Продолжение, предыдущая часть здесь

7. Прорыв КПП

4. Интеграция КПП и империалистическая профсоюзная политика

КПП играла важную роль для империализма США, дезорганизуя угнетенных и командуя ими. Впервые массы рабочих из Третьего Мира были допущены и даже приглашены вступить в сетлерские профсоюзы. Это было результатом исторического изменения в расстановке сил между империей США и рабочих угнетенных национальностей на промышленном севере США.

С одной стороны, такое «единство» обеспечивало то, что рабочие из Третьего Мира не выступали против новых сетлерских промышленных профсоюзов, и были надежно поглощены как «меньшинства» под жестким контролем сетлеров. С другой стороны, голодные пролетарии Третьего Мира получили значительное улучшение своего материального положения и надежды на обеспеченную работу и продвижение. Это был договор по расчету с обеих сторон, но евроамериканская рабочая аристократия пошла только на тактические уступки, в то же время усиливая свое господство над рынком труда империи.

Так что старые профсоюзы АФТ контролировали рабочих из Третьего Мира, вытесняя нас с рынка труда, не допуская нас в свои ремесленные профсоюзы или запирая нас в маленькие сегрегированные отделения, новые КПП могли контролировать нас только включая нас в профсоюзы сетлеров. Империалисты решили, что нуждаются в колониальной рабсиле в определённых отраслях. Так что евроамериканские профсоюзы не могли выгнать угнетенные национальности с работы на старый манер. Колониальные пролетарии могли быть контролируемы только путем дезорганизации – отделением их экономической борьбы от национальной борьбы их народов, изоляцией их от других пролетариев Третьего Мира по всему земному шару, их поглощением как «братьев» сетлерского профсоюзного движения и постановкой их под руководство евроамериканской рабочей аристократии. Эта новая интеграция была старой сегрегацией на более высоком уровне, единством противоположностей в повседневной реальности.

Мы можем проследить, как это все работало, рассмотрев отношения КПП с африканскими рабочими. Большие общины африканских беженцев образовались в крупных промышленных центрах севера США. Свыше миллиона бежали на север только за 1910-1924гг, и тысячи новых прибывали каждый месяц. Они вызывали раздражение на сетлерском севере – каждая община беженцев была инородным телом в белом метрополисе, как песчинка в устрице. И точно также, как устрица избавляется от раздражителя, покрывая все чужеродные элементы твердым гладким слоем перламутра, сетлерская Америка заключила африканских рабочих в жесткие белые слои КПП.

Несмотря на «расовые бунты» и враждебность евроамериканцев,потоки  африканских беженцев устремились на север США в начале века. В конце концов, все проблемы на севере выглядели меньшим злом для бежавших от террора на оккупированном юге США. У многих просто не было выбора, как бежать от возрожденного ККК. Все более вытесняемые с земли, не допущенные на новые заводы на юге США, африканцы жили в условиях террористического контроля.

Каждую ночь Центральная Иллинойсская  железная дорога вела на север через Луизиану, Миссисипи и Теннесси, вдоль реки Миссисипи до «земли обетованной» - Гэри или Чикаго. Вместо издольщины или сезонного батрачества на «Мистера Джона», африканец во время Первой Мирой войны мог получить «элитное» чикагское  место – рабочим на Argo Corn Starch или International Harvester. Каждую неделю Чикаго Дефендер, наиболее широко читаемая даже на юге в 1920-х«расовая» газета убеждала своих читателей покинуть адские условия Миссисипи и отправится на север за «свободой». Один человек припоминает, как долгими миссисипскими ночами он ворочался в постели, мечтая о сказочном севере: «Просто невозможно было заснуть всю ночь из-за этого Чикаго».

Эти общины беженцев были на самом деле маленькими новоафриканскими городами, где путы сетлерского господства были не так туго затянуты. В «Черном Чикаго»  Спиера говорится: «На сельском юге негры зависели от белых землевладельцев почти в феодальном смысле. Они постоянно были под надзором и должны были давать отчет о повседневной жизни...На заводах и фабриках (севера), с другой стороны, отношения с «боссом» были формальными и безличными, и надзор ограничивался рабочими часами.» (31)

Хотя личных ограничений было меньше, африканские беженцы оставались под  строгим контролем как национальная группа. Свободный буржуазный рынок труда на самом деле не существовал для африканцев. Их нанимали не индивидуально. Они могли работать только на компанию, решившую нанять группу африканцев. Так что африканская рабочая сила и на севере оставалась в колониальных условиях, ограниченная определенными местом работы и определенными рабочими местами.

