Глава II. Следы в Восточной и Центральной Кордильерах

 

Сон 

Поиск на границе сельвы

 

    Он был несколько встревожен, поскольку уже не мог больше ждать. Пора было выступать на поиски. Он уже знал о том, что поиск его собственного тела должен был уже начаться, но, на этот раз, речь шла не о живом теле, а мёртвом. Главная трудность заключалась в том, что сейчас свой собственный труп приходилось искать в горах, и именно тогда, когда уже пришлось пережить драматический опыт разного рода смертей, от которой, как он ни старался укрыться, уходя  в другие земли, оставляя ложные следы, даже устраивая засады, чтобы убить её, смерть, словно зловещая тень, всё равно невозмутимо следовала за ним, и, иногда, даже касалась своими длинными пальцами его спины. Во сне улыбка смерти превращалась в жуткий кошмар. Поэтому он и принял решение идти и искать смерть, поселившуюся в его трупе для того, чтобы расшифровать, наконец, эту улыбку и в этой роковой улыбке - причину такой жестокости насильственной смерти, тяготеющей над его жизнью.

    Перед тем, как отправиться в путь, Маруланда разработал план на основе конкретного указания - этой ночью во сне он услышал в новостях по радио, что его последняя смерть состоялась на востоке гор, - что и определило маршрут его движения. Первое, что он начал делать, - это внимательно смотреть под ноги, чтобы точно знать, куда поставить ногу; так начался его поход. В его голове, словно в записной книжке, всплыл маршрут старой тропы. Он прошёл все горы медленным и осторожным шагом, дабы увидеть все опасные места, которые на земле он просто предчувствовал. Уже в вечерних сумерках, - в покрытых тучами горах сумерки наступают рано, - он натолкнулся на мёртвого человека, который, находясь, наверное, уже при смерти, пытался спрятаться в дупле огромной сейбы. Маруланда оглянулся вокруг, чтобы понять, откуда может исходить опасность, и затем, перевернув тело, увидел в его широко открытых глазах свой собственный взгляд. Этот человек умер насильственной смертью во время перестрелки с каким-то армейским отрядом. Так подтвердилась та новость, которую он услышал ночью по радио.

    На ночь Маруланда остановился в лесной чащобе, - предварительно он всё внимательно там обследовал, - и соорудил себе нары. Он уже решил, что завтра он двинется к западным горам.

    Он шёл с привычной осторожностью, стараясь не оставлять следов, и одновременно внимательно запоминая все детали той местности, которую он проходил.

    На рассвете он наткнулся на другое тело. Маруланда даже не удивился этому, поскольку сразу увидел свою старую рану на его правой руке. Этот человек погиб, подумал он, в результате бомбардировки.

    Маруланда немедленно двинулся на юг и вскоре обнаружил тело ещё одного мёртвого человека, и примерно с расстояния 3 метров он увидел, что у плеча этого человека лежит винтовка М-1, которая хорошо служила Маруланде всё это время.

    Во сне Маруланда подумал и о горах на севере. На следующий день он двинулся в том направлении, и Маруланда  уже знал заранее о том, что и там он тоже найдёт мертвеца, который на этот раз уже точно будет иметь его черты лица или, возможно, его 9-ти мм. пистолет. На мгновение он вдруг почувствовал озноб, пробежавший по всему телу, - верный признак того, что его жизнь находится в опасности, окружённая со всех сторон засевшими в засаде людьми. И тогда он решил, что для поиска естественной смерти ему надо спуститься с гор на равнину и уйти вглубь сельвы. Уже там, внизу, он встретил совсем свежие следы человека, фигура которого вдалеке постепенно растворялась по мере приближения её к границе сельвы.

     

Смерть

 

Следы крови

 

Быть столь хитроумным,

чтобы тебя не смог никто увидеть.

Быть столь скрытным,

чтобы о тебе никто не слышал.

Только так можно стать господином судьбы своих врагов.

 

Сунь-цзы. «Трактат о военном искусстве»

 

    В столичной газете El Espacio на протяжении 3 дней ноября 1970 г. в сообщениях различных авторов распространялся слух о смерти Мануэля Маруланды Велеса в одном из столкновений с подразделениями регулярной колумбийской армии. В этих сообщениях приводились разного рода «достоверные» детали имевших место событий: в сражении погибло 5 его человек и Маруланде удалось скрыться только одному, будучи смертельно раненным в грудь и ещё в правую ногу. Армейские спецподразделения шли по следу его крови и вскоре наткнулись на истекающее кровью тело. По мере дальнейшего поступления новостей этот слух ширился и рос, и вскоре обрёл в общественном мнении все необходимые атрибуты правдоподобия.

    (Один из людей наклонился и внимательно осмотрел черноватое пятно на земле, затем взял горсть этой земли, растёр её ладонями, словно пытался разогреть, потом два или три раза плюнул на неё, осторожно взял щепотку губами и, после того, как медленно пожевал её, сказал, с полной уверенностью во взгляде и голосе: «Это кровь «Снайпера». Я знаю его кровь…». Он продолжил тщательный осмотр местности и его взгляд остановился на камне, на котором оказалось точно такое же пятно, как будто кто-то пытался схватиться за него, оставив след руки, немой знак бессилия. Человек вынул нож и осторожно поскрёб пятно, собрал крошку в правую руку, нетерпеливо растёр её пальцами и с окончательной уверенностью сказал: «Ни малейшего сомнения, - это кровь «Снайпера»… Он не мог уйти далеко. Вперёд». Люди приготовили оружие к бою.

    И словно некая тайна сковала их движения и действия. С винтовками наперевес они медленно и осторожно продвигались вперёд. В их движениях не было охотничьего азарта. Тишина прорезывалась только короткими напряжёнными взглядами. Другой человек остановился у ствола дерева и пристально посмотрел на черноватое пятно, которое резко выделялось на фоне фиолетовых и грязно-зелёных пятен вокруг. Оно было очень похоже на те, которые они встретили минут 30 назад. Он сказал себе: «Это кровь «Снайпера» и бросил взгляд на своих спутников. Он махнул им рукой, чтобы они продолжали идти дальше. Все двинулись вперёд, выстроившись в оборонительном порядке.

