в области Расейняй, руководил «Юной Литвой» (молодежная организация сметонской партии таутининков – Ж.Б.), союзом шаулистов и был одним из руководителей фашистской партии таутининков. (…)

Юревичус в 1940 году, еще до утверждения Советской власти в Литве, служил начальником полицейского участка волости Кражяй, а при Советской власти – в милиции Кражяй. (…)

Швейкаускас до утверждения Советской власти был староста волости Кражяй, крупный помещик (имел 70 га земли, ветряную мельницу). (…)

Ивашкевичус…, бывший вахмистр полиции. (…)

Я, будучи членом штаба по строевой части, по поручению начальника штаба Юревичуса из враждебных Советской власти лиц в деревне Галиняй волости Кражяй организовал группу партизан. Группу составляли следующие лица: братья Пранас и Стасис Будрецкисы. В 1941 году Пранас Будрецкис жил в деревне Галиняй у своего отца и работал в хозяйстве. Его второй брат Стасис Будрецкис жил самостоятельно: он имел 26 га земли, пару лошадей, три коровы и одного рабочего. (…)

Братья Шеметульскисы, Петрас, был рядовой литовской буржуазной армии, имени другого брата не знаю, - оба родились в деревне Купряй волости Кражяй. (…)

Кроме них в группе были трое кулаков: Кончюс, Валюшка и Адомайтис, которые тоже арестовывали активистов и расстреливали евреев. (Валюшка имел 85 га, об имуществе двух других данные не предоставляются – Ж.Б.) 36 .

Из рассказа представителя Советской власти (должность не уточняется) Транаса о событиях в городке Даугайляй (область Утена):

«22 июня было получено сообщение из городка Даугайляй, что неизвестные люди окружили волостной исполнительный комитет и угрожают оружием занять и что в городке вывешен трехцветный фашистский флаг. Когда на Даугайляй прибыли сотрудники милиции Утены, диверсанты начали бежать в недалекий лес. Политруку милиции Утены и милиционеру Гиедрайтису удалось окружить одного диверсанта… Как позже выяснилось, это был Кузьма, житель деревни Падуштис волости Анталиепе, крупный хозяин и при Сметоне был государственным землемером…

Когда милиционер Повилас Бинкис и Ремелис догоняли бежавших в лес бандитов, в лесу был найден настоятель костёла Даугайляй и органист, которые, как выяснилось, и были организаторами выступления; они тоже были арестованы. Среди убежавших были жители деревни Даугайляй, во времена Сметоны бывшие полицейскими и крупными хозяевами; их фамилий не знаю…» 37 

Уже упомянутый представитель Советской власти П. Билюнас, который писал о событиях 23-24 июня в волости Ужпаляй области Утена, когда в волость приехало 6 сотрудников советских органов и начали преследовать группу из 10 человек, писал об их составе (указывает только 5): 

«Пойман был Репшис…, бывший шаулист, кулачок из деревни Шейминишкес, Дагис Йонас… бывший шаулист, собственник водяной мельницы, из деревни Дегесяй. Два брата – Рамашка Антанас и Рамашка Повилас, оба шаулисты, собственники 60 га…, из хутора Даугелис. Тарвидас, бывший шаулист и шпион сметоновцев, возраст 32 года, имел магазинчик в Ужпаляй. Все упомянутые лица жители волости Ужпаляй, область Утена» 38 .

Таких свидетельств можно найти и больше. Итак, это были те самые буржуазные и им близкие слои сметонской бюрократии, которые утратили свое прежнее положение во время социалистических преобразований в 1940-1941 гг., вследствие чего ненавидели Советскую власть и были заинтересованы в реставрации капитализма.