Компании считали африканцев своего рода динамитом – весьма полезным, но потенциально крайне опасным. Их использование в северной промышленности было началом, хотя и мало осознанным в то время, постепенного повышения новых европейских иммигрантов до уровня настоящих сетлеров. Империализм понемногу освобождал «ханки» и «даго» от труда на самом дне заводов. Теперь все большее число евроамериканцев подталкивалось наверх, в ряды квалифицированных рабочих и мелких начальников. И если африканским рабочим платили больше обычной колониальной платы на юге, они все равно получали меньше «платы белого». Даже самые новые евроамериканские иммигранты на рабочих местах только для белых  могли смотреть на африканских рабочих и видеть свои новые привилегии сетлеров. Капиталисты также знали, что слишком большое количество африканцев может из супер-прибыльного орудия превратиться в опасную силу.  Африканцев использовали только под контролем и при жестких ограничениях. Один управляющий сталелитейным заводом в Индиане говорил в 1920-х: «Когда мы дошли (до 10% черных) работников, я сказал: «никаких больше цветных без обсуждения». Я велел цветным пасторам посылать мне цветных, которые, как они гарантировали, не были большевиками и не стали бы организовываться» Это было время  движения Гарви за  африканские профсоюзы и роста панафриканских и революционных сил среди африканцев.

Заводы на севере вводили жесткие ограничения на число африканских рабочих. Не потому, что те приносили мало прибыли. И не потому, что нанимали были «предубеждены» - как сказали бы либералы - но потому, что империалисты считали, что всего безопаснее использовать африканских рабочих в окружении подавляющего числа рабочих-сетлеров. В 1937 году чиновник на предприятиях ЮС Стил в Гэри признал, что за предыдущие 14 лет компания ограничивала число африканских рабочих на заводе 15%. (32)

Форд Мотор, вероятно, имела наиболее развитую систему использования африканских рабочих под контролем, похожим на условия плантации, где плантатором был Генри Форд. Специальный отдел в конторе отвечал за господство не только на рабочем месте, но и в общине беженцев. Форд нанимал только по рекомендации  африканских церквей, при этом каждая церковь получала деньги, если рабочие оставались послушными Форду. Компания также финансировала африканские буржуазные организации. Фордовские рабочие и их семьи составляли около четверти всей африканской общины Детройта. И  NAACP и Городская Лига пели хвалы Форду, и предупреждали африканских рабочих держаться подальше от профсоюзов. Один отчет о системе Форда в 1930-е гг говорит:

«Трудно найти негритянскую церковь, братство  или другую организацию, в которой не состояли бы рабочие Форда. Вряд ли кто из негритянских врачей, юристов или бизнесменов независим в своих доходах от работников Форда. Если добавить к этой группе тех, кто хочет работать на Форда, видно, что Форд мог оказывать решающее влияние на общину.» (33)

Общины африканцев-беженцев были частью угнетенного народа в целом, и поэтому превратились в маленькие колонии, где африканская буржуазия играла роль местных представителей иностранных империалистов. Система Форда отличалась только тем, что этот капиталист выставлял напоказ то, что обычно делалось втихомолку комитетом капиталистов через бизнес, фонды и империалистическое правительство.

Колониальное существование в сердце промышленной Америки порождало противоречия, поскольку сегрегация угнетенных создавала свою противоположность – все растущее значение африканской рабочей силы в промышленном производстве. Вынужденные сосредотачиваться в определенных городах и определенных отраслях, даже на отдельных  заводах, африканские рабочие в 1920-х обнаружили, что их имеют стратегическое значение для промышленности севера США, намного превышающее их все еще невысокое процентное отношение среди рабочих в целом. В Кливленде африканцы составляли 50% рабочих в металлообработке; в Чикаго  - 40-50%  на мясоперерабатывающих заводов; в Детройте африканские рабочие составляли 12% у Форда, 10% в Briggs, 30% на Midland Steel Frame (34).