    И, вдруг, их лица озарил бурный и яростный порыв радости, это было предчувствие близости добычи. Они уже ощущали запах того, кого они преследовали, его следы и тот тошнотворный запах, который всегда свидетельствует о присутствие смерти. Головокружение от близости добычи достигло своего апогея. На их лицах появилось выражение безудержного оптимизма. Напряжённое молчание, размеренные движения, сдержанное дыхание, собранность, взгляды, устремлённые на следы, которые не исчезали уже на протяжении долгого времени.

    Третий человек провёл рукой по листьям густого кустарника, улыбнулся, повернулся к остальным, скорчил довольную физиономию и сказал, с трудом сдерживая волнение: «До него уже рукой подать».

    Все пятеро удивились, услышав громкий шум близкой реки. Они переглянулись между собой в некоторой растерянности. Первый сказал, нарушая несколько затянувшееся молчание: «Теперь он от нас не уйдёт. Он не может от нас уйти. Он медленно умирает, истекая кровью…». Они продрались сквозь заросли кустарника и оказались на берегу реки. Следы крови ясно указывали на то, что их человек-добыча с трудом добирался до воды. На прибрежных камнях они нашли следы совсем ещё свежей крови «Снайпера», но хозяина этой крови не было. На всякий случай, они присели, встали на колено, готовые в любую минуту открыть огонь. Прошло несколько бесконечно долгих минут, прежде чем они вновь поднялись, и стали внимательно осматривать камни, кустарник и горы.

    Первый решил войти в реку, изрядно обмелевшую в то время, вода доходила ему только до колен. Он наклонился поближе к воде, чтобы посмотреть течение, зачерпнул руками воду, внимательно посмотрел на неё, и его взор медленно последовал вслед за течением реки, когда он обнаружил тонкую ниточку крови «Снайпера», которая струилась всего в 3 метрах от него, извиваясь, словно в причудливом танце.

     

Жизнь

 

Марш на Эль Пато

 

    После окончания работы Учредительной Конференции, после того, как были уточнены все детали отправки, отряды двинулись к определённым им зонам. Маруланда и Хакобо Аренас возглавили отряд, который направился в Эль Пато. Партизаны из Эль Пато не смогли поучаствовать в работе Учредительной Конференции по причине отдалённости этого района и трудности пути. Но от них был один делегат – Эсекиель Гальо, с которым обсудили все детали ситуации с партизанским движением там, о той вооружённой группе, которая находилась под командованием Ханураио Валеро, больше известного как Оскар Рейес. Идея, и вполне реальная, заключалась в том, чтобы объединить силы партизанского движения, которое было уже больше, чем в Маркеталии, за счёт присоединения бойцов из Риочикито, Гуаяберо, 26 сентября и Картехены, с отрядами партизан-либералов, которые недавно заявили о своём желании войти в состав РВСК. Но для этого нужно было встретиться с людьми из Эль Пато.

    Из Эль Дуды вышло 50 человек и их поход продолжался около 2 месяцев; переход выдался очень трудным, и отнюдь не по причине первых дней, когда надо было пересекать реку Гуаяберо, но, главным образом, в связи с трудностью определения местонахождения Хануарио Валеро и его людей. Из некоторых источников была получена информация о том, что он двигался со стороны Риверы (департамент Уила). Это выглядело вполне правдоподобным. Маруланда начал рассылать небольшие группы на поиски Валеро, но обнаружить его было довольно сложно, помимо всего прочего, ещё и по причине его способа действий. По мнению Хакобо Аренаса, он исповедовал иную концепцию ведения войны: «Он убегал, даже не кусая; кусал уже с мыслью о немедленном бегстве, он стал большим мастером по части отступления и крайне редко устраивал засады, после чего быстро уходил, дабы самому не попасть в засаду…». Это была старая концепция «убежать, не укусив». Наоборот, тактика, которую уже тогда практиковали бойцы Маруланды, была той, которую впервые ясно сформулировал Че Гевара: укусить и убежать, но для того, чтобы затем обязательно вернуться, снова укусить и снова убежать, и так несколько раз; согласно Че Геваре, это и есть концепция настоящей подвижной партизанской войны, и к тому времени РВСК уже активно использовали эту новую концепцию.

    Но прежде, чем на поиск Хануарио Валеро отправились группы разведчиков, имели место несколько столкновений с армией, после чего отряд Маруланды ушёл из сельвы Гуаяберо, и углубился на территорию Уилы «в местечке, которое называется Лаурелес, что в муниципалитете Барайя. Тогда у нас там не было широкой поддержки масс. Влияние партизан здесь было очень ограниченным. Действительно, гуаяберцы имели там мало друзей. И потому у нас тогда было много трудностей…» - вспоминает Маруланда.

    Хакобо Аренас так описывает ситуацию, в которой произошло первое сражение: «Мы разбили лагерь в Роблале, и поскольку мы продвигались очень медленно, то попросили лесорубов, из тех, что обычно нанимаются на работу в посёлках, пойти и купить нам довольно большое количество еды. Вот в этом и заключалась наша ошибка. Это были бедные лесорубы, которые обычно всего покупали мало, и их, конечно же, заподозрили, проследили за ними, и в тот момент, когда они начали разгружать то, что они купили для нас, появилась армия, и весь наш груз был захвачен. Нам так и не удалось покурить хороших сигарет, мы так и не получили столь долгожданного груза. И, кроме того, с захватом лесорубов мы были обнаружены, и всё продовольствие, предназначавшееся нам, попало в руки армии…». Однако когда армейский отряд двинулся назад, его уже ждали подоспевшие партизаны, и состоялось первое сражение, в результате которого партизанам удалось захватить оружие. Бойцы остались очень довольными, говоря: «Пусть мы и не получили своего груза, но зато мы добыли оружие, которого не ожидали…». «Военные были очень удивлены, поскольку они полагали, что имеют дело с всё теми же людьми, которые после первых выстрелов обычно убегали. Столкновение было небольшим, солдаты бросили 3 винтовки и, похоже, что несколько человек у них было ранено…» – уточняет Маруланда. Итак, партизаны были обнаружены, скрытность перехода была нарушена, но партизаны были готовы продолжать путь тем же вечером; они считали, что после недавнего боя армия пока не в состоянии организовать что-либо серьёзное. Вскоре они выступили по направлению к местечку под названием Сан Антонио.