Ненависть этих слоев к Советской власти подтолкнула их к восхищению гитлеризмом как силой, которая может восстановить прежнее капиталистическое status quо, с которым они связывали свое понятие «свободы». Не только написанные в Берлине листовки ФЛА были пропитаны гитлеризмом – среди самих мятежников это было широким явлением. Много примеров тому можно найти в том же самом сборнике документов «Восстание июня 1941 г.», составленном В. Брандишаускасом, в котором собраны письменные рассказы мятежников с соответствующими эмоциями – они радуются прибытием гитлеровцев (с.43) и жаждут вместе с ними воевать (с.45), солдаты вермахта являются «спасателями» (с.49) и «освободителями» (с.93), их встречают со «слезами счастья» (с.91), они «очень порядочно и дисциплинировано выполнили задачу» и «все веселые, полны уверенности и храбрости» (с.82-83), «спасателями героями немцами управляемые танки» «свободу и жизнь несли» (с.94-95), выражается ненависть к «жиду» Молотову (с.44), евреев мятежники называют «отвратительными тварями» (с.91), их квартиры почему-то «воняют» «луком и чесноком» (с.44), а командир мятежа в Вильнюсе А. Густайтис в своем сообщении от 13 июля 1941 г. не может дождаться, когда «сыновья и дочери Вильнюса, Каунаса, Сувалкии, Жемайтии, Аукштайтии рука об руку смогут шагать в светлый завтрашний день свободы, бороться за арийскую, культурную Европу» (с.92). И не зря в декларации по делам хозяйства «временного правительства» (которое работало несколько месяцев, пока не закрыли сами гитлеровцы), созданного ФЛА, от 4 июля 1941 г., в которой говорится, что «временное правительство» «благодарно спасателю европейской культуры канцлеру Рейха Великой Германии Адольфу Гитлеру и его храброй армии, освободившей территорию Литвы», самыми первыми пунктами являются следующие:

«1. Хозяйство освобожденной Литвы основывается на частной собственности, которое, рядом с общественной собственностью народа, является обязательным условием для повышения блага народа.

(…)

2. Земли и другое имущество, отобранное большевиками посредством национализации, конфискации или другим путем, насколько оно не является необходимым для общественных дел народа, будут возвращены по установленному порядку.

Собственникам земли, у которых большевистская национализация отняла право собственности, возвращается прежнее право собственности на им принадлежащую землю» 39 .

В контрреволюционном июньском мятеже попадались единицы рабочих и малоземельных крестьян. Но это были отдельные единичные случаи. Широкие трудящиеся массы этого мятежа не поддерживали. Более того, взбунтовавшиеся кулаки иногда направляли оружие против малоземельных. Чаще всего это случалось с новоселами, которым Советская власть выделяла земли из какого-нибудь кулачьего хозяйства. С началом войны мятежники в некоторых местах начали арестовывать и расстреливать новоселов. Свидетель З. Борейкайте вспоминает, что в Линкуве (Шяуляйская область) в июньские и июльские дни была расстреляны 75 литовских новоселов 40 . Также она упоминает местного ксендза Моркувенаса, который призывал убивать получивших землю от Советской власти, чтоб уничтожить «дух коммунизма». Это также показывает классовую сущность этих событий и является косвенным подтверждением, что сельские трудящиеся в мятеже не участвовали, так как малоземельные не будут в массовом порядке ни поднимать оружие против себя, ни против других малоземельных, так как они не заинтересованы в этом. Характерна история малоземельного крестьянина Костаса Мажонаса, члена националистического отряда деревни Вайвайчяй, область Илакяй, о составе которого рассказывал вышеупомянутый ксёндз Висконтас Антанас. Вот как К. Мажонас, будучи арестованным советскими органами, 16 января 1948 г. рассказывал об обстоятельствах своего вступления и отряд мятежников:

«В первые дни войны ко мне с винтовками пришли Бенюс Лятукис и Юозас Шарва и хотели арестовать меня за то, что Советская власть дала мне 5 га из хозяйства Лятукиса. Но пришел ксендз Вискантас и заступился за меня как органиста. Он попросил Лятукиса и Шарвы не арестовать меня, а мне предложил вступить в отряд националистов.

Спустя два или три дня в деревне Вайвайчяй был создан штаб отряда националистов, которым руководил ксендз Вискантас. Когда я зашел в штаб, Вискантас записал меня в отряд и дал винтовку. Так я вступил в отряд националистов.

Спустя день или два в штаб нашего отряда позвонили из Илакяй и попросили помощи, так как Илакяй атаковали красноармейцы. Весь наш отряд под руководством ксендза Вискантаса ушел в Илакяй. Ещё не дойдя до городка, у деревни Пашиле мы задержали одного красноармейца. Когда достигли Илакяй, красноармейцев там уже не было, они уже уходили в городок Жидикай. Наш отряд вернулся в деревню Вайвайчяй. Позже мне пришлось караулить на дорогах.

В отряде националистов я находился около трех недель, а потом из отряда ушел, и весь период германской оккупации жил дома, работал в своем хозяйстве и был органистом костела Вайвайчяй» 41 .