В целом африканские рабочие в промышленности были заняты только в пяти отраслях: автомобильной, металлургической, мясоперерабатывающей, угольной и на железных дорогах. Первые четыре были как раз те, где сетлеры рабочие собирались выяснять отношения с сетлерами-капиталистами в 1930-х и начале 1940-х. Африканские рабочие оказались в самом центре событий.

В ряде промышленных центров КПП не мог бы успешно организовывать профсоюзы, не получив контроль над африканскими трудящимися. Исследование автопромышленности 1929 года отмечает:

«Как однажды заявил один из сотрудников отдела кадров Форда «Многие негры работают в литейной и выполняют работу, которую никто другой делать не будет.» Автор заметил на одном заводе Шевроле, что неграм выпадала самая грязная, грубая и неприятная работа – например, окраска валов. А на заводе Крайслер их нанимали только на окраску, и на заводе Чэндлер-Кливленд опасная работа – шлифовка наждачным кругом – выполнялась только неграми» (35).

Практически на всех автозаводах африканцам не позволяли работать на станочных участках, они были сегрегированы – работали  в литейке, на покраске, уборщиками, водителями и на прочих «обслуживающих» рабочих местах. Они получали 35-38 центов в час, что составляло половину зарплаты евроамериканских станочников. Так было на Паккарде, Дженерал Мотрос и многих других компаниях (36).

Политика КПП в этом случае была такова: проводить интеграцию по руководством сетлеров там, где африканцев было много (литейные, мясоперерабатывающие заводы и т.д. ), и сохранять сегрегацию там, где африканских рабочих было меньше и они были слабее. Интеграция и сегрегация были не более, чем двумя сторонами той же гегемонии сетлеров.

Суть деятельности КПП определялась еще тремя потребностями: 1. Сохранять привилегии сетлеров путем недопущения африканцев к более высокой квалификации, к более желательным рабочим местам, и руководству профсоюзов – все это полагалось только евроамериканцам. 2. Любая тактическая уступка африканским рабочим должна была помогать главной задаче КПП – поддерживать единство евроамериканцев. 3 Отношение КПП к африканским рабочим должно было соответствовать всей колониальной политике империи США. Следует подчеркнуть тот факт, что вместо того, чтобы бросить вызов империалистическим правилам относительно положения и роли колониальных трудящихся, КПП как профсоюз сетлеров следовал этим правилам. Возьмем, к примеру, автопромышленность, где в либеральном профсоюзе UAW (КПП) было немало примеров интеграции.  То есть, немало африканских рабочих приглашали помочь евроамериканским рабочим достичь их специфических классовых интересов. Первая сидячая забастовка в Детройте прошла на Midland Steel Frame в 1936. UAW не только привлек африканских рабочих к активной роли в этой стачке, но и организовал их семьи в кампанию поддержки КПП. На заводе, производившем автомобильные рамы для Крайслера и Форда, 30% рабочих были африканцы. Здесь UAW не имел бы шансов на успех без привлечения на подмогу к своим силам и африканцев, управляя также и ими.

Но на многих заводах, где подавляющее число рабочих были сетлеры, КПП явно обращался с африканскими рабочими по-другому. Во Флинте заводы Дженерал Моторс были образцом расовой сегрегации в духе южных штатов («Джим Кроу»). Африканцев принимали только в литейную или уборщиками, на низкую зарплату (многие из них выполняли и другую работу, но официально были сегрегированы и получали плату «уборщиков») Не только квалифицированный, но и малоквалифицированный труд был оставлен для сетлеров.

В то время, как UAW боролся с ДжМ из-за зарплаты, рабочего дня, гражданских прав для рабочих-сетлеров и т.д., он придерживался правил отношения к колониальной рабочей силе, определенных  Дженерал Моторс. Так что противоречия между сетлерами-рабочими и сетлерами-капиталистами были ограничены рамками, так сказать, общества угнетателей, и не меняли того факта, что и те и другие выступали заодно против угнетенных народов и их пролетариев.

Во время победы сидячей забастовки во Флинте в феврале 1937 года, NAACP сделала заявление, подняв вопрос о дополнительных рабочих местах: «Повсюду в Мичигане цветные спрашивают, собираются ли новые профсоюзы КПП позволить неграм дослужиться до хороших рабочих мест, или они только будут защищать те рабочие места, которые они уже имеют на Дженерал Моторс.» (37)

Очень показательный вопрос. Многие радикалы из UAW уже успели на него ответить. Уидхем Мортимер, профсоюзный вожак и член КПСША, бывший первым заместителем председателя UAW, оставил после смерти ряд автобиографических заметок о своей карьере в профсоюзе. Beacon Press – издательство либеральной Унитарианской-Универсалистской церкви, опубликовало их под кричащим заголовком: «Организуйтесь!» Своими собственными словами Мортимер позволяет нам присутствовать при тайных переговорах с африканскими рабочими Флинта.