    Описанные выше события послужили началом к патрулированию армией гор всей Восточной Кордильеры. Маруланда решил, что необходимо избежать встречи с армией, чтобы их пути ни в коем случае не пересеклись. Однако, в то же самое время, он был осторожен, но упорен в поисках контактов с партизанами из Эль Пато. «Здесь царила полная неразбериха. Они, вместо того, чтобы склонять массы на свою сторону, теряли их» – вспоминает Маруланда. Никто не давал никакой информации ни о ком. Поскольку отряд Маруланды уже довольно долгое время находился в этой зоне, то им удалось с помощью обретённых здесь друзей запастись продуктами. Но спустя некоторое время они всё же были обнаружены врагом. «Однажды солдаты добрались до того места, где в то время находились мы. Там у нас было хорошее место для засады. Войска расположились там, где стояли отряды сельской гвардии, но в бой не вступали. И вот, когда мы уже провели немало время в ожидании, мы подумали, что, пожалуй, лучше будет покинуть это место. Всё равно мы были уже обнаружены, и потому могло получиться так, что здесь нас могли окружить, как в загоне. Поэтому мы ушли без единого выстрела и лишнего шума…» – говорит Маруланда. Поднявшись на вершину небольшого холма, они увидели вокруг передвижение войск: партизаны были действительно на грани полного окружения, армия плотным кольцом охватывала то самое место, которое они только что покинули. Этот манёвр занял у неё около 2 часов.

    Маруланда приказал избегать всяческих контактов с врагом, и потому партизаны шли, практически, без запасов мяса, соли, других продуктов питания, и потому, тем более, было крайне необходимо встретить людей Хануарио Валеро. Именно в этот момент, чисто интуитивно и дальновидно, Маруланда отдал приказ, к которому обычно мало прибегали партизанские командиры той поры, - всячески избегать столкновения с противником. Он сказал: «До сих пор мы вступали в сражения с армией, а сейчас мы затеряемся». И его люди начинают расходиться маленькими группами в разные стороны, но точно зная место условленной встречи. В результате, армия не может идти сразу по 2 или 3 разным направлениям, которые, пересекаясь и вновь расходясь, превращаются в сложный запутанный узел, оставленный 50 партизанами Маруланды. Маруланда исчез.

    На незнакомой территории обычные трудности похода усугублялись отсутствием постоянной связи с местным населением. Общение с гражданским населением было связано с немалым риском, поскольку оно было буквально опутано сетью информаторов спецслужб. Но иногда возникали почти комические ситуации. «Мы пришли к одному крестьянину, - вспоминает Хакобо Аренас, - и он сказал нам: «Ну, ладно, я-то готов сотрудничать с Вами, но Вы должны быть очень осторожными с тем старым сукиным сыном, который живёт рядом с моей фермой. Он – стукач, он работает на армию». «А как зовут этого человека ?» «Его зовут Педро» и добавляет в его адрес целую кучу весьма крепких ругательств. Ладно, тогда мы идём к этому Педро и он нам говорит: «Ой, и не говорите мне об этом ! Если об этом узнает мой сосед, меня точно убьют». А мы ему и говорим: «Не бойтесь, ничего этого не будет, мы даже не скажем Вашему соседу, что приходили к Вам, но мы к нему обязательно сходим, точно так же, как мы зашли к Вам». Тогда Педро уже более спокойно говорит: «Ну, если так, то я буду работать с Вами… Но, учтите, когда Вы придёте к моему соседу, он скажет Вам, что я – сукин сын и шпион». Правильно, именно так и было. Мы пошли к дому другого крестьянина, это всё были дома крестьян-середняков, и он сказал нам то же самое: «Я, конечно, могу работать с Вами здесь в том, что Вам тут надо, в том, что Вы предлагаете, но только не говорите этого тому старому сукиному сыну, который живёт рядом с моей фермой, чтобы он ни в коем случае не узнал о том, что Вы говорили со мной. Этот бессовестный человек выдаст меня с потрохами на растерзание армии…». Мы сходили и к его соседу, и там выяснилось следующее: «Дней 20 назад тут был какой-то лейтенант, который сказал мне: «Будь осторожен с этим сукиным сыном, Вашим соседом, он шпионит за Вами и всем рассказывает, что будто бы Вы – пособник этого сброда (т.е. партизан)». Тогда мы начали ему объяснять, что всё это – ложь и преднамеренная дезинформация. Мы ему сказали: «Пойдёмте с нами, мы вместе сходим к Вашему соседу». А он нам отвечает: «Не пойду я в дом к этому сукиному сыну, уж лучше пусть меня убьют в собственном доме…». Тогда мы заставили его выйти, и устроили встречу всех соседей. Мы разъяснили им, в чём тут дело, что речь идёт об уловке, устроенной военной разведкой, и после этого крестьяне сказали: «Да, похоже, что, вот как Вы говорите, так оно и есть. Ведь до тех пор, пока здесь не появилась армия, нам и в голову не приходило подозревать кого-то из наших в доносительстве. … Вот Вы делаете, по-другому, Вы нас собрали, объяснили…». Вот так состоялся первый контакт с населением этого региона…».

    Ещё до того, как они покинули Сан Антонио, прибыл первый груз, направленный отдельными частями из Нейвы и Боготы. В составе этого груза, помимо всего прочего, были и погоны с символикой РВСК, но они попали в руки полиции уже в самом посёлке. Человек, который должен был передать пакет, вовремя не вышел на связь, а потом его арестовали, как подозрительного человека, в парке и обнаружили при нём эти самые погоны.