Итак, получивший землю от Советской власти К. Мажонас вступил в отряд мятежников, так как единственная альтернатива вступлению была смерть. Здесь он себя не проявил, находился в отряде короткое время, спустя три недели ушел (в то время как другие переходили в полицейские батальоны). Это тоже показывает не самый большой энтузиазм мелкого крестьянина бороться за «свободную Литву», в которой царит капитализм.

Но на этом фоне выделяется такое утверждение– в буржуазной литературе нередко говорится, что в Каунасе рабочие целыми фабриками якобы вступали в сторону мятежников и боролись против Красной армии. Рассмотрим случай фабрики «Металас», как одного из наиболее часто упоминаемых. Утверждается, что в ее группе находилось 250-300 человек 42 . Неизвестно, был ли этот миф создан сознательно, или мятежники в июне 1941 г. просто не интересовались составом вооруженных отрядов, находившихся в фабриках, и в своих сводках записывали лишь их численность, после чего другие решили, что раз уж эти люди находились в фабрике, то значит – они рабочие. Но в дневнике самой так называемой группы фабрики «Металас» читаем:

«23 июня 1941 г. утром собравшимся рабочим было сообщено, что фабрика не будет работать и рабочие могут расходиться по домам. Рабочий фабрики, отставной унтер-офицер взялся за инициативу создания на фабрике охраны от возможного захвата вторжения и поджога. Первое оружие – пистолет калибра 6мм Мордосаса Винцаса и два молотка, которыми вооружились рабочие Пакальнис и Жемайтис. (…)

Около 11-18 часа, когда в группе защиты «Металаса» уже было свыше десяти человек, вооруженных винтовками – два легких пулемета, несколько гранат и в руководстве четыре отставные унтер-офицеры, на фабрику прибыл из Варенского полигона удачно бежавший лейтенант Мажелис, который взял руководство в свои руки. (…)

Число добровольцев партизан росло дальше, так как на фабрику, как в известный центр, потоком шли энтузиазмом и храбростью наполнены литовцы, требующие дать им «работу» - бороться и оружие. (…).

Вскоре после этого студент К. Нененас привел собравшуюся в улицах группу партизан, около 40 человек, вооруженных винтовками, захваченными из горящих складов Шанчяй. Из них группа 25 человек, под руководством унтер-офицера, была послана на гору гарантировать безопасность тыла. При расширении действий и увеличении группы, тыловая группа объединилась в другой группой партизан, собравшейся в районе кладбища, которая действовала и лесе Верхних Шанчяй.

Остальные люди были включены собственно в состав группы «Металаса» 43 .

Итак, рабочим сообщили, что фабрика не будет работать, и они могут расходиться по домам. Дальше называются три плохо вооруженных рабочих и группа из свыше десяти человек, которая образовалась в 11-18 часу. Даже если предполагать, что все эти «свыше десяти» человек были рабочие (а это тоже ещё не ясно), это маленькое число, так как в фабрике «Металаса» работали несколько сотен рабочих. Но все они испаряются, остаются три упомянутых рабочих, свыше десяти неясных лиц, четыре унтер-офицеры, один лейтенант, после чего на фабрику, как на «известный центр», набегают толпой какие-то люди со стороны, какой-то студент приводит ещё 40 человек, часть всех этих людей «были включены собственно в состав группы «Металаса». Поэтому куда более правдоподобно, что рабочие фабрики, по крайней мере, большая их часть, попросту разошлись, после чего здесь оказались сметонские унтер-офицеры, офицеры, студенты, большинство которых во времена Сметоны были представителями по крайней мере зажиточных слоев, так как высшее образование трудовому народу редко было доступным (кстати, в описаниях каунасских событий студенчество часто обозначается как одна из крупнейших групп мятежников) и т.п. Все они и назвали себя группой фабрики «Металас».

Такова правда факта – факта, что это был буржуазный мятеж против социалистического строя, за реставрацию капитализма. Это был мятеж городской и сельской буржуазии и сметонской бюрократии против власти трудящихся, против пролетариата и сельской бедноты. Короче говоря, это была острая фаза классовой борьбы. В имя возвращения капитализма они полностью отдались гитлеризму, избрали, говоря словами А. Пуоджюнаса, роль шакала.