Первая организационная поездка Мортимера туда прошла в июне 1936 года – чтобы начать новый профсоюз. Горячо желая получить поддержку африканских рабочих в приближающейся большой стачки, Мортимер созвал тайное собрание.

«Вскоре после этого, я нашел записку под дверью своей комнаты в гостинице. Трудно было разобрать слова, так она побывала во многих запачканных руках. Там говорилось: «Сегодня в полночь» и номер дома на Индастриал Авенью. Подписано было «Генри». Ровно в полночь я был у того дома. Это была небольшая церковь, совершенно темная. Я постучал в дверь и подождал. Скоро дверь открылась и я вошел. Помещение освещала маленькая свечка, старательно затененная. Там были восемнадцать человек, все негры и все с литейки Бьюика. Я сказал им, зачем я во Флинте, что я надеялся сделать, чтобы улучшить условия труда и их жизнь. Потом начались вопросы. Они касались отношения профсоюза к дискриминации, и какова была позиция профсоюза в деле улучшения очень тяжелого положения негров в целом. Один из них сказал: «Видишь, у нас есть все те же проблемы, что волнуют белых, и у нас есть еще одна – мы негры».

Я указал на то, что старое руководство АФТ осталось в прошлом. У КПП была новая программа, и новые руководители, которые понимали, что никто из нас не свободен, если не все мы свободны. Частью нашей программы была  борьба с «Джим Кроу». И у нашей программы было больше возможностей успеха, если рабочие-негры присоединятся к нам и поднимут свою голос в профсоюзе. Другой поднялся и спросил: «У нас будет отдельный профсоюз»? Я ответил: «Мы не профсоюз «Джим Кроу», и среди наших членов нет первого или второго сорта!»

Встреча закончилась тем, что я получил восемнадцать заявлений в профсоюз  и восемнадцать долларов вступительных взносов. Я предупредил их не рисковать, но осторожно помочь своим товарищам написать заявления и организовать еще встречи...» (38)

Эти воспоминания Мортимера без конца цитируют в «левых» евроамериканских статьях о КПП как факт. На самом деле сидячая забастовка во Флинте практически не получила поддержки африканцев. В ней приняли участие только пять африканцев. И это не было исключением. В сидячей забастовке 1937 года на заводе Крайслера Dodge Main в Детройте только три африканских рабочих остались с забастовщиками. В критические годы организации UAW африканские автомобильные рабочие обычно оставались в стороне от битвы между сетлерами-рабочими и сетлерскими корпорациями. (39) Это  была не их страна, не их профсоюз и не их борьба. И результаты победы UAW подтвердили их правоту.

Сидячая забастовка во Флинте была для евроамериканских рабочих «их» победой, и они собирались воспользоваться ее плодами сами. Так что на заводе Шевроле №4 первый контракт между UAW и ДжМ после стачки включал пункт о «незаменяемости», подтверждавший привилегии сетлеров. Новый профсоюз заявил африканским рабочим, что согласно этому контракту, те не могут получить никакой работы, кроме литейщиков и уборщиков. Таковы были плоды великой стачки – контракт в духе «Джим Кроу» (40) То же самое произошло и на Бьюике, разоблачив, какими пустыми были ранние обещания, данные африканским рабочим.

И дело не ограничивалось один заводом или одним городом. В история UAW сказано: «Как позднее признал один представитель UAW... в большинстве случаев первые контракты подтверждали существовавшие правила – сегрегацию и даже дискриминацию»(41). На заводе ДжМ в Атланте, чья сидячая забастовка 1936 года до сих пор приводится «левыми» сетлерами как пример боевой «профсоюзной истории юга США», только абсолютное превосходство белых устраивало рабочих из КПП. В автостроительной отрасли победившие сетлеры не только использовали свое новоприобретенное влияние, чтобы позволить африканцам работать только уборщиками, но даже перестали притворяться, что те - такие же члены профсоюза. Последующие десять лет отделение UAW в Атланте было только для белых (42).