    Тем временем шло развёртывание дополнительных подразделений армии в регионе. Военные уже обладали достаточной информацией о том, откуда двигались партизаны и куда. Уже в ходе самого марша Маруланда вновь получил сведения о том, что Хануарио Валеро видели в районе Риверы. В разные стороны посылались и возвращались разведгруппы, но найти его всё никак не удавалось.

    Партизаны знали, что он перемещается где-то в районе Риверы, ожидая Маруланду. В состав 6 разведгрупп, направленных на поиски Валеро, вошла бoльшая часть отряда Маруланды, и потому из 50 человек, вышедших из Эль Дуды, непосредственно в его распоряжении осталось 19. На пути следования основных сил разведгруппы оставляли специально оборудованные тайники с информацией для Маруланды. Именно благодаря этому стало известно о том, что одно из армейских подразделений под командованием некоего капитана бесшумно и быстро движется по следу Маруланды. Это был тот же самый капитан, который не давал ни минуты покоя в здешних местах и Хануарио Валеро. Когда они проходили по высокогорью Вегаларга (департамент Уила), Маруланда устроил тройную засаду в том месте, где было несколько небольших ущелий. Идея заключалась в том, чтобы армейский отряд втянулся в какое-то одно из этих ущелий, и тогда его можно было бы легко уничтожить. Партизаны просидели в засаде весь день и всю ночь, и с рассветом следующего дня Маруланда сказал: «Что-то мне это не нравится. Быстро снимаемся и уходим, они могут зайти с другой стороны…». И только они начали сниматься с места, как появилась армия и именно с той стороны, откуда сказал Маруланда. Партизаны спустились по небольшой ложбине чуть ниже и провели эту ночь среди холмов и гор буквально в 250 м. от того места, где стали лагерем военные. Хорошо были слышны команды, которые подавали офицеры при смене караулов. В 4 часа утра был объявлен подъём. «В 5 часов я был уже рядом с ними и стал наблюдать. Там был капитан, который проводил инструктаж подчинённых. Он объяснял им задачи на этот день и сказал, что они сейчас двинутся наверх, вверх по ущелью. Тогда я подумал, что мы в ответ проведём другую операцию, поскольку, как я понял, они были абсолютно уверены в том, что мы движемся вверх по ущелью. Я вернулся к своим товарищам и сказал: «Мы должны быстро уходить, потому что сейчас они двинутся наверх и тогда смогут нас застать здесь». Мы посовещались относительно маршрута и определились с конечным пунктом. И уже оказавшись высоко в горах, мы договорились, что будем готовить новое сражение с армией. Военные горели желанием встретиться с нами, кровь у них кипела… Вчера они видели нас чуть ли не в клетке, в которую они нас уже заперли, а сегодня они встали пораньше, чтобы наконец добраться до нас, поэтому они шли с большим желанием…» – вспоминает Маруланда.

    Отряд Маруланды бесшумно снялся с места и медленно двинулся по окутанным туманом горам. Они подошли к деревне под названием Сан Мигель, где заканчивалась открытая местность, где уже не было ферм, и где, наконец-то, начинался лес. Вегаларга осталась позади.

    «Тот, кто хочет затеряться, должен оставить удобные тропы, чтобы не потерять всё» - вспоминает Маруланда. «Мы продолжали не выходить на тропы до тех пор, пока не оказались в зоне пастбищ. Мы прошли по ущелью, поднялись по склону на пастбище, перевалили через небольшую горную цепь, и оказались на другом пастбище, и только там мы вышли на широкую тропу для того, чтобы не сбиться с пути, и, кроме того, идея заключалась в том, чтобы подождать армейский отряд и показать им, что нас не так просто разгромить…».

    Партизаны выбрали подходящее место и устроили засады с имевшимися  в наличии 19 бойцами, поскольку остальные искали отряд Валеро. Маруланда распределил своих бойцов таким образом, чтобы пастбище послужило своего рода границей. Одна группа расположилась на лесистой возвышенности, другая – выше, на горе, а уже собственно в лесу были размещены отдельные стрелки. Там, откуда ожидалось появление армии, находилась голова засады. Маруланда, как он позже об этом вспоминает, на случай каких-либо неожиданностей, отдал следующий приказ: «В случае если они придут с собаками пастухов, расположение засады остаётся прежним, если же они появятся без собак, то люди из головы засады отходят на 100 метров в горы для того, чтобы армейский отряд подошёл поближе…». Однако в этот день армия так и не появилась, весь этот день ушёл у военных на разведку местности, в результате которой они всё же обнаружили тропу, по которой уходили партизаны. На следующий день, в 9.30 утра, они появились на кромке гор и, спустившись к пастбищу, вновь наткнулись на партизанскую тропу. Вскоре из головы засады шёпотом передали: «Идёт армия…». «А они всё-таки неплохо сориентировались, не заблудились» – язвительно замечает Маруланда. Они могли легко увидеть другую сторону пастбища, поскольку там проходило шоссе. «Идёт армия ? С собаками ?» – спросил Маруланда. Нет. Партизаны из первой линии, что были ближе всего к пастбищу, тихо снялись и отошли метров на 100 вглубь леса. «На соседнем пастбище, где мы и находились, стояла маленькая хижина, ранчо, вот туда и направился капитан, высокий такой, белокурый, очень был похож на немца. Это был именно тот капитан, который всё гонялся за Хануарио Валеро…». Хакобо со своего места очень хорошо видел этого капитана. «Поскольку мы были очень близко от него, всего метрах 80-ти от кромки леса, то прекрасно слышали всё, что он говорит. А он стоял, буквально, в центре этого пастбища вместе с колонной своих солдат. Словами и жестами он объяснял, что одно подразделение должно будет пройти по ущелью и спуститься по нему вниз до того места, где оно переходит в другое ущелье. А затем, размахивая руками, он стал показывать, как они возьмут нас в клещи и всех уничтожат…». Затем они достали из вещмешков завтрак и сели перекусить. «Солдаты курили очень хорошие сигареты, их замечательный аромат долетал даже до нас. Они сидели, разговаривали, перебрасывались шутками, да, вот такие были жизнерадостные ребята…». После завтрака лейтенант поднял всех и отобрал человек, примерно, 70, которые отправились туда, куда им показал капитан. Капитан дал команду, и солдаты двинулись занимать выбранную им позицию. Командир разместил около 50 солдат вниз по ущелью для того, чтобы блокировать то место, где одно ущелье переходило в другое. Этот переход разделялся небольшой возвышенностью, её и заняли солдаты. Капитан приказал двигаться вперёд, тропа была очень хорошо видна, он шёл, примерно, в середине колонны. «Они двигались в нашем направлении и мимо нас, сидящих в засаде, уже прошло около 100 человек, и поскольку перед ними была обычная тропа, то солдаты поднимались, помогая друг другу, довольно беспечно, и уже половина их отряда втянулась в лес. … Мы тогда ещё подумали, что что-то случилось в голове нашей засады, поскольку они всё никак не начинали стрелять, а именно это должно было послужить сигналом для всех наших. И у нас отлегло от сердца только тогда, когда прозвучали первые выстрелы. Перед нами оказалось человек 40 солдат. Те, которые ещё оставались на пастбище, были сразу же разгромлены нашими, поскольку партизаны занимали очень выгодные позиции. Солдаты падали, буквально один на другого, но это был, всё же, народ очень храбрый – вспоминает Хакобо Аренас. Однако дело заключалось в том, что они пребывали в полном замешательстве, не видя, в кого надо стрелять. Одним словом, и те, кто уже углубился в лес, и те, кто ещё только поднимались к нему, все угодили в нашу засаду…».