Интересно то, что часть этих буржуазных националистов, которые в конце войны бежали в Запад, некоторое время, пока ещё не договорились, как оценивать это «восстание», сами сторонились его, и в их литературе можно было найти что-то близкое к правде. После публикации председателя того самого «временного правительства» И. Амбразевичуса в эмигрантском националистическом издании «Литуанус» от 23 июня 1955 г. о том, как Л. Прапуоленис «провозгласил восстановление независимой Литвы», 23 августа того же года в другом издании «Науиенос» была напечатана статья под названием «Тенденциозные рассказы», в которой прямо так и пишется: «Сомнительно, что в нынешнее время стоит рекламировать это восстание как его рекламирует сотрудник «Литуануса»… Ведь Прапуоленис призывал литовское население оказывать помощь германской армии и помочь Гитлеру в создании «новой Европы». Эта политика… могла повредить имени Литвы в демократическом мире. Провозглашенное активистами временное правительство делало потом ещё и более некрасивые вещи, которых было бы стыдно описывать в печати». И резюмируется о «восстании»: «Насколько сегодня можно судить, то ни в политическом, ни в военном отношении он не был значимым» 44 .

Волна террора

С отступлением Красной армии в Литве поднялась волна грабежей. Например, в городке Казлу Руда 24 июня, как пишется в «описании действий» мятежников этого городка, «местные жители начинают грабить склады, кооперативы и даже частное имущество» 45 . Также описываются случаи, когда некоторые мятежники пытались задержать ворующих, а последние обращались к гитлеровцам и заявляли, что те являются коммунистами 46 . 1 июля в Молетай, когда здесь вошли мятежники, «был огромный бардак. Магазины грабили все, кто хотели» 47 . В своем рассказе один из мятежников идеалист Грацюс Ремеса пишет, что в первые дни войны в Каунасе, в проспекте Йозапавичуса разбивались окна магазинов и грабились товары 48 . Не стоит надеяться, что и «борцы за светлое национал-социалистическое будущее» везде остались в стороне. Часть их тоже стали грабить, иногда даже одни других. Тому же самому Грацюсу Ремеса:

«…пришлось сталкиваться с двоякими войнами: одни брали оружие и боролись за родину, другие взламывали магазины, частные квартиры и квартиры беженцев, где только можно было, брали, уносили, закапывали в землю.

Я был очень доволен, что мог участвовать в изгнании врага, поэтому мне некогда было что-либо взять. Только очень недоволен, почему меня как бойца обворовали, взяв чемодан с продовольствием и мой любимый аккордеон, которых я спрятал у себя в сарае, чтоб не пропали в случае пожара» 49 .

Й. Бобелис, назначенный «временным правительством» ФЛА каунасским военным комендантом, 24 июня подписал приказ, в котором констатировал, что «некоторые стихийные элементы общества пытаются делать взломы, ограбления и другие угловные преступления» 50 . Если эти вести дошли до такого должностного лица, то масштаб, скорее всего, был немалый. Но, не смотря на приказы Бобелиса, эта стихия продолжалась. Германский генерал майор Похл сообщил ему 12 июля, что «растет число случаев, когда немецкие солдаты с литовскими солдатами из батальона ОНТ вторгаются в частные квартиры и присваивают себе вещи» 51 .

Но это не было так страшно, как та ненависть к Советской власти и всем, кто хоть как-то был с ней связан, которая накапливалась у буржуазных слоев, и в первые месяцы гитлеровской оккупации, когда эти слои почувствовали себя хозяевами положения, вылилась в кровавый массовый террор. Вскоре террор достиг таких масштабов, что этим обеспокоился даже оккупационный режим и некоторых видных деятелей буржуазно-националистических организаций. Из записки прокурора суда Шяуляйского округа М. Кригера от 29 июля 1941 г. начальнику Таурагской области (аналогичные записки были разосланы и другим начальникам областей Шяуляйского округа):

«Многие литовцы (члены Фронта литовских активистов и др.), которые хорошо знают большевистский террор, большевистский обман и условия жизни и работы в большевистской оккупации, теперь выразили прокуратуре суда Шяуляйского округа свою обеспокоенность по поводу арестов и уничтожения литовцев в некоторых местах округа.