Так что настоящий ответ на вопрос NAACP в 1937 году был: нет – новые профсоюзы КПП не собирались помочь африканцами получить больше рабочих мест, лучших рабочих мест, равную долю рабочих мест и вообще никаких рабочих мест. И это было не «предательство» подкупленных бюрократов, но сама сущность КПП. Боролись ли с этим всерьез боевые профсоюзники? Нет. Или хотя бы евроамериканские «левые» (которых было немало во Флинте, например из КПСША, Социалистической партии или различных троцкистов) –поддержали принципиально своих «профсоюзных братьев» - африканцев? Нет.

Интересно, что в отчете на слете UAW 1937 года о победе во Флинте, Боб Трэвис – боевой член КПСША – покрывал белый расизм КПП Флинта. В своем отчете (где нашлось место даже для профсоюзных бейсбольных команд) нет ни слова об африканских рабочих ДжМ и об их тяжелом положении. И если таковы были самые прогрессивные сетлеры-радикалы, можно представить себе уровень среднего евроамериканского рабочего.

Суть была ни в интеграции, ни в сегрегации – господство угнетающей нации было главным. Хотя UAW (КПП) проводил сегрегацию в широком масштабе, он был готов использовать и интеграцию. Когда после победы над ДжМ и Крайслер они обратились к борьбе с Фордом, самым враждебным профсоюзам из трех крупнейших автокомпаний, UAW.

Должен был убедительно обратиться к 12000 африканских рабочих Форда. Так что была напечатана специальная литература, проведены переговоры с африканскими религиозными деятелями и вождями движения за гражданские права, и, всего важнее – были наняты африканцы для организации своих братьев у Форда.

Колониальная трудовая политика империи США, как мы уже видели, была основательно реформирована в 1830-х. Растущая опасность бунтов рабов и рост африканского большинства во многих важных городах привел к специальным ограничениям использования африканских рабочих. Некогда главную опору горного дела и перерабатывающей промышленности, африканцев все больше вытесняли из городской экономики. Когда в 1860 выросли новые заводы, африканцев туда во многих случаях не пускали. В целом колониальная трудовая политика империи США была  поддержанием равновесия между необходимостью эксплуатировать колониальных рабочих, и уверенностью, что ключи к современной промышленности и технологии не попадут в руки колонизированным.

Это выразилось прежде всего в том, что африканские рабочие – как колонизированные народы – перемещались по различным отраслям в соответствии с изменением потребностей империи США. Противоречие между решением упрочить империю, предоставив больше привилегий рабочим - сетлерам ( в конце концов депролетаризируя их) и необходимостью ограничить роль африканских трудящихся проявилось  в начале 20-го века.

Так что рабочие КПП и не думали выступать против открытой и жесткой сегрегации на северных заводах, пока правительство США не велело им сделать это во время Второй Мировой войны. До тех пор КПП поддерживал существующую сегрегацию, соглашаясь принимать в профсоюзы тех африканцев, кто уже работал на заводах. Это делалось только для усиления сетлерского профсоюза. Во время первоначального организационного периода 1935-41гг КПП сохранял существующее распределение рабочих мест между угнетенными и угнетателями: рабочие-сетлеры монополизировали рабочие места для квалифицированных и массу малоквалифицированных рабочих мест, в то время как колониальным рабочим доставалась только неквалифицированная работа или метла.

За первые семь лет КПП не только отказывался помогать африканским рабочим бороться с «Джим Кроу», но даже отказывался вмешиваться, когда тех вытесняли с заводов. Даже когда США вступили во Вторую Мировую войну, многие корпорации только усиливали и без того жесткие ограничения для африканских рабочих. Теперь, когда занятость росла в результате военного бума, считалось, что не только евроамериканцы должны получить новые рабочие места, но что африканцам все еще нельзя доверять самое сердце империалистической военной промышленности.