    Один сержант укрылся в яме, которая образовалась, судя по всему, после того, как буря вывернула с корнем дерево. «Так получилось, что этот сержант занял ключевую позицию и начал энергично подбадривать своё подразделение. И надо прямо сказать, что среди наших оказались такие слабаки, - 3 партизана на фланге – которые покинули своё место. Они были просто напуганы голосищем этого сержанта. Пришлось срочно усиливать этот фланг. И теперь уже наши стали изо всех сил кричать: «А, ну-ка, окружай его…». Но это уже мы хотели взять его на испуг. И тут, в самый разгар боя, появился вертолёт, всё-таки, они неплохо подготовились к преследованию нас. Вертолёт дал несколько очередей, и нам пришлось быстро уходить…» – вспоминает Маруланда.

    Сгустились вечерние сумерки, которые скрыли всё вокруг, хотя было только 6 часов вечера. «Нас было 19 человек. Лейтенант со своей колонной быстро вернулся ещё в самом начале боя, чтобы поддержать своих, однако он не смог этого сделать ввиду плотного огня партизан. Дело в том, что по пути к своим он столкнулся с партизанами, которые ждали его у ранчо, и там солдаты попали под сильный огонь, и получилось так, что никто не мог сдвинуться с места: ни они, поскольку оказались, фактически, в окружении, ни мы, поскольку нас было слишком мало. Остальные наши были в лесу. На месте сражения валялось много оружия, но у нас просто не хватало людей, чтобы собрать его. Сражение утихло к 6 часам вечера, когда уже невозможно было различить даже силуэты людей» – вспоминает Хакобо Аренас.

    «Таким образом, сражение было прервано, хотя изредка всё ещё вёлся беглый огонь. Я думаю, что весь этот бой, от начала и до конца, занял минут 45. Мы видели, что сумели причинить армии определённые потери, но наши силы были слишком малы, рассредоточены по четырём направлениям, и потому мы никак не могли окружить их, или, по крайней мере, собрать оружие. Это было никак невозможно ещё и потому, что местность не позволяла выполнить такого рода действия. Для первой засады у нас ещё хватило сил, а для второй – уже никак, поскольку мы не располагали достаточными силами. Само же сражение прошло хорошо, – вспоминает Маруланда – даже, несмотря на ту ошибку, которую допустили те трое, которые покинули своё место…». Ночью партизаны услышали в новостях по радио: 29 военных убито, включая капитана Фарида Лондоньо, и 20 ранено. Уничтожена, практически, вся армейская колонна.

    Было принято решение уходить, поскольку партизаны устали после боя, а до этого не завтракали, всё утро ожидая подхода армейского отряда. Немного перекусив ночью и восстановив силы, в 4 часа утра партизаны вернулись на пастбище. И когда уже достаточно рассвело, прилетела армейская авиация и подвергла бомбардировке и обстрелу то место, которое недавно покинули партизаны. В этот же день отряд Маруланды должен был встретить группу разведчиков, которая должна была сообщить новости о Хануарио Валеро. «Тогда мы сделали следующее: мы отправились в путь с малыми запасами, шли два дня через лес, и вновь вышли на открытую местность, после того, как прошли этот лес. На пастбище был скот, поэтому ночью мы зарезали несколько голов для того, чтобы пополнить запасы мяса, но тут мне сообщили о том, что по ущелью движется отряд солдат. Произошла небольшая перестрелка. Этой же ночью мы расправились с мясом, по крайней мере, поели мы хорошо, и на следующий день мы поднялись пораньше, чтобы перевалить через высокую горную цепь, до которой нам пришлось идти, прорубая путь через густые заросли. Таким образом, двигаясь по левому берегу реки Больсильяс, мы вступили на территорию уже собственно Эль Пато. И когда мы оказались там, то нас уже ждала армия, но вела она себя довольно необычно: военные не хотели воевать. Т.е. они, судя по всему, поняли, что имеют дело не с людьми Хануарио Валеро, а с партизанами иного типа».

    К этому времени собрались все группы разведки, и отряд Маруланды вновь углубился в лес. И уже на территории Эль Пато партизаны, наконец, встретились с людьми Хануарио Валеро. Сразу же после этого была созвана совместная конференция двух отрядов.