Ознакомившись с происходившими и происходящими арестами литовцев в Шяуляйском округе, нахожу, что многие из арестов литовцев, хотя в нынешнее время аресты в некоторых местах равнозначны расстрелу, в некоторых местах произведены без серьезного обоснования и без всякого расследования. Многие аресты произведены очень легкомысленно, и даже сводя личные счеты. Нет ни одного города, городка или волости, где сами литовцы не арестовывали бы литовцев. Среди арестованных есть служащие, хозяева, ремесленники, рабочие, женщины, несовершеннолетние юноши и даже дети (15-16 лет). Во многих местах арестованным без всяких дознаний уже произведены смертные казни. (…) Особенно в волостях, где в руководстве не хватает умеренных интеллигентов, местные люди, мстя за большевистские обиды, доносят и часто безосновательно арестовывают бывших служащих (старосты, помощники старост, служащие исполнительных комитетов, учителя и т.д.). Необоснованное уничтожение литовцев, работавших в большевистских учреждениях, является уничтожением самого литовского народа, и такие масштабы мести должны быть отброшены со всей строгостью. Торговля, промышленность, сельское хозяйство, просвещение, администрация и другие области работы потребуют многих людей, и поэтому без серьезного основания не должен быть уничтожен ни один литовец, который в будущем будет нужен и полезен для нашего края. (…)

Я уже имел разговоры с некоторыми начальниками областей Шяуляйского округа и командирами областных штабов Фронта литовских активистов и с удовлетворением могу констатировать, что этот вопрос они поняли должным образом, и в руководимых ими учреждениях они уже приняли конкретные шаги для устранения всех ненормальных явлений. Но все-таки даже теперь в некоторых волостях не считаются с указаниями, имеет место произвол и вопросы свободы и жизни литовцев, подозреваемых в большевистских действиях, без серьезного расследования в некоторых местах решаются по местному усмотрению. Особенно такая недисциплинированность, отсутствие единства действий и произвол имеет место в тех волостях, где действуют несерьезные люди и хулиганы. Такое своеволье и хулиганство должны быть сразу же строжайшим образом подавлены и за нарушение приказов должны быть возбуждены уголовные дела.(…)» 52 .

Из доклада штандартенфюрера СС в Литве Егера о деятельности 3 оперативного отряда до 1 декабря 1941 г.: «(…) Одной из наиболее важных задач, кроме еврейских акций, 3 оперативный отряд чаще всего считал проверку переполненных тюрем в отдельных местах и городах. В каждой областной тюрьме держалось в среднем около 600 лиц литовской национальности, хотя никакого основания держать их под стражей не было. Они были арестованы партизанами на основе простых доносов и т.п. Во многих случаях сводились личные счеты. Никто о них не заботился. Надо зайти в тюрьму и хоть часик побыть в битком набитых камерах, гигиенических условий которых даже описать нельзя. В Йонава, а это характерно для многих тюрем, в одном темном подвале длиной 3м, шириной 3 м и высотой в 1,65 м 5 недель пробыли 16 людей, которые все могли быть выпущены, так как их было нечем обвинить. Девочки 13-16 лет были заперты в тюрьме за то, что они, желая получить работу, пытались вступить в комсомол. Здесь пришлось принять жесткиме меры, чтоб соответствующие литовские слои хорошо вбили себе в голову ясную линию. (…)» 53 .

Много арестов было в Каунасе. Бывший сотрудник сметонского Департамента безопасности Й. Женкаускас 26 июня, придя на свою прежнюю работу, только в помещениях департамента нашел 200 арестованных. Ему было поручено проверить, которые из арестованных раньше стояли на учете департамента. После проверки некоторые были отпущены, а около 170 отправлены в VII форт. Дальнейшая их судьба неизвестна 54 .

В городке Линкува (Шяуляйская область) осенью 1941 г. были расстреляны все комсомольцы гимназии 55 .

Современник Симас Гилис, солдат 16-ой литовской дивизии Красной армии, писал о Кретинге в воспоминаниях:

«После изгнания немцев, с 16-ой дивизией я приехал в Кретингу. Стал интересоваться своими – родителями и родней. Меня окружили хорошо знакомые люди и взволнованно начали рассказывать о судьбе моих близких.

Вот, что я услышал: отца, как подпольщика, местные белоповязочники повесили в центре города. Три браться – Хаце, Янкелис и Бенционас – были расстреляны. Последний активно участвовал в комсомольской работе. Его, уже мертвого, расчленили и частями выбрасывали в речку в Кретинге. Мать от всего этого сошла с ума, бежала на площади к повешенному мужу, кричала и проклинала убийц. Ее застрелили.

Не мог без слез услышать, что нацистские подхалимы сделали с моей младшей сестрой, которая вышла замуж и в то время лежала со своим новорожденным в больнице. Узнав об этом, белоповязочники ворвались в палату, вырвали у матери ребенка и ударили его о стену. Сестра одному ещё успела дать пощечину. Вскоре и ее застрелили» 56 .

Истребление коммунистов, комсомольцев, советских активистов было массовым явлением. «Через нашу землю прошел ураган убийств. Какие озверевшие были убийцы! Как будто их родили гиены, а не матери», - вспоминает очевидец З. Борейкайте 57 .