Роберт С. Вивер из правительства Рузвельта признал: «Когда начала разворачиваться оборонная программа, негры были на обочине американской промышленности, и с каждым днем их становилось все меньше.» Крайслер объявил, что только евроамериканцы могут работать на его новом танковом заводе в Детройте. Форд начал организовывать множество новых отделов только для белых, и отказываясь принять 99 из 100 африканцев, присланных биржей труда. И на Флинте 240 африканцев-уборщиков узнали, что ДжМ собирается уволить их бессрочно. В 1940-начале 1941 года, когда рабочих сетлеров массами нанимали на военную промышленность, африканские рабочие оказались под угрозой. (43)

Африканцы-промышленные рабочие не могли защищать свои насущные классовые интересы через КПП, им пришлось выйти за рамки сетлерского профсоюзного движения, чтобы все лишь сохранить свои рабочие места. Летом 1941 года на двух заводах Детройта Dodge Main и Dodge Truck прошли три африканские забастовки. Африканские рабочие во Флинте на Шевроле No.4 организовали митинги протеста и в конце концов отстояли свои рабочие места. Уже в апреле 1943 года около 3000 африканских рабочих Форда бастовали три дня в знак протеста против политики приема на работу у Форда. Суть в том, что КПП было против интересов африканцев, потому, что следовало империалистической колониальной трудовой политике – и когда африканским рабочим было нужно защитить свои классовые интересы, им приходилось делать это самим и организовываться на национальной основе.

Только в середине 1942 года КПП и корпорации, двигаясь в лад под управлением империализма, начали допускать африканских рабочих к станкам. Как ни неприятно было сетлерам позволять массе африканских рабочих включиться в промышленность, у них не было выбора. На карте стояло приобретение целого мира, в войне типа «править или прозябать». Когда империя США напрягалась, собирая огромные армии, флот и авиацию, запасы евроамериканской рабочей силы истощились.  С точки зрения империализма США, если полмиллиона африканских рабочих военной промышленности помогут империи завоевать Азию и Европу, оно того будет стоить.

Как заявил совет США по военной промышленности: «Мы не можем позволить себе роскошь мыслить в рамках «работа для белых»» Так что соотношение африканских рабочих-станочников утроилось и дошло до 8,3% всех рабочих обрабатывающей промышленности. И КПП, хотя и неохотно, присоединились к корпорациям и начали продвигать африканцев на новые рабочие места – хотя сотни тысяч рабочих-сетлеров протестовали, устраивая «забастовки ненависти». Реальность была такова, что рабочие-сетлеры имели империалистические профсоюзы под руководством правительства, в то время как у колониальных рабочих не было своих профсоюзов. (44)

Во время Второй Мировой войны КПП закончил свою интеграцию, включив многие сотни тысяч колониальных рабочих. Многие из новых членов, следует указать, оказались там поневоле. История показывает, что подавляющее большинство африканцев, принадлежащих к профсоюзам КПП за последние 40 лет, никогда не делали этого добровольно. Начиная с первого контракта с Фордом в 1941 году, КПП быстро перешло на контракты «профсоюзных цехов». В этих контрактах все новые рабочие были обязаны вступить в профсоюз как условие их найма. Современный империалистический завод во многих отраслях быстро достиг высокого уровня профсоюзного членства – хотелось нам этого или нет.

Правительство США полагалось на КПП как ключевой элемент трудовой дисциплины. Так что Военно-трудовой совет США побуждал корпорации заставлять своих рабочих вступать в КПП: «Слишком часто члены профсоюзов не сохраняют свое членство потому, что им не нравится дисциплина, вводимая ответственными руководителями» (45) Хотя это касалось всех промышленных рабочих, прежде всего речь шла о колониальной рабочей силе.

Правительству и рабочей аристократии не терпелось наконец надежно привязать колониальных рабочих. Уж если приходилось допускать их в промышленность в большем количестве, они должны были быть расколоты и нейтрализованы – волей или неволей. На заводе Бьюик во Флинте, где 588 африканских рабочих из 600 были сегрегированы в литейной, несмотря на ранние обещания КПП, профсоюз и ДжМ собирались привлечь их, позволив им наконец стать к станкам. К их удивлению, даже в середине 1942 года, большинство африканских рабочих все еще отказывалось вступить в КПП. (46) Африканские организации за гражданские права, рабочая аристократия и либеральный Новый Курс должны были «просветить» сопротивляющихся рабочих, чтобы те примкнули к сетелрским профсоюзам.

Интеграция КПП, таким образом, не имела ничего общего с новыми возможностями для африканских рабочих или созданием «единства рабочего класса». Это было новое орудие контроля угнетающей нации над пролетариями угнетенной нации.