     

    «Мы можем утверждать, что они уже не бьют нас так, как раньше…»

     

    Вдохновлённый успехом, Маруланда так в нескольких словах охарактеризовал людей из Эль Пато: «То, что имелось там – это немалый потенциальный резерв, огромный потенциальный резерв для развития войны. Его надо было только подготовить и после этого бросить в бой…». Он сказал это после того, как была проведена совместная конференция его отряда и местными партизанами. В тот момент Маруланда ещё не был хорошо знаком со здешними людьми, не переговорил лично с каждым, но как большой знаток людей, он сразу оценил их возможности, и возможности этого региона в целом. Однако партизаны Эль Пато, несмотря на некоторые ложные представления о том, что должна представлять собой подвижная партизанская война, имели свой положительный боевой опыт после военной операции, которую армия провела в этом регионе чуть раньше. Именно поэтому позже именно из Эль Пато выйдет бoльшая часть новых командиров РВСК, которые возглавят новые фронты, что появятся в скором будущем, и среди них были такие, как Франко, Нариньо и Эдильберто.

    Был разработан план совместных операций. Маруланда направился в Льяносы на разведку местности и должен был вернуться к назначенному сроку для того, чтобы провести пленум Генерального Штаба, который должен был состояться в Альхесирасе (департамент Уила). «Именно тогда и были заложены основы того, что мы сейчас имеем в Какете» – говорит Хакобо Аренас. «Для Маруланды его первый поход в Льяносы сложился не очень удачно, было много сражений, один раз его застали врасплох, и потому его отряд потерял почти всё снаряжение и, кроме того, погибло 2 человека. Всё это произошло вследствие незнания местности. Но, в итоге, поставленная задача была выполнена, и, как и было условленно, он вернулся ко времени проведения пленума…».

    Когда Маруланда уже возвращался обратно, стремясь успеть к началу работы пленума, по дороге произошло серьёзное сражение у местечка под названием Ла Пердис, на дороге, ведущей в Сантана Рамос. Маруланда захватил большое количество оружия, армия понесла большие потери, бой закончился полной победой партизан.

    Пленум приступил к подготовке Третьей Конференции, которая ставила своей целью глубоко проанализировать опыт, приобретённый в двух Кордильерах, Центральной и Восточной, причём уже не в плане просто выживания партизанского движения в этих условиях, но в плане реализации принятых на Учредительной Конференции решений. Для Маруланды Третья Конференция, которая прошла в Гуаяберо, «явилась подтверждением того, что мы ещё имеем определённые недостатки в понимании того, как должно развиваться наше партизанское движение…». Именно эти недостатки в период с 1966 по 1968 г. привели, по мнению Маруланды, к тому, что командование РВСК не смогло «правильно и глубоко интерпретировать линию Второй, Учредительной, Конференции, и, как следствие, это привело к срыву планов, к срывам, которые имели в качестве своих последствий крупные неудачи таких командиров, как команданте Хильберто, который был ответственен за финансы нашей организации, а также неудачу широкого партизанского движения, которое зарождалось при большой симпатии и поддержки масс в Киндио, где командовал Сиро Трухильо…». Совершенные в то время ошибки Маруланда определяет общим названием «излишне либеральная политика; все, кто ни попадя, знали, где живут партизаны, как до них можно добраться, каковы были их планы передислокации, с кем они контактируют. Одним словом, это было в высшей степени либеральное отношение к делу; не исполнялись элементарные требования ведения подвижной и подпольной партизанской войны…». Столь откровенная недисциплинированность «позволила армии нанести ряд тяжёлых поражений Сиро, в департаменте Валье погиб команданте Араяналес и много бойцов попало в плен. Имели место прискорбные потери очень ценных для нашего движения людей, было потеряно около 70% всего вооружения нашей организации, включая всё оружие отряда Хильберто, а это, в свою очередь, привело к полной потере политического влияния в Киндио. К этому мрачному списку неудач добавились потери, понесённые Хосело в Центральной Кордильере, и чувствительные удары, полученные Абанико на севере Толимы.  Да, неудач было много… Горький привкус поражений». Причины этих неудач «ни для кого не были секретом, столь уж трудным для понимания. Не было ясного осознания принципа мобильности применительно к партизанской войне, были ещё недостаточно зрелые командирские кадры, которые продолжали практиковать всё те же методы, которые использовались в 50-е гг. …. При этом, как-то выпало из виду, что новые методы ведения войны не закладываются изначально в голову командира, они вырабатываются и применяются постепенно и только потом меняют его сознание, поскольку сами методы войны также меняются со временем…». По мнению Маруланды, командиры РВСК в тот период просто не имели достаточно времени для прохождения настоящей школы такой войны.

    Далее Маруланда развивает свой анализ этого критического момента в истории РВСК следующим образом: «Выжившие осознали ошибки, они сами разработали план внесения коррективов, мы запланировали внесение необходимых изменений, мы сами приняли необходимые решения для исправления собственных ошибок… Новые планы рождались в обстановке усиления репрессий, усиливающейся инертности масс, которые в то время, практически, потеряли интерес к партизанскому движению. Третья Конференция наметила новые задачи: снова проникнуть в прежние регионы меньшими, но более подвижными, более оперативными, а потому и более эффективными группами». В это же время происходит передислокация партизанских отрядов в департаментах Толима, Уила и Каука. На территории Средней Магдалены уже действует 4-й Фронт. Начался процесс перерастания отдельных отрядов во фронты.

    В глубине души Маруланда считал, что сложившаяся ситуация, при всей её сложности, не является окончательным и бесповоротным разгромом: «Я не чувствовал себя подавленным или обескураженным; просто я понимал, что имело место несоблюдение фундаментального принципа мобильности в партизанской войне. Это заставило меня прийти к выводу о том, что наши неудачи имели место вовсе не из-за каких-то достоинств врага или органических пороков нашего движения. Это были нарушения основных принципов подвижной партизанской войны, такие, как недисциплинированность, неисполнение приказов. Командиры, которые не выполняют намеченных планов, тем самым, ставят себя и свои подразделения на грань уничтожения. Конечно, подобного рода анализ необходимо было провести раньше, до того, как нас побили, поскольку досталось-то нам очень крепко. Да, удары были чувствительными, поскольку мы потеряли много ценных ресурсов, как человеческих, так и военных, но, в то же самое время, мы осознали, что в этих неудачах виноваты только мы сами…».