Не зря некоторые очевидцы, вспоминая эти события, называют это кровавыми оргиями. Эта вассальная буржуазия так яростно и с такой классовой ненавистью стала служить гитлеровцам, что даже те начали сторониться некоторых отрядов буржуазных националистов. Из белоповязочников были сформированы вспомогательные батальоны, которые участвовали в убийствах не только в Литве, но и в Белоруссии. О деятельности второго (двенадцатого) батальона, руководимого А. Импулевичусом, гебитскомисар Слуцка 30 октября 1941 г. писал своим начальникам:

«Что касается мер проведения акции, то с сожалением должен признать, что они были почти равнозначны садизму.

Во время акции город выглядел ужасно. Неописуемо жестоко немцы, полицейские, а особенно литовские партизаны, выводили с домов евреев, а также белорусов, и толкали их в одно место. Везде в городе звучали выстрелы, а в некоторых улицах возникли целые кучи трупов расстрелянных евреев. Белорусам только с большим трудом удалось вырваться из окружения…

(…)

Должен признать, что во время акции батальон (А. Импулевичуса – Ж.Б.) неслыханным образом ограбил дома не только евреев, но и белорусов. Все, что только могли понести, - обувь, кожу, материи, золото и другие ценности – они взяли…»

Рапорт заканчивается просьбой «в будущем обязательно защитить от этого полицейского батальона» 58 .

Начальник гитлеровской безопасности в Борисове рассказывал о расстреле, произведенном этим батальоном в Борисове:

«На место расстрела я приехал около одиннадцатого. И увидел действительно страшную картину, которую нельзя описать. На месте расстрела был слышан непрерывный плач и стон, все время кричали женщины и дети. Живых детей бросали прямо в ямы. Эта страшная картина потрясла даже меня, организатора расстрела, который до этого убил не одну сотню людей» 59 .

В некоторых воспоминаниях можно обнаружить свидетельства, когда гитлеровцы не только сторонились, но и презирали этих своих вассалов. Вот интересный эпизод из первых дней войны, когда вермахт ещё только пробирался через Советскую Литву, а кулаки и все им близкие готовили для оккупантов цветы и угощение. Из воспоминаний З. Борейкайте:

«Эти «патриоты» торжественно встретили фашистскую армию. Через Линкува на белом коне ехал верхом помещик Тинтерис. На площади городка были поставлены столы с яствами. Женщины шаулистки в военной форме были готовы раздавать немецким солдатам бутерброды. Первыми появились всадники. Женщины подняли для них тарелки – они взяли, но бутерброды бросили на землю. Энтузиазм погас. Пришлось самим собирать свои «угощения». Но и после такого презрения литовские «патриоты» белоповязочники начали массовые убийства» 60 .

С первых дней войны Литва стала фабрикой смерти. Данные, сколько до возвращения Красной армии здесь было уничтожено местных жителей, колеблются от 370 тыс., о которых говорилось во время перестройки 61 , до 436 535, которых в 1944 г. посчитала Литовская республиканская комиссия, руководимая А. Снечкусом 62 . Около 200 тыс. жертв составили евреи. Остальные погибли по разным причинам – за помощь советским партизанам, как коммунисты или комсомольцы, как советские активисты, как занимавшиеся саботажем в месте работы, как не исполнявшие повинностей и т.д., и т.п. Эти массовые убийства закончились с возвращением Красной армии. Но эта война, закончившаяся для мира 9 мая 1945 г., для Советской Литвы только дошла до половины. Впереди было восемь кровавых лет послевоенного времени.

Продолжение следует

Приложение

«Литовское информационное бюро в Берлине

19 марта 1941 г.

(…)

2. …Час освобождения Литвы уже близок. Когда начнется поход с Запада, вы в этот же момент будете информированы через радио или иным способом. В это время в городах, местечках и деревнях порабощенной Литвы должны возникнуть местные восстания, точнее говоря, взятие власти в свои руки. Сразу надо арестовать местных коммунистов и других предателей Литвы, чтобы они не избежали расплаты за свои действия. (Предатели будут только тогда помилованы, когда они сумеют доказать, что они ликвидировали хотя бы по одному еврею.)

3. Мы уверены, что вы организационно подготовлены. Там, где ещё не подготовлены, организуйтесь маленькими тайными группами. Вы уже знаете, что и среди литовцев есть много предателей, поэтому в решающий момент будьте очень осторожны.

(…)

5. Когда начнутся военные действия, занимайте мосты, важные железнодорожные узлы, аэродромы, фабрики и др. Их не уничтожайте и не позволяйте их уничтожать русским, особенно мосты. Это имеет большое значение по военным и экономическим соображениям.

6. Уже сейчас «проинформируйте» евреев, что их судьба ясна, поэтому пусть сегодня же убираются из Литвы, чтоб не было бессмысленных жертв. В решительный момент берите их имущество в свои руки, чтобы ничего не пропало.

7. Когда начнутся военные действия, в тылу будут выброшены парашютисты. Немедленно установите с ними связь и помогайте им.

8. Через деревни и города будет маршировать немецкая армия. В ее рядах будет много знакомых вам соплеменников. Встречайте всех одинаково тепло и сердечно, оказывайте им нужную помощь. В то время уже везде должно быть образовано временное правительство новой Литвы.

Литовское информационное бюро.

П.С. Это сообщение в письменном или устном виде должно дойти до самых отдаленных уголков Литвы» 63 .

«Братья и сестры литовцы!

Пришел решающий час окончательной расплаты с евреями. Литва должна быть освобождена не только от азиатско-большевистского рабства, но и от долголетнего еврейского ига.

Фронт литовских активистов именем всего литовского народа торжественно заявляет:

1. Старое право убежища в Литве, предоставленное евреям во времена Витаутаса великого, полностью и окончательно отменяется.

2. Каждый без исключения еврей Литвы этим положительно предупреждается, чтоб немедленно оставил литовскую землю.

3. Все евреи, которые отличились предательством Литовского государства и преследованием, мучением и нанесением обид литовским соплеменникам, в специальном порядке будут привлекаться к ответственности и заслужили должное наказание. Если выяснится, что в решающий час расплаты и возрождения Литвы особенно провинившиеся евреи находят возможность тайно куда--нибудь бежать, долгом всех честных литовцев будет принять собственные меры для задержания таких евреев и, если понадобится, привести в исполнение приговор.

Новое Литовское государство будет восстановлено силами, трудом, сердцем и мудростью самого литовского народа. Евреи устраняются отсюда полностью и навсегда. Если кто-нибудь из них осмелится надеяться все-таки найти в новой Литве какое-нибудь прибежище, пусть уже сегодня узнает окончательное решение: в новой Литве ни один еврей не будет иметь ни гражданских прав, ни средств к проживанию. Таким образом будет исправлены прошлые ошибки и подлости евреев. Таким образом будет положена твердая основа для счастливого будущего нашего арийского народа.

Поэтому давайте все готовиться к борьбе и победе – за свободу литовского народа, за очищение литовского народа, за независимое Литовское государство, за светлое и счастливое будущее.

Фронт литовских активистов» 64 

Примечания

1  K. ?kirpa „Sukilimas Lietuvos suverenumui atstatyti. Dokumentin? ap?valga“. Va?ingtonas, 1973 m., p. 27.

2  Там же, с.37-39.

3  LYA, f.3377, ap.55, b.32, l.2,8-9.

4  K. ?kirpa „Sukilimas Lietuvos suverenumui atstatyti. Dokumentin? ap?valga“. Va?ingtonas, 1973 m., p.61.

5  Там же.

6  V. Brandi?auskas „Siekiai atkurti Lietuvos valstybingum? (1940 06-1941 09)“, Vilnius, 1996 m., p.40, 41.

7  Там же, с.116.

8  K. ?kirpa „Sukilimas Lietuvos suverenumui atstatyti. Dokumentin? ap?valga“. Va?ingtonas, 1973 m., p.188-189.

9  V. Brandi?auskas „Siekiai atkurti Lietuvos valstybingum? (1940 06-1941 09)“, Vilnius, 1996 m., p.41.

10  Jonas Digrys „Dievai j? nepasigail?jo“, Vilnius, 2008 m., p.64.

11  V. Brandi?auskas „Siekiai atkurti Lietuvos valstybingum? (1940 06-1941 09)“, Vilnius, 1996 m., p.68.

12  Lietuvi? tauta, V tomas, 2000 m., Vilnius, p. 130-131.

13  „1941 m. bir?elio sukilimas“. Dokument? rinkinys. Sudar? Valentinas Brandi?auskas. Vilnius, 2000 m., p. 40-41.

14  Там же, с.54-55.