    В качестве примера Мауланда приводит свой собственный опыт действий в Восточной Кордильере в этот же период времени: «Что касается меня, то во всех походах, которые я совершал, и в ходе которых мне и моему отряду приходилось вступать в бой, мы никогда не получали чувствительных ударов от врага, и никогда он не наносил нам чувствительных потерь. Я помню, что за всё то время, мы потеряли не более 3 человек. А ведь у нас были довольно серьёзные бои и в Эль Пато, и в Мете, и в Уиле. Это ясно показывает, что то, что произошло с другими, случилось из-за элементарной потери бдительности…».

    Четвёртая Конференция была проведена в Эль Пато уже в эпоху правительства Пастраны (1970-1974 гг.). Как вспоминает Маруланда, на этой Конференции присутствовали и делегаты из Средней Магдалены, «поскольку кое-что в Средней Магдалене уже было; если ещё и не полноценный фронт, то, по крайней мере, было положено хорошее начало для его появления. В этой встрече приняли участие также и другие товарищи, которые проводили соответствующую работу в районе Центральной Кордильеры. В сущности, можно сказать, что фронты уже появились в Эль Пато и Средней Магдалене, постепенно появлялись и другие, пока ещё не оформленные официально, но, так или иначе, партизаны уже активно действовали в Толиме, на высокогорьях Гайтании, Планадас, Чаппарале…».

    Выступая на Конференции, Маруланда оценивал складывающуюся обстановку очень трезво и реалистично: «На этой Конференции мы, если и не можем похвастаться большими успехами, то, по крайней мере, можем утверждать, что они уже не бьют нас так, как раньше, и это уже большой шаг вперёд. И потому можно говорить о новых перспективах роста. До нас даже доходят слухи о том, что высшее армейское командование очень обеспокоено потерей контакта с партизанами. В последние несколько месяцев они даже не знают о том, где действуют партизаны, куда они проникли, каковы маршруты их передвижений. Враг лишился прежней знакомой картины событий, которую он имел, преследуя нас, и, в этом смысле, мы перехватили инициативу мобильности. Когда армия узнаёт о появлении партизан, она стремится их обнаружить, преследует их, гонится по пятам, пытается разгромить, однако добиться этой цели она может только в том случае, если партизаны сами позволяют ей это, если они пренебрегают дисциплиной, забывают о ней, если закрывают глаза на подстерегающие их опасности. Однако, самое главное, самое важное – это то, что прекратилось это печальное сальдо смертей в наших рядах…». Маруланда очень образен в своих оценках: «Мы уже можем утверждать, если вспомнить известную поговорку, что мы были больны, но сейчас уже выздоравливаем. Во время проведения Третьей Конференции мы, действительно, были очень больны, на этой Конференции мы начинаем постепенно восстанавливать свои силы. Мы уже не расстаёмся с жизнью так легко, как это было раньше, нам уже трудно нанести серьёзное поражение, и у нас есть весьма обнадёживающие сведения о том, что постепенно создаются благоприятные условия для нашего возвращения в район Центральной Кордильеры». Географические рамки партизанской войны расширяются, Маруланда рассматривает и оценивает перспективы новых мест дислокации партизанских отрядов. Он неустанно размышляет над тем, как создать такую военную силу, которая была запланирована им изначально.

    Маруланда упорен в своей вере в человека, как человек, который знает людей и умеет командовать ими: «Ведь ситуация, как Вы понимаете,может быть разной. Да, на юге Толимы она была для нас более благоприятной, народ расспрашивал, чем занимаются партизаны, во что они верят, что думают, чего хотят. Здесь, конечно же, ситуация была не столь благоприятной, но, по крайней мере, для нас закончилось время стольких потерь командиров, рядовых партизан, оружия…». Постепенно происходит накопление элементарного опыта: «Сегодня, если у нас имеют место столкновения с армией, то хотя бы одна винтовка, но достаётся нам, а это, согласитесь, всё-таки, приобретение, а не потеря».

    На Четвёртой Конференции произошло окончательное оформление идеи фронтов, которая была вписана в рамки всё той же стратегической концепции и конкретизирована в практическом плане. «Все с энтузиазмом принялись создавать фронты, отряды двинулись в разные регионы и их главная задача заключалась в организации масс, разоблачении официальной политики правительства, как в области экономики, так и в военной сфере… Командирам было разъяснено, что они должны говорить с людьми о внешнем долге нашей страны перед США, о кризисе национальной экономики, о проблемах образования, о дефиците национального бюджета и о том, как его расходует нынешнее правительство…».

    Маруланда поясняет, что создание фронтов предполагает их укрепление и рост, а затем они разделяются на новые фронты. Должен идти постоянный рост личного состава, рост количества и качества вооружения, то же самое относится и к поддержке населения. Необходимость создания фронтов вытекала из необходимости закрепления в разных регионах страны уже не просто отдельных отрядов, а именно фронтов, со всеми вытекающими отсюда новыми возможностями. Тогда эта идея не была реализована во всей своей полноте. В то время исходили из элементарной концепции о том, что фронты должны становиться своего рода «партизанской маткой», которая испускает из себя в отдалённые от эпицентра районы отдельные колонны. Затем, колонны, по мере роста своей численности, превращаются в новые фронты с тем, чтобы уже новый фронт, в свою очередь, разделялся на самостоятельные колонны, но под руководством командования фронта, именно это и предполагала стратегическая линия развития. Такую концепцию фронта и его дальнейшей эволюции дал Хакобо Аренас. Следующая Конференция уточнит эту идею разделения.