15  Pilypas Narutis „1941 bir?elio sukilimas Kaune“ http://aidai.us/index.php?option=com_content&task=view&id=602&Itemid=111

16  „1941 m. bir?elio sukilimas“. Dokument? rinkinys. Sudar? Valentinas Brandi?auskas. Vilnius, 2000 m., p. 40-41.

17  Там же.

18  V. Brandi?auskas „Siekiai atkurti Lietuvos valstybingum? (1940 06-1941 09)“, Vilnius, 1996 m., p. 82-83.

19  Pilytas Naturis „1941 bir?elio sukilimas Kaune“ http://aidai.us/index.php?option=com_content&task=view&id=602&Itemid=111

20  V. Brandi?auskas „Siekiai atkurti Lietuvos valstybingum? (1940 06-1941 09)“, Vilnius, 1996 m., p.68-69.

21  Там же, с.69.

22  Там же, с.82-83.

23  „1941 m. bir?elio sukilimas“. Dokument? rinkinys. Sudar? Valentinas Brandi?auskas. Vilnius, 2000 m., p. 90.

24  Там же, с.94-95.

25  Там же, с.321.

26  Там же, с.109.

27  Там же, с.309.

28  Там же, с.296-297.

29  Там же, с.115.

30  Там же, с.117.

31  Lietuvi? tauta, V tomas, 2000 m., Vilnius, p.305.

32  V. Brandi?auskas V. Brandi?auskas „Siekiai atkurti Lietuvos valstybingum? (1940 06-1941 09)“, Vilnius, 1996 m., p.86.

33  Antanas ?im?nas „Bol?evizmo byla. Genocidas ir smurtas okupuotoje Lietuvoje 1940-1953 m. (Panev??io kra?tas)“, Kaunas, 2002 m., p. 120.

34  Jonas Digrys „Dievai j? nepasigail?jo“, Vilnius, 2008 m., p.60-61.

35  Faktai kaltina, II rinkinys, Vilnius, 1963 m., p. 53-54.

36  Masin?s ?udyn?s Lietuvoje (1941-1944). Dokument? rinkinys. I dalis, Vilnius, 1965 m., p. 65-67.

37  1941 m. bir?elio sukilimas. Dokument? rinkinys. Sudar? Valentinas Brandi?auskas. Vilnius, 2000 m., p.323-324.

38  Там же, с.321.

39  V. Brandi?auskas „Siekiai atkurti Lietuvos valstybingum? (1940 06-1941 09)“, Vilnius, 1996 m., p.160.

40  Jonas Digrys „Dievai j? nepasigail?jo“, Vilnius, 2008 m., p.37.

41  Faktai kaltina, II rinkinys, Vilnius, 1963 m., p. 59.

42  V. Brandi?auskas „Siekiai atkurti Lietuvos valstybingum? (1940 06-1941 09)“, Vilnius, 1996 m., p. 68.

43  1941 m. bir?elio sukilimas. Dokument? rinkinys. Sudar? Valentinas Brandi?auskas. Vilnius, 2000 m., p. 37-39.

44  J. ?iug?da „Apie vien? nacionalistin? klastojim?“, Komunistas, 1970 m., Nr.12, p.63.

45  1941 m. bir?elio sukilimas. Dokument? rinkinys. Sudar? Valentinas Brandi?auskas. Vilnius, 2000 m., p.105.

46  Там же, с.106.

47  Там же, с.162.

48  Там же, с.52.

49  Там же, с.55.

50  V. Brandi?auskas „Siekiai atkurti Lietuvos valstybingum? (1940 06-1941 09)“, Vilnius, 1996 m., p.89-90.

51  Masin?s ?udyn?s Lietuvoje (1941-1944). Dokument? rinkinys. I dalis, Vilnius, 1965 m., p. 93.

52  Там же, с. 87-88.

53  Там же, с.139.

54  V. Brandi?auskas „Siekiai atkurti Lietuvos valstybingum? (1940 06-1941 09)“, Vilnius, 1996 m., p.89.

55  Jonas Digrys „Dievai j? nepasigail?jo“, Vilnius, 2008 m., p.35.

56  Там же, с.39-40.

57  Там же, с.36.

58  Там же, с.53-54.

59  Там же, с.55.

60  Там же, с.37.

61  Известия ЦК КПСС, 1990 г. №10, с.137.

62  Masin?s ?udyn?s Lietuvoje (1941-1944). Dokument? rinkinys. I dalis, Vilnius, 1965 m., p.142.

63  Там же, с. 49-50.

64  Там же, с.50-51.