    Это произошло на Пятой Партизанской Конференции, которая прошла на территории департамента Мета. На ней были проанализированы проблемы и новые моменты, которые возникли в партизанском движении. Маруланла, следуя прежнему направлению своей мысли, и вновь прибегая к образному языку, так оценил обстановку: «Мы восстановили свои силы, сейчас, мы, можно сказать, вылечились окончательно после ужасной болезни, которая едва не погубила нас; т.е. мы, более или менее, пришли в себя, стали партизанской организацией прежнего масштаба». Так запомнил эти слова Маруланды Хакобо Аренас.

    «Потребовалось немало времени, немало усилий, немало идей для того, чтобы добиться восстановления прежнего уровня наших сил, поскольку было потеряно около 70% личного состава и 70% вооружения. Уровень вооружения был восстановлен, и мы снова смогли взять инициативу в свои руки. … Мы снова вернулись к ситуации, которая была на момент проведения Учредительной Конференции» – вспоминает Хакобо Аренас. Было восстановлено почти всё потерянное за 4-5 лет неудач. По мнению Маруланды, структурный кризис РВСК был преодолён. В начале 70-х гг. на Пятой Конференции была поставлена задача увеличения сил партизанской организации до превращения её в революционную армию. К этому моменту РВСК насчитывали всего 3 фронта, но уже были созданы необходимые условия для создания 5-го Фронта в Антиокии, и была вполне достоверная информация о создании 6-го Фронта в Валье и в Кауке. По мнению Маруланды эта идея должна была быть реализована в самое ближайшее время, это было его мечтой воина.

    В преддверии Шестой Конференции среди личного состава фронтов был заранее распространён подготовительный документ под названием «Тезисы» с целью обсуждения дальнейших возможных шагов в деле формирования малой армии. «На Шестой Конференции речь велась о том, что для создания армии необходимо повысить уровень командного состава, увеличить численность бойцов, количество оружия, денег, создать региональные школы на уровне фронтов, включая одну школу на уровне Генерального Штаба, на уровне Секретариата. Необходимо было подготовить таких командиров, которые бы ясно понимали, что такое малая армия и как её надо выстраивать. Говорилось о том, что газета «Сопротивление» должна отныне выходить постоянно, говорилось также о необходимости создания газет каждого фронта. Одним словом, начала понемногу выстраиваться концепция того, что должна представлять собой партизанская армия. «Тезисы» широко обсуждались во всех фронтах. Обсуждались стратегические вопросы необходимости увеличения численности фронтов путём их разделения и занятия новых регионов, как части стратегического плана, который должен был, в конечном итоге, привести к созданию малой армии. На Конференции мы официально утвердили это название – «малая армия». Мы также вели речь о необходимости иметь небольшое, компактное, но опытное командование. В работе Шестой Конференции приняли участие делегаты из Эль Пато, 4, 5 и 6–го Фронтов, были также делегаты от 7-го Фронта…» – так определяет значение Шестой Конференции Хакобо Аренас.

    Хакобо Аренас также утверждает, что «это было уже новое качество партизанского движения, развивающегося и разворачивающегося уже в новых районах, включая завоевание определённого авторитета и влияния среди городского населения. И именно на этой, Шестой, Конференции нашей малой армии ей было дано новое, более точное название – РВСК-АН (Революционные Вооружённые Силы Колумбии – Армия Народа (FARC-EP)). Она, действительно, является малой, но имеет чёткую стратегию и тактику, имеет свою, отличную от колумбийской армии, военную концепцию, имеет свой оперативный план действий, начинает выстраивать новую оперативную систему. … Это концепция, которая уже не исходит из ожидания того момента, когда атаковать должен враг. Речь идёт о том, что атаковать необходимо самим. Суть этой новой концепции заключается в том, что, когда атакует один фронт, то в это же самое время должны наступать и все остальные. Это крайне необходимо для того, чтобы не дать врагу возможности сконцентрировать свои силы на главном направлении. Всё это требовало кардинального изменения мышления командного состава. Суть этих перемен состояла в том, чтобы научиться действовать в условиях концентрации больших сил, когда происходило объединение всех ресурсов одного, двух, трёх фронтов для нанесения ударов по, более или менее, крупным подразделениям врага, затем надо было быстро рассредоточиться, потом снова атаковать, объединив силы четырёх или пяти фронтов для захвата какого-либо важного объекта, где могут находиться 30, 40, 50 полицейских, снова рассредоточиться и снова собраться вместе, затем вновь разбиться на отдельные фронты и продолжать работу по поиску резервов роста, поскольку мы определились с главной целью – строительство малой армии. Меняется уже не только само понимание смысла подвижной партизанской войны, меняется сама тактика действий, способы нанесения ударов по врагу, и, в то же самое время, создаются условия для воспитания новых командиров, появления идеологических, политических и военных школ. Кроме того, были намечены основные направления пропагандистской работы. Увеличилось количество командиров, начались первые закупки оружия, в том числе и нового. На Шестой Конференции мы уже с полным основанием могли сказать, что восполнили все потери: в людях, оружии, авторитете, организации, в формировании личного состава. Затем, как уже было сказано, на Шестой Конференции произошло кардинальное изменение всей концепции, она изменилась полностью. Фронты начали действовать по-новому и, таким образом, произошёл качественный скачок…».

    Маруланда подчёркивает и другие аспекты своей идеи малой армии: «У нас уже стали появляться военные специальности, как в настоящей армии. Я помню, что на тот момент мы имели около 1 000 человек, из которых, по крайней мере, 100-120 – были командирами разных уровней. На этой Конференции мы также предложили создать собственные средства связи; т.е. мы исходили из тех недостатков, которые сами же и вскрыли. Мы также говорили об организации мастерских, мы говорили о школах командиров уже не только отдельных отрядов, но и более крупных подразделений, фронтов. Одним словом, это была Конференция, благодаря которой мы сумели значительно продвинуться вперёд. Я так полагаю…».

 

Перевод профессора А. М. Майского  

Продолжение в следующем номере